Мишка радостно бежал по знакомой тропинке на речку. Вот они его деревенские каникулы, уже третий день он у бабушки и у дедушки в Шишкино. С утра бабушка отпустила его купаться одного. Ведь он уже большой, ему в августе тринадцать лет исполнится, а плавать он давным-давно научился, когда ему шесть лет было его дядя Витя научил, папин брат. А вот сейчас он торопился, так как деду и дяде Вите нужно будет сегодня помогать, они собрались красить забор и обещали, что забор со стороны двора красить будет он.
Мишка добежал до того места где обычно появлялись деревенские, на пляж это было мало похоже, просто большая песчаная площадка, где кое-где выбивались небольшие кустарнички, их каждый год пытались уничтожать, но они уж очень были настырные, и к лету появлялись вновь. Но сегодня еще никого не было, так как он прибежал слишком рано, но вдруг ему показалось, что плачет маленький ребенок. Миша огляделся и действительно увидел младенца, тот лежал прямо на песке Правда он был завернут в легкое одеяльце А на голове был этот, этот …
– Как же он называется, вдруг стал вспоминать Мишка, – ведь у меня такой же был, и у Светки.
Но название этого предмета не вспоминалось, он подошел к ребенку и сел рядом, и вдруг вспомнил:
– Чепчик, это называется чепчик. он стал гладить ребенка , приговаривая:
– Не плачь, малыш, не плач, раз ты в голубом чепчике, значит ты мальчик.
Но взять его на руки Мишка побоялся.
– А мамка его наверное купается, – решил Мишка и оглянулся на реку, но там никого не было.
Тогда он побежал к берегу, решив, что ребеночек может пока и поплакать. А вот мамку его надо найти, он скорее всего хочет кушать. Подбежав к берегу Мишка огляделся:
– Да тут, по-моему, кроме меня и ребенка никого нет.
Однако Мишка побежал вдоль берега направо, но там тоже никого не было, потом вернулся к тому месту, где обычно всегда много народу, прикинув, что это приблизительно середина деревенского пляжа. Приостановившись и посмотрев в сторону ребенка, который по-прежнему плакал, он побежал теперь вверх по течению, поглядывая по сторонам. И там, как ему показалось, никого не было. Но тут-то Миша и заметил женщину, она была в платье и как-то неслышно рыдала, он это сразу понял, так как ее плечи тряслись, а руками она закрывала лицо. И еще он понял, что она шла к середине реки.
– Ой, не буду ее пугать, а то вдруг утонет, там, ближе к середине уже по горло, еще чуть-чуть и утонет, если плавать не умеет.
А женщина постояла немного на одном месте, и вдруг смело шагнула к другому берегу, но Мишка знал, что там намного глубже.
– Ой, она видно, утопиться хочет. А ребенок, ребенок как же?
Но вот она все же приняла окончательное решение и, видно поджав ноги, как решил Миша, тут же исчезла под водой.
– Точно утопиться хочет, – подумал Мишка, и зашел в воду, – она ведь деревенская, скорее всего плавать умеет. Как же она утонуть собирается? А может она просто плачет и все, а я паникую.
Но тут ее голова показалась из воды, и тут же женщина снова ушла под воду.
И Михаил не на шутку испугался.
– Нет, она специально, – решил Мишка и, сняв шорты, кинулся в речку. И почти тут же он был возле нее, а она уже наглотавшись воды кашляла, кроме того ее очень быстро сносило течением, и вдруг она стала активно, но как-то беспорядочно барахтаться в воде, пытаясь выбраться, но у нее ничего не получалось.
– Передумала, наверное, вот дуреха, это же надо такой глупой быть, – злился на нее Мишка.
Волосы у нее были заплетены в косу, и Мишка, глядя на ее косу, вдруг вспомнил, что утопающих всегда за волосы тянут. Но к ней надо было приблизиться. И Мишка усиленно заработал руками, а она, пытаясь свернуть к берегу, постоянно уходила под воду, но потом все же выбиралась, чтобы вдохнуть, и через секунду снова оказывалась под водой.
И вот он ухватил наконец-то ее за косу и потащил к берегу, а через пару минут она уже нащупала дно, и стала выбираться на берег, а когда оказалась на берегу, то кинулась в ту сторону, где оставался ребенок, но сил у нее не хватило. И женщина упала. Выбрался из воды и Мишка и побежал следом. Он подбежал к ней и сказал:
– Ждите здесь.
И побежал к плачущему ребенку, а через минуту вернулся с ним к женщине и протянул его ей. Та лежала на песке, но увидев их с трудом села, протянула к ребенку руки. В ее руках ребенок сразу замолчал, а Мишка отвернулся и отошел в сторону, тихонько шепча:
– Фу, слава Богу, она его кормит.
Тут Мишка осмелился и спросил:
– Вы больше воду не полезете? А то я хочу искупаться, меня дедушка с бабушкой ждут, мне забор красить надо.
– Нет-нет, торопливо сказала она и снова заплакала, – прости меня прости меня малыш, я больше так никогда не сделаю, я такая дура, как я могла, как могла так поступить, нет мне прощения.
Она с нежностью прижала ребенка к себе и зарыдала еще громче.
– А вы не обманываете?
– Нет-нет мы с тобой сейчас домой вместе пойдем. Вот только покормлю малыша.
И она растерянно улыбнулась, а потом спросила:
– Ты чей будешь?
– Я Воронцов.
– А, деда Тимофея внук?
– Ну да, ответил Мишка, – а как его зовут? – Мишка перевел взгляд на младенца.
– Саша, Сашенька, – вдруг улыбнулась женщина.
– А сколько ему месяцев?
– Три послезавтра исполнится, – проговорила она, а Мишка подумал, – ой, да она совсем молоденькая, прямо девчонка.
А вслух сказал:
– А я Миша.
– Миша, ты никому об этом не скажешь? Прошу тебя не говори, не говори никому, у меня помутнение какое-то было, а потом я испугалась, но не за себя, а за Сашеньку. Какая же я дура, – опять всхлипнула она, – меня Валей зовут. Но ты, Миша, делай вид, что меня не знаешь, ты же надолго сюда приехал, пожалуйста, Миша. Это ведь я, ненормальная, из-за его непутевого папы топиться собралась, не говори, не говори никому, Миша, пожалуйста, прошу тебя.
– Не скажу, не беспокойтесь, не скажу, только вот вам высохнуть надо. Но сначала искупаться, вы вся непонятно в чем, смывайте с себя все, в основном тину, и платье как нибудь постирайте, на нем тоже тина. Так что давайте-ка мне вашего Сашеньку.
И Валентина безропотно протянула ему сына, который уже успел уснуть. Мишка боялся отвернуться от Вали:
– А вдруг она вновь захочет свести счеты с жизнью, – пафосно подумал он, вспомнив фразу из недавно прочитанного детектива.
И Миша повернулся так, чтобы Валя не заметила, что он за ней подглядывает. А потом ласково посмотрел на маленького Сашеньку: он был такой беззащитный лежа у него на худых ногах.
– Ему, наверное, больно так лежать.
И Миша взял его на руки и тихонько прижал его груди.
– Эх, был бы у меня братик! А у меня только Светка, но хоть она иногда бывает вредной, я все равно ее люблю. А как ее не любить, подлизу эту. Она всегда выпрашивает у мамы конфетку и для себя, и для меня. Значит тоже любит.
Все это проносилось у него в голове и Миша, сначала пытался косить глазом на Валентину, а потом все же еще слегка повернулся в ее сторону и не сводил с нее взгляд, ведь платье она снять постеснялась, вероятно она была без купальника, а он, переживая за Валю, буравил ее глазами. И Мише вдруг стало жалко ее, видно что-то дома у них произошло, раз она решилась на такое, как бабушка бы сказала, грешное дело. Ну вот она направилась к ним:
– Пойдем! Я просто дома скажу, что мне захотелось искупаться, а я без купальника.
Сбегав за своими шортами и быстро натянув их, Миша вернулся к Валентине и Сашеньке. И тут же они направились к селу. Солнце уже пекло основательно и мальчик капризничал, видно ему было жарко.
Вскоре они уже входили в село. Вдалеке был виден ярко-золотой купол их сельской церкви. И вот, дойдя до церкви, Миша сказал прямо как взрослый:
– Идите в церковь, а я с Сашей здесь побуду, вон там, под высоким кустом, чтобы не на солнце. Я никуда не денусь, буду сидеть ждать сколько надо, все равно малыш наш спит, – улыбнулся Миша, – а вы не беспокойтесь, у меня тоже так бывает, я очень часто нервничаю. Пусть никто так никогда и не узнает о том, что было сегодня. А вы сейчас попросите прощения у Бога, идите, идите в церковь.
Она пошла в церковь а Миша сидел и клялся самому себе:
– Все, я теперь должен забыть о том, что сегодня произошло, только мы вдвоем об этом будем знать. Я никогда в жизни никому не расскажу о том, что сегодня случилось. Ведь у меня душа разрывается от жалости и к маме, и к сынишке.
Мишу так никто и не увидел под раскидистым кустом. А малыш спал, изредка тяжело вздыхая.
– Хорошо, что ты ни о чем не знаешь, – подумал Миша, – скорее всего мама с папой твоим поссорилась. Вот и не придумала она ничего лучше, чем утопиться, но ничего помирятся, – убежденно воскликнул он вслух.
Но не знал Миша, что это ему легко было рассуждать о чужой жизни, не знал он пока и того, что “чужая душа потемки”. Вот и были эти потемки в душе Вали, о которых и не подозревал Миша.
Уже позже он нечаянно от бабушки узнал все о Вале, поверившей в большую любовь и получившей в результате от ворот поворот именно от того человека, кто и был ее большой любовью. В результате родители от нее напрочь отказались, сказав, что она их опозорила, и выставили ее за порог родного дома. Но была у нее двоюродная бабушка Зинаида, она-то и приютила Валю у себя.
Однако самым неожиданным было то, как узнал потом Миша, что в Шишкино никто Валю не осуждал, а осудили родителей в первую очередь, ну и этого “обалдуя” Славу, как называли его все жители села, ведь как сказал дядя Витя, этот Славка с детства был плохим, гнилым пацаном, хоть и красивым. И его никто из одноклассников не любил, это ему сказал младший брат его друга. А вот Валю жалели. Они с этим Вячеславом долго встречались, а потом оба решили, что поженятся, но вдруг этот негодяй, узнав о том, что скоро станет отцом, уехал в город, бросив Валю. И теперь она жила тихо и спокойно у бабы Зины. Вскоре Миша уехал домой и надолго забыл о том, какое происшествие произошло с ним в Шишкино.
Уважаемые читатели, ставьте лайки, подписывайтесь(вновь) и пишите комментарии! Добра вам и позитива!
Читайте еще на моем канале: