Мы продолжаем цикл "Политический триллер XIV века". Если пропустили предыдущие части:
1. Политический триллер XIV века - глава 1.
2. Политический триллер XIV века - глава 2.
3. Политический триллер XIV века - глава 3.
Что было дальше?
Осенью 1371 года Боброк-Волынский повел войско к Рязани и под самым Переяславлем-Рязанским, у пригородного села Скорнищево, где и состоялось сражение. Рязанский князь, полагаясь на силу удара татарской конницы, составлявшей важную часть его войска, столкнулся с необычной для москвичей тактикой. Против конницы был выставлен плотный строй пеших воинов, ощетинившийся длинными копьями. От стрел копейщиков прикрывали щитоносцы. За строем фланировала конница, готовая прикрыть фланги в случае обхода. Налетев не это препятствие, рязанская конница проломить строя не смогла, потопталась и откатилась под градом стрел. Атака повторилась, и всадники попробовали вырывать из строя московских воинов, накидывая арканы. Но на место выхваченных, становился следующий из глубины строя, а арканщики несли потери от обстрела. Такое противостояние продолжалось до тех пор, покуда главные силы рязанцев не были ослаблены, и вот тогда-то Дмитрий Боброк-Волынский повел всадников в атаку и разгромил противника, поворотив его и погнав к городу. На плечах бегущих москвичи ворвались в рязанскую столицу. Как водится, начался грабеж и резня. Бой как таковой кончился. Князь Олег Иванович с частью войска ушел, используя знание местности, изрезанной глубокими оврагами. Скрылся в мещерских лесах, куда соваться, не зная мест, было опасно.
На рязанский княжеский престо по воле князя Дмитрия возвели двоюродного брата князя Олега, пронского удельного князя Владимира Дмитриевича, который давненько склонялся к союзу с Москвой. Он хорошо проявил себя во время «литовщины», когда к Москве пришел Ольгерд, а он привел свои пронские полки в Перемышль, создав угрозу осаждавшим с фланга. Московский ставленник из Пронска удержаться в Рязани не смог. Года не прошло, как князь Олег, заручившись поддержкой татарского мурзы Салахмира, выехавшего из Орды вместе с братом своим Еду-ханом, взял реванш. С Салахмиром пришла большая конная дружина, на которую и оперся князь Олег после разгрома. Свою столицу он отвоевал лихим набегом, старой татарской тактикой, как бывало веком ранее, при Бату-хане. Бросив Рязань, пронский князь бежал.
События опять замелькали со сказочной быстротой. Только что гордый и победительный воитель Дмитрий Иванович опять оказался «меж двух огней». В 1372 году тверской князь с сыновьями Ольгерда опять пошли войной. Пытались взять Переяславль-Залесский, но не смогли, зато удача их ждала в Торжке и Дмитрове, где взяли они много добычи и полон, уведя в Тверь большое количество знатных пленников, за освобождение которых получили хорошие выкупы. Такова уж была практика военных действий той поры. Полон (или плен) - неотъемлемая часть законной военной добычи.
После этого успеха, соединившись с дружиной Ольгерда, пошли они, было, к Москве, намереваясь направиться через Тарусу и Серпухов, но дошли лишь до Любутского городка на берегах Оки, где их встретило московское войско. Обе рати разделял глубокий овраг. Место для битвы было неудобное. Возможность удачного маневра не велика. Простояв друг напротив друга, оба войска так и не сошлись. Между сторонами завелись переговоры, а кончилось все заключением мира. Это окончание признавало границы Тверского княжества, его союз с Литвой, но в тоже время Литва обязывалась не вмешиваться в войны русских княжеств. Для закрепления этого союза заключили династический брак – князь Владимир Серпуховской «поимал за себя» дочь князя Ольгерда, княжну Елену Ольгердовну. По тому же докончанию князь Иван Михайлович был отдан отцу, а Михаил Александрович отказывался от притязаний на великое княжение владимирское.
Тем временем в Орде случился новый переворот. На Сарай надвинулось войско Урус-хана, изгнавшего малолетнего Мухаммед Булак-хана, вместе с беклярбеком Мамаем. Эта перемена подогрела амбиции русских князей. Выразилось это главным образом в том, что великий князь Владимирский Дмитрий Иванович Московский придержал «ордынский выход» и ничего в Сарай не отослал. Если перейти от политики к тесно связанной с ней экономике, то «зажилив» - будем называть вещи своими именами – «ордынский выход» князь Дмитрий отчасти компенсировал свои за траты, понесенные в Орде при получении ярлыка от ныне изгнанного хана. Не заплатил хану и Олег Иванович Рязанский. Не дав ничего Урус-хану, не отослали ничего и Мамаю, то бишь Булак-хану, что одно и то же. Ответ последовал незамедлительно. На Рязань пошло войско Мамая и Булак-хана. Узнав об этом, московский князь Дмитрий Иванович со своим двоюродным братом Владимиром Андреевичем двинули рати к Оке, но не на помощь рязанцам, а для защиты собственных земель. Высокий московский берег был отличной позицией. Достаточно было контролировать несколько бродов в районе Коломны и Серпухова, чтобы дать отпор любому вторжению. Прокатившись по Рязанщине, разорив и пожегши города, взяв большой полон, татары вышли к московской границе, но через Оку не полезли. После долгого стояния, повернули обратно. Этот отход, нерешительность Мамая, во многом спровоцировали князя Дмитрия на дальнейшую эскалацию конфликта.
Подогрели ситуацию и события в Сарае, где Мамай предпринял попытку вернуть ханский трон своему «ручному» хану, малолетнему Булак-хану. Он пытался воспользоваться тем, что узурпатор Урус-хан пошел в поход на восточные окраины владения, рассчитывая легко взять Сарай, но тут на его пути встал владетель Хаджы-Тархана в низовье Волги – нынешней Астраханской области – Черкес-хан, который нанес поражение Мамаю, понудив его к бегству в Крым. Сам же Черкес-хан вошел в Сарай и объявил себя ханом. Вскоре Мамай вернулся и посадил-таки Булак-хана в Сарае, но только на время, пока в июне 1375 года из похода не воротился Урус-хан, снова погнавший мамаева хана. Но через месяц, в июле, Мамай смог опять выгнать Урус-хана и снова стал править Ордой Булак –хан. И правил он до зимы, пока не сверг его Каганбек, одолеть которого у Мамая сил не хватило. У него в Крыму закипели события – генуэзцы отвоевали побережье у венецианцев. Тут знаете, не решишь сразу, за что браться. Политика!
И вот эта занятость Мамая иными делами, а более того явленное им его далеко не всемогущество, продемонстрированная возможность одерживать над ними победы, подтолкнули ретивого Дмитрия Ивановича к решительным шагам. Сам, в одиночку, московский князь одолеть Мамая не мог. Это он понимал. Поэтому и решил искать союзников, созвав большой съезд русских князей в Переяславле-Залесском.
***
Туда съехались не только союзники, но и недавние противники. Вернее не то чтобы прямые противники, родственники и союзники прямых противников, что в политике далеко не одно и то же. Прибыл тесть, нижегородский князь Дмитрий Константинович, да не один, а с большим отрядом, да с обозом, в котором ехали «чады и домочадцы». Так же с семьями приехали князья Ярославский, Серпуховской, Ростовский и Суздальский. Пожаловали и сыновья грозного князя Ольгерда, киевский князь Владимир Ольгердович, брат его, черниговский князь Дмитрий Ольгердович. Оба они были от первой супруги литовского государя, то есть Михаилу Тверскому племянниками не доводились. Более того, не исключено, что к рожденным во втором браке с Иулианией Тверской сводным братьям и сестрам, они испытывали ревность и недоброжелательство. С ними в компании приехал брянский князь Роман Михайлович. Пригласили и князей небольших княжеств - Новосильского, Тарусского, Оболенского, Белозерского, Кашинского, Стародубского, Городецкого. Порознь они мало значили, но совокупно представляли силу, с которой нужно было считаться.
Сам съезд проводился не абы как, а по традиции, установленной еще Ярославом Мудрым. Характерной особенностью являлось то, что князья не садились за стол переговоров, а возлегали на один общий ковер. И вот возлегши, повели они речи об Орде, сборе выхода, и что им делать, коли выход удержали, а власть в Сарае менялась, и редко держалась более года в одних руках. Вопросы были важные. Тем более важные, что в Нижний Новгород прибыло посольство от Булак-хана и Мамая во главе с Сара-акой, которого русские подчеркнуто уничижительно звали Сарайкой, в сопровождении полутора тысяч воинов. И не то чтобы прибыло, а скорее доставлено и удержано. Едва посольство и сопровождавшая его татарская дружина оказались в пределах княжества, на них напали, посчитав за предлог такой пустяк, как грабежи в приграничье. Как уже говорилось, грабежи производились повсеместно, где проходило какое-либо войско. Тем более, если это было войско посла сюзерена, идущего к вассалу, чтобы осведомиться, отчего это не шлют дани, размер которой велено было увеличить против прежнего. При таких обстоятельствах улыбаться бы да кланяться пониже, встречая этаких гостей не званных, а не мечи обнажать, но… Ополчившись против грабителей и не взирая на статус посольства, нижегородцы напали на Сарайкину рать, атаковали, и, часть положив на месте стычки, остальных пленили и привели в Нижний Новгород, разместив на татарском подворье в кремле. Держали с почетом, не лишая оружия, не отделяя посла и старшин от простого воинства. Только со двора не отпускали. Чего-то ждали. Чего именно, стало ясно, когда пришло приглашение на съезд. Князь с семейством и сыновьями отправился в Переяславль-Залесский, а Сара-ака и его люди остались в Нижнем Новгороде, под караулом на татарском подворье.
Среди прочих вопросов обсуждали судьбу Сарайки, и что теперь делать им с Мамаем, его Булак-ханом и с сарайским правителем Каганбеком. Но решение принято было не сразу, потому что уже в ходе съезда случилось радостное событие в доме московского князя – приехавшая в Переяславль с мужем княгиня Евдокия Дмитриевна, бывшая на последних сроках беременности, в 26 день ноября разрешилась от бремени здоровым младенцем мужского пола. Там же в Переяславле, мальчика крестили и нарекли Георгием, а в русской традиции стали звать Юрием Дмитриевичем. Крестным отцом новорожденного стал никто иной, как игумен Сергий Радонежский, который сам же и совершил святой обряд крещения.
В работе съезда пришлось сделать перерыв, который заполнился торжественными церковными службами, роскошными пирами и народными гуляниями. Так что, как заехали гости в Переяславль, так и пребывали там почти до самой весны, там оставались, лишь на короткие сроки отъезжая, то один то другой, но непременно спешно возвращаясь.
Перед окончательным разъездом решили обще, что дани платить Орде не будут и кланяться Сарайке не станут. Не та уже стала Орда, чтобы падать ниц, при первом окрике. Пока они там друг дружку режут, русским надо впредь держаться заедино, и тем победить. А чтобы никто не соблазнился предательством, негласно решил князь Дмитрий со своим тестем повязать всех общей пролитой кровью. Вернувшись в марте 1375 года в Нижний Новгород, князь Дмитрий Константинович приказал сыну своему Василию Дмитриевичу по прозвищу Кирдяпа, обращаться с пленными должным образом – разделить их и разоружить. Татры возмутились, и оружие отдать отказались. Тогда Кирдяпа приказал своим дружинника отобрать силой. Те было взялись, но встретили отпор. Выбив нижегородцев с подворья, воины отряда Сара-аки, стреляя из страшных своих луков, многих поразили стрелами, а потом пошли на прорыв с мечами в руках. Лошадей у них не было, а потому уйти из Нижнего они не могли. Вне стен, в чистом поле их пеших просто потоптала бы конница. Поняв это они, кинулись на епископское подворье, причем Сара-ака чуть не убил владыку Дионисия, вышедшего на крыльцо своих хором. Стрела задела мантию, но раны не нанесла. Засев на подворье Дионисия, татары ещё какое-то время отстреливались, пока не кончились стрелы. Тогда закипела рукопашная, в которой обе стороны себя не щадили. К концу дня татар вырезали всех. Вот после этого путь назад всем участникам съезда был отрезан.
Дальнейшие события только укрепили участников переговоров в Переяславль-Залесском в мыслях о том, что все решили они верно. Реакции на истребление посольства и убийство посла не последовало никакой. Внимание всех ордынцев – как в Сарае, так и в ставке Мамая – отвлек набег новгородских пиратов. Освоив северные реки, постоянно грабившие племена северных язычников, «ушкуйники» стали хаживать в набеги на верховья Волги, постепенно спускаясь все ниже и нигде не встречая достойного отпора. В том самом 1375 году, когда состоялся съезд в Переяславле, новгородские ватаги на семидесяти лодках-ушкуях дошли до Булгара, где от них предпочли откупиться, дав хорошую дань. Так славно почав, ушкуйники пошли далее и, придя к Сараю, взяли ордынскую столицу штурмом, что ярко рисует нам соотношение сил. Даже на отпор пиратской ватаги в ордынской столице сил не нашлось.
А ушкуи, взяв добычу в Сарае, пошли далее, ниже, к устью и, дойдя до Хаджи-тархана (Астрахани), затребовали дани. Правивший городом хан Салгей согласился и отдал всё, что требовали, так мало того, закатил в честь пришельцев из Новгорода пир-горой. Раззадоренные покорностью всех встречных-поперечных, легкими победами и богатой добычей, новгородские молодцы, вознаграждая себя за понесенные в походе труды, предались веселью, позабыв об осторожности. Когда пир был в самом разгаре и гости уже основательно подпили, коварный хозяин подал тайный сигнал, и на пирующих ушкуйников набросились его воины, перерезав всех до единого. Вся добыча ушкуйников отошла хитроумному хану Салгею, но сам набег так все переворошил в Поволжье и Степи, что до русских дел в тот год руки не дошли. Да и время потребовалось, чтобы осмыслить, то, что происходило в русских княжествах. Весть о происходившем на Руси принес старший сын тысяцкого Василия Вельяминова, Иван Васильевич, бежавший из Москвы в Тверь, а оттуда в Орду.
Продолжение следует)