Часть 1. Ржавчина на золоте
Автобус тяжело вздохнул пневматикой, оседая на остановке. Никита нажал кнопку открытия дверей, наблюдая в зеркало заднего вида, как пассажиры, словно муравьи, втягиваются в салон. Его руки привычно лежали на огромной баранке, пропитанной запахом солярки и чужих прикосновений. Смена тянулась бесконечно, но мысли Никиты были далеко от маршрута. В голове крутились цифры, планы и сладкое предвкушение, которое он испытывал последние две недели.
Всё изменилось, когда умер дед Маши. Старик жил скромно, но оставил после себя «двушку» в сталинском доме с высокими потолками. Никита уже мысленно расставлял там мебель, прикидывал, сколько будет стоить снос стен, и представлял, как он, наконец, выберется из съемной «хрущевки», где они с Машей ютились последние четыре года.
— Сдача есть? — в окошко просунулась мятая купюра.
— Ищите мелочь, я не банк, — буркнул Никита, сгребая медь.
Вечером, вернувшись домой, он застал жену на кухне. Маша сидела за столом, перебирая какие-то бумаги. Она выглядела уставшей: работа в кофейне, которую они открыли с братом, выматывала, хоть и приносила доход. Запах молотого кофе въелся в её кожу, волосы, одежду. Раньше Никите это нравилось, теперь раздражало.
— Ты видела цены на ремонт? — с порога начал он, не трудясь поцеловать жену. — Я тут прикинул, если продать твою долю в кофейне, нам хватит на евроремонт и новую машину. Твой брат и так справится, он же теперь при деньгах.
Книги автора на ЛитРес
Маша медленно подняла голову.
— Никита, мы это обсуждали. Квартира принадлежит мне. Олег отказался от своей части в мою пользу. Это моё наследство.
— Наше, Маш. Мы — семья, — Никита открыл холодильник, выискивая, чем поживиться. — По закону, всё, что приходит в семью, должно работать на семью.
— Это личное имущество, полученное по безвозмездной сделке, — сухо отрезала она. — И продавать долю в бизнесе я не буду. Это единственное, что у меня есть своего, кроме этой новой квартиры.
Никита захлопнул дверцу холодильника чуть резче, чем следовало.
— Ты опять начинаешь? Я вообще-то тут горбачусь на автобусе, чтобы мы жили нормально.
— Ты горбатишься, потому что набрал кредитов на всякую ерунду, о которой я узнаю постфактум, — голос Маши звучал ровно. — А за эту съемную квартиру платишь ты, потому что это единственное твое вложение в наш быт.
Никита скривился. Ему не нравилось, когда Маша начинала считать.
— Тема с моим наследством тебя не касается. Давай закроем это раз и навсегда, — попросила Маша, глядя ему прямо в переносицу.
Никита хмыкнул. Он считал, что это лишь женские капризы. Вода камень точит, а он умел быть настойчивым. Тем более, у него была мощная группа поддержки.
Часть 2. Эхо старых обид
Маша смотрела на мужа и не узнавала того парня, за которого выходила замуж. Память услужливо подкинула картинку четырехлетней давности.
Тогда была зима. Олег, её младший брат, по глупости и неопытности разбил чужой дорогой джип. Страховки не было, виноват был он. Хозяин джипа, нервный тип, собирался уезжать за границу и требовал деньги немедленно, грозя судами и проблемами, которые могли сломать парню жизнь. Сумма была неподъемной для их семьи на тот момент.
Маша тогда прибежала к Никите вся в слезах.
— Никит, пожалуйста. У тебя же есть комната в общаге. Та, что твоя мама приватизировала. Она пустует, там даже жильцов нет, всё убитое. Продай или хотя бы сдай её, возьми кредит под залог. Мы всё отдадим, Олег будет пахать день и ночь!
Никита тогда сидел в кресле, щелкая пультом телевизора, и даже не посмотрел на неё.
— Маша, не путай берега. Комната — это моё. Мать её потом и кровью выбивала у училища. При чем тут твой брат-неудачник? Пусть сам выкручивается. Моя недвижимость вас не касается. ЗАКРОЙ ТЕМУ.
Тогда Маша проглотила обиду. Она заняла у знакомых, продала свои украшения. Олег тоже не спал ночами, таксовал на чужой машине, грузил вагоны. Они выкарабкались. Брат повзрослел, заматерел, удачно женился. Его новая родня помогла с бизнесом, дела пошли в гору. И когда встал вопрос о наследстве деда, Олег, помня жертву сестры, без раздумий подписал отказ.
«Это тебе, сестренка. За то, что не бросила тогда», — сказал он.
А теперь Никита, который тогда пожалел даже заложить свой клоповник ради спасения родственника, рассуждал о «семейном котле».
В тот вечер к ним заявилась «тяжелая артиллерия». Светлана Петровна, мать Никиты, и её сестра, тетка Тамара, вошли в квартиру как хозяйки.
— Ну что, Мария, когда новоселье? — Светлана Петровна плюхнулась на диван, оглядывая скромную обстановку с нескрываемым пренебрежением. — Никитка сказал, там метры позволяют и нам с отцом уголок выделить. А то на старости лет тяжело в «панельке» без лифта.
— Мама, мы еще не решили, — начал Никита, подмигивая матери.
— А чего решать? — встряла тетка Тамара, женщина грузная, с голосом, похожим на скрежет гравия. — Семья должна жить кланом. Квартира большая. Никита — муж, глава. Он имеет право распоряжаться.
Маша стояла у окна, скрестив руки. В углу комнаты, на стуле, сидела Марина, сестра Никиты. Она пришла с матерью, но в разговор не вступала, лишь внимательно переводила взгляд с брата на невестку.
— Никита никакого отношения к этой квартире не имеет, — громко произнесла Маша.
— Как это не имеет? — взвилась Светлана Петровна. — Вы в браке! Всё общее!
— Когда мне нужна была помощь, Никита сказал, что его комната в общежитии — это только его дело. Теперь моя квартира — это только моё дело.
— Ты попрекаешь? — голос свекрови сорвался на фальцет. — Ты старое поминаешь? Ах ты, злопамятная! Мы к тебе со всей душой, а ты... Никита, ты слышишь? Она нас ни в грош не ставит!
Никита встал, расправил плечи, чувствуя поддержку "рода".
— Маша, не дури. Мать права. То было давно. А сейчас мы должны думать о будущем. Я уже заказал бригаду, они на днях придут ломать перегородки.
— НЕТ.
Это слово упало в комнате тяжелым булыжником. Маша не кричала, она просто констатировала факт.
Часть 3. Тишина перед бурей
С того дня Никита включил режим «холодной войны» вперемешку с мелким вредительством. Он громко слушал телевизор, когда Маша пыталась спать, оставлял грязную посуду по всему дому, приводил друзей, которые сидели на кухне до ночи.
— Не нравится? Вали в свою халупу, — ухмылялся он, открывая очередную банку пива. — Только документы на раздел имущества не забудь подготовить. Я уже узнавал, хороший адвокат докажет, что ремонт мы планировали вместе, значит, есть совместные вложения.
Маша молчала. Она собрала вещи за два дня.
— Я ухожу, — сказала она однажды утром.
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»
— Катись, — бросил Никита, не отрываясь от телефона. — Как приползешь обратно, поговорим по-другому.
Маша ушла. Но не «приползла». Прошел месяц, второй. Никита начал нервничать. Его зарплаты водителя катастрофически не хватало. Оказалось, что «мелкие траты» на еду, бытовую химию и прочие мелочи, которые закрывала Маша, съедали львиную долю бюджета. К тому же, кредиты за новый телефон и игровую приставку душили.
Он пробовал звонить Маше, но она внесла его в черный список. Тогда он начал действовать через Олега.
— Слышь, шурин, вразуми сеструху, — говорил он по телефону, стараясь звучать уверенно. — Она семью рушит из-за жадности.
— Никита, иди лесом, — коротко ответил Олег и повесил трубку.
В то же время Светлана Петровна не унималась:
— Сынок, надо её дожать. У тебя день рождения скоро, вот и повод помириться. Пригласи её, устрой праздник. Женщины любят внимание. А там, под винишко, и подпишет, что надо. Или перепишет долю на тебя в знак примирения.
Идея показалась Никите гениальной. ТОн решил пригласить её на СВОЙ праздник. Она же не стерва, придет поздравить мужа. А там, при родне, ей будет стыдно отказывать.
Он написал ей смс с чужого номера: «Маша, давай поговорим нормально. У меня днюха в субботу. Приходи. Я всё осознал. Хочу мира. Мы же не чужие».
Ответ пришел через час: «Хорошо. Я приду. У меня тоже есть для тебя подарок».
Никита победно вскинул кулак. «Подарок». Наверняка документы. Или деньги. В любом случае, она сломалась.
Часть 4. Конверт цвета пепла
Квартиру Никита не убирал. «Пусть видит, как мне плохо без неё», — решил он. Гости собрались разношерстные: Светлана Петровна в люрексе, тетка Тамара с пирогом, молчаливая Марина и пара друзей Никиты с автобазы, уже успевшие "принять на грудь".
Стол ломился от дешевых закусок и водки. Когда пришла Маша, в квартире стало неестественно тихо. Она выглядела потрясающе: строгий костюм, ни грамма косметики, взгляд прямой и жесткий. Она не была похожа на жертву или кающуюся жену.
— Явилась, — процедила Светлана Петровна, но тут же натянула фальшивую улыбку. — Проходи, доченька, садись к мужу.
Маша осталась стоять в проеме двери.
— Я ненадолго. Поздравить и вручить... причитающееся.
Никита расплылся в улыбке, масляными глазами глядя на жену. В его голове уже щелкал калькулятор. Квартира в центре, деньги с кофейни... Жизнь налаживалась.
— Машуль, ну садись, выпьем, — он протянул руку.
— Нет, — Маша достала из сумочки плотный серый конверт. — Держи. Ты так хотел делить расходы и доходы. Считай, это твой первый взнос в новую жизнь.
Гости замерли. Тетка Тамара даже жевать перестала. Никита жадно схватил конверт, разрывая бумагу.
— Что это? Сертификат? Дарственная?
Он вытащил сложенный лист. Развернул. Пробежал глазами. Его лицо начало вытягиваться, приобретая землистый оттенок.
Это был не документ на квартиру. Это было судебное уведомление и требование о немедленном выселении из арендованной квартиры за неуплату в течение шести месяцев, плюс огромная сумма долга и пени.
— Что... что это? — прохрипел он.
— Ты же говорил, что платишь за квартиру, Никита, — громко, чтобы слышали все, сказала Маша. — Я давала тебе свою половину каждый месяц наличными. Ты говорил, что передаешь хозяину. А оказывается, ты полгода не платил ни копейки. Хозяин нашел меня, потому что договор был, к сожалению, на мое имя, но проживал-то ты. И деньги брал ты.
— ВРЁШЬ! — заорал Никита, комкая бумагу. — Это подстава! Я платил!
— Деньги уходили на твои кредиты, о которых ты молчал, — голос Маши звенел, набирая силу. — Я проверила твои счета, Никита. Ты вор. Ты крыса, которая воровала у собственной жены, живя в долг, и при этом имел НАГЛОСТЬ требовать долю в моем наследстве!
Светлана Петровна вскочила, опрокинув салатницу.
— Не смей так говорить про моего сына! Ты, дрянь, ты должна была следить за счетами! Это твой долг – вести хозяйство! А ну плати! У тебя есть деньги, брат богатый!
— НИ КОПЕЙКИ, — Маша шагнула вперед, и в ней было столько ярости, что тетка Тамара вжалась в диван. — Вы хотели делить всё поровну? Никита, завтра тебя вышвырнут отсюда. А этот долг повесят на тебя через суд, я уже подала встречный иск о мошенничестве и присвоении средств. У меня есть расписки, что я давала тебе деньги на аренду.
Часть 5. Точка невозврата
— Маша, ты не понимаешь... — начал Никита, пытаясь изобразить жертву, но его мать перебила.
— Хватай её! — взвизгнула Светлана Петровна. — Не выпускай, пока не переведет деньги! Она сейчас уйдет, и мы останемся на улице!
Никита, подгоняемый страхом и злостью, дернулся к жене.
— Ты, тварь... Ты меня подставила...
— Я?! — Маша сорвалась на крик, в котором, наконец, прорвалась вся боль четырех лет. — Ты вспомнил про "семью", когда запахло деньгами! Едва дед умер, ты уже обои клеил в моем доме! А когда твой сарай в общаге гнил, ты мне сказал "не твое дело"! Ты хотел равноправия? ПОЛУЧАЙ!
Светлана Петровна подскочила к Маше и грубо схватила её за лацкан пиджака, тряхнув изо всех сил.
— Плати, девка! Ты обязана! Мы тебя приняли, мы тебя кормили!
Внутри у Маши страх исчез. Осталась только чистая, дистиллированная злость. Она размахнулась и с сухим, хлестким звуком влепила свекрови пощечину. Голова Светланы Петровны мотнулась, она отшатнулась, хватаясь за щеку, и плюхнулась обратно на диван, раскрыв рот в немом изумлении.
На секунду воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая лишь сиплым дыханием тетки.
Затем Никита, взревев как раненый бык, бросился на Машу с кулаками.
— Мать?! Ты ударила мою мать?!
Маша даже не успела закрыться. Она видела только искаженное яростью лицо мужа. Но удар не достиг цели.
Сбоку мелькнула тень. Марина, которая всё это время сидела неподвижно, как статуя, вдруг оказалась между ними. Одно короткое, четкое движение — и кулак сестры врезался точно в глаз брату.
Это была не женская пощечина. Это был поставленный, тяжелый удар человека, который годами занимался боксом, о чем Никита благополучно забыл или не хотел знать, считая увлечение сестры "дурью".
Никита отлетел назад, сшибая стол. Водка, салаты, тарелки — всё рухнуло на пол с грохотом, достойным финала этой жалкой комедии. Он выл, зажимая лицо руками. Сквозь пальцы уже наливался огромный, фиолетовый кровоподтек.
Марина стояла над ним, потирая костяшки.
— ХВАТИТ, — сказала она тихо, но от её голоса даже Светлана Петровна вжалась в оббивку дивана. — Ты, Никита, позор. Ты всегда был жадным ублюдком. Мама, а ты его таким сделала.
Маша дышала тяжело, её трясло, но не от страха, а от адреналина. Она поправила пиджак, глядя на мужа, валяющегося в майонезе и осколках.
— Завтра утром здесь будут приставы, — сказала она ледяным тоном. — Вещи советую собрать сейчас. На развод я подала.
Она развернулась и вышла из квартиры, не хлопнув дверью. Ей это было не нужно.
Никита сидел на полу, баюкая глаз. Он понимал, что это конец. Комнату в общежитии мать давно продала, чтобы закрыть его предыдущие долги (о чем он Маше не говорил). Съемная квартира потеряна. Жена ушла. Денег нет. Сестра смотрит на него с презрением, а мать... мать только выла о том, "как же теперь жить".
Марина перешагнула через брата, взяла свою сумку и направилась к выходу.
— Марин, ты куда? Помоги! — проскулила мать.
— Я к себе, — бросила сестра через плечо. — И не звоните мне. Разбирайтесь с этим сами.
Дверь захлопнулась. Никита остался на полу, среди объедков своего несостоявшегося триумфа, понимая, что самую большую цену за свое наследство заплатил именно он, но получил только пустой конверт и синяк под глазом. Жадность не просто фраера сгубила — она его уничтожила.
Автор: Вика Трель ©
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»