Утро понедельника началось с хаоса, многократно умноженного присутствием двух новых, напуганных членов семьи. Первой проснулась Марина. Ещё до будильника. Она лежала с открытыми глазами, слушая непривычную тишину из гостиной, а затем скрип кровати Алексея.
— Не выспался? — её голос прозвучал хрипло от бессонницы.
— Ты же знаешь, — он потянулся, костяшки пальцев хрустнули. — Как они?
— Тихо. Дай Бог, чтоб не заболели после вчерашнего.
Она поднялась и, накинув халат, вышла на кухню, чтобы начать готовить завтрак. Обычный утренний ритуал — приготовить кашу, бутерброды, разлить сок — сегодня казался непосильной задачей. Мысли путались, руки сами тянулись к кофеварке. Нужен был крепкий, очень крепкий кофе.
Внутренний монолог Марины:
Шесть ртов на завтрак. Шесть. Лиза, Серёжа, Паша, эти двое… и мы с Алексей. А потом собрать всех: троих в сад и школу, Алексея на работу, а их… их куда? Оставить здесь одних? В нашем доме? Чужих детей? А если что-то случится? А если они что-то возьмут? Нет, это невозможно. Придётся брать отгул. О Боже, а что я скажу на работе? «У меня двое неизвестно откуда взявшихся детей»?
Кофе закипел, наполняя кухню горьковатым ароматом. В это время из гостиной бесшумно, как тени, вышли Света и Ваня. Они были уже одеты в свою вчерашнюю, но чистую одежду. Волосы Светы были старательно приглажены мокрыми ладонями, лицо Вани — бледное и серьёзное. Они остановились у порога кухни, не решаясь войти.
— Доброе утро, — тихо сказала Марина, поворачиваясь к ним. — Вы спали хорошо?
Света молча кивнула, её глаза быстро оценили обстановку на кухне: плита, холодильник, стол. Ваня спрятался за её спину.
— Садитесь за стол, сейчас будем завтракать.
Дети медленно подошли и уселись на край стола, на те же места, что и вчера. Они сидели с идеально прямыми спинам, руки сложены на коленях, как солдаты, ожидающие приказа.
Вскоре на кухню с грохотом ворвались свои. Лиза и Серёжа наперебой рассказывали что-то про школу, Паша капризничал, что не хочет манную кашу. Обычный утренний шум. Света и Ваня сидели неподвижно, лишь глазами провожая суетящихся детей.
— Мам, а они с нами в садик пойдут? — спросил Серёжа, намазывая на хлеб масло.
— Нет, сынок, они сегодня останутся со мной.
— А почему?
— Потому что так надо.
Марина поставила перед Светой и Ваней тарелки с овсяной кашей. Они не двигались.
— Что же вы не едите? — удивилась она.
— А можно? — снова тем же испуганно-недоверчивым шёпотом спросила Света.
— Конечно, можно! Это для вас.
Только после этого они осторожно взяли ложки. Но ели не так жадно, как вчера. Медленно, аккуратно, словно боялись пролить крошку или сделать что-то не так. Эта неестественная для детей чинность резала глаз больнее, чем вчерашняя жадность.
Алексей, до этого молча поглощавший кофе, нахмурился.
— Света, Ваня, дома можно вести себя проще. Расслабьтесь.
Света посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло недоумение. Понятия «расслабиться дома» для неё, видимо, не существовало.
После завтрака начался настоящий ад. Нужно было собрать троих детей, найти Свете и Ване какую-то более-менее подходящую одежду из старых вещей Лизы и Серёжи (которая висела на них мешками), успеть позвонить на работу и под выдуманным предлогом взять отгул.
— Алло, Иван Петрович? Это Марина Орлова. Извините, срочно семейные обстоятельства… Да, на сегодня… Спасибо большое.
Она положила трубку и облокотилась о стену, чувствуя, как подкашиваются ноги. Обман дался ей тяжело.
В это время в детской разгорелся первый конфликт. Серёжа, собирая рюкзак, не нашёл свою любимую машинку-трансформер.
— Мама! Машинка пропала! — завопил он, вбегая на кухню. — Они её взяли! — он показал пальцем на Свету и Ваню, которые стояли в коридоре, готовые к выходу.
Света побледнела и сделала шаг назад, прикрывая брата.
— Мы не брали, — её голос дрогнул. — Мы ничего не трогали.
— Врешь! — настаивал Серёжа. — Она у меня на столе лежала!
— Сергей, немедленно успокойся! — строго сказала Марина. — Мы всё найдём.
— Но мам…
— Я сказала, успокойся!
Она прошла в детскую, и через минуту машинка нашлась под кроватью, куда она, видимо, закатилась накануне. Серёжа, немного помявшись, пробормотал:
— Ну ладно… Извини.
Света молча кивнула, но в её глазах Марина прочитала целую историю: видимо, их часто и несправедливо обвиняли в краже. Эта сцена оставила в воздухе горький осадок.
Наконец, Алексей увёл Лизу, Серёжу и Паша в сад и школу. Дверь закрылась. В квартире воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Марина осталась наедине с двумя чужими, молчаливыми детьми.
Она обернулась к ним. Они стояли, прижавшись друг к другу, словно ожидая приговора.
— Ну что, — вздохнула Марина. — Теперь мы с вами познакомимся поближе.
Она решила начать с малого — с осмотра. Отвести их к врачу она пока не решалась, боясь официальных вопросов. Но понять масштаб проблем нужно было.
— Света, Ваня, подойдите ко мне, пожалуйста.
Они медленно приблизились.
— Нужно посмотреть, всё ли с вами в порядке. Вы не болеете? Ничего не болит?
Света покачала головой. Ваня молчал.
— Давайте я посмотрю ваши ручки, ножки.
Она взяла руку Вани. Рука была тонкой, почти прозрачной, с синеватыми прожилками. На локте виднелся жёлто-зелёный синяк, явно застарелый. Марина нахмурилась.
— Это откуда?
— Упал, — быстро ответила Света, не глядя на неё.
Потом она повернула Ваню спиной к себе, чтобы посмотреть, не искривлён ли позвоночник. И у неё вырвался непроизвольный вздох ужаса. Спина мальчика была усеяна мелкими, тонкими белыми шрамами — следами от ремня или прута. Среди них виднелись и свежие, красноватые полосы.
— Господи… — прошептала Марина, отшатнувшись. — Это… это кто вас?
Света, поняв, что скрывать бесполезно, опустила голову.
— Тётя Люда. Когда выпьет. Или когда денег нет.
Марину затошнило. Она вспомнила вчерашний гнев, свои страхи о болезнях и вошках. Как же это всё оказалось мелко и ничтожно по сравнению с этим систематическим, домашним насилием.
— А у тебя? — тихо спросила она Свету.
Девочка молча закатала рукав своей кофты. На худенькой руке был похожий, но менее выраженный узор из шрамов.
Внутренний монолог Марины:
Они не просто жили в грязи. Их истязали. Били. Ребёнка! Четырёхлетнего ребёнка! Как можно? Какое нужно иметь сердце? И эта… эта гадина, Людмила Кротова… продала их, как вещь. Нет, после этого просто так отдать их обратно… я не могу. Я не могу, даже если бы очень захотела. Алексей был прав. Он был чертовски прав, привезя их сюда.
Она опустилась на колени перед детьми, чтобы быть с ними на одном уровне. Глаза её были полны слёз.
— Слушайте меня внимательно. Здесь, в этом доме, вас никто и никогда не ударит. Ни я, ни Алексей, ни другие дети. Никто. Вы в безопасности. Вы поняли меня?
Света смотрела на неё с тем же недоверием, но сквозь него уже проглядывала крошечная, робкая надежда. Она медленно кивнула. Ваня, глядя на сестру, сделал то же самое.
— Хорошо, — Марина вытерла глаза и поднялась. — А теперь нам нужно решить, что с вами делать дальше.
Она усадила их в гостиной, включила мультфильмы — больше для фона, чем для развлечения — и села рядом с блокнотом. Нужно было составить план.
- Врач. Нужен был частный врач, педиатр, который осмотрит детей без лишних вопросов. Нужно проверить их на всё: от банальных инфекций до последствий недоедания и психологических травм.
- Одежда и обувь. То, что на них надето, годилось только на выброс. Нужно было срочно купить всё новое.
- Юрист. Расписка, которую дала Людмила, вряд ли имела юридическую силу. Нужно было понять, как оформить временное опекунство, чтобы та женщина не могла просто так прийти и забрать их обратно.
- Детский сад. Детям нужно общение, развитие, нормальный режим.
- Деньги. Всё это требовало средств. Очень больших средств.
Она писала, и список рос, превращаясь в длинный, пугающий свиток проблем. Голова шла кругом.
Вдруг её отвлёк тихий голос. Это был Ваня. Он сидел, уставившись в телевизор, где прыгали смешные зверушки, и тихо, сам того не замечая, напевал песенку из рекламы йогурта. Простой, дурацкий мотивчик. Но это был первый звук, который он издал не от страха или боли. Это было… нормально. По-детски.
Света сидела рядом и гладила его по голове, и на её лице впервые за все это время появилось что-то похожее на улыбку.
Марина смотрела на них, и её сердце сжалось от странной, болезненной нежности. Эти двое уже начали меняться. Всего за одну ночь в тепле и безопасности. Они начинали оттаивать.
Она отложила блокнот, подошла и села рядом с ними на диван. Света насторожилась, но не отодвинулась.
— Нравится? — кивнула Марина на мультик.
Света снова кивнула.
— А вам какие мультики нравятся?
Света пожала плечами.
— Мы не часто смотрели. У тёти Люды телевизор всегда громко кричал, а нам нельзя было близко подходить.
Марина представила эту картину: два ребёнка, сидящие где-нибудь в углу и украдкой, со страхом, наблюдающие за миром через призму криминальных хроник или бесконечных сериалов, что шли в том притоне. Ей снова стало не по себе.
— А вы в какие игры играете? — спросила она, пытаясь найти хоть какую-то точку соприкосновения.
— В прятки, — неожиданно оживился Ваня. — Мы в коридоре прятались.
— В каком коридоре?
— У нас. Длинный-длинный. Со шкафами.
Прятки в тёмном коридоре общаги, полном пьяниц… Какая ужасная игра.
— А ещё? — настаивала Марина.
— Я читать умею, — вдруг сказала Света, и в её голосе прозвучала нотка гордости. — Буквы выучила. По вывескам. А Ваня цифры знает.
Марина смотрела на них, и её переполняла смесь восхищения и горечи. В таких условиях, без книжек, без занятий, они сами, как могли, тянулись к знаниям.
— Молодцы, — сказала она искренне. — Очень молодцы.
Она встала и пошла в комнату Лизы, вернулась с парой детских книжек — азбукой и сборником сказок.
— Вот, почитайте, посмотрите картинки.
Света с благоговением взяла книги. Она аккуратно положила азбуку на колени Ване, а сама открыла сборник сказок. Её пальцы с нежностью перелистывали страницы, останавливаясь на ярких иллюстрациях.
Марина наблюдала за ними, и её первоначальный ужас и сопротивление постепенно отступали, уступая место новому, сложному чувству — чувству ответственности. Да, это была катастрофа для её размеренной жизни. Да, это было страшно, трудно и дорого. Но глядя на то, как Света водит пальцем по строчкам, шепча слова, а Ваня тычет в буквы и тихо их произносит, она понимала — отступать нельзя. Путь назад был закрыт.
Когда через пару часов раздался звонок в дверь, она вздрогнула. Сердце бешено заколотилось. Неужели она? Уже нашла?
Она подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стоял Алексей с огромными сумками из детского магазина. Он с трудом удерживал равновесие.
Марина открыла дверь.
— Что это? — удивилась она.
— Всё, что нужно, — он с облегчением поставил сумки в прихожей. — Одежда, обувь, нижнее бельё, пижамы, куртки… Всё, что увидел по их размеру. И игрушки немного.
Он выглядел уставшим, но довольным. Марина заглянула в одну из сумок. Там лежали яркие детские вещи, пахнущие свежестью и новизной.
— Спасибо, — тихо сказала она. И в этом слове было не только спасибо за покупки. Это было признание. Признание его правоты. Признание того, что они теперь в этой истории вместе.
Алексей улыбнулся, поняв всё без слов. Он зашёл в гостиную, где Света и Ваня, заворожённые, смотрели на него и на полные сумки.
— Ну что, — весело сказал он. — Пора примерять обновки!
И впервые за этот долгий, тяжёлый день в квартире раздался не сдавленный вздох или испуганный шёпот, а тихий, но настоящий детский смех.
---
Неделя пролетела в вихре новых, непривычных забот. Жизнь семьи Орловых перестроилась, подчинившись новому, хаотичному ритму, в котором находилось место и отчаянию, и маленьким победам.
Алексей взял на себя решение юридических и бюрократических вопросов. Его кабинет на работе превратился в штаб спасения. В перерывах между совещаниями он обзванивал частных педиатров, общался с юристом по семейному праву, которого нашёл через знакомых.
— Понимаете, Алексей Петрович, — голос в трубке звучал профессионально-спокойным, — эта расписка не имеет никакой юридической силы. Это даже не договор о временной опеке. Фактически, вы удерживаете у себя чужих детей без formalного разрешения органов опеки. Их мать в любой момент может обратиться в полицию с заявлением о похищении.
Внутренний монолог Алексея:
Похищении. Какое чудовищное слово. Мы спасаем, а нас могут обвинить в похищении. Адвокат прав, нужно действовать на опережение. Но как? Оформить опеку? Для этого нужно, чтобы мать была лишена родительских прав. А это — суды, проверки, время. А времени у нас нет.
— Что вы посоветуете? — спросил он, сжимая в руке тот самый злополучный листок.
— Для начала — обратиться в органы опеки по месту жительства детей. Сообщить о сложившейся ситуации. Описать условия, в которых они находились. Предоставить медицинское заключение, если удастся его получить. Инициатива с вашей стороны будет расценена положительно. Но будьте готовы, что детей могут изъять и поместить в приют.
— В приют? — Алексей не скрыл ужаса. — Но мы готовы оставить их у себя! Временно, пока не решится вопрос!
— Это будет решать опека. Ваша семья будет проверена на возможность быть принимающей. Но без официального статуса… вы в зоне риска.
Алексей поблагодарил и положил трубку. Отчёт о сталелитейном производстве, лежавший на столе, показался ему сейчас невероятно далёким и неважным. Он смотрел в окно на дымящие трубы завода и думал о том, что битва только начинается, и поле боя — его собственная квартира.
Тем временем Марина вела свою войну на домашнем фронте. Визит частного педиатра подтвердил худшие опасения. У обоих детей — сильное истощение, авитаминоз, у Вани — начинающийся рахит. На спине мальчика врач обнаружил не только старые шрамы, но и свежий ожог от сигареты.
— Это требует официального расследования, — строго сказала женщина-врач, занося данные в карту. — Я обязана сообщить в органы.
— Мы уже решаем этот вопрос, — поспешно заверила её Марина. — Через опеку. Убедительно прошу вас, дайте нам немного времени. Если их заберут в приют… — она не договорила, но в её глазах читалась такая мольба, что врач смягчилась.
— Хорошо. Я выпишу вам рекомендации по лечению, витамины, мази. Но если в течение недели вы не предоставите мне документы от опеки о том, что ситуация взята под контроль, я буду вынуждена поступить по закону.
После её ухода Марина опустилась на стул. Давление нарастало со всех сторон. Она чувствовала себя в ловушке.
Бытовая жизнь напоминала минное поле. Их собственные дети постепенно привыкали к новичкам, но конфликты вспыхивали постоянно.
— Мама, она опять взяла мою заколку без спроса! — жаловалась Лиза, указывая на Свету.
— А он сломал моего робота! — кричал Серёжа, тыча пальцем в Ваню, который виновато прятал глаза.
Света и Ваня, в свою очередь, были неестественно тихими и пассивными. Они не спорили, не отнимали, не защищались. Они замыкались в себе, словно черепахи, втягивающиеся в панцирь при малейшей опасности. Эта их покорность злила и пугала Марину больше, чем открытое непослушание.
Однажды вечером разразился крупный скандал. Марина, уставшая после дня борьбы с детскими истериками, готовки и уборки, попросила Свету убрать со стола свою тарелку. Девочка, вместо того чтобы отнести её на кухню, замерла с тарелкой в руках, а затем, с странным, отрешенным видом, поставила её в книжный шкаф, на полку с энциклопедиями.
— Света! Что ты делаешь? — взорвалась Марина. — Это же шкаф! Тарелки носят на кухню! В раковину! Ты что, не понимаешь?
Света стояла, опустив голову, и молчала. Это молчание, эта абсолютная, глухая стена вывели Марину из себя окончательно.
— Да скажи же что-нибудь! — крикнула она, уже не сдерживаясь. — Почему ты молчишь? Ты что, немая? Или просто не хочешь понимать?
Из гостиной вышел Алексей. Он видел всю сцену.
— Марина, успокойся, — строго сказал он.
— Успокойся? — она повернулась к нему, и в её глазах стояли слёзы бессилия. — Ты привёл их сюда, а разбираюсь с последствиями я! Они ничего не понимают! Они как инопланетяне! Я не знаю, как с ними говорить!
— Они не инопланетяне, они — травмированные дети! — парировал Алексей. — Они не привыкли к нашим правилам! Их били за любую провинность! Может, в том притоне еду убирали в шкаф, чтобы её не нашли и не отняли? Ты подумала об этом?
Его слова подействовали на Марину как ушат холодной воды. Она посмотрела на Свету. Девочка стояла, не двигаясь, и по её бледным щекам медленно текли слёзы. Но она плакала беззвучно, привычно задерживая дыхание, чтобы не выдать себя.
Марину охватил внезапный стыд. Она подошла к Свете и опустилась перед ней на колени.
— Прости меня, Света. Я не хотела кричать. Просто… мне тоже очень трудно. Мы все учимся. И я учусь вместе с вами. Хорошо?
Света медленно кивнула, всё ещё не поднимая на неё глаз.
Этот инцидент стал переломным. Марина поняла, что нельзя требовать от них понимания «сходу». Нужно было не кричать, а объяснять. Снова и снова. Как младенцам.
Она стала уделять Свете и Ване больше индивидуального внимания. Садилась с ними и разбирала простейшие вещи: для чего нужна вилка, как пользоваться туалетом, почему нужно мыть руки. Она учила их играть. Сначала Света и Ваня смотрели на кубики и машинки с недоумением, словно не понимая, что с ними делать. Но постепенно, глядя на Лизу и Серёжу, они начали перенимать их опыт.
Через несколько дней произошло чудо. Марина зашла в детскую и увидела, что Ваня, сидя на полу, не просто перебирает машинки Серёжи, а катит одну из них, на ходу издавая звук «вррр-вррр». Это была первая спонтанная, настоящая детская игра, которую Марина у него видела.
А Света… Света оказалась невероятно способной. Она с жадностью впитывала знания. За неделю, занимаясь с Мариной по азбуке, она научилась складывать слоги. Её глаза горели, когда она с трудом, но сама прочитывала слово «ма-ма» или «до-м».
— Умничка! — радовалась Марина, гладя её по голове. — Какая ты у нас умница!
И впервые Света в ответ не отшатнулась, а застенчиво улыбнулась. Эта улыбка стоила всех пережитых за неделю скандалов и слёз.
Но чем больше дети оттаивали, тем острее вставал вопрос об их будущем. Однажды вечером, когда все уже спали, Марина и Алексей снова говорили об этом на кухне.
— Юрист сказал, нужно идти в опеку, — мрачно констатировал Алексей. — Иначе мы нелегалы. И эта… Кротова… может в любой момент объявиться.
— А если они заберут их у нас? — тихо спросила Марина. Она уже не представляла, как можно добровольно отдать Свету и Ваню в казённое учреждение.
— Будем бороться. Будем доказывать, что мы — лучший вариант. Нам нужно собрать доказательства. Фото их состояния, когда они пришли. Заключение врача. Характеристики с наших работ. Показания свидетелей… например, той кассирши, которая видела, как я их кормил.
— Свидетелей из того общежития? — с сомнением спросила Марина.
Алексей тяжело вздохнул.
— Это проблематично. Но я попробую. Завтра поеду туда. Попробую поговорить с соседями. Нужно найти кого-то, кто подтвердит, в каких условиях они жили.
— Алексей, нет! — испугалась Марина. — Это опасно! Там же притон! Тебя там могут просто избить!
— А что делать? — он развёл руками. — Сидеть и ждать, когда она сама найдёт нас? Нет. Я должен попытаться.
Они сидели в тишине, прислушиваясь к звукам спящей квартиры. Из детской доносилось ровное дыхание. Всех пятерых.
— Знаешь, — тихо сказала Марина, глядя на свои руки. — Сегодня Света сама подошла и обняла меня. Просто так. Ни с того ни с сего. А Ваня… он вчера назвал меня «тётя Марина». Не «женщина» и не «хозяйка», а «тётя Марина».
Она подняла на мужа глаза, и он увидел в них не усталость и страх, а твёрдую решимость.
— Мы не отдадим их, Алексей. Никуда. Мы будем бороться.
Алексей кивнул. Впервые за последние дни он почувствовал, что они не просто плывут по течению, а начали грести к одному берегу. Общему.
На следующее утро, собравшись на работу, он поцеловал жену и тихо сказал:
— Я заеду туда после работы. Не волнуйся.
— Будь осторожен, — прошептала она в ответ, и в её глазах читалась мольба.
Весь день Марина провела в напряжённом ожидании. Она пыталась заниматься с детьми, но мысли были далеко. Она представляла себе худшее: Алексея избивают, он попадает в больницу, а в дверь звонят полицейские с вопросами о похищенных детях.
Когда раздался звонок в дверь в районе восьми вечера, она подскочила, как ошпаренная. Сердце бешено забилось. Она подошла к двери и, боясь вздохнуть, посмотрела в глазок.
На площадке стоял Алексей. Один. Он был бледен, одежда в пыли, а под глазом красовался свежий синяк.
Марина распахнула дверь.
— Боже мой! Что с тобой?
Он молча вошёл, прошёл на кухню и сел на стул, тяжело дыша.
— Всё в порядке. Просто… немного поспорили.
— Рассказывай, — потребовала Марина, ставя перед ним чашку чая.
— Я был там, — начал Алексей. — В том общежитии. Зашёл в тот самый коридор. Дверь в их комнату была закрыта. Я постучал к соседям. Одни сразу захлопнули, другие… не очень адекватные. Но одна женщина, пожилая, из соседней комнаты, согласилась поговорить. Она всё видела и слышала. Как Люда их била, как они голодали. Она даже вызывала несколько раз полицию, но те, приезжали, делали вид, что проводят беседу, и уезжали. Она сказала, что готова дать письменные показания. Что Люда Кротова — не мать, а исчадие ада.
— И что же случилось с тобой? — Марина показала на его синяк.
— Когда я выходил, из той самой комнаты как раз вышла она. Людмила. Узнала меня. Сначала попыталась выпросить ещё денег. Говорила, что передумала, что дети ей снятся. А когда я отказался и сказал, что теперь всё будет по закону, она начала кричать, что я похитил её детей. Из соседних комнат повыскакивали её… собутыльники. Один попытался меня схватить. Я его оттолкнул, второму вмазал, мне кто-то тоже вмазал, я головой стукнулся обо что-то. Но был в сознании и спиной-спиной к выходу... Я еле ноги унёс.
Он помолчал, глядя на пар от чая.
— Но показания я получил. И ещё кое-что. — Он достал из кармана смартфон. — Я тайком записал наш разговор с соседкой. И её крики тоже. Это — наше оружие.
Марина смотрела на него с восхищением и страхом. Он рисковал ради них. Ради чужих детей.
— Значит, война объявлена, — тихо сказала она.
— Объявлена, — кивнул Алексей. — Завтра я иду в органы опеки. Со всем, что у нас есть.
Они сидели за кухонным столом, два взрослых человека, чья жизнь перевернулась в одно мгновение. Но теперь они были не просто мужем и женой. Они были союзниками. Командой. И они были готовы к бою
Продолжение читайте по ссылке:
Первую часть можно прочитать по ссылке:
Читайте и другие наши истории:
Если не сложно, оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания! Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)