Ольга замерла у окна, наблюдая за снежными вихрями за стеклом. Январский вечер накрывал город густыми сумерками, а в её телефоне горело сообщение от свекрови — очередное. Уже пятое за день.
«Не забудь про серебряный сервиз. И торт закажи в „Империале", там приличные делают. А не как в прошлый раз твоя самодеятельность».
Она усмехнулась, отложив телефон. Свекровь, Роза Николаевна, готовилась отмечать шестидесятилетие с размахом — ресторан на двести персон, живая музыка, фотограф. И, разумеется, список требований к близким родственникам, который больше напоминал военную операцию.
— Миш, ты слышал? — Ольга обернулась к мужу, который устало развалился на диване после смены. — Твоя мама опять пишет. Теперь требует, чтобы мы купили ей брошь с бриллиантами. Присылает ссылку на ювелирный — двести пятьдесят тысяч!
Михаил даже не поднял глаз от экрана телефона.
— Ну купи. У неё юбилей всё-таки.
— Серьёзно? — Ольга почувствовала, как внутри разгорается привычное раздражение. — У нас ипотека, Мишка. Мы только вчера за садик заплатили, а ты предлагаешь выложить четверть миллиона за брошь?
— Оль, не начинай. У меня после дежурства голова раскалывается.
Она сжала губы. Вот так всегда — он уходил в сторону, оставляя её один на один с матерью-тираном.
Через три дня в их дверь позвонили. На пороге стояла сама Роза Николаевна — в норковой шубе, с безупречным макияжем, от которого веяло дорогой парфюмерией и холодным высокомерием.
— Ну что, к юбилею готовы? — она прошла в квартиру, даже не дожидаясь приглашения, окинув критическим взглядом обстановку. — Ольгуша, ты бы хоть шторы поменяла. Эти висят уже лет пять, наверное.
— Здравствуйте, Роза Николаевна, — Ольга изобразила улыбку, чувствуя, как челюсти начинают болеть от напряжения. — Проходите.
Свекровь уселась на диван, скинув шубу, под которой красовался костюм от какого-то итальянского дизайнера — Ольга уже научилась узнавать эти вещи по характерной манере, с которой свекровь их носила.
— Значит, так. Я составила список подарков, которые хочу получить. От вас жду брошь — я ссылку присылала. От Павла с Таисией — сертификат в спа на полгода, это само собой. От Олега — новый айфон, последняя модель.
Ольга переглянулась с мужем, который стоял у двери и молчал, как партизан.
— Роза Николаевна, видите ли, у нас сейчас не самое лучшее финансовое положение...
— Вот что, милочка, — свекровь выпрямилась, и в её глазах полыхнуло что-то злое. — Лучше не приходите на юбилей без дорогого подарка! Я не для того в ресторан весь элитный район приглашаю, чтобы мои дети выглядели как нищеброды.
— Мам, ты о чём вообще? — наконец подал голос Михаил. — Какие нищеброды?
— Да вот эта ваша машинка! — Роза Николаевна презрительно кивнула в сторону окна, за которым на стоянке ютилась их старенькая «Калина». — Десять лет ей, не меньше. Ржавчина по порогам. Приедете на ней — весь мой праздник испортите. Люди же смотрят, оценивают! Что они подумают обо мне, если мой сын на такой колымаге ездит?
У Ольги перехватило дыхание. Она посмотрела на Михаила — тот стоял с каменным лицом.
— Мама, машина рабочая. Мне на ней до больницы добираться удобно.
— Вот именно — удобно! — Роза Николаевна вскочила, подлетела к сыну. — Тебе всегда удобно на минималках жить! А про родную мать подумал? Про то, что мне шестьдесят исполняется? Это не просто цифра, это целая жизнь! Я хочу достойно отметить, а не выслушивать потом сплетни от Людки Васюковой, что мой сынок на помойке женился и прозябает в нищете!
Ольга почувствовала, как внутри закипает. Она столько лет терпела эти выпады, это вечное недовольство, эти намёки на то, что она — недостойная партия для «такого перспективного мальчика». Сколько можно?
— Роза Николаевна, вы знаете что? — она шагнула вперёд, и свекровь удивлённо повернулась к ней. — Мы купим вам подарок. Но не брошь за двести пятьдесят тысяч. Купим то, что сможем себе позволить. И приедем на своей машине. Потому что это наша машина, мы её купили на свои деньги, и она нас устраивает.
Повисла пауза. Роза Николаевна смотрела на невестку так, будто та только что плюнула ей в лицо.
— Ах вот как... — свекровь медленно кивнула. — Ясно. Значит, решила ты, наконец, характер показать? Думаешь, имеешь право мне указывать?
— Я не указываю. Просто обозначаю реальность.
— Реальность? — Роза Николаевна расхохоталась — резко, неприятно. — Реальность в том, детка, что без меня вы бы до сих пор в той двушке на окраине ютились! Кто вам первоначальный взнос на ипотеку дал? Я! Кто Мишку устроил в клинику к Борису Петровичу? Я! И теперь мне ещё благодарить вас, что вы на мой юбилей удосужитесь приехать?
Михаил шагнул было вперёд, но Ольга его опередила.
— Вы правы. Вы нам помогали. Но это не даёт вам права третировать нас и требовать невозможного. У нас семья, ребёнок, кредиты. Мы не можем выкинуть четверть миллиона только потому, что вам захотелось покрасоваться перед подругами!
За окном метель усиливалась. Снежинки бились в стекло, будто пытаясь прорваться внутрь, туда, где разворачивалась настоящая буря.
— Миша! — Роза Николаевна повернулась к сыну. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает? Ты вообще собираешься что-то сказать, или позволишь этой... этой особе меня оскорблять?
Михаил молчал. Ольга видела, как напряглись его плечи, как он сжал кулаки. Но он молчал. Как всегда.
— Знаешь что, Ольга, — свекровь схватила шубу, накинула на плечи. — Можешь вообще не приходить. И Мишу с собой не тащи. Обойдусь без вас. У меня ещё двое детей есть, которые мать уважают!
Она развернулась и направилась к выходу. У самой двери остановилась, обернулась.
— А ты, сынок, подумай хорошенько. Кого ты выбираешь — мать, которая тебя родила и воспитала, или эту...
Она не договорила, хлопнула дверью. Тишина обрушилась на квартиру, как снежный обвал.
Ольга стояла посреди комнаты и чувствовала, как руки дрожат. От злости. От обиды. От того, что муж опять не встал на её сторону.
— Мишка...
— Не сейчас, Оль, — он прошёл мимо неё в спальню, закрыл дверь.
Она опустилась на диван, где минуту назад сидела свекровь. На журнальном столике лежал список требований — аккуратно напечатанный, с указанием магазинов и точных цен.
«Брошь — 250 000. Букет из пионов — 15 000. Торт на заказ — 30 000».
Ольга скомкала листок, швырнула его в угол. За окном зима продолжала свой танец, безжалостный и бесконечный. А где-то в этом городе свекровь уже строчила сообщения остальным детям, жалуясь на неблагодарных родственников.
И Ольга впервые за все годы брака подумала: а что, если просто не пойти? Что, если дать этой женщине понять, что мир не крутится вокруг неё?
Телефон завибрировал. Сообщение от золовки Таисии:
«Оля, мама звонила вся в слезах. Что случилось? Она говорит, ты её оскорбила. Это правда?»
Началось.
Ольга смотрела на экран телефона, и внутри всё сжималось от усталости. Вот она, привычная схема — свекровь звонит детям, рассказывает свою версию, где она жертва, а неблагодарная невестка — исчадие ада. И теперь начнётся: звонки, упрёки, давление со всех сторон.
Она набрала ответ: «Таис, поговорим позже. Не всё так однозначно». Отправила, выключила звук.
В спальне было тихо. Михаил лежал, отвернувшись к стене — классическая страусиная позиция. Ольга прислонилась к дверному косяку.
— Знаешь, я устала, — сказала она негромко. — Устала постоянно быть виноватой. Устала от того, что твоя мать считает меня прислугой с неправильными характеристиками.
Он не ответил. Даже не пошевелился.
— Ладно. Молчи дальше.
Она вернулась в гостиную, достала ноутбук. Если уж начался этот цирк, надо хотя бы понимать масштаб бедствия. Открыла семейный чат, который Роза Николаевна создала три месяца назад специально для «организации грандиозного празднования».
Сообщений было штук двадцать. Все свежие.
«Роза Николаевна: Дети, я в шоке. Только что была у Миши с Ольгой. Она меня выгнала! Представляете? Я, мать, пришла просто поговорить про праздник, а она мне такого наговорила...»
«Павел: Мам, успокойся. Что случилось конкретно?»
«Роза Николаевна: Я попросила их приехать прилично одетыми и привезти нормальный подарок. Не золотые горы требую! Просто чтобы не стыдно было. А она начала орать, что я командую, что у них денег нет. Миша вообще молчал, как истукан. Я родного сына не узнаю!»
«Таисия: Оля, если ты это читаешь — ну нельзя так с пожилым человеком! У мамы давление подскочило, она вся трясётся».
Ольга усмехнулась. Пожилой человек. Роза Николаевна в свои шестьдесят выглядела лучше, чем многие сорокалетние, ходила на фитнес четыре раза в неделю и встречалась с каким-то бизнесменом, который осыпал её подарками. Но в семейных разборках она всегда включала режим «немощной старушки».
Ольга начала печатать. Остановилась. Удалила. Что толку оправдываться? Всё равно никто не поверит.
Утром в субботу позвонил средний сын свекрови, Павел. Ольга как раз делала завтрак — дочка Лиза требовала блинчиков с вареньем.
— Оль, привет. Слушай, я в курсе, что вчера произошло, — голос у Павла был осторожный, примирительный. — Мать, конечно, перегнула. Но ты же знаешь её. Она всегда такая — драматизирует, требует внимания.
— Знаю, — Ольга переворачивала блины, зажав телефон плечом. — Десять лет знаю, Паш.
— Вот именно. Так зачем обострять? Она же обидится, потом будет ещё хуже. Может, стоило просто кивнуть, согласиться, а там делать как получится?
— Кивнуть и согласиться на двести пятьдесят тысяч, которых у нас нет?
— Ну... можно же в кредит взять. Или рассрочку.
Ольга выключила конфорку. Положила телефон на стол, включила громкую связь.
— Паша. Ты серьёзно предлагаешь мне залезть в кредит ради броши, которую твоя мать наденет один раз?
— Ну, это же юбилей! Пятьдесят или шестьдесят лет — это важная дата. Мы с Таисией тоже напрягаемся, между прочим. Спа-сертификат на полгода — это тоже не копейки.
— И это твой выбор.
— Оль, не упрямься. Ты же понимаешь, что если вы не придёте на юбилей, скандал будет жуткий. Мать способна вообще с вами отношения порвать.
— Может, это и к лучшему, — вырвалось у неё прежде, чем она успела подумать.
Пауза. Павел явно не ожидал такого ответа.
— Ты это серьёзно?
— Очень.
Он помолчал ещё немного, потом вздохнул.
— Ладно. Я пытался. Дальше сама разбирайся.
Он повесил трубку. Лиза вышла из комнаты, заспанная, в пижаме с единорогами.
— Мам, а почему ты с дядей Пашей ругалась?
— Не ругалась, солнышко. Просто разговаривали.
— А почему голос такой злой был?
Ольга присела рядом с дочкой, обняла её.
— Знаешь, Лизонька, иногда взрослые не соглашаются друг с другом. И это нормально.
— А бабушка Роза придёт к нам ещё?
Чёрт. Ребёнок вчера всё слышал.
— Не знаю, малыш. Посмотрим.
В понедельник Ольга столкнулась со свекровью случайно — в торговом центре. Роза Николаевна выходила из бутика с огромными пакетами, а Ольга как раз вела Лизу из детского магазина.
Они увидели друг друга одновременно. Свекровь замерла, выпрямилась. Ольга тоже остановилась. Лиза дёрнула её за руку.
— Мам, это бабушка!
— Вижу, Лиз.
Роза Николаевна подошла первой. Смотрела она только на внучку, игнорируя Ольгу.
— Лизонька, моя хорошая! Как же я по тебе соскучилась!
— Бабуль! — девочка метнулась к ней, обняла.
Свекровь присела, зацеловала внучку. Потом подняла глаза на Ольгу — холодные, колючие.
— Надеюсь, хоть ребёнка ты не настроишь против меня.
— Роза Николаевна, я вообще ничего не делаю. Это вы устроили цирк.
— Я? — свекровь поднялась, отстранив Лизу. — Я устроила? Милочка, это ты мне хамила! Ты выставила меня из своего дома!
Люди начали оборачиваться. Ольга почувствовала, как краснеют щёки — от стыда, от злости, от бессилия.
— Давайте не здесь, — тихо сказала она.
— Нет уж, раз начала при всех меня позорить, давай и закончим при всех! — Роза Николаевна повысила голос. — Ты возомнила себя невесть кем! Думаешь, раз мой сын на тебе женился, можешь мне указывать?
— Мам, пошли, — Ольга потянула Лизу за руку, но девочка вырвалась, заплакала.
— Не хочу, чтобы вы ругались!
Свекровь тут же переключилась — обняла внучку, заговорила мягко:
— Мы не ругаемся, солнышко. Просто разговариваем. Взрослые иногда так разговаривают.
Она посмотрела на Ольгу поверх головы девочки — торжествующе. Мол, видишь? Даже ребёнок на моей стороне.
Ольга развернулась и пошла прочь. Просто ушла, оставив свекровь с Лизой. Пусть объясняет. Пусть играет в любящую бабушку.
Дома она рухнула на диван и наконец позволила себе заплакать. Тихо, чтобы не услышала дочка, когда вернётся. От обиды. От несправедливости. От того, что она всегда оказывается виноватой, что бы ни случилось.
Телефон завибрировал. Сообщение от Михаила: «Мама привела Лизу. Говорит, ты её бросила в торговом центре. Что происходит?»
Вот и всё. Даже не спросил, что случилось на самом деле. Сразу поверил матери.
Ольга вытерла слёзы. Встала. Подошла к зеркалу — лицо опухшее, глаза красные. Прекрасно.
Она достала телефон, открыла семейный чат. Написала: «Я не пойду на юбилей. Желаю Розе Николаевне прекрасного праздника в окружении тех, кто её действительно любит».
Отправила. Вышла из чата. Заблокировала всех родственников Михаила.
Пусть теперь он решает. Пусть выбирает — мать или жена. Потому что дальше так продолжаться не может.
До юбилея оставалось три дня, когда Ольге позвонила Таисия. Голос у золовки был странный — взволнованный, но какой-то виноватый.
— Оль, прости, что беспокою. Можем встретиться? Мне надо кое-что тебе показать.
Они увиделись в кофейне возле дома Ольги. Таисия выглядела неважно — без макияжа, волосы небрежно собраны. Села напротив, достала телефон.
— Смотри. Вчера наткнулась случайно.
На экране была переписка. Роза Николаевна и какая-то Людмила.
«Роза: Люда, ты представляешь, какие подарки мне дети готовят? Павел со своей Таиськой — жалкий сертификат в спа! Я им прямо сказала — хочу путёвку на Мальдивы, а они про какой-то массаж!»
«Людмила: Да ладно, Роз, ну хоть что-то.»
«Роза: А Мишка со своей нищебродкой вообще молчат! Я им брошь показала — двести пятьдесят тысяч, копейки просто! Так эта Ольга устроила истерику. Пришлось разыграть обиженную мать, теперь все на неё давят. Работает безотказно!»
Ольга читала и чувствовала, как внутри всё холодеет.
— Это ещё не всё, — Таисия пролистала дальше. — Вот тут про юбилей.
«Роза: Олег уже айфон заказал, дурачок. А я его продам сразу — новый мне не нужен, у меня и так нормальный. Тысяч семьдесят выручу. На сумочку хватит, которую давно хотела».
«Людмила: Ты серьёзно? Зачем тогда требовала?»
«Роза: А чтоб знали, кто тут главный! Дети расслабились совсем, думают, старая уже, помалкивать буду. Фигушки. Пусть вкладываются, пусть стараются. Иначе какое мне уважение?»
Таисия подняла глаза:
— Я её телефон взяла, когда она в душе была. Оля, прости. Мы все думали, что ты просто конфликтная. А она нами манипулирует. Всегда манипулировала.
Ольга откинулась на спинку стула. Значит, так. Значит, все эти годы — просто игра. Проверка на прочность.
— Что будем делать? — спросила она.
Таисия усмехнулась:
— У меня есть идея. Но нужна твоя помощь.
День юбилея выдался морозным. Ресторан «Версаль» сверкал огнями, гости прибывали один за другим. Роза Николаевна встречала их в платье от известного дизайнера, с идеальной укладкой, вся сияющая от предвкушения триумфа.
Михаил с Ольгой приехали одними из последних. Свекровь окинула их оценивающим взглядом — невестка в простом чёрном платье, без драгоценностей. Сын в обычном костюме.
— Ну что, решили всё-таки прийти? — холодно бросила она. — Подарок хоть привезли?
— Привезли, — Ольга протянула небольшую коробку. — Правда, не то, что вы просили.
Роза Николаевна поджала губы, сунула коробку на стол с остальными подарками.
Банкет шёл своим чередом. Тосты, поздравления, дежурные улыбки. А потом Таисия поднялась с бокалом.
— Дорогая мама! Сегодня твой день, и я хочу сказать особые слова. Хочу показать всем, какая ты настоящая!
Она кивнула администратору. На большом экране в зале появилась переписка — та самая, с Людмилой. Крупным шрифтом. Каждое сообщение.
Зал замер. Кто-то ахнул. Роза Николаевна побелела.
— Таис, что ты делаешь?!
— Показываю правду, мама. Ты годами манипулировала нами. Требовала подарки, которые потом продавала. Играла на чувстве вины. Превращала наши жизни в постоянный экзамен на соответствие твоим стандартам.
Гости заговорили — сначала тихо, потом всё громче. Людмила, та самая подруга, покраснела и торопливо потянулась за сумкой.
— Это... это неправда! — Роза Николаевна вскочила. — Павел! Олег! Скажите что-нибудь!
Но Павел молчал, глядя в тарелку. А младший сын Олег медленно поднялся:
— Знаешь, мам, а ведь я действительно влез в кредит ради этого айфона. Думал — юбилей, надо постараться. А ты его продать собиралась.
— Олежек, я не...
— Хватит. — Это сказал Михаил. Он встал, взял Ольгу за руку. — Мама, я десять лет позволял тебе унижать мою жену. Молчал, когда ты командовала, требовала, устраивала истерики. Думал — терпеть надо, всё-таки мать. Но ты перешла все границы.
— Мишенька...
— Я выбираю жену. Выбираю свою семью. А ты останешься со своими манипуляциями и подругами, которые теперь знают, какая ты на самом деле.
Они ушли под гробовую тишину. Следом поднялась Таисия с Павлом. Потом Олег.
Роза Николаевна осталась в центре зала — одна, в роскошном платье, в окружении гостей, которые смотрели на неё с жалостью и осуждением. Её идеальный юбилей рассыпался в прах.
Вечером они сидели у Ольги с Михаилом — вся семья. Пили чай, Лиза рисовала за столом.
— Думаешь, она поймёт? — спросил Михаил.
— Не знаю, — Ольга пожала плечами. — Но теперь это не наша проблема. Мы сделали, что должны были. Дальше — её выбор.
Телефон Михаила завибрировал. Сообщение от матери: «Вы все предатели. Я вас прокляну».
Он молча заблокировал номер.
А за окном метель утихала. Зима отступала, уступая место чему-то новому. Чему-то честному.