— Ты что, серьёзно думаешь, что я не вижу? — сказала я, глядя на экран его телефона.
Он замер в дверях ванной, капли воды стекали с волос на плечи. Полотенце на бёдрах, глаза расширены. Я стояла у окна, за которым кружил снег, превращая город в чёрно-белое кино. Декабрьский вечер, половина девятого. Телефон в моих руках светился, как улика.
Но начну я не с этого момента. Начну с того, как всё было... до.
Знаете, есть такие встречи, которые случаются будто бы случайно, а потом думаешь — может, это судьба так распорядилась? Или наоборот — чёрная полоса, которую ты сама себе устроила, не послушав внутренний голос.
Мне было сорок пять, когда я впервые увидела Романа. Высокий, спортивный, с этой мальчишеской улыбкой и взглядом, который будто бы говорил: «Я знаю, чего хочу от жизни». Горы, сентябрь, экскурсия по заповеднику. Я приехала туда отдохнуть после напряжённого квартала — работа в финансовой компании выжимала из меня все соки, но платила достойно. Очень достойно.
Роман шёл в нашей группе сразу за мной. Когда тропа стала особенно крутой, он подал мне руку.
— Осторожно, камни скользкие.
Его ладонь была тёплой и сильной. Я посмотрела на него — он улыбался, щурясь от солнца. Тридцать пять лет, как потом выяснилось. Десять лет разницы. Тогда мне показалось, что это не имеет значения.
— Спасибо, — ответила я и поймала себя на мысли, что давно не чувствовала такого простого внимания.
Мы разговорились на привале. Он работал менеджером в небольшой строительной фирме, жаловался на маленькую зарплату и вечно срывающиеся сделки. Я рассказывала про свою работу, и он слушал, раскрыв рот, будто я описываю какую-то невероятную жизнь. Может, для него так оно и было.
К концу экскурсии мы обменялись номерами. Он написал уже вечером.
«Ты необыкновенная. Давно не встречал таких умных и красивых женщин».
Я усмехнулась, глядя на экран. Банально, конечно. Но приятно. После развода три года назад я привыкла к одиночеству, и внезапно появившееся внимание грело, как глоток коньяка в холодный вечер.
Мы начали встречаться. Сначала редко — он жил в соседнем городе. Потом чаще. Он приезжал ко мне на выходные, и я возила его по хорошим ресторанам, показывала город, делилась своим миром. Роман восхищался всем: моей квартирой с панорамными окнами, машиной, даже моей коллекцией книг.
— Как ты всего этого добилась? — спрашивал он, и в его глазах читалось неподдельное восхищение.
— Работала, — отвечала я просто. — Много и упорно.
Он кивал, обнимал меня и шептал, что я невероятная. Что с такой женщиной он готов горы свернуть.
Через полгода Роман переехал ко мне. Сказал, что устал от съёмной однушки и хочет быть рядом. Я не возражала. Мне нравилось, что дома меня кто-то ждёт, что по утрам я не просыпаюсь в пустой квартире. Нравилось готовить ужины, смотреть фильмы, обсуждать планы.
Он по-прежнему работал менеджером и получал копейки. Я не придавала этому значения. Покупала ему одежду — костюмы, рубашки, хорошую обувь. «Ты должен выглядеть достойно», — говорила я. Оплатила курсы по недвижимости, когда он загорелся идеей сменить сферу. Водила его в рестораны, на концерты, в театры. Мне казалось, что я делюсь с ним своей жизнью, и это правильно.
Роман благодарил меня. Целовал в макушку, называл своей королевой. Говорил, что без меня он бы никогда не смог так измениться.
Прошёл год. Потом ещё один
Всё начало меняться прошлой весной. Роман вдруг резко пошёл в гору на работе. Новая должность, новые проекты, а вместе с ними — новая машина. Он приехал на ней однажды вечером, сияя от гордости.
— Смотри! Купил! В кредит, конечно, но сам справлюсь, — он похлопал по капоту чёрного кроссовера, и я улыбнулась.
— Молодец. Я рада за тебя.
И правда радовалась. Мне казалось, что мои вложения наконец-то дали результат. Что он стал увереннее, сильнее, успешнее.
Но вместе с машиной пришло и другое. Роман стал... другим. Он начал задерживаться на работе допоздна. Постоянно сидел в телефоне, строчил кому-то сообщения и при этом отворачивался, если я проходила мимо. Покупал себе дорогую одежду — теперь уже сам, без моей помощи. На выходных пропадал на встречах с коллегами.
— Нужно налаживать связи, — объяснял он, застёгивая новую куртку. — Бизнес требует жертв.
Я кивала. Понимала. Но что-то внутри начинало тревожно сжиматься, как пружина.
Однажды в ноябре я позвонила ему вечером. Он не ответил. Потом сбросил. Написал: «На совещании, перезвоню».
Не перезвонил.
Пришёл домой ближе к полуночи, пахнущий парфюмом, который я ему не покупала.
— Где ты был?
— Говорил же, работа. Ты чего?
Он даже не посмотрел на меня. Прошёл в душ, потом рухнул в постель и заснул, отвернувшись к стене.
Я лежала рядом и смотрела в потолок, чувствуя, как холодок подкрадывается к сердцу.
Декабрь накрыл город снегом и темнотой. Роман стал ещё более отстранённым. Приходил поздно, ел молча, зарывшись в телефон. Я пыталась завести разговор — он отвечал односложно, раздражённо.
— Устал, — бросал он. — Не сейчас.
И я замолкала.
Но однажды терпение лопнуло. Я решила приехать к нему на работу. Просто так, без предупреждения. Посмотреть, чем он там занимается.
Припарковалась напротив офисного здания минут за двадцать до конца рабочего дня. Ждала, включив музыку и глядя на падающий снег. И вот — выходит Роман. В новом пальто, с этой деловой походкой. Рядом с ним — блондинка. Молодая, лет двадцати пяти, в короткой юбке и высоких сапогах. Они смеялись. Он открыл ей дверь машины, и они уехали вместе.
Я сидела, сжимая руль, и чувствовала, как внутри что-то холодеет и каменеет одновременно.
Вечером он вернулся как ни в чём не бывало. Я встретила его на пороге.
— Как дела? — спросила я ровным тоном.
— Нормально. Много работы.
Он прошёл в ванную. Я услышала, как зашумела вода.
И тогда я взяла его телефон.
Пароль он не менял. Наивный. Или настолько уверенный в себе, что даже не подумал о предосторожности. Я открыла мессенджер — и вот оно. Переписка с некой Викой. Фотографии, сердечки, голосовые. Я пролистала вверх, к началу.
«Старая карга даже не замечает, как я от неё устал. Зато ты — мой сладкий персик».
Дальше — больше.
«Она думает, что я её люблю. Ха! Я просто жду момента. Квартира на меня не оформлена, но я найду способ. Машину тоже перепишу на себя. Осталось немного потерпеть, и я свободен».
«А как же она? — писала Вика. — Не жалко?»
«Да какая жалость? Она использовала меня как игрушку. Водила, как мальчика. А теперь я сам всё решаю. Скоро съеду от неё, и пусть остаётся со своими деньгами. Одна. Как заслужила».
Я читала, и внутри словно выключался свет. Одна за другой — комнаты в доме, который я выстраивала два года. Гас свет, и становилось темно. Холодно. Пусто.
Вода в ванной перестала шуметь. Я подняла глаза — он стоял в дверях. Мокрый, в одном полотенце на бёдрах. Смотрел на меня и на телефон в моих руках. Лицо сначала побледнело, потом покрылось красными пятнами.
— Это... это не то, что ты думаешь, — выдавил он.
Я молчала. Смотрела на него и думала: кто этот человек? Где тот Роман, который держал меня за руку в горах? Или его вообще никогда не было?
— Верочка, послушай...
— Не смей называть меня так, — я удивилась тому, каким спокойным прозвучал мой голос. — Я для тебя старая карга. Так ведь?
Он сделал шаг вперёд, поскользнулся на мокром полу, едва устоял. Схватился за дверной косяк.
— Я не это имел в виду! Ты всё неправильно поняла! Это просто... мы с ней дурачимся, понимаешь? Ничего серьёзного!
— Дурачитесь, — я кивнула. — О том, как обмануть меня и забрать квартиру.
— Нет! Я никогда... это она! Она меня подговаривала, а я...
— А ты что? Случайно соглашался? — я положила телефон на комод. — Случайно называл меня каргой? Случайно возил её на моей машине?
— Я не возил её на твоей машине!
— На своей. Которую ты купил на мои деньги, пройдя мои курсы, в моей одежде.
Он замолчал. Дёргал край полотенца, как школьник, пойманный на списывании.
— Вера, ну прости... я не хотел... просто у меня голова закружилась от всего этого... от успеха... мне тридцать семь, понимаешь? А я только сейчас почувствовал, что чего-то стою...
— За мой счёт.
— Не только! Я работал! Я старался!
Я поднялась с дивана. Подошла к окну. За стеклом всё так же падал снег, укрывая город. Где-то там люди торопились домой, грелись в кафе, целовались под фонарями. А здесь, в этой квартире с панорамными окнами, рушилось всё, во что я два года вкладывала силы и душу.
— Знаешь, что самое обидное? — спросила я, не оборачиваясь. — Не то, что ты изменял. И даже не то, что ты меня использовал. А то, что ты считал меня дурой.
— Я не...
— Считал, — я повернулась к нему. — Думал, что я не замечу. Что я буду и дальше кормить тебя, одевать, платить и радоваться крошкам твоего внимания. Думал, что я так отчаянно нуждаюсь в мужчине рядом, что стерплю всё.
Он молчал. Стоял, сжимая полотенце, и впервые за эти месяцы я увидела в его глазах страх. Не раскаяние. Страх.
— Квартира моя, — сказала я чётко. — По документам. Машина, на которой ты приехал сегодня, тоже оформлена на меня — я проверяла. Думала, ты помнишь, но ты, видимо, был слишком занят своим сладким персиком.
— Постой...
— Одежда, часы, телефон, на котором ты строчил ей комплименты — всё купила я. Ты имеешь право забрать только то, что заработал сам. — Я прошла мимо него в спальню, достала из шкафа его старый чемодан. Тот самый, с которым он приехал два года назад. Потёртый, с оторванным колесиком. — Вот. Собирайся.
Роман стоял посреди коридора. Лицо то краснело, то бледнело.
— Ты не можешь... это моя квартира тоже! Я здесь живу!
— Жил. Прошедшее время.
— Да как ты смеешь?! — голос его сорвался на крик. — Я два года здесь провёл! У меня есть права!
— Права? — я усмехнулась. — На что? На квартиру, которую ты не покупал? На машину, которую я подарила? Или на женщину, которую ты назвал старой каргой?
Он схватился за голову. Заходил по коридору.
— Хорошо, хорошо, я виноват! Прости меня, ладно? Я больше не буду! Мы всё исправим!
— Нет, — я открыла чемодан. — Мы ничего не исправим. Собирай вещи. Те, что привёз с собой. Остальное моё.
— Я не уйду! Ты не имеешь права меня выгонять!
— Имею. — Я посмотрела на него. — И если ты не уйдёшь сам, я вызову полицию. Объясню, что ты проживаешь здесь незаконно, без договора найма. Что угрожаешь мне. Камеры в подъезде зафиксируют всё.
Роман застыл. Понял, что я не шучу.
— Ты... ты же не такая... мы были вместе...
— Были, — кивнула я. — Пока ты не решил, что я старая карга.
Я кинула чемодан к его ногам. Он упал с глухим стуком.
— Десять минут. Потом я звоню.
Роман начал судорожно собирать вещи. Хватал футболки, джинсы, кроссовки — всё то старьё, с которым приехал. Новые костюмы остались висеть в шкафу. Часы, которые я подарила на день рождения, лежали на полке. Он тянулся к ним — я качнула головой.
— Только своё.
Он сжал зубы, запихнул вещи в чемодан. Полотенце сползало, он придерживал его одной рукой. Выглядел жалко. Смешно даже.
— Вера...
— Всё.
Я открыла дверь. Декабрьский холод ворвался в квартиру. Роман стоял на пороге — в полотенце, с чемоданом, босиком.
— Ты с ума сошла! На улице зима!
— Оденешься в подъезде. Или у своего сладкого персика. Мне всё равно.
И захлопнула дверь.
Через минуту раздался звонок в дверь. Потом стук. Потом крики.
— Вера! Открой! Ну пожалуйста!
Я не открыла. Прошла в спальню, достала из шкафа красное платье — то самое, которое давно хотела надеть, но всё не было повода. Надела. Подкрасила губы. Позвонила подруге Оксане.
— Свободна сегодня? Поехали в клуб.
— В понедельник? — удивилась она.
— Особенно в понедельник.
Полчаса спустя я уже сидела в её машине. Мы ехали через засыпанный снегом город, и Оксана косилась на меня.
— Ты в порядке?
— Да, — ответила я и вдруг улыбнулась. — Знаешь, даже очень.
И это была правда.
Клуб встретил нас громкой музыкой и цветными огнями. Я давно здесь не была — года три, наверное. С тех пор, как встретила Романа. Он не любил такие места, говорил, что это для молодёжи, что нам с ней не по пути. А я соглашалась. Сидела дома, варила ужины, ждала его с работы.
Теперь я стояла у барной стойки в красном платье, и бармен улыбался мне, наливая мохито.
— За что будем пить? — спросила Оксана, поднимая бокал.
— За свободу, — ответила я.
Мы чокнулись. Коктейль был холодным и сладким — совсем как та жизнь, которую я только что вернула себе.
Оксана знала обо всём. Я рассказала ей по дороге — коротко, без лишних эмоций. Она слушала, периодически цокая языком.
— Всегда говорила, что с ним что-то не так, — сказала она. — Слишком уж удобно устроился.
— Говорила, — кивнула я. — А я не слушала.
— Зато теперь послушала себя. И правильно сделала. Гори он синим пламенем со своим персиком.
Мы засмеялись. И это был какой-то освобождающий смех — такой, что хотелось плакать одновременно, но я не плакала. Слёз не было. Была злость. И облегчение. Странная смесь.
Телефон завибрировал в сумочке. Я достала — Роман. Семнадцать пропущенных. Сообщения одно за другим.
«Открой дверь».
«Вера, я замерзаю».
«Ну пожалуйста, давай поговорим».
«Я всё объясню».
«Ты не можешь так со мной поступить».
«Я подам в суд».
«Верка, ты же меня любишь».
Последнее сообщение пришло десять минут назад. Я заблокировала его номер и убрала телефон.
— Он пишет? — спросила Оксана.
— Уже нет.
Мы танцевали до двух ночи. Я не помнила, когда последний раз так отрывалась. Просто двигалась под музыку, чувствуя, как из меня вытекает вся эта тяжесть последних месяцев. Усталость. Обида. Разочарование.
К утру я приехала домой. Поднялась на лифте, открыла дверь — в квартире было тихо и пусто. Так непривычно пусто. Я прошлась по комнатам. Его вещей не осталось. Даже запаха его одеколона больше не чувствовалось.
Села на диван, сняла туфли. И только тогда почувствовала, как устала. Не от клуба. От всего этого. От двух лет жизни, которые я потратила на человека, оказавшегося пустышкой.
Но жалела ли я? Странно, но нет.
Утром я проснулась от звонка. Незнакомый номер.
— Алло?
— Вера Игоревна? — женский голос, молодой. — Это Вика.
Я села на кровати. Вот это поворот.
— Слушаю.
— Я... я хотела с вами поговорить. Роман у меня. Он всё мне рассказал.
— И что?
Повисла пауза. Потом она продолжила, и в голосе её послышалась неуверенность.
— Он говорит, что вы его выгнали. Что забрали всё. Даже одежду не дали взять.
— Одежду, которую купила я, — уточнила я. — Своё он забрал.
— Но... — она запнулась. — Но он же два года с вами прожил! У него должны быть права!
Я усмехнулась.
— Вика, дорогая. Ты читала нашу с ним переписку?
— Какую?
— Ту, где он называл меня старой каргой, а тебя сладким персиком. И планировал, как заберёт мою квартиру.
Молчание.
— Вот именно, — продолжила я. — Так что права у него только на чемодан и на твою любовь. Если она, конечно, переживёт его безработицу. Потому что работу он тоже потеряет — я позвонила его начальнику и рассказала, как мой бывший использовал служебное время для личных встреч.
— Вы... вы не могли...
— Могла. И сделала. — Я встала, подошла к окну. За стеклом уже светало. Снег перестал идти, и город проступал сквозь белую пелену. — Знаешь, что самое смешное? Он думал, что я слабая. Что я так нуждаюсь в нём, что стерплю всё. Но я просто была доброй. А доброта — это не слабость.
— Но что он теперь будет делать?
— Это его проблемы. И твои, раз уж ты его приютила. Удачи вам, сладкий персик.
Я положила трубку. Заблокировала и этот номер.
Прошло три месяца
Март вступил в свои права, снег таял, город оживал. Я тоже будто ожила. Записалась в спортзал, съездила с Оксаной на море, взяла новый проект на работе — сложный, но интересный.
О Романе не слышала ничего. И не хотела слышать.
Однажды утром, выходя из дома, я столкнулась с ним у подъезда. Он стоял у машины — моей машины, которую я так и не забрала у него. Пусть катается. Она всё равно оформлена на меня.
Выглядел он неважно. Постарел, осунулся. Куртка помятая, джинсы грязные.
— Вера, — сказал он. — Можно поговорить?
Я остановилась. Посмотрела на него.
— О чём?
— Я хотел извиниться. Я был полным идиотом. Ты была права. Во всём.
— Знаю.
— Вика бросила меня через месяц. Работу я потерял. Сейчас живу у матери. — Он потёр лицо руками. — Я всё потерял.
— Ты потерял то, что никогда тебе не принадлежало, — сказала я спокойно. — И получил по заслугам.
— Я понимаю. Но... может, мы могли бы начать заново? Я изменился. Честно.
Я посмотрела на него и вдруг поняла, что не чувствую ничего. Ни злости, ни жалости. Просто пустоту на том месте, где раньше было что-то важное.
— Нет, Роман. Мы не можем. Потому что я тоже изменилась. Я поняла, что мне не нужен мужчина, чтобы чувствовать себя счастливой. Мне нужен партнёр. Равный. А ты им не был и не будешь.
Я обошла его и пошла к своей машине. Новой, которую купила месяц назад. Чёрный кроссовер, лучше его прежней.
— Вера! — крикнул он мне вслед.
Я не обернулась. Села за руль, завела мотор. В зеркале заднего вида он становился всё меньше. А потом исчез совсем.
И я улыбнулась. Потому что впереди была весна. Новая работа. Новая жизнь.
И никаких больше сладких персиков.