Часть 1. Бунт на корабле обыденности
— Где твоя зарплатная карта? И не смей мне лгать! — кричал муж на жену, стараясь придать голосу твёрдость, которой в нём отродясь не водилось.
Роман стоял посреди гостиной, широко расставив ноги, словно пытался занять как можно больше пространства. Его лицо покрылось красными пятнами, а дыхание было сбивчивым, будто он только что пробежал марафон, хотя единственным физическим усилием за вечер был подъём с дивана.
Елена, только что вернувшаяся с объекта — она работала главным технологом-реставратором на восстановлении старинной усадьбы, — медленно сняла шарф. Ткань с тихим шорохом опустилась на комод. Она устала. Усталость эта была не той приятной истомой после хорошо сделанной работы, а тем свинцовым грузом, что накапливается годами, оседая на плечах невидимой пылью несбывшихся надежд.
— Рома, ты бредишь? — тихо спросила она, не глядя на него. — Какая карта? Какой ещё отчёт?
Её спокойствие, граничащее с безразличием, подстегнуло его. Он шагнул вперёд, чувствуя за спиной незримую поддержку материнских наставлений, полученных час назад по телефону.
Книги автора на ЛитРес
— Я знаю, сколько ты получаешь! — выкрикнул он, ткнув пальцем в сторону её сумки. — Мама всё посчитала. Ты реставрируешь лепнину восемнадцатого века, у вас там бюджеты миллионные. А в дом ты приносишь копейки, только на еду и коммуналку. Где остальное? В кубышку складываешь? Пока я, как проклятый, тяну лямку?
Елена медленно подняла на него глаза. Взгляд её был тяжёлым, сканирующим, каким она обычно осматривала повреждённый грибком паркет, решая, подлежит ли он спасению или его проще сжечь.
— Ты тянешь лямку? — переспросила она, и в её голосе появились опасные вибрирующие нотки. — Ты, работая два через два менеджером на складе автозапчастей, тянешь лямку?
— Не смей обесценивать мой труд! — возмутился Роман. — Я мужчина! Я должен контролировать бюджет. Давай карту сюда. С этого дня все финансы будут у меня. Я буду выдавать тебе на проезд и обеды. Хватит этой самодеятельности. Я терпел все эти годы, но моё терпение лопнуло.
Елена смотрела на мужа и видела не спутника жизни, а капризного ребёнка, который решил поиграть во взрослого, нацепив папин галстук. Только вместо галстука на Романе была растянутая майка, а вместо авторитета — чужие, навязанные слова.
— Какого чёрта?! — вдруг рявкнула она, отшвырнув сумку в кресло. Кошка, спавшая там, испуганно сиганула под стол. — Ты хочешь мою карту?
— Да! И пин-код. НЕМЕДЛЕННО! — Роман почувствовал вкус победы, приняв её вспышку за начало капитуляции.
Часть 2. Математика чужого кармана
Всё началось неделю назад, когда Алевтина Марковна, мать Романа, случайно увидела уведомление на телефоне Елены, который та опрометчиво оставила на кухонном столе во время воскресного обеда. Сумма зачисления заставила пожилую женщину поперхнуться чаем. Цифры не укладывались в её картину мира, где невестка должна была быть тихой, благодарной и бедной.
Алевтина Марковна всегда считала, что женщина с деньгами — это угроза. Это непокорность. Это отсутствие рычагов давления.
— Ромочка, сынок, — шептала она вечером того же дня, когда Елена мыла посуду. — Ты посмотри, что творится. Она же тебя ни во что не ставит. Ты ходишь в куртке, которой три года, а она... Ты видел? Там премия пришла больше, чем ты за полгода зарабатываешь.
Роман тогда лишь отмахнулся, жуя пряник. Но семя сомнения, обильно политое, дало всходы. Жаба, огромная, зелёная, мерзкая жаба начала душить его по ночам. Он начал считать. В уме он уже потратил деньги жены: новый игровой компьютер, кожаные чехлы в его старенький «Форд», и, конечно, помощь маме — она давно хотела ремонт на балконе.
— Она от тебя прячет деньги, потому что не считает тебя главой семьи, — зудела мать по телефону каждое утро. — Если ты себя не поставишь, она тебя бросит. Заберёт всё и уйдёт к какому-нибудь богатому заказчику. Ты должен отобрать ресурсы. Кто владеет казной, тот владеет ситуацией. Стань мужчиной, Рома!
И Роман решил стать мужчиной. В его понимании это означало прийти и взять. Ему казалось, что Елена, увидев его решимость, тут же сникнет, признает его верховенство и с радостью отдаст пластиковый прямоугольник, символизирующий власть. Он не учёл одного: Елена не была ни серой мышью, ни забитой жертвой. Она была специалистом, которая умела работать с резцом и молотком, и характер у неё был под стать материалам, с которыми она работала — твёрдый, как морёный дуб.
Часть 3. Искусство разрушения тишины
В комнате повисла тяжёлая, липкая пауза. Роман ждал, протянув руку ладонью вверх. Елена смотрела на эту ладонь — пухлую, требовательную, — и внутри неё что-то стремительно меняло полярность. Вместо страха или обиды поднималась горячая, ослепляющая злость. Это было похоже на прорвавшую плотину.
— Тебе нужна моя карта? — переспросила она неестественно звонким голосом. — Тебе нужны мои деньги?
Она схватила с полки тяжёлую керамическую вазу — подарок его же матери — и с силой швырнула её об пол. Грохот разлетевшихся осколков заставил Романа подпрыгнуть.
— Твою мать! Ты что творишь? — взвизгнул он, отскакивая к стене.
— НЕТ! Это ты что творишь! — заорала Елена так, что у неё на шее вздулись вены. — Ты хочешь денег? ПРАВДА?
Она схватила с журнального столика тяжёлую книгу в твёрдом переплёте и запустила ею в стену, всего в полуметре от головы мужа. Книга гулко ударилась и упала, раскрыв страницы, как подбитая птица.
— Лена, успокойся! Ты истеричка! — Роман вжался в обои. Он ожидал слёз, уговоров, может быть, тихого бормотания. Он не ожидал тварь, которая крушила их гостиную.
— Успокоиться? Да пошёл ты к чёрту со своим спокойствием! — Елена ходила по комнате. Её движения были резкими, ломаными. Она схватила декоративную тарелку.
— Не смей! Это память! — пискнул Роман.
Бам! Тарелка разлетелась на мелкие куски, ударившись о дверной косяк.
— Память?! — хохотала Елена, и этот смех был страшнее крика. — А ты помнишь, кто оплатил твою стоматологию в прошлом месяце? КТО? Пятьдесят тысяч! С чьей карты они ушли? С твоей? НЕТ! С МОЕЙ!
Роман открыл рот, чтобы возразить, но воздух застрял в горле.
— Ты говоришь про еду? — продолжала она наступать, пиная носком туфли осколки вазы. — А кто купил продукты в субботу на две недели вперёд? Ты? Ты купил только пиво и чипсы! МОИ ДЕНЬГИ кормят тебя, твою лень и твои амбиции!
Она подлетела к комоду, выдвинула ящик так резко, что он чуть не вылетел из пазов, схватила стопку счетов и швырнула их в лицо мужу. Бумаги разлетелись белым листопадом.
— Жри! На, подавись! Квартплата — оплачено Еленой! Интернет — оплачено Еленой! Кредит за твой телефон, который ты разбил по пьяни — оплачено Еленой! Где здесь твой вклад, «мужчина»? Покажи мне!
Роман стоял, облепленный квитанциями, и чувствовал, как страх холодной змеёй ползёт по спине. Это была не его жена. Это был монстр. Он привык, что Елена молча всё оплачивает, сглаживает углы, кивает. Он считал это слабостью. Он не понимал, что это было терпение. И теперь резервуар был пуст.
— Ты… ты просто жадная! — выдавил он, пытаясь нащупать почву под ногами. — Мама права была. Ты меня не уважаешь.
— УВАЖАТЬ?! — взревела Елена. Она схватила с полки массивную статуэтку слона, которую Роман привёз из Турции десять лет назад. — За что тебя уважать? За то, что ты слушаешь мамочку в сорок лет?
Слон полетел в сторону телевизора. Роман зажмурился. Удар пришёлся в подставку, пластик треснул.
— Вон! — рявкнула Елена. — УБИРАЙСЯ! Вон из моей квартиры!
— Это наша квартира! — попытался возмутиться Роман.
— Да что ты? — Елена подошла к нему вплотную. Её глаза лихорадочно блестели, причёска растрепалась, но она выглядела величественно в своём гневе. — Ты уверен? А ты документы когда последний раз читал, идиот? Квартира куплена в браке, но на деньги от продажи бабушкиного дома. И оформлена она по брачному договору на меня. Ты забыл? Ты тогда подписал всё, лишь бы я закрыла твои долги перед твоими «друзьями»!
Роман побледнел. Он действительно забыл. Или предпочёл забыть. Ему было удобно считать, что всё общее.
Часть 4. Финансовое харакири для свекрови
Елена внезапно остановилась. Её дыхание выровнялось, но злость не ушла — она трансформировалась в холодную, расчётливую жестокость. Она достала телефон.
— Ты хотел знать про мои деньги? — спросила она пугающе тихим голосом. — Хочешь, я покажу тебе одну транзакцию?
Она быстро нажала несколько кнопок.
— Вот, смотри. Ежемесячный перевод. Пятнадцать тысяч рублей. Получатель: Сомова Алевтина Марковна.
Роман уставился в экран. Цифры плясали перед глазами.
— Ты… ты переводила маме деньги? — пробормотал он.
— Да. Каждый месяц. На лекарства, как она говорила. На «поддержку штанов». Она плакалась мне, что пенсии не хватает. И я, дура, жалела её. Я не говорила тебе, чтобы не задевать твое мужское самолюбие, ведь ты своей матери и тысячи дать не можешь без моего ведома.
Елена зло усмехнулась и нажала кнопку «Отменить автоплатёж». Затем зашла в историю и сделала скриншот.
— А теперь слушай внимательно. Я знаю, что мама твоя не бедствует. Я на днях видела её в новом пальто, которое стоит как две твоих зарплаты. Но я молчала. Я думала: ладно, пусть будет мир в семье. Но раз вы решили объявить мне войну из-за моей зарплаты…
Она набрала номер. Включила громкую связь. Гудки шли долго.
— Алло? Леночка? — раздался сладкий голос Алевтины Марковны. — Что-то случилось?
— Случилось, Алевтина Марковна, — жёстко сказала Елена. — Ваш сын потребовал у меня зарплатную карту. Сказал, что это ваша идея.
В трубке повисла тишина, а потом голос свекрови изменился, став визгливым:
— И правильно сделал! Давно пора тебя приструнить! Ты его обираешь!
— Отлично, — кивнула Елена, глядя в полные ужаса глаза Романа. — Тогда я сообщаю вам, что приструнить меня не вышло. А вот то, что вы ежемесячно получали от меня пятнадцать тысяч, теперь закончится. ПРЯМО СЕЙЧАС. И знаете что? Я посчитала всю сумму за три года. Это полмиллиона рублей. Считайте это моим благотворительным взносом в ваш фонд наглости. Больше вы не получите ни копейки.
— Ты не посмеешь! — взвизгнула трубка. — Рома! Скажи ей!
— Рома сейчас занят, — ответила Елена. — Он собирает вещи.
Она сбросила вызов.
Роман стоял, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на лёд.
— Ты врала мне? — только и смог выдавить он. — Ты давала ей деньги, а мне говорила, что у нас режим экономии?
— Я спасала твой авторитет, ничтожество! — Елена подошла к шкафу, выдернула оттуда дорожную сумку Романа и швырнула её ему в ноги. — Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя ущербным, что не можешь помочь матери. А она брала мои деньги и настраивала тебя против меня. Какая ирония, да?
Роман попытался сделать шаг к жене, протянуть руки:
— Лен, ну подожди… Я не знал… Давай поговорим нормально. Ну вспылил, с кем не бывает… Иди ты к бесам с этими разборками, давай просто забудем?
— ЗАБУДЕМ? — Елена схватила с полки пузырёк с духами и с силой запустила его в открытый чемодан. Стекло не разбилось, но жест был красноречивым. — Убирайся к лешему! У тебя десять минут. Если не уйдёшь сам, я вызову охрану комплекса и скажу, что в квартире посторонний. И документы на квартиру я им покажу.
Она не просто злилась. Она испытывала отвращение. Как будто с глаз упала пелена, и она увидела перед собой не мужа, а паразита, отъевшегося на её жалости.
Роман начал суетливо бросать вещи в сумку. Носки, джинсы вперемешку, какие-то провода. Он всё ещё не верил, что это конец. Он думал, она перебесится. Покричит и остынет. Женщины ведь любят покричать.
— Ключи, — потребовала Елена, когда он застегнул молнию.
Он положил связку на тумбочку.
— Я поеду к маме, — сказал он с вызовом, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Она-то меня поймёт. А ты… ты ещё пожалеешь. Ты одна останешься, никому не нужная со своей работой и гонором.
— Вон, — тихо сказала Елена, указывая на дверь.
Часть 5. Финал театра абсурда
Роман вышел в прохладную осеннюю ночь. Дверь подъезда захлопнулась за ним с тяжёлым металлическим лязгом. Он чувствовал себя странно: смесь обиды, злости и почему-то облегчения. Теперь он придёт к маме, она его пригреет, накормит пирожками, и они вместе будут костерить Елену. А завтра… завтра Елена приползёт. Куда она денется.
Он набрал номер матери.
— Алло, мам? Я иду к тебе. Эта… совсем с катушек слетела. Выгнала меня.
В трубке повисла пауза. Долгая, неприятная пауза.
— Мам? Ты слышишь?
— Слышу, Рома, — голос Алевтины Марковны звучал сухо и холодно. Совсем не так, как он ожидал. — А зачем ты ко мне идёшь?
— В смысле? Жить. Она меня выгнала.
— Рома, — вздохнула мать. — У меня однокомнатная квартира. Я только что сделала ремонт на балконе, там цветы стоят. Куда я тебя положу? На кухне?
— Но… ты же сама говорила! Ты говорила забрать у неё карту! Это из-за тебя мы поругались!
— Я говорила тебе быть мужчиной и контролировать бюджет, — отрезала мать. — А ты что сделал? Устроил скандал и позволил себя выгнать? Какой же ты хозяин, если тебя баба из дома выставляет?
— Мама! Мне некуда идти! — в голосе Романа зазвучали панические нотки.
— Сними номер в гостинице. У тебя же есть деньги?
Роман похолодел. Денег у него не было. До зарплаты оставалась неделя, на карте было триста рублей. Он всегда рассчитывал на Елену.
— У меня нет денег. Лена всё перекрыла.
— Вот видишь, — назидательно сказала Алевтина Марковна. — Ты без неё — ноль без палочки. И эта… гадина… она правда сказала, что больше не будет переводить помощь?
— Правда.
— Ну вот. Ты не только себя без жилья оставил, ты и мать куска хлеба лишил своим идиотским поведением. Разбирайся сам, Рома. У меня сейчас давление поднялось, я ложусь отдыхать. Не приезжай, я дверь не открою, у меня мигрень.
Гудки. Короткие, частые гудки, похожие на удары маленького молоточка по гробу его инфантильности.
Роман опустил телефон. Он стоял на тротуаре, сгибаясь под тяжестью сумки. Мимо проезжали машины, освещая его фарами. Он был наказан не женой. Он был наказан собственной глупостью и жадностью той, которую боготворил.
Он попытался представить, как вернётся. Позвонит в домофон. Упадёт в ноги. Но он вспомнил лицо Елены. Тот взгляд, полный презрения и брезгливости, когда она швыряла в него счетами. Она не пустит. Она не прощала предательства. А требование денег по науськиванию матери она восприняла именно как предательство.
Гнев Елены, её истерика, его разбитая ваза — всё это было не проявлением слабости, как он думал. Это было проявление силы, которая долго дремала. И эта сила смела его из её жизни, как мусор.
Роман сел на скамейку, поставил сумку на грязный асфальт и закрыл лицо руками. Он был мужчиной, который хотел карту жены, а остался даже без карты проезда на метро.
Где-то на пятом этаже, в окне, погас свет. Елена легла спать. Завтра у неё был важный день — привозили новый мрамор для камина. И теперь она точно знала, что её деньги пойдут на мрамор, на себя, на её будущее, а не в чёрную дыру чужой жадности.
Роман остался сидеть в темноте.
Автор: Вика Трель © Самые читаемые рассказы на КАНАЛЕ