Не так давно мы с вами беседовали о шикарной «Двенадцатой ночи» (1955) Яна Фрида. А почему бы не поговорить об «Отелло» (1955) Сергея Юткевича? Что характерно год выпуска – один, а киноязык разный… Оба фильма – красивые, сочные, яркие, да и наш Крым чудесен – обе ленты снимались на фоне моря, ласкового неба, интенсивной зелени.
Комедия и – трагедия. Везде главенствует алый цвет, но, если в «Двенадцатой ночи» он символизирует жизнь, то в «Отелло» это знак крови и смертельной опасности. Плащ Отелло, которым он обнимает Дездемону – преддверие скорой гибели, о которой не знает влюблённая женщина. Она его за муки полюбила? О, всё сложнее.
Путь Отелло показался ей насыщенно-интересным, как роман, а сам мавр был героем. Ещё один цветовой нюанс – контраст чёрного и белого. Дездемона – белокурая, в белых или светлых одеждах. Божественно-прекрасная Ирина Скобцева смотрится, как нежный хрустальный сосуд – она вся состоит из граней и переливов.
Отелло – чёрен и грозен. Сергею Бондарчуку идёт африканский грим и курчавый парик. Да, помню обсуждение фильма, которое свелось к унылейшей теме – насколько правильно подобрали колер Бондарчуку. Дескать, мавр – это араб, а не темнокожий обитатель глубинной Африки, а потому должен быть смугл. Какая вообще разница?
В сценических и кинематографических трактовках Отелло всегда негр. Я использую нормальное, советское определение, а не толерантную чушь, типа афро-венецианец. К слову, сейчас в том же Голливуде белому актёру запретили бы играть африканца – это у них именуется «расовая апроприация». Зато в СССР всё было нормально.
Итак, фильм Юткевича – это визуальное роскошество и пир для глаз. Каждый кадр – выверен. Ничего лишнего и постороннего. Дорические колонны, своды, виноград, шик ренессансных костюмов – всё пленяет. Много патетики! А как без неё в старинных трагедиях? Восхитителен даже Яго в исполнении Андрея Попова.
Такая филигранная работа, что …поневоле начинаешь чуть-чуть сочувствовать антигерою. Яго – образ коварства и подлости? Безусловно. Он гад? Конечно! И это – живой человек со своими страданиями и амбициями. Я смотрела разные трактовки этой пьесы, в том числе, британские, однако, наш Яго – самый неоднозначный.
Отсутствует «плоская» трактовка – возникает обаяние зла, пожалуй, самое непостижимое явление в искусстве. А как внешне привлекателен Попов... Собственно, в эпоху дивного Ренессанса отношение к женщине было довольно жестоким, да и вообще времечко не самое благолепное. Особливо в итальянских государствах...
Мужчины тоже страдали. Бесконечные войны меж правителями, заговоры, yбийства из-за угла, кубки с ядом на пиру. А дамы, пусть и благородные – расходный материал. Доводилось читать, как мерзко поступали сеньоры со своими жёнами – могли и отравить, если надоела или не смогла родить наследника. Игриво посмотрела на вассала? В монастырь!
Впрочем, в более северных краях поступали не лучше – отец Елизаветы Тюдор, покровительницы Шекспира, двум младым жёнам отрубил головы. Не сам, конечно, но всё равно размах впечатляет. Потому-то Елизавета предпочитала извечное девичество. Для неё власть мужчины равнялась гибели. Иван Грозный – тоже фигура эпохи чинквеченто… И те же нюансы натуры, что и у Генриха.
В целом, поступок Отелло в рамках того времени – это, конечно, безумие, но оправданное. Измена – тяжкое преступление, а разбираться мавр не стал. Ему было достаточно подозрения и зыбкого доказательства. В результате – двойная трагедия. Отелло не смог пережить и наказал сам себя. И эти сцены показаны столь же эффектно – финал бытия, недвижные лица-маски, путь в Вечность…
Zina KorZina (c)
- Ещё экранизации пьес Уильяма Шекспира: