Не рекомендуется к прочтению высокочувствительным и ранимым людям.
Зинаида Владимировна Колесникова была бойкой старушонкой. Несмотря на свой преклонный возраст, она запросто делала зарядку, поднималась на третий этаж и гоняла наглых мальчишек, что играли в мяч на детской площадке, а не на стадионе. Связываться с крикливой бабкой, которая, чего доброго, и кулаком огреет, никому не хотелось. Не по возрасту зоркие и въедливые глаза придирчиво следили за местными владениями: небольшим московским двориком на окраине города, горсткой выцветших лавок, несколькими дорогами, что сливались в единый придомовой тракт и, конечно, населявшим сии территории контингентом. Вот и сегодня Зинаида Владимировна чинно выползла из убитого подъезда и, обманчиво заложив за спину две якобы немощные старческие руки, поплелась вдоль припаркованных машин к небольшому столику, каким-то чудом уцелевшему едва ли не с советских времён.
– Ты, Паша, не гони... – выставил на товарища сломанный указательный палец дядя Коля, местный алк*ш, впрочем, безобидный и скорее положительный. Он и его друг мирно притаились за столиком из расслоившейся древесины и что-то выясняли в пьяном угаре. Над ними благословенно растянула ветви древняя и до одури живучая груша. Уж её и рубили, и заливали, и поджигали, но каждый год та неизменно осыпала двор мелкими пахучими плодами.
– А ну пш-ш-шли отсюда!!! – ни с того ни с чего на мирно восседающих мужчин обрушился грозный ястреб. Старушонка лихо схватила дядю Колю за шкирку и свирепо стащила с лавки. Ошалевший от грубого вмешательства Паша сперва думал возмутиться и даже сурово поднялся над столом, растопырив тощие, возможно, некогда сильные руки в стороны. Но стоило ему встретиться взглядом с Зинаидой Владимировной, как его решительность задрожала, затрепетала паутинкой на ветру, да и улетела.
– Чего ты... Чего ты... – кряхтел дядя Коля на пыльной земле и никак не мог подняться.
– Утро ещё! Дети на площадке, а вы уже синие! Вот они! Выскочили из норки! – негодовала старуха. – Проваливайте обратно в свои дыры! И чтоб я вас не видела! А то сейчас же в милицию позвоню!
– В мылыцию она позвонит... – передразнил дядя Коля и поднялся с помощью притихшего друга. – Нету уже твоей мылыции!
– Я те дам нету! – замахнулась Зинаида Владимировна. – Пшли отсюдова! И чтоб я вас не видела!
Обиженные и возмущённые до глубины души собутыльники нехотя поплелись к подъезду соседнего невзрачного дома. Они недовольно бурчали под нос, и их неразборчивые сердитые голоса ещё долго витали в воздухе вместе с удушливым запахом.
– Давайте-давайте! Шевелитесь! Нечего тут вонь разносить! – крикнула им вдогонку старуха и неторопливо, с достоинством петуха, что задал хорошую трёпку конкуренту, сложила крылья позади спины.
Май в этом году выдался скорым на расправу. В середине месяца налетел холодный вихрь, злой и беспощадный, закружил молодую листву и робкие цветочки в лютой метели, посрывал крыши с хилых парников, ударил морозом в едва ожившую землю. Натворил дел, наплевал на жизнь, натоптал грязи в чистом доме и исчез, точно его не бывало. Зинаида Владимировна остановилась напротив палисадника, что бушевал и радовал глаз любого, даже самого неискушённого прохожего. В общем-то, ей самой ботанические изыски во дворе были безразличны, но именно этот клочок земли неизменно привлекал внимание: огромные тюльпаны, красные и фиолетовые, с полосками и без, остролистые нарциссы, белые и жёлтые, стройные, крепкие, затейливая аквилегия, розовая, пурпурная и ещё бог весть какая, застенчивые ландыши, чьи колокольчики-бусинки выглядывали из-за густых листьев, и, конечно, шикарный куст белой сирени, такой, какого не сыщешь ни в одном дворе.
– У всех загнулось, а у неё вон как цветёт... Сторона, что ль, какая безветренная... – пробубнила сама себе под нос Зинаида Владимировна и против воли потянулась лицом к сирени. Тонкий и нежный аромат просочился в ноздри блаженством, достиг самой глубины души и разлил там дивное умиротворение. Старуха невольно улыбнулась, открыла глаза и заметила, как в окошко первого этажа на неё смотрит маленькая девочка с задорным хвостиком торчком. Зинаида Владимировна нахохлилась, нахмурилась, точно кто-то без спроса вторгся к ней в дом, и вразвалочку отправилась инспектировать двор.
– Зи-на! Зин! – из последнего подъезда выплыла худая старушка в жёлто-красном платке и длинной шерстяной безрукавке, накинутой поверх халата. – Подожди!.. – Голос у Марии Захаровны был глухой, тихий, будто вот-вот оборвётся. То ли переболела чем в детстве, то ли не хватало сил закричать во всё горло.
Зинаида остановилась, обернулась, увидела соседку и удивительным образом преобразилась: плечи расправились, а лицо расплылось в довольной, но сдержанной улыбке. Так мог бы выглядеть царь, к которому на огонёк невольно заскочил боярин, перед которым не грех покрасоваться да похвастаться.
– Что-то ты сегодня поздно, – пожурила Зинаида Владимировна.
– Да спина-а-а...
– У нас теперь то спина, то голова, эх, одни расстройства!
– И не говори!
– Ты смотри, – не смогла промолчать царица двора, – у блаженной-то нашей сирень распустилась. Ишь какая! И чего она с ней только делает?..
– Профессор ботаники! Куда нам до неё! – завистливо протянула Мария Захаровна.
– Не то что мы, неучи, из села-деревни! – одобрительно подфыркнула Зинаида Владимировна. – Да только вишь, мы-то при своём уме остались, а профессорша – тю-тю!
– Да-да, страшно, страшно! – соседка подобострастно прижала костлявую руку к иссохшей груди.
– И на кой эта треклятая наука нужна?! Жили как-то без неё и всё хорошо было! Ну не могли писать, читать, и что ж? Жизнь-то зато интересная какая была!
– Что правда, то правда...
– А эти что? Сидят за своими книжками, как червяки, вот у них потом в мозгах всамделишные червяки заводятся.
– И не говори... И не говори... – с придыханием поддакивала и покачивала головой Мария Захаровна, а сама с любопытством наблюдала за тем самым профессором ботаники, чей палисадник не мог сравниться ни с одним другим: пожилая женщина только что вышла на улицу и с тихой радостью направлялась к любимому детищу.
– Здравствуйте, Надежда Ивановна! – с фальшивой доброжелательностью выкрикнула Зинаида Владимировна и подмигнула своей подруге – мол, сейчас начнётся представление! – Как поживаете? Чего вам ещё феи нашептали?
От этих слов Мария Захаровна заиндевела, вытянулась, точно чёрта увидела, и испуганно вылупилась на профессора ботаники, которая решительно повернула к ним.
Продолжение
А пока я пишу продолжение, вы можете почитать Радость моя, Песочные часы или найти что-нибудь ещё на Карте канала.