Часть 1. Теорема о нулевой сумме
Воскресный обед напоминал заседание совета директоров, где мажоритарный акционер решил обвалить акции собственного предприятия. Солнце било в тюль, высвечивая пылинки, танцующие в душном воздухе гостиной. За столом сидели трое взрослых и один ребёнок. Пятилетняя Аля, не подозревая, что стала центром геологического разлома в семье, старательно рисовала оранжевым фломастером круги на салфетке.
— Это не ребёнок моего сына! — кричала свекровь на невестку.
Голос Регины Власовны, обычно тягучий, как патока, сейчас напоминал скрежет металла о стекло. Она стояла, уперев руки в бока, и её массивное тело перекрывало проход на кухню, словно баррикада. На столе дребезжала посуда от удара её ладони по столешнице.
Дана не вздрогнула. Она лишь чуть поправила очки в тонкой оправе и посмотрела на мужа. Павел сидел, ссутулившись, и изучал узор на скатерти, будто там был написан план эвакуации, которого у него не было.
— Ты молчишь? — Регина Власовны перевела дыхание, её грудная клетка ходила ходуном под цветастой блузкой. — Павел! Ты посмотри на девчонку. У неё же глаза… какие-то рыбьи. В нашей породе таких не было. У нас все чернобровые, статные. А это что? Бледная моль. Нагуляла! Я нутром чую, нагуляла наша тихоня.
Дана медленно, с хирургической точностью, отложила вилку. Она работала инженером-проектировщиком мостовых конструкций. Её мир состоял из векторов, нагрузок, сопротивления материалов и предельно допустимых отклонений. Эмоции для неё были лишь лишним шумом, мешающим чистоте расчёта. Но сейчас датчики показывали критическую перегрузку.
— Регина Власовна, — голос Даны был ровным, сухим, как осенний лист. — Вероятность генетической мутации или рецессивных признаков, проявившихся через поколение, составляет около двадцати пяти процентов. У вашей бабушки, судя по фотоальбому, были светлые глаза.
— Ты мне наукой зубы не заговривай! — взвизгнула свекровь. — Паша, ты мужчина или кто? Ты будешь кормить чужое отродье? Я видела, как она с тем прорабом на парковке разговаривала месяц назад. Улыбалась ему! Твою мать, Паша, очнись!
Павел наконец поднял голову. В его взгляде читалась жалкая смесь страха перед матерью и желания, чтобы этот разговор исчез сам собой, как удаленный файл. Он посмотрел на Алю. Девочка замерла, сжав фломастер в кулаке.
— Дана, — начал он, и голос его предательски дал петуха. — Мама просто… она беспокоится. Может, правда… Ну, чтобы всех успокоить?
Дана перевела взгляд на мужа. Это был взгляд, которым она обычно оценивала трещины в бетоне перед тем, как вынести вердикт о сносе здания.
— Ты предлагаешь мне сделать тест ДНК? — уточнила она. Не спросила, а именно уточнила, фиксируя переменную.
— А что такого? — Павел осмелел, чувствуя поддержку материнского линкора за спиной. — Если тебе скрывать нечего, ты согласишься. А то ведь, знаешь, всякое бывает. Я в командировках часто, ты тут одна…
— НЕТ, вы послушайте его! — торжествующе подхватила Регина Власовна. — Соглашайся, милочка. Или собирай манатки. Я не позволю моему сыну жизнь гробить на чужую кровь. Квартира эта, между прочим, хоть и в ипотеке, но платит Паша!
Это была ложь. Громоздкая, неуклюжая ложь, которую они оба, мать и сын, повторяли так часто, что сами в неё поверили. Дана знала цифры. Она помнила каждую транзакцию.
— Хорошо, — сказала Дана. Она встала, и, несмотря на невысокий рост, показалась вдруг выше их обоих. — Мы сделаем тест. Но условия диктую я.
— Ишь ты, условия она ставит! — фыркнула свекровь, хватаясь за сахарницу, словно хотела метнуть её как гранату. — Убирайся к чертям со своими условиями! Завтра же поедем в клинику!
— Поедем, — кивнула Дана. — А теперь, прошу покинуть мой дом. Обед окончен. УБИРАЙТЕСЬ.
Последнее слово она произнесла не громко, но с такой металлической жесткостью, что Регина Власовна поперхнулась воздухом, а Павел вжался в стул.
Часть 2. Усталость металла
Неделя ожидания результатов напоминала жизнь в зоне радиационного заражения. Внешне ничего не изменилось, но воздух был отравлен. Павел спал в гостиной. Он демонстративно не разговаривал с Алей, проходя мимо дочери, будто она была мебелью.
Дана не плакала. Она сидела за компьютером по ночам, сводя баланс. Не семейного бюджета, а баланс их совместной жизни. В одной колонке — «Кредит доверия», в другой — «Фактические убытки».
— Ты понимаешь, что это унизительно? — спросила она мужа вечером среды. Павел сидел перед телевизором, щёлкая пультом. Он чувствовал себя героем, который наконец-то проявил характер.
— Унизительно — это когда тебя дураком делают, — буркнул он, не оборачиваясь. — Мама права. Ты слишком умная. Всегда всё считаешь, всегда всё знаешь. Мужики таких не любят. А тут простая биология. Просто докажи, и будем жить как раньше.
— Как раньше уже не будет, Паша. Система потеряла устойчивость.
— Опять ты за своё! — он швырнул пульт на диван. — Будь проще! Женщиной будь, а не калькулятором! Свари борщ, успокойся. Если Аля моя — я слова не скажу. Куплю ей куклу.
Дана смотрела на него и видела не мужа, а дефектную деталь. Любовь, которая когда-то была прочным цементом, рассыпалась в пыль, обнажая ржавую арматуру жадности и глупости. Она вспомнила, как Павел месяц назад просил у неё деньги «на ремонт машины», а потом она увидела новые золотые серьги в ушах Регины Власовны. Тогда Дана промолчала. Это была ошибка в расчетах. Недопустимая погрешность.
Она вернулась к монитору. На экране была открыта таблица Excel под названием «Проект Ликвидация».
В четверг позвонила свекровь.
— Ну что, трясешься? — ехидно спросила она. — Я вот уже юриста нашла. Если девка не наша, ты ни копейки алиментов не увидишь. И из квартиры вылетишь пробкой. Я Паше глаза-то раскрыла. Он у меня золото, просто мягкий. А я не дам его в обиду.
— Регина Власовна, вы когда-нибудь слышали о законе сохранения энергии? — спросила Дана, глядя на стопку архивных выписок из банка.
— Чего? Иди ты к лешему со своими законами! Жизнь — она не по учебникам! — и свекровь бросила трубку.
Дана аккуратно положила телефон на стол. "Жизнь подчиняется логике, — подумала она. — Просто некоторые переменные вы упустили".
Она открыла ящик стола и достала папку с документами на квартиру. Синий штамп собственности выглядел как печать приговора. Павел, ведомый ленью и желанием избежать бумажной волокиты, три года назад подписал брачный договор. «Чтоб налогов меньше было, Дан, ты же в этом шаришь, оформи всё на себя, а я просто буду платить половину ипотеки на твою карту». Он так и не начал платить половину. Его вклады были хаотичными подачками, которые он именовал «обеспечением семьи».
Дана взяла ручку и начала подписывать конверты.
Часть 3. Точка невозврата
День "Икс" настал. В клинику поехали втроем. Регина Власовна надела свое лучшее пальто, словно собиралась в театр на премьеру. Павел нервничал, теребил молнию на куртке. Дана была в строгом сером костюме, в руках — кожаный кейс.
Врач, молодой мужчина с усталым лицом, передал запечатанный конверт Павлу.
— Вскрывайте, — сухо сказал он.
Регина Власовна подалась вперед, её ноздри раздувались, как у гончей, почуявшей дичь.
— Давай, сынок. Сейчас мы выведем эту… на чистую воду.
Павел разорвал бумагу. Его глаза забегали по строчкам. Он моргнул. Потом еще раз. Лицо его приобрело странный сероватый оттенок.
— Ну?! — гаркнула мать. — Что там? Ноль процентов? Я так и знала! Твою же мать, говорили мне…
— Девяносто девять и девять десятых, — тихо произнес Павел.
В кабинете повисла тишина. Не та, что звенит, а глухая, ватная тишина.
— Что? — переспросила Регина Власовна. Она выхватила лист из рук сына. — Не может быть! Это ошибка! Они подкупили! Дана, ты кому заплатила?
— Это сертифицированная лаборатория, мама, — Павел наконец посмотрел на жену. В его глазах мелькнуло облегчение, сменившееся заискивающей улыбкой. — Дан, ну… Вот видишь. Всё хорошо. Я же говорил, просто проверим и успокоимся. Мам, ты ошиблась. Это моя дочь.
Он попытался обнять Дану, сделать шаг навстречу, восстановить привычную картину мира, где он — великодушный муж, простивший жене проверку.
Дана сделала шаг назад. Щелкнули замки кейса.
— Ошибки нет, — произнесла она ледяным тоном. — Аля — твоя дочь. Это была аксиома. Но доказательство требовалось вам. Теперь перейдем к следствиям.
Она достала из кейса папку и протянула её мужу.
— Что это? — Павел растерянно принял бумаги.
— Это исковое заявление о разводе. И требование о выселении. У тебя есть три дня, чтобы собрать вещи.
— Какое выселение? — взвизгнула свекровь. — Ты с ума сошла? Квартира общая! Паша платил!
— Паша, — Дана выделила имя интонацией, как ошибку в коде, — переводил мне на карту средства, которые в назначении платежа всегда, по моему настоянию, помечались как «на хозяйственные нужды» или «подарок». Ипотеку закрыла я полгода назад со своего бонусного счета, о котором вы не знали. Брачный контракт, пункт 4.2, гласит, что имущество, приобретенное на имя одного из супругов, является его личной собственностью, если не доказано иное долевое участие. Паша участием не озаботился.
Павел листал бумаги, руки его предательски скользили по глянцевым листам.
— Дан, ты чего? — пробормотал он. — Ну да, погорячились. Ну, мама характер показала. Но мы же семья! Аля же моя!
— Аля — твоя биологически. Но ты предал её неделю назад, когда перестал с ней здороваться, испугавшись потери денег, — отчеканила Дана. — Ты оценил свою дочь в стоимость квадратных метров. Расчет окончен. Результат отрицательный.
— Иди к черту! — рявкнул Павел, в нем вдруг проснулась злость загнанного зверя. — Ничего ты не получишь! Я судиться буду!
— Судись, — Дана спокойно закрыла кейс. — Только учти, я собрала выписки со всех твоих счетов. Те самые переводы маме, которые ты брал из нашего «отпускного» фонда. Налоговая очень заинтересуется твоими серыми подработками, которые ты скрывал не только от государства, но и от меня. Я ведь аудитор по второй специальности, Паша. Ты забыл?
Часть 4. Эффект домино
Сборы Павла проходили под аккомпанемент проклятий Регины Власовны. Она ходила за Даной по пятам, пока та спокойно пила чай на кухне, и сыпала угрозами.
— Ты пожалеешь! Ты приползешь! Одиночка с прицепом! Кому ты нужна, сухарь в юбке!
Дана не отвечала. Она смотрела в планшете новости рынка стройматериалов. Когда Павел вытащил последнюю сумку в коридор, он остановился.
— Дана, может… ну давай поговорим нормально? — его злость иссякла, оставив место привычной беспомощности. — Куда я пойду? К маме в «однушку»?
— Логистически это самое верное решение, — кивнула Дана. — Оптимизация расходов.
— Ты жестокая. Я не думал, что ты такая… стерва.
— Я не стерва, Паша. Я — несущая конструкция, которую вы пытались распилить ножовкой. Теперь конструкция стоит, а вы — снаружи. Ключи на тумбочку.
Дверь захлопнулась. Дана подошла к замку и дважды повернула щеколду. Щелк-щелк. Звук был идеальным. Чистым.
Она прошла в детскую. Аля спала. Дана поправила одеяло. Впервые за неделю в груди исчезло ощущение тяжелого чугунного шара. Осталась только ясность.
Вечером, сидя в пустой тишине, она заблокировала номера Павла и свекрови. Но перед этим отправила Паше одно сообщение: «Файл закрыт. Архивирование невозможно».
Жизнь начала выстраиваться заново. Без лишних переменных. Дана наняла няню, получила повышение на проекте, который давно вела. Через месяц она купила новые шторы — плотные, графитового цвета, которые давно хотела, но Павел ныл, что они «мрачные».
Часть 5. Погрешность в квадрате
Прошло полгода. Зима накрыла город серым одеялом, но в квартире Даны было тепло и светло.
Звонок в дверь раздался субботним утром. Дана посмотрела в глазок. На лестничной клетке стоял Павел. Он выглядел помятым, куртка была грязной, в руках он держал какой-то пакет. Рядом, неожиданно тихо, стояла Регина Власовна. Она постарела, её боевой задор, казалось, сдулся, как проколотый мяч.
Дана открыла дверь, не снимая цепочку.
— Чего вам?
— Дан, открой, поговорить надо, — Павел шмыгнул носом. — Дело серьезное.
— Говорите так.
— Нам жить негде, — выпалила Регина Власовна, и в её голосе не было крика, только визгливая паника. — Квартиру мою… опечатали.
— Приставы, — пояснил Павел, глядя в пол. — Долги у мамы были. Большие. Я брал кредиты, чтобы перекрыть, но там проценты… Короче, мы на улице. Дан, пусти хоть на время. Мы же не чужие. Я имею право видеть дочь!
Дана смотрела на них через узкую щель. Она просчитывала ситуацию. Жалость? Нет. Злорадство? Тоже нет. Просто констатация факта: система, построенная на лжи и жадности, рухнула.
— Долги? — переспросила она. — Те самые, на которые ты таскал деньги из семьи тайком? Микрозаймы?
— Я хотел отыграться… — пробормотал Павел. — Мама говорила, вложимся в одну тему…
— Понятно. Пирамида. Не удивительно для людей, не умеющих считать риски.
— Дана! — взмолилась свекровь. — Ну будь ты человеком! Ну ошиблись! Внучка же там!
Дана сняла цепочку. Павел и Регина подались вперед, в их глазах зажглась надежда паразитов, нашедших нового донора.
Дана вышла на площадку и плотно прикрыла дверь за собой.
— Людьми вы перестали быть, когда отказались от ребенка ради квадратных метров, — сказала она. — А теперь слушайте внимательно. У меня есть ордер на запрет приближения, если вы начнете преследовать нас. Алименты я взыскала через суд, они капают тебе в долг, Паша, и из-за них тебе закроют выезд и арестуют счета, если они когда-нибудь появятся.
— Ты что, выгонишь нас на мороз? — прошипел Павел. — Катись ты к чертям собачьим, тварь!
— Я вас никуда не выгоняю. Вы сами пришли к этой точке координат. — Дана достала из кармана маленькую визитку. — Вот адрес социального центра. Там дают койку и суп. Для начала новой жизни хватит. А здесь вам места нет. Обем превышен.
Она развернулась и вошла в квартиру.
— Да чтоб тебя! — закричала свекровь, ударив кулаком в дверь. — Проклятая! УБИРАЙТЕСЬ из моей жизни!
Но Дана уже не слышала. Она вернулась в кухню, где Аля доедала овсянку.
— Кто там был, мамочка? — спросила девочка.
— Ошибочные данные, солнышко, — улыбнулась Дана, поправляя очки. — Просто спам.
Она взяла планшет и открыла банковское приложение. Счёт пополнился премией за успешно сданный мост. Конструкция была надежной. Опоры стояли крепко. И никаких лишних элементов.
Неожиданной концовкой для Павла стало не только то, что он остался без жилья, но и то, что его "хитрый план" спасения активов матери через сомнительные вклады, который он провернул за спиной жены, оказался банальной аферой. Он сам, своими руками, отдал последние деньги мошенникам, думая, что прячет их от "алчной" жены. А Дана, педантично фиксирующая все движения средств, знала об этом заранее, но не стала вмешиваться, позволив ошибке системы уничтожить саму себя.
Холод геометрии победил хаос истерики.
Автор: Елена Стриж ©