Ольга Викторовна разгладила несуществующую складку на скатерти и в который раз посмотрела на настенные часы. Стрелки, казалось, застыли в густом, как кисель, вечернем воздухе. Половина девятого. Ужин остывал. Курица с прованскими травами — любимое блюдо Игоря — уже потеряла свой аппетитный блеск, а салат из свежих овощей, нарезанный с ювелирной точностью, начал давать сок.
В квартире царила идеальная тишина, та самая, которой так гордятся хозяйки «старой закалки». Ни пылинки, ни лишнего звука, только мерное тиканье ходиков в коридоре. Через неделю у них намечалась серебряная свадьба. Двадцать пять лет. Четверть века рука об руку. Ольга уже заказала ресторан, тот самый, где они отмечали десятилетие, купила новое платье — глубокого синего цвета, который так шел к её глазам, и даже решилась на смену прически. Ей хотелось, чтобы этот день стал триумфом их совместной жизни, доказательством того, что любовь и уважение можно пронести через года, несмотря на морщины и седину.
Замок во входной двери щелкнул, и Ольга привычно встрепенулась. Этот звук она знала наизусть: два оборота, легкий нажим плечом, потому что дверь немного заедала, и тяжелый вздох мужа, сбрасывающего груз рабочего дня.
— Игореша, ты? — крикнула она, выходя в прихожую.
Игорь, высокий, все еще статный мужчина с благородной проседью на висках, вешал пальто. Он выглядел уставшим, но каким-то странно возбужденным. Глаза бегали, он избегал прямого взгляда.
— Я, Оля, я. Прости, задержали на объекте, — буркнул он, не потянувшись, как обычно, поцеловать её в щеку. — Ужинать не буду, устал зверски. Просто чаю налей.
Ольга почувствовала легкий укол тревоги, но тут же отогнала его. Мало ли, проблемы на работе. Игорь был главным инженером в крупной строительной фирме, ответственность колоссальная. Она молча пошла на кухню, включила чайник и начала нарезать лимон.
Он зашел следом, сел за стол, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и положил телефон экраном вниз. Это было необычно. Игорь всегда клал телефон экраном вверх, чтобы видеть рабочие уведомления. Ольга поставила перед ним чашку с дымящимся чаем.
— Может, все-таки поешь? Курица чудесная, мягкая…
— Нет, Оля. Сядь. Нам надо поговорить.
Тон его голоса заставил её замереть с полотенцем в руках. Это был не тон усталого мужа. Это был тон человека, который собирается объявить войну или подписать капитуляцию. Ольга медленно опустилась на стул напротив.
— Что случилось? С деньгами проблемы? Или здоровье?
Игорь потер лицо ладонями, словно пытаясь стереть с него привычную маску благополучия.
— Нет. Не здоровье. И не деньги. Вернее, деньги тоже, но это потом. Оля, я не знаю, как начать. Мы с тобой двадцать пять лет вместе…
— Ну вот, — улыбнулась она, пытаясь разрядить обстановку, хотя сердце уже колотилось где-то в горле. — Серебряная свадьба на носу. Я уже и гостей обзвонила.
— Отменяй, — резко сказал он.
— Что?
— Отменяй ресторан. Отменяй гостей. Не будет никакой свадьбы. Я ухожу.
В кухне стало так тихо, что было слышно, как гудит холодильник. Ольга смотрела на мужа и не понимала слов. Они рассыпались на отдельные звуки, не складываясь в смысл.
— Куда уходишь? В командировку?
— Оля, не притворяйся глупой, тебе не идет, — Игорь поморщился, будто у него заболел зуб. — Я ухожу от тебя. Совсем. Я подаю на развод.
Ольга судорожно вздохнула. Воздуха в кухне стало катастрофически мало. Она попыталась найти в его лице хоть каплю шутки, розыгрыша, но видела только глухое раздражение и… облегчение.
— У тебя кто-то есть? — вопрос вырвался сам собой, тихий и жалкий. — Молодая секретарша? Студентка? Игорь, это же кризис среднего возраста, это пройдет…
Игорь хмыкнул, отпил чай и посмотрел на неё с неожиданной жесткостью.
— Не угадала. Никакая не студентка. Ей сорок пять. И это не интрижка, Оля.
Он полез в карман, достал пачку сигарет, хотя в квартире они никогда не курили, и закурил прямо за столом, стряхивая пепел в блюдце из-под варенья.
— Забудь про слово измена. Для меня это вторая семья, и ей уже семнадцать лет!
Ольга почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она вцепилась в край стола так, что побелели костяшки пальцев.
— Сколько? — переспросила она шепотом. — Семнадцать?
— Да. Семнадцать. Сыну, Артему, на прошлой неделе шестнадцать исполнилось. У него сейчас переходный возраст, ему отец нужен постоянно, а не набегами. Я устал разрываться, Оля. Устал врать. Я не мальчик уже, чтобы бегать между двумя домами.
Семнадцать лет. Цифра пульсировала в висках. Семнадцать лет назад их собственной дочери, Кате, было восемь. Ольга вспомнила тот год. Игорь тогда часто ездил в командировки в «регионы», поднимал филиалы. Она, Ольга, сидела дома с простуженной Катюшей, вязала ему теплые носки, собирала чемоданы с пирожками, чтобы он не голодал в дороге. А он…
— Ты лгал нам семнадцать лет? — голос Ольги окреп, наливаясь свинцовой тяжестью. — Ты жил с нами, ел мой суп, спал в моей постели, воспитывал Катю, а потом ехал… к ней?
— Не начинай истерику, — отмахнулся Игорь. — Я вас не обделял. Ты ни в чем не нуждалась. Квартира, машина, дача — все у тебя есть. Катю выучили. Я свой долг выполнял честно. Просто там… там меня понимали. Там не пилили за разбросанные носки, не требовали отчетов. Тамара — женщина мягкая, домашняя.
— А я, значит, жесткая? — Ольга встала. Ноги дрожали, но ярость, горячая и темная, поднималась откуда-то из глубины души, вытесняя боль. — Я, которая с тебя пылинки сдувала? Я, которая твоей маме, царство небесное, утки выносила, пока ты «на объектах» пропадал? Ты называешь это «пилили»?
— Ну вот, началось, — Игорь закатил глаза. — Я знал, что ты начнешь попрекать. Поэтому и молчал. Берег твои нервы.
— Ты берег свою шкуру! — крикнула Ольга. — Ты трус, Игорь. Обычный жалкий трус. Семнадцать лет… Это же полжизни. Значит, когда мы ездили в Турцию втроем, ты звонил ей? Когда у Кати был выпускной, и ты опоздал на два часа, сказав, что пробки — ты был у них?
Игорь молчал, глядя в окно. Его молчание было красноречивее любых слов.
— Артем заболел тогда, — неохотно признался он. — Я не мог не заехать.
Ольга вдруг вспомнила тот выпускной. Катя плакала в туалете, потому что папа не успел к вручению аттестата. А папа в это время лечил другого ребенка. Своего сына.
— Убирайся, — тихо сказала Ольга.
— Что?
— Убирайся вон из моего дома. Сейчас же.
— Оля, не дури. Куда я пойду на ночь глядя? Квартира общая, между прочим. Я имею право…
— Ты не имеешь никакого права! — Ольга схватила тарелку с остывшей курицей и швырнула её на пол. Фарфор разлетелся с оглушительным звоном, куски курицы и жирный соус разлетелись по идеальной кухне. — Вон! Или я вызову полицию! Я скажу, что ты меня ударил! Я устрою тебе такой скандал на работе, что тебя уволят с волчьим билетом! Вон!
Игорь, видимо, впервые увидел жену в таком состоянии. Всегда спокойная, рассудительная Ольга превратилась в фурию. Он попятился.
— Ты сумасшедшая. Истеричка. Правильно я сделал, что ухожу. Тамара никогда бы себе такого не позволила.
Он вышел в коридор, быстро накинул пальто, сунул ноги в ботинки.
— Вещи я завтра заберу. И на развод сам подам. Не надейся, что я оставлю тебе все. Делить будем по закону.
Дверь хлопнула. Ольга осталась стоять посреди кухни, глядя на жирное пятно на обоях. Тишина вернулась, но теперь она была не уютной, а мертвой. Звенящей.
Она не плакала. Слез не было. Было ощущение, что её выпотрошили, вынули все внутренности и набили ватой. Семнадцать лет. Она подошла к календарю, где красным маркером была обведена дата «25 лет вместе», и с силой, до белизны в пальцах, сорвала лист. Потом еще один. И еще. Она рвала календарь, пока он не превратился в кучу бумажных обрывков на полу.
Ночь прошла как в тумане. Ольга то ходила по квартире, включая везде свет, то ложилась на диван, сворачиваясь клубком, но тут же вскакивала. Ей казалось, что стены дома, который она так любила, теперь пропитаны ложью. Каждый угол, каждая вазочка напоминали о нем. Вот эту картину они купили в Праге. Он тогда сказал: «Это будет нашим талисманом». А в это время, в другом городе или даже на соседней улице, рос его сын. Он покупал ему игрушки, учил кататься на велосипеде, читал сказки. Тем же голосом, которым говорил Ольге «люблю».
Утром приехала Катя. Ольга позвонила ей в семь утра, просто сказав: «Папа ушел». Дочь была на пороге через сорок минут, взъерошенная, с испуганными глазами.
— Мам, что случилось? Вы поругались? Он мне не отвечает.
Ольга сидела на кухне. Осколки она уже убрала, пол вымыла. Только красные, воспаленные глаза выдавали бессонную ночь.
— Садись, Катюша. Кофе будешь?
— Мама, какой кофе! Что происходит?
— Папа ушел к другой семье. У него там сын. Ему шестнадцать лет.
Катя плюхнулась на стул, открыв рот.
— Сын? Шестнадцать? Мам, ты бредишь? Папа же… Он же всегда…
— Всегда врал, — жестко закончила Ольга. — Как оказалось, он отличный актер.
Катя заплакала. Горько, по-детски, размазывая тушь. Ольга смотрела на дочь и чувствовала, как внутри просыпается холодная решимость. Она не даст себя сломать. Ради дочери, ради себя.
— Так, — сказала она, стукнув ладонью по столу. — Хватит сырость разводить. Он свой выбор сделал. Теперь наш черед.
Следующие недели превратились в ад бракоразводного процесса. Игорь, который в тот вечер ушел гордо, быстро сменил тактику. Оказалось, что «благородный отец» не готов оставить «бывшей» жене квартиру и дачу. Он начал делить все. Каждую вилку, каждую книгу.
— Эта дача строилась на мои премии! — кричал он в трубку. — Тамара с сыном имеют право на отдых на природе! Почему я должен все оставлять тебе?
— Потому что ты украл у меня семнадцать лет жизни, — спокойно отвечала Ольга. — И потому что я знаю про твои «левые» доходы от подрядчиков. Ты же не хочешь, чтобы налоговая заинтересовалась, откуда у скромного инженера деньги на содержание двух семей и покупку квартиры для Тамары?
Это был блеф, но он сработал. Ольга мало что знала наверняка, но за годы жизни слышала обрывки телефонных разговоров, видела странные чеки. Игорь испугался. Он всегда боялся за свою репутацию и кошелек.
Они сошлись на том, что квартира остается Ольге, дачу продают и делят деньги, а машина достается ему.
Встреча в ЗАГСе для получения свидетельства о разводе стала последней точкой. Игорь пришел не один. Рядом с ним стояла женщина. Невысокая, полноватая, с добрым, но каким-то виноватым лицом. Тамара. Она жалась к его локтю и старалась не смотреть на Ольгу.
Ольга окинула её взглядом. Обычная. Совершенно земная. Никакой роковой красоты. В уютном вязаном берете и пальто, которое явно видало лучшие времена. И ради этого он врал?
— Здравствуй, Оля, — кивнул Игорь. Он выглядел помятым. Рубашка была плохо выглажена. Видимо, Тамара не была такой уж фанатичкой утюга, как Ольга.
— Прощай, Игорь, — ответила она, забирая свой документ. — Надеюсь, оно того стоило.
— Ты не понимаешь, — начал он свою любимую песню. — Я хотел как лучше для всех. Я любил вас обеих…
— Не смей, — перебила его Ольга. — Не пачкай слово «любовь». Ты любил только свое удобство. Тебе нравилось быть царем в двух государствах. Но ты забыл, что на двух стульях не усидишь — седалища не хватит.
Она повернулась к Тамаре. Та вздрогнула.
— А вам, Тамара, я даже сочувствую. Вы семнадцать лет ждали, когда он уйдет от жены. Дождались. Теперь он ваш. Весь, с его радикулитом, гастритом и привычкой разбрасывать носки. И с его враньем. Потому что если он врал мне семнадцать лет, думаете, он не врал вам? Уверены, что нет третьей семьи?
Тамара побледнела. Игорь побагровел.
— Пошла ты, — выплюнул он.
Ольга рассмеялась. Легко и свободно. Она вышла на улицу, вдохнула морозный воздух. В сумке лежало свидетельство о расторжении брака. Паспорт был чист. Ей пятьдесят лет. У нее взрослая дочь, своя квартира и работа бухгалтером, которую она хотела бросить ради внуков, но теперь решила, что поработает еще. А может, пойдет на курсы ландшафтного дизайна — она всегда мечтала, но Игорь говорил, что это глупости.
Она зашла в ближайшую кофейню, заказала себе огромный кусок шоколадного торта и капучино. Телефон пикнул. Сообщение от Кати: «Мамуль, мы с мужем купили билеты в Сочи на майские. Ты с нами? Отказы не принимаются!»
Ольга улыбнулась. Жизнь не закончилась. Она просто сбросила старую, тесную кожу, которая, как оказалось, была фальшивой.
Вечером она разбирала шкаф. Нашла коробку с фотографиями. Свадьба, роддом, отпуска. Раньше она думала, что это хроника счастья. Теперь она видела другое. Вот он смотрит не в объектив, а на часы. Вот он говорит по телефону, отойдя в сторону. Знаки были повсюду, она просто не хотела их видеть. Ей было удобно в своем коконе «идеальной жены».
Она не стала выбрасывать фото. Это была часть её жизни, её история. Она просто убрала коробку на антресоли, в самый дальний угол.
Звонок раздался через полгода. Номер был незнакомый.
— Алло?
— Оля? Это Игорь.
Голос был пьяный и жалкий.
— Чего тебе?
— Оль, мне плохо. У Тамары… там тесно. Сын её хамит. Музыка орет. Оль, может, я приеду? У нас же все было так хорошо. Я дурак был. Ну хочешь, на колени встану? Двадцать пять лет не вычеркнешь…
Ольга слушала его и чувствовала удивительное равнодушие. Ни злости, ни боли, ни торжества. Пустота. Как будто звонит ошибившийся номером незнакомец.
— Ты прав, Игорь. Двадцать пять лет не вычеркнешь. Но и семнадцать лет лжи тоже. У тебя там семья, сын. Воспитывай. Наслаждайся. Ты же этого хотел.
— Оля, не будь стервой! Я же болею!
— Вызови врача. Или пусть Тамара лечит. Прощай.
Она нажала «отбой» и заблокировала номер. Потом подошла к окну. На подоконнике цвела орхидея, которую она купила себе сама неделю назад. Впервые за много лет она цвела так пышно, выпустив сразу три стрелки.
Ольга Викторовна поправила штору, налила себе чаю — с мятой и лимоном, как любила она, а не Игорь, — и открыла учебник по ландшафтному дизайну. Завтра у неё первое занятие. И ей было совершенно все равно, что думает об этом её бывший муж.
Дорогие читатели, эта история — не редкость в наши дни. Двойная жизнь, которая годами скрывается за фасадом благополучия, ранит больнее, чем спонтанная измена. Многие женщины, узнав о таком спустя десятилетия, теряют смысл жизни, ведь оказывается, что все их прошлое было иллюзией. Но героиня нашла в себе силы не просто пережить это, но и начать новую главу.
Как вы считаете, можно ли простить такое предательство? Стоит ли пытаться сохранить отношения ради прошлых лет, если муж раскаялся и захотел вернуться? Или ложь длиною в семнадцать лет — это приговор, который обжалованию не подлежит? Пишите свое мнение в комментариях, мне очень важно знать, что вы думаете об этой непростой ситуации.