Глава 1
Все говорят, что у меня идеальная жизнь. Муж – успешный архитектор, красавец Антон. Не муж, а мечта. Внимательный, заботливый, обеспечивает меня с лихвой. Мы живем в шикарной квартире с панорамными окнами, откуда открывается вид на весь город. Я не работаю – Антон сказал: «Твоя работа – быть моей музой и создавать уют». И я создавала. Долгие семь лет.
Но никто не видел, что за блеском мраморных полов и сиянием хрустальных люстр скрывается душа, медленно угасающая от скуки и одиночества. Антон был не мужем, а куратором. Он выстроил мою жизнь, как один из своих проектов: красиво, функционально, но без права на внесение изменений.
В тот вечер все было как обычно. Он вернулся поздно, повесил свой идеально сшитый пиджак на вешалку.
— Ужин? — бросил он, проходя в гостиную.
— В духовке. Рыба с овощами, как ты любишь.
— Отлично. — Он сел в кожаное кресло, взял планшет. — Как день?
Это был риторический вопрос. Он никогда не слушал ответ по-настоящему.
— Ходила на йогу, — начала я, глядя на его склоненный профиль. — Потом читала…
— Хорошо, — он перебил меня, уже погружаясь в чертежи. — Слушай, завтра не обедай, забронировал нам столик в «Ла Перле». Встречаемся с важным клиентом, Борисом Петровичем. Надень то синее платье, оно на тебя хорошо садится.
Синее платье. Оно было красивым, но я ненавидела его. Оно было частью моего образа — жены Антона. Элегантной, молчаливой, декоративной.
— Хорошо, — тихо ответила я.
Вот так всегда. Его решения. Его выбор. Его мир, в котором я была всего лишь изящным аксессуаром.
Позже, когда он уснул ровным, спокойным сном успешного человека, я вышла на балкон. Город горел огнями, таким живым и безумным. А я стояла в своей золотой клетке и чувствовала, как задыхаюсь. Слезы текли по моим щекам беззвучно. Я вспоминала ту девушку, которой была до встречи с ним — веселую, немного дерзкую, мечтавшую стать художником-иллюстратором. Куда она делась?
Я утерла слезы и посмотрела на спящего Антона. Нет, это не была ненависть. Это было страшное, всепоглощающее чувство одиночества вдвоем. Я была ему никто. Удобная жена. Часть интерьера.
Именно в тот момент, глядя на его прекрасное, безмятежное лицо, я впервые подумала: «А что, если его идеальный мир рухнет?»
Мысль была такой чудовищной и такой сладкой, что я вздрогнула. Это и было первым, самым тихим предательством. Предательством мыслей.
Глава 2
«Ла Перль» была таким же идеальным и бездушным, как и наша квартира. Хрусталь, белоснежные скатерти, тихая музыка. Антон сидел напротив, излучая уверенность. Рядом — Борис Петрович, его клиент, грубоватый мужчина лет пятидесяти с цепким взглядом.
И был еще кто-то. Сын Бориса Петровича, Алексей. Молодой человек, лет двадцати пяти. Он не походил на отца. В его глазах была какая-то удивительная теплота и легкая насмешка. Он почти не участвовал в разговоре о сметах и проектах, а большую часть времени просто смотрел на меня.
Под его взглядом я чувствовала себя не «женой Антона», а просто женщиной. Мне было и неловко, и приятно.
В какой-то момент Антон и Борис Петрович углубились в обсуждение деталей, и Алексей тихо спросил:
— Вам не скучно?
Я вздрогнула, встретившись с его глазами.
— Почему это мне должно быть скучно? — с наигранной холодностью ответила я.
— Потому что мне интересно, — он улыбнулся. И его улыбка была совсем не такой, как у Антона — не отточенной, а живой, чуть кривой. — Они говорят на языке цифр и бетона. А вы, я вижу, человек из другого теста.
— Из какого же? — не удержалась я.
— Из того, что чувствует. Вы сейчас смотрите на вино в своем бокале, как будто оно может рассказать вам сказку погромче той, что вы сейчас слушаете.
Меня будто током ударило. Он увидел. С первого взгляда увидел то, что Антон не замечал семь лет.
— Не стоит делать поспешных выводов, — потупила я взгляд.
— Я художник, — вдруг сказал он. — Интуиция — мой главный инструмент.
Мы разговорились. Оказалось, он занимается цифровой живописью, иллюстрацией. Мы говорили о тех вещах, о которых я давно забыла, запретила себе даже думать — о композиции, о цвете, о том, как оживить линию.
Я ловила каждое его слово. И в какой-то момент поймала на себе взгляд Антона. Он был не сердит, нет. Он был удивлен. И в его глазах мелькнуло что-то… оценочное. Как будто он впервые за долгое время действительно увидел меня и не мог понять, что это за новый, незнакомый экспонат появился в его коллекции.
Весь вечер после ресторана я летала. Во мне пело и звенело. Я пыталась делиться с Антоном впечатлениями, рассказывать об Алексее и его работах.
— Да, симпатичный парень, — равнодушно бросил Антон, снимая часы. — Хотя, конечно, занятие дурацкое. Художник. В наше время. Борис Петрович, кажется, не в восторге, но балует единственного сына.
Его слова обожгли меня. «Занятие дурацкое». В эту секунду он предал все мои старые мечты, все то, что во мне ожило сегодня. Он даже не понял, что нанес удар.
— Он талантливый, — тихо, но твердо сказала я.
Антон повернулся ко мне, в его глазах впервые за долгое время появился интерес.
— Тебе понравился этот мальчик, Лиза? — спросил он с легкой усмешкой.
— Мне понравилось с ним разговаривать. Он видит мир иначе.
— Мир нужно не видеть, а строить, — отчеканил Антон. — Ложись спать, завтра рано вставать.
Он повернулся ко мне спиной, и снова между нами опустился непробиваемый барьер. Но что-то сломалось. Семя сомнения было посажено. Алексей стал тем свежим ветром, который ворвался в затхлый воздух моей клетки. И этот ветер пах свободой.
А через два дня на мою страничку в социальной сети пришло сообщение. От Алексея.
«Я был бы счастлив продолжить наш разговор о искусстве. Если, конечно, ваш муж не против».
Я долго смотрела на эти строки. Руки дрожали. Это было приглашение. Приглашение к предательству. Не физическому еще, нет. К предательству души. И я, переведя дух, набрала ответ:
«Мой муж не имеет к этому никакого отношения».
И нажала «Отправить».
Глава 3
Встречи с Алексеем стали моим наркотиком. Сначала это были сообщения. Длинные, за полночь. Мы обсуждали все на свете. Потом звонки. Его голос в телефоне стал самым желанным звуком. А потом — первая тайная встреча. Он пригласил меня на выставку современного искусства в старом, заброшенном цеху.
Антон был в командировке. Я сказала, что еду к подруге.
Цех пах пылью, краской и свободой. Картины были дерзкими, странными, живыми. Я смеялась, глядя на одну абстракцию, и вдруг почувствовала, как Алексей берет мою руку.
— Ваши пальцы, — сказал он, — созданы для того, чтобы держать кисть, а не протирать пыль с мебели.
И я не отняла руку. Его прикосновение было жарким, оно прожигало кожу. В тот вечер мы целовались в полутемном углу, за гигантской инсталляцией из ржавых труб, и я чувствовала себя шестнадцатилетней, пьяной от запретного чувства и собственной смелости.
Я предавала Антона. С каждым словом, с каждым взглядом, с каждым прикосновением Алексея. И мне было… хорошо. Ужасно и прекрасно одновременно. Я оживала.
Однажды Алексей принес в кафе, где мы встречались, старый потрепанный альбом.
— Это для тебя, — сказал он.
Я открыла его. На страницах были мои рисунки. Те самые, что я когда-то выкладывала в сеть, до замужества. Наивные, несовершенные, но полные жизни.
— Я нашел твой старый аккаунт, — смущенно признался он. — Лиза, у тебя был дар. Ты не имеешь права его закапывать.
Я плакала, листая альбом. Он вернул мне меня саму. Ту, которую я сама предала, выйдя замуж за Антона.
Но однажды, вернувшись домой после встречи с Алексеем, я застала Антона дома. Он сидел в гостиной, в темноте. На столе перед ним лежал мой телефон.
— Где ты была? — его голос был тихим и страшным.
Ледяной ужас сковал меня. Он все знал.
— У… у подруги, — прошептала я.
— Не ври! — он вскочил, и его лицо, всегда такое спокойное, было искажено яростью. — Ты была с этим… художником! Я все знаю! Я проверял твои звонки, твои сообщения! Я видел, как ты улыбаешься, читая его смс! Мне Борис Петрович уже все рассказал! Он уволил сына с работы, выгнал из дома! А ты… ты…
Он подошел ко мне вплотную. Я зажмурилась, ожидая удара. Но его не последовало. Я открыла глаза. Антон смотрел на меня не с ненавистью, а с… болью. С настоящей, животной болью.
— Почему, Лиза? — его голос сломался. — Что я тебе недодал? Деньги? Внимание? Я же все для тебя! Я построил нам эту жизнь!
И в этот момент я все поняла. Он действительно не понимал. Он искренне верил, что его «идеальная жизнь» — это все, что мне нужно.
— Ты построил мне тюрьму, Антон! — выкрикнула я, и слезы хлынули из меня потоком. — Ты не любил меня! Ты коллекционировал меня! Как свою вещь! Ты никогда не спрашивал, чего хочу я! Ты даже платье мне выбираешь! Мне было так одиноко!
— Одиноко? — он отшатнулся, как будто я его ударила. — В этом доме? Со мной? Ты с ума сошла.
— Да! Сошла! От одиночества! Алексей… он увидел меня. Не твою жену, а меня!
— Он использовал тебя! — зарычал Антон. — Чтобы насолить отцу! Чтобы доказать, что он чего-то стоит! Борис рассказал мне все! Алексей всегда так делает — находит слабое место у сильных людей и бьет по нему! Ты была моим слабым местом, Лиза! Моей единственной слабостью!
Его слова вонзились в меня, как ножи. Это была неправда. Не могла быть правдой. Нет, Алексей любил меня, он видел во мне личность…
Но семя сомнения было посеяно. Я вспомнила, как Алексей всегда с жаром говорил о своем конфликте с отцом. Вспомнила его странную улыбку, когда он узнал, кто мой муж.
— Нет… — прошептала я. — Ты врешь.
— Позвони ему, — холодно сказал Антон. — Позвони и скажи, что я все знаю. И что ты уходишь от меня. Посмотри, что он ответит.
Руки дрожали. Я набрала номер Алексея. Он ответил сразу.
— Лизачка, что случилось…
— Антон все знает, — перебила я его, пытаясь говорить твердо. — Я ухожу от него. Сегодня.
На той стороне повисла тишина.
— Лиза, ты не должна ничего делать сгоряча, — наконец сказал он, и в его голосе не было ни радости, ни любви. Была тревога. — Послушай, сейчас не лучшее время. Отец… у нас тут кризис. Он перекрыл мне кислород. Мне нужно сначала разобраться с этим.
— То есть… ты не хочешь, чтобы я приходила? — голос мой предательски дрогнул.
— Я хочу, чтобы ты подумала! — его голос зазвучал резко, почти как у Антона. — Ты привыкла к роскоши. У меня ничего нет. Ты готова променять все это на чердак и пачку дошираков? Подумай, Лиза. Позвони мне, когда все уляжется.
Он бросил трубку.
Я стояла посреди нашей идеальной гостиной и не могла дышать. Мир рухнул. Антон смотрел на меня. В его глазах не было торжества. Была только бесконечная усталость и та же самая боль.
— Он… использовал меня? — прошептала я, обращаясь больше к себе, чем к нему.
— Да, — тихо сказал Антон. — И я… я, кажется, потерял тебя.
Я посмотрела на него. На этого человека, который семь лет строил стены вокруг меня, думая, что строит дом. И на себя — предавшую его с первым, кто предложил ей дверь. Мы оба были предателями. Он предал мою душу, забрав мою свободу. Я предала его доверие, его честь. А Алексей… он предал нас обоих, сыграв на наших слабостях.
Я сделала шаг к выходу. Потом еще один.
— Лиза, куда ты? — его голос был обреченным.
— Я не знаю, — честно ответила я, не оборачиваясь. — Но я не могу остаться здесь. Прости.
Я вышла из квартиры, хлопнув тяжелой, идеально подогнанной дверью. Я предала своего мужа. Я предала свою «идеальную» жизнь. И теперь мне предстояло самое трудное — жить с этим. И искать в обломках того, кто я есть на самом деле. Впервые за семь лет — совсем одна...