Часть 1. Высота птичьего полёта
Кабина башенного крана раскачивалась от ветра, но Ольга привыкла к этой качке. С высоты пятидесяти метров мир казался игрушечным, логичным и упорядоченным. Внизу суетились люди в касках, похожие на ярких жуков, и среди них был Антон. Он клал кирпич где-то на уровне седьмого этажа строящейся высотки. Ольга же управляла огромной махиной, подавая поддоны с раствором и кирпичом. «Вира», «майна» — эти команды составляли основу её рабочего дня. Точность, выдержка, расчёт. Никаких лишних эмоций.
Вечером, спускаясь с небес на землю, она превращалась в обычную женщину, которая спешила домой, в просторную «трёшку» в сталинском доме с высокими потолками и лепниной. Антон уже был там. Он сидел на кухне, гипнотизируя взглядом пустую тарелку.
Ольга вошла, бросила сумку на банкетку.
— Как смена? — спросила она, включая чайник.
Антон дернул плечом.
— Нормально. Спина ноет.
Ольга знала, что дело не в спине. Последнюю неделю муж ходил чернее тучи. Причина была известна: драма его сестры Марины. Бывший муж выставил её из дома, оставив ни с чем. Квартира была добрачная, купленная на деньги его родителей, и Марина, прожив там пять лет, вылетела на улицу с двумя чемоданами и истерикой вселенского масштаба.
— Мама звонила, — глухо произнёс Антон. — Маринка у них на головах сидит. В двушке тесно. Она плачет целыми днями. Говорит, жизнь кончена.
Книги автора на ЛитРес
Ольга достала из холодильника котлеты.
— Сочувствую. Но ей тридцать лет, найдёт работу, снимет жильё.
Антон резко развернулся к ней.
— Тебе легко говорить! У тебя хоромы. Ты, Оль, даже не представляешь, каково это — оказаться на улице. Справедливости в этом мире нет. Она ему рубашки гладила, борщи варила, а он её — пинком. Потому что жильё на нём.
Ольга промолчала, нарезая хлеб. Она не любила пустые разговоры о справедливости. На стройке всё просто: не закрепил стропы — груз упал. Виноват тот, кто не закрепил. Марина сама не работала годами, надеясь на вечную любовь.
— Оль, — голос Антона изменился, стал заискивающим. — Я тут подумал. Мы же семья?
Ольга насторожилась. Она знала этот тон. Так прорабы просят выйти в смену в воскресенье без добавки к зарплате.
— Ну?
— Давай, чтобы у нас такого не случилось... перепиши на меня долю. Или половину. Чисто символически. Чтобы я знал, что не буду как Маринка, если что. Это укрепит наш брак. Доверие, понимаешь?
Ольга замерла с ножом в руке. Наглость просьбы поражала. Они жили здесь три года. Антон пришёл с одним рюкзаком.
— Квартира — это моя страховка, Антон. И тема эта закрыта.
— Тебе жалко? — вспылил он, вскакивая. — Мы же любим друг друга! А ты ведешь себя как собственница! У тебя три комнаты! Три! А сестра моя на раскладушке спит!
— Причём тут твоя сестра? — Ольга повернулась к нему, глядя прямо в глаза. — Это имущество не подлежит разделу. НЕТ.
— Ты меня не уважаешь! Ты считаешь меня приживалом! — Антон начал мерить шагами кухню. — Я мужик, я хочу гарантий!
— Гарантии в банке, — отрезала Ольга. — Закрываем тему с продажи или дарения моей квартиры. Запомни, она неприкосновенная!
Антон выскочил из кухни, хлопнув дверью. Ольга осталась одна. Внутри неприятно сжалось. Она не могла сказать ему правду. Не сейчас, когда он на взводе. Квартира принадлежала не ей. Хозяйка, Зинаида Павловна, её соседка по старому месту жительства, уехала к сестре в Новосибирск ухаживать за тяжелобольным племянником, а Ольгу пустила пожить и присмотреть за элитной недвижимостью, взяв слово, что всё будет в идеальном порядке. Ольга платила только коммуналку. Это позволяло ей копить на собственный первый взнос. Антон этого не знал. Он был уверен, что женился на богатой наследнице.
Часть 2. Совет в Филях
В выходные Антон поехал к матери. Лариса Федоровна встретила сына с трагическим лицом. В тесной кухне хрущевки пахло валерьянкой и жареным луком. Марина сидела за столом, опухшая от слез, и демонстративно листала объявления о съеме комнат в общежитиях.
— Видишь, до чего человека довели? — зашептала мать, наливая Антону чай. — А твоя королева в хоромах жирует. Неужели ей куска бетона жалко для родного мужа?
— Отказала, мам, — буркнул Антон, опустив голову. — Сказала, квартира неприкосновенная.
Лариса Федоровна поджала губы. Она была женщиной деятельной, с хищным блеском в глазах. Всю жизнь она тянула лямку, экономя на спичках, и вид чужого достатка вызывал у неё физическую боль.
— Значит, не любит, — постановила мать. — Любящая жена всё отдаст. А эта... пользуется тобой. Ты там ремонт делал? Делал. Полки вешал? Вешал. А она тебя в любой момент, как Маринку муж, выкинет.
Антон сжался. Страх остаться ни с чем, подпитанный историей сестры, рос в нём как раковая опухоль.
— Что делать-то? — спросил он.
Лариса Федоровна придвинулась ближе.
— Надо её проверить, Антоша. И заставить. Есть у меня план. Женщины — они жалостливые, когда дело касается настоящей беды. Если ты просто просишь — не дадут. А если тебя спасать надо будет... От тюрьмы или от бандюг... Тут любая последнее исподнее продаст.
— Ты о чём? — испугался Антон.
— Кредиты, сынок. Набери кредитов. Много. Скажи, что вложился в дело, прогорел, что угрожают. Что счётчик тикает.
— Это опасно... А вдруг не даст?
— Даст! — Лариса Федоровна стукнула ладонью по столу. — Ты говорил, она даже машину свою старую продавать хотела, когда ты ногу подвернул, чтобы тебе лекарства лучшие купить. Она тебя любит, дурака. Вот и сыграем на этом. Возьмёшь деньги, мы, кстати, дачу наконец достроим, Маринке поможем машину сменить, чтобы ей таксовать можно было, если что. А потом придешь к жене, поплачешься. Скажешь: «Оля, убивают, долги душат». Куда она денется? Продаст свою халупу, разменяет на меньшую, долги закроет, а остаток — в семью. И ты при деньгах, и мы с ремонтом.
Антон сомневался. Но вид плачущей сестры и уверенный напор матери сделали свое дело. Жадность и обида на «жадную» жену заглушили голос разума.
Часть 3. Жизнь взаймы
Полгода пролетели в странном угаре. Антон, подстрекаемый матерью, брал кредиты в разных банках. Сначала потребительский, потом кредитные карты, потом еще один крупный займ «на ремонт».
Деньги жгли карман. Лариса Федоровна тут же пустила их в дело: на даче вырос новый забор и баня, Марина пересела на свежую иномарку (оформленную, конечно, на мать). Антону доставались крохи — новый телефон, брендовая одежда, которую он прятал в шкафу, доставая только по праздникам.
Ольга замечала перемены. Антон стал нервным, дерганым. Телефон из рук не выпускал, вздрагивал от каждого звонка.
— У тебя всё в порядке? — спрашивала она, замечая, как он в третий раз за вечер проверяет почтовый ящик.
— Да, на работе запарка, прораб зверствует, — врал Антон, отводя глаза.
Он ждал момента. Сумма долга с процентами выросла до критической отметки. Ежемесячные платежи уже превышали его зарплату. Банки начали слать гневные смс. Пора было разыгрывать карту «спасения».
Схема казалась идеальной. Ольга испугается за него. Ольга бросится спасать любимого мужа. Трёхкомнатная квартира в центре стоила бешеных денег. Даже если продать её срочно, хватит и долги закрыть, и однушку купить, и ему, Антону, машину взять.
Антон представлял, как он благородно позволит жене спасти их брак. Как мать похвалит его за смекалку. Как он наконец перестанет чувствовать себя гостем в этом доме.
Часть 4. Капкан захлопнулся
Вечер пятницы. Ольга вернулась домой уставшая, мечтая о горячей ванне. В квартире было тихо, слишком тихо. Антон сидел за кухонным столом, обхватив голову руками (хотя и обещал себе не драматизировать, но поза сама напросилась). Перед ним лежала стопка бумаг из банка.
— Оля, нам надо поговорить, — голос его дрожал вполне натурально.
Ольга села напротив, внимательно глядя на мужа.
— Что произошло?
Антон начал спектакль. Он рассказывал сбивчиво, путаясь в деталях, как «хотел заработать для семьи», как «вложился в акции», как «прогорел». Он живописал страшные проценты, звонки из службы безопасности банка, намекал на серьезных людей, которые не любят ждать.
— Сколько? — сухо спросила Ольга.
Антон назвал сумму. Ольга даже не моргнула, хотя внутри всё обмерло. Сумма была астрономической для каменщика.
— И где деньги? — спросила она.
— Пропали... Сгорели... — врал Антон, пряча бегающие глазки. — Оля, мне конец. Если не отдам через неделю, меня посадят. Или покалечат. Я не знаю, что делать.
Он упал перед ней на колени, хватая её за руки.
— Оленька, спаси! Ты же знаешь, я дурак, но я ради нас хотел! Только одна надежда на тебя. У нас есть квартира. Давай продадим? Разменяемся. Возьмем что-то поскромнее, зато будем живы и свободны. Пожалуйста!
Ольга молчала. Она смотрела на мужа, и пелена спадала с её глаз. Она видела не жертву обстоятельств, а жалкого, завравшегося человечка. Она вспомнила новый забор у свекрови, о котором случайно проболталась соседка по даче. Вспомнила новую машину Марины, фото которой та выкладывала в соцсети. Пазл сложился.
— Значит, продать квартиру? — переспросила Ольга. Голос её был тихим, но в нём было что-то такое, от чего Антону стало холодно.
— Да... Это единственный выход! Иначе меня убьют! — Антон добавил трагизма.
И тут Ольга рассмеялась. Это был не весёлый смех, а страшный, лающий звук. Она встала, оттолкнув его руки.
— Ты идиот, Антон, — сказала она спокойно, с пугающей четкостью. — Ты феерический, жадный идиот.
— Оля, ты чего? У меня горе...
— Горе у тебя будет сейчас, — Ольга подошла к серванту, где лежала папка с документами. — Ты полгода врал мне. Ты набрал кредитов, чтобы твоя мамочка построила баню, а сестрица каталась на новой тачке. Ты думал, я слепая? Я оператор крана, Антоша, я вижу всё. Я просто ждала, когда у тебя проснется совесть. Не проснулась.
Она положил папку на стол.
— Смотри.
Антон дрожащими руками открыл папку. Свидетельство о собственности.
В графе «Владелец» значилось: Шевцова Зинаида Павловна.
— Кто это? — прошептал Антон, чувствуя, как пол уходит из-под ног.
— Это хозяйка квартиры. Моя соседка. Я здесь просто живу и поливаю цветы, пока она в другом городе. У меня нет квартиры, Антон. Вообще нет. Я коплю на первый взнос на студию в строящемся доме.
Антон побелел.
— Как... не твоя? Но мы же... три года... Ты не говорила...
— А ты не спрашивал! Ты решил, что удачно пристроился! Ты уже мысленно поделил чужие квадратные метры! — Ольга сорвалась на крик. Её лицо исказилось не от слез, а от брезгливости. — Ты хотел загнать меня в угол, чтобы я расплачивалась за твою тупость и жадность твоей семейки? ПРОДАВАТЬ НЕЧЕГО, АНТОН! НИЧЕГО НЕТ!
— Но кредиты... Они на мне... Мама сказала... — лепетал Антон, осознавая весь ужас своего положения.
— Вот именно! — Ольга нависла над ним. — Кредиты на тебе. Машина сестры — на маме? Квартира эта — на Зинаиде. А у тебя, милый мой, только долги и штаны в полоску. Ты хотел предательством выманить у меня квартиру? Получи расплату.
Антон сидел на полу, раздавленный правдой. План матери рухнул, погребя его под обломками.
— Уходи, — сказала Ольга. — Вон отсюда. Сейчас же.
— Оля, куда я пойду? Мне коллекторы звонят! Мне жить негде!
— К матери иди. В баню новую. Или к Марине в машину. МНЕ ПЛЕВАТЬ. УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ.
Часть 5. Холодный расчёт
Антон пытался остаться. Он валялся в ногах, угрожал самоубийством, давил на жалость. Но Ольга была непреклонна. Она вызвала наряд, но не полиции, а частной охраны, с которой был договор у хозяйки квартиры. Дюжие ребята вывели рыдающего каменщика под белы рученьки за дверь вместе с его рюкзаком.
На следующий день Ольга позвонила Зинаиде Павловне и честно всё рассказала. Хозяйка, мудрая женщина, лишь вздохнула: «Гони его в шею, Оленька. Я через месяц возвращаюсь, будем вместе жить, веселее».
Антон остался один на один со своей катастрофой.
Дома у матери был скандал. Когда Антон пришел с вещами и признался, что квартиры нет и продавать нечего, Лариса Федоровна чуть не получила удар.
— Как не её? — визжала она. — Ты куда смотрел, идиот?!
— Ты сама сказала брать кредиты! — кричал в ответ Антон. — Чем платить теперь?
Банки не ждали. Начались просрочки. Ларисе Федоровне пришлось продать только что достроенную дачу за бесценок, чтобы покрыть часть процентов. Машину Марины банк забрал, так как она шла как обеспечение по одному из кредитов (о чем Антон в угаре подписания бумаг даже не подумал).
Семейная идиллия рухнула. Мать проклинала сына за тупость, сестра ненавидела брата за то, что осталась без машины. Антон жил на раскладушке в одной комнате с матерью, слушая ежедневные упреки. Зарплата каменщика полностью уходила на погашение долгов, оставляя ему лишь на лапшу быстрого приготовления.
Ольга сидела в кабине крана. Солнце заливало стройплощадку. Она чувствовала невероятную легкость. Она потеряла мужа, но обрела себя. Предательство Антона выжгло любовь, оставив место для здорового эгоизма. Она смотрела вниз, где крошечные фигурки рабочих копошились в грязи. Где-то там был Антон, таскающий тяжелые кирпичи, чтобы оплатить свою жадность.
Она нажала рычаг. Стрела крана послушно повернулась, унося груз в небо. Ольга улыбнулась. Её высота была недосягаема для тех, кто привык ползать.
Автор: Вика Трель © Самые читаемые рассказы на КАНАЛЕ