Антонина вернулась с работы позже обычного. В рекламном агентстве, где она занимала должность арт-директора, завершался крупный проект. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, она мечтала о горячей ванне и тишине. Борис уехал в командировку на две недели, и она наконец могла побыть наедине с собой.
Но едва Антонина повернула ключ в замке, как дверь распахнулась изнутри. На пороге стояла Марина — младшая сестра Бориса, с огромным животом восьмого месяца беременности.
— Наконец-то! — воскликнула золовка, окидывая Антонину недовольным взглядом. — Я жду тебя уже два часа!
— Марина? Что ты здесь делаешь? Откуда у тебя ключи?
— Борис дал, когда в прошлый раз приезжала. Мне НУЖНО с тобой поговорить. Срочно!
Антонина прошла в квартиру, скидывая туфли. В гостиной на диване развалился Виктор — муж Марины, тридцатилетний менеджер среднего звена в строительной фирме. Он даже не поднял головы от смартфона при её появлении.
— О чём ты хотела поговорить? — Антонина старалась сохранять вежливость, хотя непрошеные гости раздражали.
Марина уселась в кресло, поглаживая живот с видом мадонны, и произнесла:
— У тебя с моим братом НЕТ детей, поэтому свою квартиру отдашь мне!
Антонина замерла, не веря своим ушам.
— Что? Прости, я не расслышала...
— Ты прекрасно всё слышала! — Марина говорила с напором, будто объясняла очевидные вещи ребёнку. — Вы с Борисом женаты пять лет, а детей так и нет. А я через месяц рожу! Нам с Витей НЕОБХОДИМО жильё! Мы сейчас ютимся в однушке, это невозможно с младенцем!
— И что? — Антонина старалась говорить спокойно.
— А то! Вам двоим трёхкомнатная квартира НИ К ЧЕМУ! Переезжайте куда-нибудь в однушку, а эту квартиру отдайте нам. Мы — будущее семьи Борисовых! У нас будет наследник!
Виктор наконец оторвался от телефона и добавил:
— Логично же. Зачем бездетной паре столько места? Тем более Марина права — нам нужнее.
Антонина глубоко вдохнула, сжимая кулаки.
— Марина, Виктор, это НАША с Борисом квартира. Мы никуда не собираемся переезжать.
— Да что ты жадничаешь! — взвизгнула золовка. — Борис сам говорил, что купил эту квартиру! МОЙ брат её оплатил, значит, имеет право распоряжаться! А раз у вас нет детей и судя по всему не будет, то пора уступить место молодой семье!
— У меня карьера, — холодно ответила Антонина. — Мы планируем детей позже.
— Карьера! — Марина презрительно фыркнула. — Вот из-за таких карьеристок как ты и вымирает нация! Тридцать два года, а всё о работе думаешь! Борис заслуживает нормальную жену, которая родит ему детей, а не будет днями пропадать в офисе!
— УБИРАЙТЕСЬ из моего дома! — Антонина указала на дверь.
— Из дома МОЕГО брата! — парировала Марина. — Посмотрим, что скажет Борис, когда вернётся! Он меня поддержит, вот увидишь! Пойдём, Витя, пусть пока подумает.
Супруги удалились, а Антонина осталась стоять посреди прихожей, дрожа от возмущения.
***
Следующие три дня прошли относительно спокойно. Борис на звонки отвечал коротко — совещания, встречи, переговоры. О визите Марины Антонина рассказывать не стала, решив дождаться его возвращения.
В пятницу вечером она задержалась в офисе, дорабатывая презентацию. Домой вернулась около десяти вечера. Уже на лестничной площадке услышала голоса из квартиры. Сердце екнуло — неужели воры? Но нет, голос был знакомый...
Антонина открыла дверь и обомлела. В прихожей стояли коробки и чемоданы. Из спальни выходила Клавдия Петровна — мать Бориса, неся охапку её вещей.
— А, явилась! — свекровь окинула невестку недовольным взглядом. — Мы тут уже всё почти собрали. Вещи Бориса в той комнате, твои — здесь.
— Что происходит?! — Антонина бросилась в спальню.
Шкафы были распахнуты, вещи сложены в коробки. Марина сидела на кровати, руководя процессом.
— Мама всё делает правильно! — заявила она. — Нечего тянуть! Мы уже присмотрели, как тут всё переделаем. Детскую сделаем в этой комнате, нашу спальню — в той...
— ВОН! — заорала Антонина. — НЕМЕДЛЕННО убирайтесь все отсюда!
— Не ори на мою мать! — Виктор появился из кухни с бутербродом в руке. — Мы по-хорошему пришли, помогаем вещи собрать.
— Да КАК вы смеете! Это МОЙ дом!
— Дом моего сына! — отрезала Клавдия Петровна. — И он согласен! Я с ним говорила! Борис понимает, что сестре нужнее! У неё ребёнок будет, а у вас... — она окинула Антонину взглядом, — у вас только амбиции.
Антонина схватила телефон и набрала номер мужа. Гудки... один, два, три...
— Алло, Тоня? — голос Бориса звучал устало.
— Борис! Твоя мать и сестра вламываются в нашу квартиру! Пакуют вещи! Что происходит?!
Молчание. Потом тяжёлый вздох.
— Тонь, ну может и правда... Им действительно нужнее. У Маринки ребёнок скоро...
— Ты СЕРЬЁЗНО?! — Антонина чуть не задохнулась от возмущения. — Ты на ИХ стороне?!
— Я просто думаю рационально. Мама права — зачем нам такая большая квартира? Можем снять что-то поменьше...
— Борис, ты в своём уме?! Это НАША квартира!
— Которую купил я, — раздражённо ответил он. — И имею право решать, как ею распоряжаться. Мама уже нашла нам вариант однушки в новом районе, вполне приличная...
Антонина отключила телефон. В груди поднималась волна такой злости, какой она никогда не испытывала.
— Всё выяснила? — ехидно спросила Марина. — Теперь можешь спокойно паковаться. Мы великодушны — даём тебе время до понедельника.
— Да пошла ты к чёрту! — взорвалась Антонина. — А теперь слушайте все ОЧЕНЬ внимательно!
Она подошла к комоду и выдвинула нижний ящик. Там, в папке, лежали документы.
— Вот договор купли-продажи этой квартиры. Видите, на чьё имя оформлена? ГРИШИН АЛЕКСАНДР СЕМЁНОВИЧ — мой отец! Который сейчас на СВО защищает страну, пока вы тут делите чужое имущество!
Клавдия Петровна побледнела.
— Не может быть... Борис говорил...
— Борис ВРАЛ! — Антонина тыкала документами в лицо свекрови. — Восемьдесят процентов стоимости внесли мои родители! Ещё десять — я сама! Ваш драгоценный сыночек оплатил только ДЕСЯТЬ процентов! И то после долгих уговоров!
— Ты врёшь! — завизжала Марина. — Борис бы не стал...
— Стал! Хотел выглядеть успешным в глазах мамочки! — Антонина швырнула коробку с вещами в коридор. — А теперь УБИРАЙТЕСЬ все! И ключи оставьте!
***
— Ты не имеешь права! — Клавдия Петровна попыталась вырвать документы, но Антонина отдёрнула руку.
— Я имею ВСЕ права! А вы — никаких! Виктор, бери свою жену и проваливайте!
— Да ты совсем оборзела! — Виктор шагнул к Антонине, но она влепила ему такую пощёчину, что мужчина отлетел в сторону, а после схватив вазу замахнулась ею.
— Ещё шаг — и я вызываю полицию! Незаконное проникновение в жилище, порча имущества! Камеры на площадке всё записали!
— Мама, может правда уйдём... — забеспокоился Виктор.
— Никуда мы не уйдём! — Клавдия Петровна встала в боевую стойку. — Это квартира моего сына!
Антонина набрала 102.
— Алло, полиция? Меня зовут Гришина Антонина Александровна. В мою квартиру проникли посторонние люди и отказываются уходить. Адрес...
— Ладно, ладно! — Виктор схватил Марину за руку. — Пойдём отсюда!
— Я беременная! — завопила Марина. — Мне нельзя волноваться! У меня сейчас схватки начнутся!
— Да катись ты сразу в больницу, там бесплатно, как раз тебе место! — крикнула Антонина. — И схватки свои изображай в другом месте!
Она выбросила в коридор последнюю коробку. Клавдия Петровна стояла, багровея от злости.
— Ты ещё пожалеешь, дрянь! Борис тебя бросит!
— Пусть бросает! Чтоб его черти взяли вместе с вашей семейкой!
— Как ты разговариваешь с матерью мужа!
— С наглой аферисткой, которая пыталась выжить меня из МОЕГО дома! Давайте, УБИРАЙТЕСЬ! И ключи на стол!
Марина швырнула ключи и, поддерживаемая мужем, направилась к выходу.
— Это ещё не конец! — прошипела она.
— Да пропадите вы пропадом! — Антонина захлопнула дверь и навалилась на неё спиной.
Руки дрожали. Она прошла на кухню, налила себе воды. Телефон разрывался от звонков — Борис. Она отключила звук и легла спать в гостевой комнате — в их спальне всё было перевёрнуто.
Утром в дверь позвонили. Антонина посмотрела в глазок — участковый, а за ним Клавдия Петровна с Мариной. Золовка утирала слёзы платочком.
Антонина открыла, держа в руках папку с документами.
— Здравствуйте, Антонина Александровна, — участковый Павел Николаевич был ей знаком. — Поступила жалоба, что вы выгнали из квартиры родственников мужа, применяли физическую силу к беременной женщине...
— Павел Николаевич, вот документы на квартиру. Собственник — мой отец, Гришин Александр Семёнович. Эти люди проникли в квартиру без моего разрешения, паковали мои вещи. Есть запись с камер. Никакой физической силы я не применяла, просто выставила их за дверь.
Участковый изучил документы, покачал головой.
— Так квартира не на муже записана?
— Нет. Отец сейчас на СВО, квартира в доверительном управлении у меня. Вот доверенность.
— Мой сын купил эту квартиру! — взвизгнула Клавдия Петровна.
— Ваш сын внёс десять процентов стоимости. Могу показать банковские выписки.
Участковый вернул документы Антонине.
— Всё ясно. Клавдия Петровна, Марина Борисовна, вы действительно не имеете никаких прав на эту квартиру. И проникновение без разрешения хозяйки — это статья. Антонина Александровна, будете писать заявление?
— Пока нет. Но если они ещё раз появятся — напишу обязательно.
— НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! — Марина схватилась за живот. — Борис говорил... Он купил... Это всё враньё!
— Можете проверить в Росреестре, — спокойно ответила Антонина. — А теперь извините, мне нужно прибраться после вчерашнего погрома.
Она закрыла дверь, слыша, как за ней Клавдия Петровна осыпает её проклятиями.
***
Через два дня вернулся Борис. Антонина услышала, как он пытается открыть дверь ключом, но замок был уже заменён. Звонок в дверь.
— Тоня, открой! Это я!
Она подошла к двери, но не открыла.
— Чего тебе?
— Как чего? Я домой пришёл! Открывай!
— Это не твой дом, Борис. Ты же прекрасно знаешь, чей это дом.
— Тоня, не дури! Мама всё мне рассказала... Ну погорячился я, давай поговорим!
— О чём говорить? О том, как ты ПРЕДАЛ меня? Как согласился выгнать меня из квартиры, которую купили МОИ родители?
— Я не знал, что ты им показала документы...
— А что, если бы не показала, так бы и выгнал? Вместе с мамочкой и сестричкой?
— Тоня, ну что ты драматизируешь! Открой дверь, поговорим нормально!
— НЕТ! Слушай сюда, Борис. Я подаю на развод. Твои десять процентов от стоимости квартиры я готова выплатить. Вещи я сложу в коробки и выставлю на площадку.
— Ты с ума сошла! Из-за какой-то квартиры разводиться!
— Не из-за квартиры! Из-за твоего предательства! Из-за вранья! Ты годами всем рассказывал, что сам купил квартиру! Даже родной матери врал! А когда она решила меня выселить — ты её ПОДДЕРЖАЛ!
— Я просто...
— Молчи! Мне противно тебя слушать! Документы на развод я уже подала. Встретимся в суде!
Антонина отошла от двери. Борис ещё долго звонил, стучал, умолял, потом угрожал, но она включила музыку погромче.
Вечером позвонила подруга Ирина, юрист по семейному праву.
— Тонь, я изучила ваш случай. Борис не имеет права претендовать на квартиру, поскольку она куплена в основном на деньги твоих родителей и оформлена на твоего отца. Но его долю в десять процентов придётся выплатить.
— Я готова. Родители помогут. Лишь бы он исчез из моей жизни навсегда!
— А знаешь, что самое интересное? Он сегодня приходил ко мне в контору, хотел нанять для бракоразводного процесса. Думал отсудить половину квартиры! Когда я объяснила, что квартира тебе не принадлежит, чуть в обморок не упал.
— Надеялся до последнего?
— Похоже на то. Кстати, его мать звонила мне, кричала, что вы их обманули, скрыли информацию о собственнике...
— Да пошли они все!
— Согласна. Не переживай, мы всё сделаем быстро и чисто.
Через месяц развод был оформлен. Борис получил свои десять процентов от стоимости квартиры и исчез из жизни Антонины.
От общих знакомых она узнала, что он вернулся жить к матери. Марина родила сына, и теперь в двухкомнатной квартире Клавдии Петровны жили пятеро — она сама, Борис, Марина с мужем и младенцем.
По словам очевидцев, атмосфера там была та ещё — постоянные скандалы, крики, взаимные упрёки. Марина требовала, чтобы брат съехал и снимал жильё, раз не смог удержать квартиру. Клавдия Петровна защищала сына и ругалась с Виктором. Борис пил и жаловался всем, какая Антонина стерва.
***
Прошло полгода. Антонина получила повышение — теперь она креативный директор всего агентства. Отец вернулся с СВО живой и здоровый. Родители предложили официально переоформить квартиру на неё, но Антонина пока не спешила — ей нравилось, что квартира записана на отца-героя.
В один из весенних вечеров она возвращалась домой с корпоратива. Настроение было прекрасное — премия за успешный проект, похвала от руководства, планы на отпуск в Италии.
У подъезда стоял Борис.
— Тоня, можно поговорить?
— О чём нам говорить, Борис?
— Я... я хотел извиниться. Я был неправ. Полностью неправ.
— И что? Думаешь, я тебя прощу и приму обратно?
— Нет, я понимаю, что всё кончено. Просто... там невыносимо. Мать с Мариной постоянно ругаются. Витёк пьёт. Ребёнок орёт днём и ночью. Марина требует, чтобы я съехал Мама защищает меня, но при этом пилит, что я развёлся с тобой. Говорит, надо было не соглашаться на развод, бороться за квартиру...
— И что ты от меня хочешь? Жалости?
— Нет. Просто понял, какой дурак был. У нас всё было — квартира, спокойная жизнь, планы... А я всё разрушил из-за жадности и глупости.
— Не из-за жадности, Борис. Из-за трусости. Ты не смог противостоять матери и сестре. Предпочёл предать меня, чем пойти против них.
— Да, ты права... Я всегда был маменькиным сынком. И вот к чему это привело — живу в проходной комнате, сплю на раскладушке, каждый день скандалы...
Антонина достала ключи от подъезда.
— Знаешь что, Борис? Это твой выбор. Ты выбрал свою семью вместо нашей семьи. Теперь живи с ними. А мне тебя не жалко. Ни капельки.
— Тоня, я потерял всё...
— Нет, Борис. Ты получил именно то, что хотел. Ты теперь рядом с мамочкой и сестричкой. Они же были важнее жены, помнишь? Наслаждайся!
Она вошла в подъезд, оставив бывшего мужа стоять на улице.
Поднявшись в квартиру, Антонина прошла на кухню и заварила себе чай. В окне отражался уютный интерьер — её дом, её крепость, которую она отстояла.
Телефон пискнул — сообщение от Ирины: «Тонь, тут такие новости! Марина с Виктором разводятся! Она требует от него алименты в размере его полной зарплаты, а он грозится лишить её родительских прав за истерики. И вишенка на торте — Клавдия Петровна в больнице с сердцем, не выдержала домашних скандалов. Твой бывший теперь один с младенцем остался, пока Марина с Виктором выясняют отношения. Божья кара какая-то!»
Антонина усмехнулась. Да, похоже на божью кару. Или просто на закономерный результат жадности, наглости и предательства.
Она откинулась в кресле, наслаждаясь тишиной и покоем. Больше никто не посмеет покушаться на её дом и её жизнь. А те, кто пытался — получили по заслугам.
В дверь позвонили. Антонина нахмурилась — неужели Борис не понял? Но в видеодомофоне она увидела курьера с огромным букетом роз.
— Антонина Александровна? Это вам!
К букету была прикреплена открытка: «Самой сильной женщине, которую я знаю. Папа».
Антонина улыбнулась, вдыхая аромат цветов. Отец всегда её поддерживал. Именно он научил её не сдаваться и бороться за своё.
Она поставила розы в вазу и набрала отцовский номер.
— Папа, спасибо за цветы!
— Тонечка, ты молодец. Я горжусь тобой. Не каждый способен защитить своё от наглых захватчиков.
— Я просто вспомнила твои уроки. Ты всегда говорил: «Кто если не ты? Когда если не сейчас?»
— Правильно говорил. И помни — эта квартира твой дом. Я официально переоформлю её на тебя, как только ты скажешь.
— Спасибо, пап. Может, через годик. Пока мне спокойнее, что она на твоё имя записана.
— Как скажешь. Береги себя, дочка.
Антонина отключилась и прошла в спальню. Завтра новый день, новые проекты, новые вершины. А прошлое пусть остаётся в прошлом — вместе с теми, кто оказался недостоин её доверия.
В квартире Клавдии Петровны тем временем разворачивалась настоящая драма. Марина вернулась после скандала с Виктором, младенец надрывался от крика, Борис пытался его успокоить, не зная, с какой стороны подступиться к племяннику.
— Это всё из-за твоей бывшей! — кричала Марина. — Если бы она отдала квартиру, ничего бы этого не было!
— Да при чём тут Тоня... — устало отозвался Борис.
— При том! Из-за неё мы все теперь мучаемся! Эгоистка проклятая!
Борис молча качал орущего младенца, понимая простую истину — они сами виноваты. Все. И он в первую очередь. Жадность, зависть и наглость привели их туда, где они есть. А Антонина просто защитила то, что принадлежало ей по праву.
И теперь, сидя в тесной комнате под крики племянника и причитания сестры, он осознавал масштаб своей потери. Не квартиру он потерял — он потерял дом. Тёплый, уютный дом, где его любили и ждали. И потерял по собственной глупости.
Чтоб меня черти взяли — он сам себя проклинал теперь каждый день. Но было поздно. Слишком поздно.
Автор: Елена Стриж © Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»