Часть 1
— Что происходит? — увидев, как из квартиры выносят мебель, спросила Лена. Голос её звучал хрипло, сказывалась долгая дорога и подступающая мигрень.
Грузчики, двое крепких мужчин в засаленных комбинезонах, на секунду замерли, удерживая на весу старинный дубовый буфет — гордость её покойной матери. Лена знала каждую царапину на этом дереве, каждый изгиб резных виноградных лоз на дверцах. Сейчас этот свидетель её детства, беззащитно покачиваясь, плыл к грязному кузову грузовика.
— Хозяйка, так велено, — буркнул один из работяг, перехватывая груз удобнее. — Освобождаем площадь.
Лена почувствовала, как в висках начинает пульсировать тупая, тяжелая боль. Она должна была вернуться только через три дня. Командировка в Санкт-Петербург, где она, реставратор витражей (редкая и требующая адского терпения профессия), работала над восстановлением панно для частной коллекции, прервалась внезапно. Очередной приступ дикой головной боли, сопровождающийся потерей ориентации, свалил её прямо в мастерской. Заказчик, испугавшись за сохранность стекол и здоровье мастера, оплатил ей такси до вокзала и отправил домой отлежаться.
И вот она у родного подъезда.
Дверь парадной распахнулась, и на улицу выскочил Сергей. Увидев жену, он споткнулся, его лицо мгновенно приобрело сероватый оттенок, словно он съел что-то несвежее.
— Леночка? Ты… ты уже тут? — он нервно оглянулся на грузчиков. — А я… мы тут… сюрприз готовим.
— Сюрприз? — Лена шагнула к нему. Боль в голове превращала солнечный свет в невыносимые вспышки. — Ты вывозишь вещи моей матери на помойку? Это твой сюрприз?
— Нет, что ты! Не на помойку! — Сергей замахал руками, его взгляд бегал, избегая встречаться с её глазами. — Мы просто… обновляем интерьер. Ты же сама жаловалась, что всё старое, скрипит. Я решил, пока тебя нет, сделать красиво.
Лена прищурилась. Она никогда не жаловалась на эту мебель. Квартира, хоть и не была переоформлена на неё юридически из-за вечной нехватки времени и бюрократической волокиты, по факту принадлежала ей. Мать оставила завещание, осталось только вступить в права, но Лена всё откладывала визит к нотариусу, погруженная в работу.
— Заноси обратно, — тихо казала она.
— Ленусь, ну подожди, ты не видела, что мы привезли! Там… там шикарный гарнитур! Модерн! — Сергей попытался взять её за локоть, но она резко отстранилась. — Пойдем, посмотришь. Тебе понравится. Я хотел как лучше. К тому же, та рухлядь… она же место занимала.
Лена, не слушая его лепета, вошла в подъезд. Лифт не работал — видимо, его заблокировали грузчики. Она пешком поднялась на третий этаж, чувствуя, как каждая ступенька отзывается гулом в затылке. Дверь в квартиру была распахнута настежь.
В нос ударил запах жареного лука и нафталина — тяжелый, удушливый дух чужого жилья.
Часть 2
В прихожей стояли чужие коробки, перевязанные бечевкой. Лена перешагнула через тюк с одеялами и вошла в гостиную.
Комната выглядела так, словно её изнасиловали. Просторное помещение, где раньше царил благородный минимализм, теперь было загромождено уродливыми, громоздкими шкафами из дешевого ДСП темно-рыжего цвета. Эти монстры советской мебельной промышленности сжирали пространство, делая комнату темной и тесной.
Посреди этого хаоса, на продавленном диване, который Лена видела последний раз пять лет назад в квартире свёкров, восседала Галина Петровна. Она держала в руках чашку из любимого Лениного сервиза — тончайшего фарфора, который Лена доставала только по праздникам.
Рядом, прикручивая ножку к шаткому журнальному столику, возился Виктор Иванович.
— О, явилась, — вместо приветствия буркнул свекор, не вставая с колен. — А Сережка говорил, до пятницы свобода.
Галина Петровна отставила чашку, оставив на полированной поверхности стола мокрый круг.
— Леночка, здравствуй, — голос свекрови источал приторную сладость, от которой сводило зубы. — А мы тут гнездышко вили. Сережа решил сюрприз сделать. Нравится? Уютно становится, по-домашнему. А то у тебя как в музее было, ни присесть, ни тронуть.
Лена обвела взглядом комнату. Её изящный торшер исчез. На его месте стояла кадка с полузасохшим фикусом.
— Где мои вещи? — спросила Лена. Злость начинала вытеснять головную боль, заполняя всё тело горячей, вибрирующей энергией. — Где буфет? Где кресла? Где секретер?
— Ой, да продали мы это старьё, — отмахнулась Галина Петровна, словно речь шла о старых газетах. — Сережа нашел каких-то скупщиков. Копейки дали, конечно, но зато место освободили. Мы же теперь все вместе будем, нам простор нужен.
Лена замерла.
— Вместе?
В комнату вбежал Сергей, запыхавшийся и красный.
— Мама, ну я же просил… я сам хотел сказать…
— А что тянуть? — Виктор Иванович поднялся, отряхивая колени. Штаны на нем были вытянуты, домашние, словно он жил здесь уже вечность. — Дело решенное. Мы свою квартиру освободили, люди уже въехали. Теперь тут жить будем. В тесноте, да не в обиде.
— Какой люди въехали? — Лена перевела взгляд на мужа. — Сергей, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?
Сергей сжался, став визуально меньше ростом.
— Лен, ну понимаешь… Родители решили перебраться поближе к земле. Они дом хотят строить. А пока… временно… у нас поживут. Мы же обсуждали, что им тяжело в городе.
— Мы обсуждали, что твои родители купят дачу, — твердо сказала Лена. — Мы никогда не обсуждали, что они переедут в мою двухкомнатную квартиру, выбросят мои вещи и превратят мою жизнь в коммуналку.
— Не твоя, а наша, — ядовито заметила Галина Петровна. — Вы в браке. И вообще, деточка, ты бы тон сбавила. Мы к тебе всей душой, мебель свою, добротную, привезли, а ты нос воротишь. Неблагодарная.
— Добротную? — Лена пнула стоящую на проходе тумбочку. Дверца жалобно скрипнула и отвалилась, повиснув на одной петле. — ЭТО — мусор. ВЫМЕТАЙТЕСЬ.
Часть 3
— Ты как с матерью разговариваешь? — взревел Виктор Иванович, багровея. — Ишь, королева нашлась! Витражики свои лепит, а жизни не знает. Мы тебя облагодетельствовали, порядок навели, а она истерики закатывает!
— Я не просила наводить порядок! — Лена почувствовала, как в груди поднимается волна, сметающая все запреты и приличия. — Я просила одного: не лезть в мою жизнь! Сергей, я же тебе говорила, еще до свадьбы: живем одни. ОДНИ! Твою мать, ты меня слышал вообще?!
Сергей попытался сделать успокаивающий жест, но получилось жалко.
— Ленусь, ну не кричи, у мамы давление. Ты же не против, правда? Ты тогда, помнишь, кивнула, когда я про дачу говорил…
— Про дачу! А не про табор в моей гостиной!
— Что ты несешь? — возмутилась Галина Петровна. — Какой табор? Мы — семья Сергея. А значит, и твоя семья. Мог бы и повежливее, Сережа, жене объяснить, кто в доме старший.
В этот момент входная дверь, которую забыли запереть, снова открылась. На пороге появилась Алина, сестра Сергея. Она была нагружена пакетами с продуктами, явно собираясь навестить родителей, но обнаружила лишь распахнутую дверь чужой квартиры. Увидев знакомые лица и мебель, она уронила пакеты. Яблоки раскатились по грязному от обуви полу.
— Вы… вы что тут делаете? — Алина переводила взгляд с брата на мать. — Я к вам домой приехала, ключом тычусь — не подходит. Соседка сказала, вы съехали. Я думала, случилось что!
— О, Алинка! — обрадовался Виктор Иванович. — Проходи, дочь. Новоселье у нас.
— Какое новоселье? — Алина посмотрела на Лену, которая стояла посреди комнаты, сжимая в руке тяжелую бронзовую статуэтку — единственное, что уцелело от прежнего декора, потому что стояло на подоконнике. — Лена, ты в курсе?
— Я только что приехала, — прошипела Лена. Она больше не чувствовала боли. Только холодную, чистую злость. — И узнала, что мой муж решил превратить мой дом в общежитие для престарелых манипуляторов.
— Заткнись! — взвизгнула Галина Петровна. — Сергей, уйми свою эту… психованную!
Сергей шагнул к жене:
— Лена, положи статуэтку. Ты пугаешь маму. Давай сядем, чайку попьем, обсудим…
— Обсудим? — Лена рассмеялась, и этот смех был страшнее крика. — Нет, дорогой. Обсуждения закончились. Я даю вам один час. ЧАС. Чтобы забрать этот хлам и убраться отсюда.
— Или что? — ухмыльнулся свекор. — Выгонишь? Силенок не хватит. Мы прописаны… то есть, сын наш прописан, имеет право родителей вселить.
— Он не имеет права вселять никого без согласия собственника! — закричала Алина, неожиданно вставая на сторону невестки. — Мам, пап, вы что, с ума сошли? Вы продали квартиру и ввалились к Лене без спроса? Сергей, ты идиот?
— Алинка, не лезь, — рявкнул отец. — Это мужской разговор. Бабы пусть на кухне кудахчут. Лена, цыц! Мы здесь живем. Точка. А не нравится — вали в свою мастерскую ночевать.
Это стало последней каплей. Лена не стала плакать, не сползла по стене, не начала умолять. Она с размаху швырнула бронзовую фигурку в сервант, который притащили родители. Дешевое стекло брызнуло фонтаном осколков, звякнув о посуду внутри.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь звоном осыпающихся стекляшек.
— Я сказала: ВОН! — рявкнула Лена так, что у Сергея затряслись губы. — Я не буду покорной овечкой, которую можно задвинуть в угол! Это МОЯ квартира! Вы уничтожили память о моей матери, вы притащили сюда свою грязь и наглость! Сергей, если ты сейчас же не вызовешь машину и не вывезешь их, я уничтожу здесь всё. Я перебью эту убогую мебель в щепки! Я вам устрою такой ад, что вам тюрьма курортом покажется!
Она схватила стул и со всей силы ударила им об пол. Ножка отлетела. Лена замахнулась снова, её движения были резкими, пугающими, абсолютно неконтролируемыми.
— Она больная! — визжала Галина Петровна, прячась за спину мужа. — Психическая! Сергей, вызывай санитаров!
— Не санитаров, — Лена бросила сломанный стул в сторону мужа. Тот отпрыгнул. — Я сейчас уйду. Если через час вас здесь будет дух, пеняйте на себя.
Она развернулась и вылетела из квартиры, едва не сбив ошарашенную Алину.
Часть 4
На улице Лена глубоко вдохнула холодный осенний воздух. Руки тряслись, но голова парадоксально прояснилась. Злость выжгла болезнь. Она достала телефон. Пальцы быстро набрали номер.
— Алло, полиция? Я хочу заявить о незаконном проникновении в жилище, краже имущества в особо крупных размерах и угрозах. Адрес…
Пока она ждала наряд, из подъезда выбежала Алина.
— Лен, подожди! — она задыхалась. — Они там… они закрылись. Отец баррикады строит. Говорит, никуда не поедет. Лен, это жесть. Я не знала, клянусь. Они сказали, что сюрприз готовят, что ты в курсе!
— Твой брат — трус и лжец, — холодно отрезала Лена. — А родители — воры. Они продали мою антикварную мебель. Ты понимаешь, сколько она стоила? Это не просто шкафы, Алина. Это было наследство.
— Я понимаю… — Алина чуть не плакала. — Я слышала, как мать хвасталась отцу, что они "удачно загнали дрова" какому-то антиквару за наличку. Лена, они продали свою квартиру пару дней назад. Им некуда идти.
— Это не мои проблемы.
Через двадцать минут к дому подъехал полицейский УАЗ. Лена встретила сотрудников — двух усталых, но серьезных мужчин. Она предъявила паспорт с пропиской и документы на право собственности, которые, к счастью, всегда носила в рабочей сумке в папке с эскизами — привычка творческого человека, боящегося потерять важное. Тот факт, что квартира не была переоформлена после смерти матери, не играл роли здесь и сейчас: Лена была зарегистрирована там с рождения, а родители Сергея — нет.
Они поднялись на этаж. Дверь никто не открывал.
— Полиция! Откройте, или будем ломать! — громко произнес старший сержант.
Из-за двери донесся визг Галины Петровны:
— Не имеете права! Тут мой сын живет! Это наша жилплощадь!
— Открывайте, граждане, — спокойно повторил полицейский. — В противном случае будет составлен протокол о неповиновении.
Замок щелкнул. На пороге стоял бледный как мел Сергей. За его спиной Виктор Иванович сжимал в руках монтировку, но увидев форму, тут же спрятал её за спину.
— Что здесь происходит? — спросил полицейский, входя в квартиру и осматривая погром.
— Вот эти граждане, — Лена указала на свекров, — незаконно проникли в мою квартиру, вывезли и продали мое имущество, а теперь отказываются покидать помещение. Мой муж, — она посмотрела на Сергея с таким презрением, что тот вжался в косяк, — пособничал им в этом.
— Это семейный спор! — взвизгнула Галина Петровна. — Мы деньги вложили! Мы мебель привезли!
— Документы на квартиру? — коротко спросил сержант.
Лена протянула свои бумаги. Сергей своих прав не имел, он был лишь прописан ито временно. Родители не имели здесь никаких прав вообще.
— Граждане, — обратился полицейский к чете пенсионеров. — На каком основании вы находитесь в данном жилом помещении против воли собственника?
— Мы… мы жить тут будем, — промямлил Виктор Иванович, растеряв весь свой боевой запал. — Сынок, скажи им!
Сергей открыл рот, посмотрел на ледяное лицо Лены, потом на хмурых полицейских.
— Я… я думал, Лена не будет против…
— НЕТ, — громко сказала Лена. — Я против. Я требую, чтобы посторонние покинули мой дом. Немедленно. И я пишу заявление о краже мебели.
— Какая кража? Мы же для семьи… — начала было свекровь.
— Собирайтесь, — скомандовал полицейский. — Выяснять отношения будете в участке или в мировом порядке, но сейчас вы обязаны освободить помещение.
Часть 5
Сборы были унизительными. Галина Петровна голосила так, словно её резали, проклиная "змею подколодную". Виктор Иванович пыхтел, пытаясь разобрать криво свинченный шкаф, но Лена запретила.
— Оставьте свой мусор здесь, — сказала она. — Грузчиков вызовете завтра. Сами пошли вон.
— Но нам некуда! — взвыл Сергей. — Лен, ты не можешь так поступить! Мама продала квартиру, они купили участок… но там только сарай стоит! Летний домик, без отопления!
— И что? — Лена смотрела на него как на пустое место. — Ты знал об этом? Знал, что они продают жилье, не имея плана "Б"?
— Я думал, мы успеем построить… к зиме… А пока у нас…
— Ты думал, что я проглочу это, как всегда глотала твои выходки? — Лена подошла к нему вплотную. — Ошибся. А теперь — проваливай с ними.
— Я? Но я твой муж!
— Ты соучастник. И предатель. Я подаю на развод. ВЫМЕТАЙТЕСЬ.
Сергей попытался схватить её за руку, но тут вступилась Алина.
— Сережа, имей совесть, уходи. Ты профукал всё, что мог.
— И ты?! — Сергей посмотрел на сестру с ненавистью. — Предательница!
Полицейские вывели шумное семейство на лестничную площадку. Лена слышала, как они спускаются, продолжая ругаться. Галина Петровна обвиняла сына в мягкотелости, Виктор Иванович материл полицию, а Сергей просто скулил что-то невнятное.
Когда дверь захлопнулась, в квартире воцарилась благословенная тишина. Только тиканье старых напольных часов, которые свекры чудом не успели выкинуть, так как они были слишком тяжелыми, нарушало покой.
Алина осталась. Она молча подошла к венику и начала сметать осколки стекла.
— Прости их, — тихо сказала она. — Хотя нет, не прощай. Они это заслужили. Мать всегда считала, что им все обязаны. А Сережка… он просто дурак ведомый.
Лена опустилась на диван — тот самый, уродливый, родительский. Сил не было.
— Куда они теперь? — спросила она без особого интереса.
— В хостел, наверное. Или снимут что-то на те деньги, что остались от покупки участка. Там немного, на дом точно не хватит. Мама мечтала о коттедже, а купила болото с развалюхой, надеялась, что ты спонсируешь стройку.
Лена горько усмехнулась.
— Жадность фраера сгубила.
Эпилог
Через месяц Лена заканчивала ремонт. Квартира снова стала просторной и светлой, хотя вернуть антикварный буфет так и не удалось — скупщик растворился в тумане. Зато Лена сама спроектировала и собрала невероятной красоты витражную перегородку, отделяющую зону отдыха.
Сергей звонил несколько раз. Нотариус и юрист быстро объяснили ему, что наследство разделу не подлежит, а вот его участие в продаже имущества жены тянет на уголовную статью, если Лена даст ход заявлению. Лена сжалилась и забрала заявление в обмен на быстрый развод и отсутствие претензий.
Сейчас Сергей жил с родителями в крошечной съемной "однушке" на окраине. Денег с продажи квартиры и правда не хватило на нормальную стройку — цены на материалы взлетели, а Галина Петровна потратила часть суммы на шубу и "представительские расходы", празднуя будущую жизнь помещицы.
Теперь в их съемной каморке каждый вечер гремели скандалы. Мать пилила Сергея за то, что он не смог "укротить" жену. Отец пил дешевое пиво и орал на всех подряд. Сергей ненавидел их, ненавидел себя, но больше всего боялся остаться на улице, поэтому терпел.
Алина часто заходила к Лене в гости. Они пили чай из уцелевших чашек и обсуждали эскизы для новых витражей. Алина помогала Лене с бухгалтерией и заказами, став не просто золовкой, а настоящей подругой. В тот вечер, когда мебель летела вон, она сделала свой выбор — выбор в пользу здравого смысла, а не токсичной родни.
Лена посмотрела на солнечный луч, проходящий сквозь цветное стекло её работы. Красные, синие и золотые блики плясали на полу, там, где раньше стояли уродливые шкафы. Жизнь очистилась от хлама. И дышать стало легко.
Автор: Елена Стриж © Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»