ЧАСТЬ 1. Ужин с привкусом пепла
Столовая тонула в густых сумерках, разбавленных лишь мягким сиянием люстры над массивным дубовым столом. Вечер не предвещал грозы, по крайней мере, атмосферной, но воздух в помещении, казалось, наэлектризовался настолько, что любое резкое движение могло вызвать искру. Евгения сидела во главе стола, методично разрезая стейк на ровные, почти геометрически безупречные кусочки. Она не ела, а скорее выполняла ритуальное действие, наблюдая за двумя людьми, которых по иронии судьбы называла своей семьёй.
Родион, мужчина статный, с той породой, которая часто скрывает внутреннюю пустоту, поглощал ужин с аппетитом человека, уверенного в незыблемости своего положения. Рядом с ним, уткнувшись в смартфон, сидела Кристина. Пятнадцатилетняя девушка, чьё лицо, ещё по-детски округлое, уже научилось принимать выражение брезгливой скуки, свойственной пресыщенным жизнью особам.
— Пап, мне нужно пятьсот тысяч на карту до пятницы, — голос Кристины прозвучал обыденно, словно она просила передать соль. Она даже не отвлеклась от экрана, её большие пальцы порхали над сенсором.
Евгения замерла. Нож в её руке остановился в миллиметре от фарфора.
— Зачем тебе такая сумма, милая? — Родион промокнул губы салфеткой, изображая отеческую заинтересованность, хотя в его глазах не мелькнуло и тени удивления.
— Курсы блогеров на Бали. Выездная сессия. Все приличные люди едут. Если я не поеду, буду выглядеть лохушкой.
Евгения отложила приборы. Звук металла о фарфор прозвучал в тишине комнаты неестественно громко.
— Кристина, — голос Евгении был ровным, лишённым тех истеричных ноток, которых от неё, вероятно, ждали. — На прошлой неделе мы оплатили тебе годовой абонемент в конный клуб, где ты появилась ровно один раз. Месяц назад был новый гардероб, потому что старый, цитирую, «для нищебродов». Пятьсот тысяч на поездку ради сомнительных курсов — это НЕТ.
Кристина наконец оторвалась от телефона. Её взгляд, полный искреннего возмущения, метнулся к отцу.
— Пап, скажи ей! Почему я должна унижаться и выпрашивать копейки?
Родион вальяжно откинулся на спинку стула, скрестив ноги под столом. Он посмотрел на жену тем снисходительным взглядом, который обычно адресовал подчинённым, посмевшим усомниться в его гениальности.
— Женечка, ну не начинай. Девочка ищет себя. Творческое развитие, социализация. Мы же не бедствуем, благодаря, конечно, нашим общим усилиям. Какого чёрта жалеть бумажки для счастья ребёнка?
Слова «нашим общим усилиям» резанули слух. Евгения прекрасно помнила, чьи это были усилия. Родион, чья карьера «консультанта по вопросам эффективности» застряла где-то между пустыми разговорами и полным отсутствием клиентов, вносил в семейный бюджет лишь своё присутствие.
— Твою мать, Родион! — Евгения редко позволяла себе грубость, но чаша терпения, кажется, дала трещину. — Общие усилия? Ты не оплатил ни одного счёта за этот дом за последние три года.
— Не мелочись, — отмахнулся муж, наливая себе воды. — Деньги — это всего лишь ресурс. Ты становишься скучной со своей бухгалтерией.
— Да пошёл ты со своей философией, — тихо произнесла Евгения.
Кристина фыркнула, демонстративно закатив глаза:
— Боже, опять эти разборки из-за мелочи. Пап, если она жмётся, может, ты переведешь?
— Конечно, принцесса, мы что-нибудь придумаем, — пообещал Родион, многозначительно глядя на жену. — Женя просто устала, ей нужно выдохнуть и понять, что семья — это поддержка, а не калькулятор.
Евгения смотрела на них и видела не мужа и его дочь, а двух паразитов, которые настолько глубоко въелись в её жизнь, что уже не представляли существования вне её кровеносной системы.
ЧАСТЬ 2. Театр абсурда и жадности
Прошло два дня. Атмосфера в доме напоминала затишье перед извержением вулкана. Родион избрал тактику бойкота, смешанного с пассивной агрессией. Он ходил по комнатам с видом оскорбленного аристократа, вынужденного делить кров с чернью. Кристина же просто исчезала в своей комнате, выходя лишь для того, чтобы демонстративно громко хлопнуть дверью холодильника или бросить презрительный взгляд в сторону мачехи.
Евгения занималась работой. Её архитектурное бюро готовило сдачу крупного объекта, и погружение в чертежи, сметы и переговоры с подрядчиками было для неё спасением. Строгие линии зданий и логика сопромата успокаивали куда лучше, чем любые увещевания психологов. Здесь всё было честно: если несущая конструкция слаба, здание рухнет. В семье, к сожалению, гнилые опоры могли стоять годами, прикрытые красивым фасадом.
В среду вечером Евгения вернулась домой раньше обычного. В гостиной горел свет, и доносились оживленные голоса.
— …ну вот, отличный вариант. Бизнес-класс, отель пять звезд. Я же говорил, Крис, всё решим. Мачеха поворчит и успокоится. Куда она денется? — голос Родиона сочился самодовольством.
— А карта? Ты уверен, что транзакция пройдёт? — голос Кристины звучал капризно, но с нотками торжества.
— Обижаешь. Я знаю, где лежат её резервные карты. Это же на благо семьи.
Евгения остановилась в прихожей. Холод, сковавший её конечности, не имел ничего общего с температурой воздуха. Это был холод абсолютного понимания. Они не просто просили. Они брали. Без спроса. Словно воры, живущие в её доме на правах хозяев.
Она вошла в гостиную. Родион сидел на диване с ноутбуком на коленях, Кристина висела у него на плече. На экране светился сайт бронирования билетов. Рядом на журнальном столике лежала золотая карта Евгении, которую она хранила в сейфе своего кабинета. Сейфе, код от которого, как она думала, знала только она.
— Что здесь происходит? — её голос не дрогнул, он стал плоским и твёрдым, как гранитная плита.
Родион вздрогнул, но тут же нацепил маску невозмутимости.
— О, Женя. А мы тут сюрприз готовим. Решили не ждать твоего одобрения, раз ты в таком стрессе. Кристина летит.
— На мою карту? Которую вы украли из моего кабинета?
— Украли? — Родион рассмеялся, но смех вышел фальшивым. — Громкие слова. Мы семья. У нас всё общее. Твоё, моё — какая разница? Не будь мещанкой.
Кристина, почувствовав поддержку отца, выпрямилась и скрестила руки на груди:
— Реально, Жень. Ты зарабатываешь дофига. Что тебе стоит? Тебе жалко для меня? Ты просто завидуешь, что я молодая и могу развлекаться, а ты только пашешь как лошадь.
Евгения медленно подошла к столу и взяла карту.
— Я так понимаю, это вторая попытка залезть мне в карман за неделю? Причем на этот раз — со взломом?
— Да ну тебя к чертям собачьим с твоими принципами! — вспылил Родион, видя, что привычная манипуляция не работает. — Ты должна быть благодарна, что мы вообще с тобой живем! Кристина — сложный подросток, ей нужна любовь, а не твои нотации! Ты сухая, черствая баба, которая думает только о бабках!
— Любовь измеряется в полумиллионе рублей? — уточнила Евгения.
— Да хоть в миллионе! — рявкнул Родион. — Ты обязана обеспечивать комфорт! Я, между прочим, жертвую своей карьерой, занимаясь домом, пока ты строишь из себя бизнес-леди!
— Занимаешься домом? — Евгения обвела взглядом комнату. — Ты даже лампочку в коридоре поменять не можешь полгода. Домработницу оплачиваю я. Садовника оплачиваю я. Продукты заказываю я. Твоя функция здесь — декоративная, и, честно говоря, этот декор уже изрядно обветшал.
— Ах ты… — Кристина вскочила, лицо её исказилось злобой. Она схватила со стола тяжёлую статуэтку из оникса. — Да чтоб ты провалилась! Ненавижу тебя! Ты просто жадная стерва!
Девочка замахнулась, но не бросила, а с силой ударила статуэткой о стеклянную поверхность журнального столика. Стекло жалобно хрустнуло и покрылось паутиной трещин.
— Ой, — фальшиво произнесла Кристина. — Рука соскользнула. Теперь купишь новый.
Родион ухмыльнулся.
— Видишь, до чего ты ребёнка довела? Это всё твоя вина. Плати за поездку, или мы устроим тебе такую жизнь, что ты взвоешь.
ЧАСТЬ 3. Точка невозврата
В комнате повисла не «звенящая тишина», нет. Воздух наполнился тяжелым, липким ядом. Евгения смотрела на трещины на стекле. Они напоминали ей карту её брака. Пути расхождения, которые невозможно склеить.
Внутри неё что-то щелкнуло. Не сломалось, не оборвалось, а именно встало на место. Как последний элемент пазла, который долго не подходил, а теперь идеально вписался в общую картину, открывая истину. Страха не было. Жалости тоже. Осталась только кристальная ясность.
— Я была банкоматом и служанкой в этой семье, но хватит! — спокойно произнесла жена своему мужу и падчерице.
Эти слова прозвучали без пафоса, без надрыва. Просто констатация факта, как прогноз погоды.
— И что ты сделаешь? — Родион поднялся, нависая над ней. Он пытался использовать свой рост и массу, чтобы подавить её, как делал это раньше. — Выгонишь нас? Из нашего дома? Не смеши. По закону…
— По закону, дорогой, — перебила Евгения, и на её губах заиграла лёгкая улыбка, от которой Родиону стало не по себе, — этот дом оформлен на компанию моего отца, которая предоставила его мне в безвозмездное пользование по договору, который, кстати, истёк вчера. А новая квартира в центре, где мы якобы собирались делать ремонт для нас троих, куплена до брака и записана на мою маму. Твоя машина — в лизинге на моё ООО.
Родион побледнел. Его самоуверенность начала давать трещину, похожую на ту, что сейчас украшала столик.
— Ты лжешь. Ты не могла… Мы же семья! Какого чёрта ты несла?!
— Я архитектор, Родион. Я умею строить фундаменты. И я умею рассчитывать риски. Я долго надеялась, что ты изменишься. Что Кристина перерастет свой эгоизм. Но вы… вы как плесень. Вы только потребляете и разрушаете.
Кристина, почувствовав, что земля уходит из-под ног, сменила тактику. Из агрессивной фурии она попыталась превратиться в жертву.
— Женя, ну ты чего? Из-за какого-то столика? Я же не специально. Пап, ну скажи ей!
— УБИРАЙТЕСЬ, — сказала Евгения.
— Что? — переспросил Родион, словно услышал иностранную речь.
— Вон. Из моего дома. Прямо сейчас.
— Ночь на дворе! Ты не имеешь права! Иди ты к лешему со своими закидонами! Утром поговорим! — Родион попытался сесть обратно на диван, всем видом показывая, что разговор окончен.
Евгения достала телефон.
— У вас есть двадцать минут на сборы. Потом сюда приедет охрана поселка. У них есть инструкция: посторонние на территории. А вы теперь — посторонние.
— Ты блефуешь, — прошипел Родион.
Евгения рассмеялась. Это был искренний, переливчатый смех, который в данной ситуации звучал страшнее любых угроз. Она смеялась над их глупостью, над своей слепотой, над абсурдностью их претензий.
— Родион, ты такой забавный, когда пытаешься быть грозным. Твои чемоданы, кстати, я уже собрала днём. Они стоят в гараже. За Кристинины вещи не ручаюсь, кидала как попало.
— Ты сумасшедшая! — взвизгнула Кристина. — Я расскажу всем! Я напишу в соцсетях, что ты выгнала ребенка на мороз!
— Пиши, — кивнула Евгения, продолжая улыбаться. — Не забудь добавить фото разбитого стола и скриншоты попыток снять деньги с чужой карты. Аудитория оценит.
ЧАСТЬ 4. Смех расставляет всё по местам
Родион метался по гостиной, как зверь, которого загнали в угол, но забыли закрыть клетку. Злость клокотала в нем, смешиваясь со страхом и неверием.
— Ты пожалеешь! Ты приползешь ко мне! Кому ты нужна, стареющая карьеристка? Я давал тебе статус замужней женщины! Без меня ты — ноль! Пустышка!
Евгения смотрела на него с любопытством энтомолога.
— Статус? Родион, твой «статус» держался на моих знакомствах. Твои редкие контракты были с моими партнерами, которые делали это из уважения ко мне. Ты думал, ты великий переговорщик? Серьёзно?
Она снова рассмеялась. Этот смех выводил Родиона из себя больше, чем крики. Он привык к женским слезам, к оправданиям. Смех жены обесценивал его полностью. Он делал его ничтожным.
— Да чтоб тебе пусто было! — заорал он, хватая вазу с каминной полки, намереваясь швырнуть её в стену.
— Эта ваза стоит как твоя почка, — заметила Евгения миролюбиво. — Я бы не советовала. Вычту из стоимости твоего выходного пособия. А, постой, никакого пособия же нет.
Родион замер с вазой в руке, выглядя при этом нелепо, как плохой актёр в дешевой драме. Он осторожно поставил вазу на место.
— Гадина, — выплюнул он. — Кристина, пошли. Нам тут не рады.
— Папа, куда мы пойдем?! У меня там шмотки, косметика! — заныла дочь.
— В гостиницу! К бабушке! Да куда угодно, лишь бы подальше от этой психопатки!
— Карты я заблокировала, — напомнила Евгения, проверяя маникюр. — И дополнительные, и ту, которую ты считал своей, но которая привязана к моему счету. Налички у вас в сейфе нет, потому что я сменила код. У тебя в кошельке должно быть тысячи три. На такси до Капотни хватит. Может, мама Кристины приютит?
— Моя мать живет в однушке с тремя котами! Я туда не поеду! — взвыла Кристина.
— Ну, это уже вопросы логистики, — Евгения нажала кнопку на телефоне. — Сергей Павлович? Да, пора. Проводите гостей, пожалуйста. Они немного задержались.
ЧАСТЬ 5. Холодное утро реальности
Выдворение прошло без драки, но с обилием проклятий. Кристина рыдала, цепляясь за дверной косяк, пока дюжий охранник вежливо, но непреклонно оттеснял её к выходу. Родион пытался сохранить лицо, обещая вызвать «своих юристов» и «порешать вопросы», но выглядел жалким в своем осеннем пальто, наспех наброшенном поверх домашней футболки.
Евгения стояла на крыльце и смотрела, как такси (эконом-класса, на которое у них хватило мелочи) увозит её прошлое в темноту. Она не чувствовала опустошения. Наоборот, в груди разливалась невероятная легкость, словно она сбросила рюкзак с камнями после долгого похода.
Прошёл месяц.
Родион сидел в крошечной кухне съемной квартиры на окраине. Обои здесь отклеивались, пахло сыростью и жареным луком от соседей. На столе лежал телефон, который молчал. Все его «друзья» и «партнеры» внезапно оказались очень заняты, как только узнали, что кран с деньгами Евгении перекрыт. Более того, слухи в узком кругу распространяются быстро. Евгения, с присущим ей юмором, просто рассказала правду паре ключевых персон на благотворительном вечере, превратив историю своего развода в анекдот о человеческой жадности. Теперь Родион был не «перспективным консультантом», а посмешищем, альфонсом-неудачником.
Кристина жила с ним, в соседней комнате. Её мать, узнав, что денег от отца больше не будет, наотрез отказалась забирать дочь, сославшись на аллергию котов на подростков. Кристина больше не мечтала о Бали. Теперь её главной проблемой было то, как объяснить одноклассникам, почему она ходит в старых джинсах и почему её «крутой папа» ездит на метро. Она пыталась писать гадости Евгении, но та просто заблокировала её везде, предварительно скинув скриншоты угроз директору престижной школы, где училась девочка. Стипендию, которую оплачивала Евгения, аннулировали. Теперь Кристину ждала обычная районная школа.
Звонок в дверь заставил Родиона вздрогнуть. Может, Евгения одумалась? Может, она поняла, что не может без него? Он бросился открывать, на ходу приглаживая волосы.
На пороге стоял курьер.
— Родион Валерьевич? Вам посылка. Оплачено отправителем.
Родион дрожащими руками принял коробку. Сердце учащенно забилось. Подарок? Примирительный жест? Он торопливо разорвал скотч.
Внутри лежал дешевый пластиковый калькулятор и книга «Финансовая грамотность для чайников». Сверху лежала открытка с безупречным тиснением:
«Чтобы ты больше не путал общие усилия со своими галлюцинациями. Удачи в поиске себя. P.S. Счет за разбитый столик я отправила твоей маме в Саратов, она обещала вычесть из твоей доли наследства. Целую, Женя».
Родион сполз по стене на грязный линолеум. Из комнаты выглянула Кристина, жующая бутерброд с самым дешевым паштетом.
— Чего там? Деньги прислала?
— Иди ты к бесам, — прошептал Родион, глядя на калькулятор. — Мы потеряли всё.
Где-то в центре города, в светлом офисе, Евгения рассмеялась, подписывая новый выгодный контракт. Жизнь, наконец-то, стала принадлежит только ей.
Автор: Елена Стриж ©