– Я сказала в-в-в-вали отс-с-сюдова, алк*ш в-в-в-вонючий!
Бойкая старушонка подскочила к палисаднику и бесстрашно толкнула Николая в плечо с таким видом, будто имела на это всё мировое моральное право.
Надежда Ивановна задумчиво сидела на маленькой раскладной скамеечке в своём палисаднике. На улице сильно парило и вездесущий тополиный пух вяло перекатывался воздушными клубками по асфальту. Из подворотни шаркающей и пошатывающейся походкой вышел лохматый дядя Коля. Он бросал тоскливые и жадные взгляды по сторонам, пока не наткнулся на соседку, к которой отчего-то относился с лёгким трепетом. Он и сам не мог бы сказать, почему. То ли из-за её учёности, то ли из-за бесконечного сострадания без тени мерзкой жалости в глазах.
– Надежда? – глухо, смущённо позвал он и подшаркал к ней. – Надежда? – вновь робко обратился он.
– А-а... Это вы... Здравствуйте, Николай! – Её тёплые глаза обратились к нему и обдали мягкой, обволакивающей волной тепла.
– Надежда, спасай... Страсть, как выпить надо... Задыхаюсь... – Мужчина покраснел, точно рак в кипятке, и провёл по шее сломанным пальцем. – Сдохну, если не приму!..
– Николай, может, вам пора закодироваться? – ласковым и очень деликатным тоном предложила она.
– Да не могу я, Надьк... – едва не всхлипнул тот. – Денег нима! – он растерянно хлопнул по карманам растянутых чёрных спортивок, а затем вывернул эти же пустые карманы наизнанку. На асфальт безрадостно упал небольшой комок пыли и ниток.
– Так давай я тебе лучше на кодировку дам, чем на выпивку?
Николай посмотрел на неё с благоговением и благодарностью и уже открыл рот, чтобы согласиться, как по двору раскатилось громогласное шипение:
– Пш-ш-шёл отс-с-сюдова!
Через миг бойкая старушонка подскочила к палисаднику и бесстрашно толкнула Николая в плечо с таким видом, будто имела на это всё мировое моральное право.
– Я сказала в-в-в-вали отс-с-сюдова, алк*ш в-в-в-вонючий!
Мужчина смутился от неожиданности, опустил голову и стыдливо взглянул на ошарашенную Надежду. Внезапно в нём вскипела ярость и поднялась обида. Он расхрабрился, зло прищурился и медленно, враждебно произнёс:
– Не боишься, Зинаида, что ненароком сдачи дам? Так, на автомате.
– Тьфу ты! – нисколько не испугалась, а только изумилась та. – Взять и растереть! Пропойца, пьянь подзаборная! Проваливай подобру-поздорову, пока я в милицию не позвонила! А ну! Кыш! Нечего спаивать приличных людей!
Николай развернулся и побитым псом поковылял обратно, рассудив, что нечего связываться со вздорной бабой. Глядишь, и правда чего вытворит от дури...
– Зина, зачем ты с ним так? Он ведь тоже человек, – расстроенно сказала Надежда, когда дядя Коля исчез в подворотне и оттуда донеслось громкое, раздосадованное сморкание.
– Да какой он человек?! – безапелляционно заявила та. – Алк*ш! Проп*йца!
– Это болезнь, Зина...
– Да ла-а-а-адно, болезнь! А то как же! Знаю я эти мужицкие болезни! Нынче хорошо они устроились, эти слабаки! Повыдумывали для себя оправдания, вот и прикрываются, чтоб ничего не делать, а только деньги у несчастных женщин тянуть!
– Но и женщины тоже пьют... – слабо заступилась Надежда, но была мгновенно прервана.
– Да шут с ним, с этим алк*шом! Ты мне лучше расскажи, как дела твои? – Зинаида Владимировна вцепилась взглядом в ещё более поникшую Надежду. – Где фея-то твоя? Ушла?
Профессор ботаники посмотрела на замершую в нетерпеливом ожидании соседку и вздохнула.
– Что, нету её? – с бесхитростной радостью брякнула собеседница.
– Есть... Куда же она от меня уйдёт? – удивилась Надежда Ивановна и с не меньшим удивлением заметила разочарование на лице Зины.
– Мало ли... Вдруг у неё и свои дела имеются?
Профессор промолчала, а затем тревожно оживилась и спросила:
– Послушай, а к тебе никто вчера не приходил?
– Вчера? – задумалась соседка. – Внук приезжал. А что?
– А-а... Внук... Нет, внук – это не то. Может, кто-то из поликлиники или из пенсионного фонда?
– А, вспомнила! – шлёпнула себя по лбу старушонка. – Вчера не было никого, но пару дней назад какая-то девочка заходила! Говорит, от Минздрава, какой-то у них там проект!
– Пилотный проект Министерства здравоохранения «Здоровье московских пенсионеров»? – тихим и каким-то обречённым голосом спросила-подсказала Надежда Ивановна.
– Точно! Оно самое! – радостно воскликнула Зинаида Владимировна. – Память уже не та! А ты смотри-ка! Наизусть запомнила!
– Ты согласилась поучаствовать? Думаешь, не мошенники?
– Да каки-и-и-ие мошенники! – рассмеялась соседка. – Это молодёжь нашу к труду приобщают, как раньше было! Учат стариков-то уважать! Всё правильно! Давно пора! А то ишь, распустили! А ты что же, отказалась?
– Кажется, нет... Не знаю.
– И не думай отказываться! Глядишь, реальную помощь окажут! А то где эти дети? Ну где они, а, ты мне скажи?! – возмущённо и требовательно развела руками она. – Не дозвонишься, не дозовёшься!
– Нет, моя не такая...
– Такая-такая! Все они такие! – с мрачной и какой-то торжественной уверенностью перебила Зина. – Мать одна сидит, а она шастает не пойми где! Развлекается, небось! В своё удовольствие живёт! Но ты не переживай, Надя, проект верный, хороший! Вступай и не думай! Я вот вступила!
– И чем они тебе уже помогли? – с беспомощной растерянностью спросила профессор.
– А вот и не скажу! Это дела мои! – кокетливо захихикала Зинаида Владимировна. – Ну ладно, заболталась я тут, пойду помаленьку!
Она поспешно распрощалась и скрылась в той же подворотне, где исчез Николай. Надежда Ивановна посмотрела на Инфлорену, испуганно выглянувшую из-за белого соцветия сирени, и стала собираться домой. Дома она первым делом вымыла руки, села за стол и достала дневник, который настоятельно рекомендовал вести Георгий Владимирович – лучший психиатр города.
«Знаю, вчера пропустила и так нельзя. Но некоторое событие совершенно сбило меня с толку. Но – обо всём по порядку».
Фея улеглась перед Надеждой Ивановной на листик фиалки и бездумно раскачивала нависший над собой бардовый цветок.
«Вчера приходил Александр Андреевич из проекта Минздрава. Сперва он очень стеснялся, я старалась его успокоить и, по-моему, получилось, а потом он зачем-то начал спрашивать о моей Инфлорене... Но я, конечно, сама виновата! Бестолковая, зачем-то поделилась с ним, хотя Георгий Владимирович советовал никому о ней не рассказывать... А я не удержалась. Вот Александру и стало любопытно. Его решительно не в чем винить! Хороший молодой человек. Ну а я... Я что-то начала вспоминать... Всё как в тумане, обрывочно, тягуче, будто схватили за кончик нерва и тянут... Появилась пульсирующая боль. Как давно побеждённый, но всё ещё живой и опасный враг... Я чувствую, как он просыпается, но не понимаю, в чём дело. Знаю, что он когда-то мне досаждал, но когда и как?.. Хотелось бы поделиться с Кирочкой, но не хочу её беспокоить. Может, послушать Зинаиду?.. Или, может, этот молодой человек сможет помочь? Он как будто пришёл вовремя! Как будто знал, что у меня что-то начинается... Не мог же он сам меня к этому подтолкнуть, в самом деле!»
Надежда провалилась в тупую задумчивость, бесцельную, мутную, как вода в зацветшем пруду, пока Инфлорена не прижалась к щеке маленьким трепещущим тельцем. Женщина улыбнулась и продолжила писать:
«Александр Андреевич обещал зайти на следующей неделе и просил никому не рассказывать о проекте, потому что он пилотный. Я это, конечно, понимаю, даже согласна, но... мне почему-то тревожно. Мне очень тревожно. Я ощущаю, как под ногами шевелится пол... Давно такого не было... Сегодня говорила с Зинаидой. Она меня немного успокоила. Раз и она в проекте и готова поддержать молодёжь, наверное, нужно и мне...
Хорошо, что Зина не стала вспоминать про имя моей феи. Мне не пришлось выкручиваться, ведь врать и лукавить я не умею».
Предыдущая часть - Продолжение
В начало
А пока я пишу продолжение, вы можете почитать Радость моя, Песочные часы или выбрать что-нибудь ещё на Карте канала.