* НАЧАЛО ПЕРВОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
* НАЧАЛО ВТОРОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
Глава 12.
Усталые ночные воины вошли в дом, Куприян был весь в грязи, Ермил трясся от холода, он не успел кожух накинуть перед тем, как выскочил на улицу, оттащив обезумевшую Катерину от окна.
- Эх, в баню бы, - отдирая от себя грязную рубаху, сказал Куприян, - У Прокофия всегда баня горячая, сейчас рассветёт, и пойдём.
Сам Прокофий так и сидел у камина, свесив голову на грудь и мирно похрапывая, что-то даже бормоча во сне.
- Так давай его разбудим, - Ермил тоже стянул с себя мокрую рубаху и завернулся в свой кожух, садясь поближе к огню, - Всё проспал! Вот любопытно мне, что бы Прокофий сказал, если бы всё это увидал, что мы сегодня справили!
- Не надо, не буди его, пусть спит до первых петухов, а мы потерпим, - сказал Куприян и тоже завернулся в кожух, усевшись рядом с Ермилом на пол у камина, - Катерину надо проверить, как она там.
- Спит она, сразу заснула, как только я серп у неё отнял, вон, на скамье в углу уложил, - Ермил кивнул в угол, - Не стал её одну в светёлке оставлять… думаю, там надо защиту ставить, как ты делаешь на дом, туда ещё… и в дочкину светёлку тоже. Мы нарушили цепку евойную, теперь ему надо всё заново начинать.
- Ты догадался, что он делает? – спросил Куприян, устало зевая.
- Я думаю, он плетёт вереницу, чтобы оживить ту, кого сам погубил из мести. За то, что не пошла за него, ни в первый, ни во второй раз. Не может отпустить Ивар Марью, хочет вернуть её душу в этот мир. Шесть по шесть душ сгубит сперва, потом ещё раз шесть чистых душ сгубит… После замкнёт круг и призовёт Марью, а не прийти она уже не может. А кто придёт вместо Марьи, под её ликом, ты и сам знаешь. Погибель нашему миру, страшная, грозная. Уже приходила такая когда-то, косой души людские косила… собирала жатву…
Ермил зевнул, привалился к скамье и закрыл глаза. Куприян поплотнее завернулся в кожух и стал смотреть в огонь. Да, он знает, про что сейчас сказал Ермил, так и есть, всё верно… Видать не знал предшественник Зелёного Лесного Деда, кого он себе в выученики позвал! Силу узрел, а Дух… не разглядел, не смог угадать, кому силу своего посоха передаёт, кого оставляет хранить то, что ему доверено было.
Проснулся Куприян от того, что его кто-то за плечо трясёт. Открыл глаза и зажмурился, в окна заливался широкими полосами свет искрящегося зимнего солнца, утро было радостным и каким-то… иным. Что-то ушло с постоялого двора Прокофия, освободился дом и его обитатели от зла.
- Ну, Куприян Федотыч, друг ты дорогой! – Прокофий обнял Куприяна, расцеловал трижды, как на Руси водится, - Благослови тебя Господь, а я на век твой должник!
- Баню бы нам, - смутился Куприян, - Грязные мы…
- А как же! Готова банька, по белому натопил, расстарался, ступайте!
Прокофий проводил своих гостей в баню, сам пошёл дела справлять, а Куприян с Ермилом стали с наслаждением отмывать от себя ночную грязь. Пар был хорош, лёгкий и горячий, грязь отходила не только с тела, но и с души, благостно становилось, хорошо.
Отмывшись, они улеглись на полки́, отдыхать. Со двора доносился звук топора, видать Савва дрова колол, а может это и сам Прокофий.
- Задержаться здесь придётся, - сказал Куприян, ведя соломинкой по воде в ушате, - Надо сходить к той бабке Захарихе, поговорить, может что подскажет дельное. Этот Ивар… он из этих мест родом, может Захариха знает что-то такое…
- да, видать на пару дней тут останемся, - с недовольством сказал Ермил, - Этак пойдёт, дак мы к весне до Киселёво твоего доедем!
Намывшись, они вышли в предбанник, там уже им были приготовлены чистые рубахи, хорошие, новые, тонкого полотна, с красной нитью по вороту, положенной красивым узором.
- Видать хозяйка расстаралась, - сказал довольный Ермил, - Хороша рубаха, полотно мягкое, будто живое.
Куприян вышел во двор, там и в самом деле Савва колол дрова, что-то недовольно ворча. Глянул недобро на Куприяна, воткнул колун в чурбак, да и ушёл за угол дома, сердито оглядываясь.
Неспроста он эдак-то, подумал Куприян, надо приглядеться к помощнику Прокофия, как бы не он тут озорничал, на потеху Ивару, а то и с его помощью! Тот на посулы щедр, может и на плату не скуп. Так что…
У ворот постоялого двора уже стояли три телеги, Прокофий хлопотал, принимая постояльцев, радовался – видать давно не было никого, да и не удивительно! Земля быстро полнится слухами, стороной это место люди объезжали, а ведь скоро в городе зимняя ярмарка будет, время такое, что можно и заработать.
- Прошу за стол, матушка зовёт, - подошла к Куприяну Глаша, девушка от смущения теребила кончик своей богатой косы, румянец снова вернулся на её свежее личико.
- Благодарствуй, красавица! – ответил Куприян и следом за Глашей они с Ермилом отправились в дом.
Катерина хлопотала по дому, она ожила, словно жизнь возвращалась к ней, наливались силой руки и ноги, глаза сияли радостью. Стол для Куприяна и Ермила она накрыла в хозяйской комнате, не в общей, где постояльцев обычно кормили. И с обедом расстаралась, сытные щи, каша с маслом, проголодавшиеся молодцы уписывали всё за обе щёки. Сил ночью много потратили, вот сейчас навёрстывали.
- Благодарствуйте, хозяин с хозяюшкой, - сказал Куприян, наевшись до отвала, - А что Прокофий Кузьмич, дозволишь ли нам ещё два дни у вас погостить?
- А хоть бы и неделю, и месяц! Сколько надо, столько и оставайтесь, гости дорогие! Мы теперь почитай, что родня! А там как знать! – Прокофий хлопнул Куприяна по плечу и вдруг подмигнул дочке.
Глаша от смущения ещё сильнее залилась краской, вскочила, и стала помогать матери управляться, а Прокофий рассмеялся, но больше не стал ничего говорить.
Отдохнув после обеда, Куприян с Ермилом отправились к бабке Захарихе. Прокофий хотел было их проводить, насылался повозку запрячь да отвезти, но Куприян отказался, сами пошли.
Старенькая избушка бабки Захарихи стояла у околицы, чуть не по самые окна в землю вросла, а всё же не выглядела ветхой. На совесть рубили, с душой, потому и стояла долго, служа верой и правдой.
Куприян поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Дверь тоже была крепкая, дубовая, на кованой петле, ни капли ржи на железе не видать.
- Хозяюшка! Дома ли? – позвал Куприян, постучав в дверь.
Ермил стоял у крылечка и оглядывал двор, он многозначительно глянул на Куприяна, а тот и сам понимал, непростая старушка здесь живёт, ведает она травы, на том и двор защищён, и изба эта. Только вот подбирается к ней тот, что силу забрать желает, для своего дела. И он посильнее старой знахарки-повитухи будет.
Скрипнула дверь и отворилась, на пороге показалась невысокая старушка в наброшенной на плечи пуховой шали. Она поглядела на гостей и кивнула:
- Проходите в дом, студёно нынче, а мне неможется на морозе стоять.
Куприян с Ермилом вошли в избу, хозяйка которой была ей под стать. Вроде бы и в годах, а глаза молодые, синие, такие ясные, словно в озеро глядишь. Она пристально оглядела незваных гостей, потому казала на скамью возле дубового стола.
- Я знаю, кто ты, - сказала она Куприяну, - И помощника твоего тоже знаю. Ты, Хранитель, не в добрый час появился на этой земле, да видать судьба твоя такая, привела тебя к нам.
- Бабушка, скажи, что знаешь про это… Мертвяк ходил на постоялый двор, из Катерины жизнь тянул, вот мы его управили, вроде бы и упокоили. Но ведь… не по своей он воле дела такие творил.
- Уж известно, не по своей, - хозяйка достала из печи горшок, в избе запахло мёдом и травами, она налила взвар в кружки и подвинула гостям, - Зло стало ходить по округе, ничего не страшась… А только оно ведь как -только краюшечка ему попадись от слабости человеческой, тут и зацепится, а без этого ей тут не жить. Ну вот, беда тогда случилась, пропал в лесу Степан, доискаться не могли. Отец его, Панкратий, дюже по сыну горевал, сам в лес пошёл, так решил – сам сгинет или сына отыщет! Там и явился ему старик, сказал – верну тебе сына, только ты мне укажи, кого вместо него отдашь. Душа за душу, так сказал. Панкратий и указал тогда на Катерину, она им хоть и родня, а все же… Покойной сестры Панкратия дочка, вот он и решил – пусть лучше она, чем Степан… Слово дал, на своей крови клятву, а вон как вышло… Вернулся Степан, да долго такие не живут, пусто у них внутрях-то, будто нет души… вот и сотворил он с собой страшное, да тоже не сам, руку его вёл тот, кто отцу Степанову посулил… слово сдержал, сына вернул, так ведь надолго он и не обещался. Так и получил старик этот и Степана, и хотел теперь Катерину…
- А зачем ему это? Всё одно бы мертвяка как-то бы управили в могилу, - сказал Ермил, прихлёбывая вкусный взвар.
- Вы и сами ведаете, что ему нужно, Ивару… Марью он хочет вернуть, думает, у других раньше не выходила, а у него выйдет… сможет он зло обуздать да себе заставить служить… Гордыня – самый страшный грех… Потому и пытает он, как же всё сделать, и сколько ещё невинных для этого сгубит – это ему всё одно, без счёту душ готов он положить на этот свой алтарь.
- А скажи матушка, ты поди знаешь, как к нему подобраться, как сладить?
- Есть говорят вещица одна, да вот сгинула она давно. Если вам её добыть, может и сладите… да только вперёд голову бы не сложить вам, касатики.
Хозяйка помолчала в раздумье, потом достала из сундука свёрток в зелёном сукне, осторожно положила его на стол и развернула – там оказалась книга, старая, истёртая, в обложке из тонкой древесной коры.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025