Она остановилась на склоне и тихо рассмеялась собственному страху. Коса тянула вниз, запуталась в карабине, мешая движению. Нож из кармана страховочной системы мелькнул в руке — одно движение, и тяжёлые пряди улетели в пропасть. «Готово. Больше не помешаешь», — сказала она, поправляя обвязку. Лёд потрескивал. Морозный воздух сковывал грудь. Этот жест был заявлением: «Я пришла всерьёз».
Её звали Екатерина Иванова. Девочка из предгорий Алтая, инженер-геолог, мама Ульяны и первая советская женщина, которая 10 мая 1990 года стояла на высоте 8848 метров. Но через четыре года её имя станет частью легенды о Канченджанге.
Девочка из предгорий
Екатерина Иванова родилась 24 апреля 1962 года. С детства её окружали горы, запах сырого дерева и тишина степи, в которую вплетался шум ветра с перевалов. Отец работал столяром, мать — медсестра. Обычная советская семья.
В школе она мечтала стать геологом. Профессия, где соединяются наука и дорога. Иркутск встретил её в 1980 году. Геологоразведочный факультет Политеха: аудитории с изображением разрезов, коллекции камней, на стенах схемы складчатости. Всё было как у всех: учёба, практика, распределение. Все могло сложится у девушки по-другому, если бы не секция по скалолазанию, где по вечерам уходили «на камни» и звали с собой. Первый выезд в Восточные Саяны принёс не романтику, а снег, тяжёлый рюкзак, сбившееся дыхание и понимание — вот оно.
Перед сборами на Мунку-Сардык ее предупредили, что это не прогулка и «здесь не жалуются».
Она и не жаловалась.
Школа гор: от «Башни» к семитысячникам
В 1980 году в её походном дневнике появилась первая серьёзная запись: вершина Башня (2836 метров) в Восточных Саянах. После неё — Кавказ, Памир, Тянь-Шань. Она стала частью иркутского альплагеря «Локомотив», где проводила всё свободное время: училась, готовилась, тренировалась и ночевала на фирне, а по утрам наслаждалась горячей кружкой чая, обжигающей пальцы.
В 1983 году Екатерина стала кандидатом в мастера спорта по альпинизму и скалолазанию. Дальше — маршруты пятой и шестой категории, многодневные стены, где важна не только выдержка и сила тела, но и хладнокровие.
Её путь вверх был стремительным, но не суетным. Пик Ленина (7134 метров), пик Озоди (Корженевской, 7105 метров), пик Исмоила Сомони (Коммунизма, 7495 метров) траверс к пику Военных Топографов (6873 метров). К 1988-му она собрала коллекцию союзных семитысячников. Коллеги отмечали её редкое сочетание: техничность, аккуратность на манёврах и умение держать темп без надрыва. В мужских компаниях она чувствовала себя комфортно: говорила прямо, шутила жёстко, защищала слабых и тонко замечала настроение партнёра по связке.
Именно тогда появился эпизод, ставший легендой. На сложном спуске её длинные волосы попали в карабин. Секунды казались вечностью. Катя спокойно достала нож и отрезала косу. «Готово», — сказала она, выдыхая. Этот момент стал определяющим: если что-то мешает — решай сразу, если страшно — действуй, если тяжело — не останавливайся.
Первая попытка: дверь, закрытая перед лицом
В середине 80‑х в Москве начали формировать новую союзную экспедицию на Канченджангу. План был масштабный: пройти труднейшие участки маршрута и закрыть последние «белые пятна» на гималайской карте. Отбор проводился жёстко: медицинские комиссии, тренировочные сборы, восхождения на Эльбрус, пик Коммунизма, пик Победы. Катя прошла все испытания без сбоев. Но за месяц до старта пришло короткое сообщение — женщин исключили из состава. Решение окончательное.
Можно было смириться, вернуться к работе геологом, замолчать. Катя решила иначе.
«Восхождение мира»
В 1990 году Екатерине выпал шанс, о котором мечтают годами: международная экспедиция «Восхождение мира» на Джомолунгму. В проекте участвовали три страны: СССР, США и Китай. Экспедиция должна была стать особенной. Её целью было не только подняться на высочайшую вершину мира, но и показать, что можно преодолеть разобщённость, недоверие и напряжённость между странами. Кроме того, проект имел экологическую миссию: напомнить миру о необходимости беречь Землю, сохраняя её не только мирной, но и чистой. В состав экспедиции вошли двадцать человек: восемь из СССР, семь из Китая и пять из США.
В 13.00 10 марта 1990 были подняты три флага стран-участников экспедиции - США, СССР и КНР.
Команду из СССР разделили на три штурмовых группы. Маршрут пролегал с северной стороны: от ледника Восточный Ронгбук, через Северное седло и далее по северо-восточному гребню. До отметки 7800 метров советская связка работала без кислорода, деля между собой и снаряжение, и решения.
На штурм Екатерина шла с давним партнёром Александром Токаревым и Анатолием Мошниковым. 10 мая 1990 года Екатерина Иванова сделала последний шаг по узкому гребню. Тогда она произнесла:
Хочу передать привет всем женщинам Земли, чтобы все жили дружно и мирно, независимо от того, в какой стране живут...
В тот день Екатерина стала первой советской женщиной и одиннадцатой в мире, достигшей вершины Эвереста. Вскоре ей присвоили звание заслуженного мастера спорта и вручили орден «За личное мужество».
Но самый важный трофей, который она принесла с вершины, был невидимым — уверенность.
Дом, который всегда с тобой
Слава не изменила её привычек и ритма жизни. Иркутск, альпклуб «Локомотив» — те же стены, та же дорожка к скалодрому. Близкие говорили: дома Катя была простой, прямолинейной, иногда резкой, но удивительно тёплой и заботливой.
В 1991 году у них с Дмитрием Ивановым родилась дочь Ульяна. Катя шутила, что дети быстрее взрослых осваивают горы: пока команда обсуждает маршрут, Уля уже карабкается на ближайший холм. Катя часто брала дочь в горы, но всегда мечтала, чтобы Ульяна выбрала собственную дорогу — без давления и без необходимости доказывать.
При этом амбиции Кати не исчезли. Наоборот, после Эвереста они обрели цель — все 14 восьмитысячников. План, который для женщины в постсоветском мире казался невозможным.
В 1992 году — Шишапангма (стандартный маршрут, без кислорода).
В 1993-м — Манаслу, северный склон, путь первовосходителей 1956 года. Это восхождение стало одним из самых тяжёлых. Ведь она в тот момент оказалась между жизнью и смертью. Около четырёх утра лавина ударила без предупреждения. Палатку словно подхватила взрывная волна. Катя проснулась почти сразу. За несколько секунд их прижало снегом да так, так, что нельзя было пошевелиться. Воздуха не хватало. Японская палатка была плотная, двойная, не пропускала ни звука, ни дыхания. Они бились внутри, как мыши в стеклянной банке, на ощупь и вслепую. Катя нашла нож в последний момент, уже почти задыхаясь. Разрезала ткань. Вырвались наружу. Сергея Ядрышникова они не смогли спасти, он задохнулся.
В той экспедиции погибло двое: Сергей Ядрышников, Игорь Хмиляр.
После Манаслу Катя изменилась. Не в поступках, в выражении лица. Взгляд стал глубже, спокойнее, будто в нём поселился кто-то ещё. Она редко говорила об этом восхождении, но друзья отмечали: в её молчании было больше смысла, чем в сотне рассказов. Манаслу стал её личной границей, местом, где она увидела, насколько тонка грань между спасением и гибелью, и всё же осталась той, кто идёт дальше.
Канченджанга: вершина с характером
Канченджанга — 8586 метров. Третья по высоте на планете. Гора на границе Непала и Индии, опекаемая легендами и стенками льда и камня. У местных есть старое поверье: «она — женщина», капризная и ревнивая, не терпящая соперниц. В суеверия Катя не верила. Её двигало другое: цель к которой её однажды не пустили.
Осенью 1994 года она приняла приглашение в первую белорусскую гималайскую экспедицию под руководством Сергея Новикова. Международный состав, серьёзная подготовка, чёткий план.
31 августа в иркутском аэропорту её провожали друзья, коллеги, представители областного спорта. Ей махали вслед муж и трёхлетняя дочь.
Последняя связка
8–9 октября связка Екатерина Иванова — Сергей Жвирбля начала движение вверх от последнего оборудованного лагеря белорусской гималайской экспедиции. По плану они должны были достичь промежуточного лагеря на 6700 м, переночевать и утром продолжить восхождение. Вечером, во время сеанса радиосвязи, Екатерина сообщила, что всё в порядке: погода стабильная, видимость хорошая, скорость движения соответствует графику.
Ночью, по данным последующих наблюдений, сошла лавина. Снежная масса обрушилась на склон, где стояла их палатка. Судя по следам, удар пришёлся внезапно: снежная волна накрыла лагерь мгновенно, без характерного гулкого предупреждения. После стихии остались лишь фрагменты снаряжения и едва заметные следы верёвок. Позже, когда поисковая группа поднялась выше, они обнаружили в снегу кошку — часть снаряжения Сергея Жвирбли, подтверждающую место их последней ночёвки.
Руководство приняло трудное решение продолжить штурм, несмотря на трагедию. На вершину позже поднялся Виктор Кульбаченко, получивший тяжёлые обморожения и потерявший фаланги пальцев обеих рук.
Сообщение о трагедии дошло до России лишь спустя несколько дней. Связь с гималайскими лагерями была нестабильной: факсы и радиограммы приходили с запозданием. Когда подтвердились данные о лавине, альпинист Александр Яковенко вспоминал, что не мог поверить в новость до последнего. Повторное сообщение из Катманду сняло все сомнения. 10 октября 1994 года Екатерина Иванова и Сергей Жвирбля официально были признаны погибшими на склонах Канченджанги.
Голоса и тишина: что остаётся после
— «Папа, когда мама вернётся из гор?» — этот вопрос маленькая Ульяна будет задавать снова и снова, не понимая, почему взрослые каждый раз лишь молчат и гладят её по голове.
На Радищевском кладбище в Иркутске стоит памятник — снежный барс, будто сторож памяти, замер на гранитной скале. Под ним барельефы тех, кто не вернулся из Гималаев. Этот мемориал — место, куда приходят не только альпинисты, но и обычные иркутяне: оставить камешек, постоять в тишине, вспомнить, какова цена мечты.
В 2012 году на фасаде дома, где жила семья Ивановых, появится мемориальная доска с надписью: «Катя рвалась в горы, и те приняли её навсегда».
Коллеги вспоминают, что у неё было редкое сочетание — строгость и доброта. Когда кто‑то терял уверенность на маршруте, Катя могла одной фразой вернуть спокойствие. Имя Ивановой звучит в альпинистских разговорах тихо, но с особой теплотой, как напоминание о настоящем партнёрстве, о надёжной связке, которой доверяешь жизнь.
Стереотипы и реальность
Сколько раз она слышала, да и сейчас твердят: «Женщине в больших горах нечего делать», «Семья, ребёнок — зачем рисковать?» Катя слушала спокойно, без раздражения. Она не спорила и не доказывала — просто продолжала делать своё: тренировки, маршруты, отчёты, сборы. Ответом были не слова, а поступки. В её понимании разговор шёл не о женщинах и мужчинах, а о человеке — о том, кто готов нести ответственность за свой выбор, кто способен идти до конца, потому что иначе просто не сможет жить. Её восхождения говорили убедительнее любых интервью и газетных заголовков.
«Альпинизм для меня – тяжелая работа, которая должна, как и любая, завершиться достижением»
В одном из интервью она скажет:
«Каждую минуту приходится преодолевать в себе желание повернуть назад. Вот здесь уж никакой расчёт, никакая трезвость мысли не спасёт, если в тебе нет самого главного, как я считаю, страсти к вершине.
Понимаете, это даже не сила воли двигает тобою. Силу воли можно воспитать, а страсть — она или есть в тебе, или её нет.»
А та самая легенда о «ревнивой» Канченджанге родилась не из фактов, а из страха. Так людям проще объяснить то, что не поддаётся контролю: мол, гора не принимает женщин. Но, на самом деле все сводится к одному: либо ты готов — либо нет. Иванова знала это лучше многих. И всё равно пошла — не ради доказательств и не из гордости, а потому что для неё оставаться внизу означало перестать быть собой.
Она знала, что её не поймут. Мама трёхлетней девочки, первая советская женщина на Эвересте и снова в горах, где каждый шаг может стать последним. Зачем? Ответ на этот вопрос — в её собственных словах. Пост «Зачем?» читайте в Telegram.