Глава 1
Все говорят, что у меня идеальная жизнь. И со стороны это, наверное, так и выглядит. Я – Алиса, жена блестящего архитектора Марка. Мы живем в потрясающем лофте с панорамными окнами, откуда открывается вид на весь город. У меня нет необходимости работать, мой гардероб ломится от брендовых вещей, а отпуск мы проводим на Мальдивах или в Швейцарии.
Но никому не видно, что этот лофт – моя золотая клетка.
Марк не был всегда таким. Когда мы только познакомились, он был полон идей и страсти. Он мог ночами чертить эскизы на салфетках в кафе, держа меня за руку, и говорить о том, как мы построим дом на скале у моря. Его глаза горели. Сейчас они горели только при виде выгодного контракта или новой, еще более дорогой, машины.
«Алиса, не надевай это платье, оно тебя полнит», – его голос прозвучал из глубины гардеробной. Он стоял в дверях, затянутый в идеально сидящий костюм, и смотрел на меня оценивающим, холодным взглядом.
Я посмотрела на свое отражение. Синее шелковое платье облегало фигуру. «Мне кажется, оно впору», – робко возразила я.
«Тебе кажется. Смени. Надень то, черное. Оно стройнит». Он развернулся и ушел, оставив за собой шлейф дорогого парфюма. Запах, от которого теперь сводило зубы.
Я вздохнула и потянулась к простому черному платью. Покорность вошла в привычку, как утренний кофе. Я была его самым удачным проектом – идеальная жена для идеальной жизни. У меня не было права на свое мнение, свои вкусы, свои желания. Они методично вытравливались годами.
Вечер был таким же, как и сотни предыдущих. Ужин в модном ресторане с его партнерами по бизнесу. Я улыбалась, кивала, поддерживала беседу. Мои шутки были отточены, мой взгляд – восхищенным. Я играла свою роль безупречно.
Вернувшись домой, Марк, довольный, расстегнул воротник рубашки. «Сегодня все прошло идеально. Старков почти согласился на сделку. Ты молодец». Это прозвучало как похвала хорошо выдрессированной собаке.
«Спасибо», – тихо сказала я, глядя в ночной город за окном. Огни казались такими далекими, такими живыми. А у меня внутри была лишь пустота.
«Я завтра улетаю в Милан. На три дня. Переговоры по новому проекту», – сообщил он, уже глядя в телефон.
Три дня. Семьдесят два часа свободы. В моей груди что-то екнуло – слабая, почти умершая надежда.
«Хорошо – сказала я.
На следующее утро, проводив его, я ощутила странное чувство – как будто с меня сняли тяжелые цепи. Я не стала надевать ни одно из «одобренных» платьев. Надела старые джинсы и простую футболку, которые чудом уцелели в моем гардеробе после всех чисток. Я вышла на улицу, не зная, куда иду. Просто шла, вдыхая воздух, который вдруг показался свежим.
Я забрела в старый парк, в ту его часть, где мы когда-то гуляли с Марком, будучи еще влюбленными. Сердце сжалось от горькой ностальгии. Я села на скамейку и закрыла глаза, пытаясь поймать те давние ощущения.
«Простите, вы не подскажете, который час?»
Я вздрогнула и открыла глаза. Передо мной стоял мужчина. Лет тридцати пяти, в простой куртке, с добрыми, немного смешными глазами и легкой небритостью. В его руке был этюдник.
«Час дня», – ответила я, с удивлением отмечая, что мой голос прозвучал естественно, без привычной слащавой нотки.
«Спасибо. Я Никита», – он улыбнулся. Улыбка у него была теплая, солнечная, совсем не такая, как холодная, идеально отрепетированная улыбка Марка.
«Алиса».
«Вы не против, если я тут порисую? Вид отсюда замечательный», – он кивнул на старый дуб, склонившийся над прудом.
«Конечно, нет».
Он сел на противоположный конец скамейки и принялся за работу. Я наблюдала за ним украдкой. Он был полностью поглощен процессом. Ворчал что-то себе под нос, если что-то шло не так, и довольно ухмылялся, когда получалось. Он был… живым. Настоящим.
Я просидела так почти час, не в силах заставить себя уйти. Эта тишина была не пустой, а наполненной. Вдруг он повернулся ко мне.
«Вот, держите», – он протянул мне небольшой лист из блокнота.
Я взяла его и обомлела. Это была я. Но не та ухоженная, отполированная до блеска версия меня, которую создал Марк. На рисунке была женщина с печальными глазами, смотрящая вдаль с таким томлением, что у меня перехватило дыхание. Он сумел разглядеть то, что я так тщательно скрывала ото всех, включая себя.
«Я… не такая», – прошептала я, чувствуя, как по щекам катятся предательские слезы.
«Вы именно такая», – мягко сказал Никита. «Просто, наверное, не все это видят».
В тот момент во мне что-то сломалось. Какая-то дамба, сдерживающая годы одиночества и тоски. Я не смогла сдержаться и расплакалась. По-настоящему. Горько и бесконтрольно.
Никита не пытался меня утешать, не задавал глупых вопросов. Он просто сидел рядом, молча, дав мне время выплакаться. И в этой его тишине было больше понимания, чем во всех словах моего мужа за последние пять лет.
Это была первая встреча. Случайная. Незначительная. Но она стала той трещиной, в которую прорвался свет.
Глава 2
Мы стали встречаться. Сначала случайно, в том же парке. Потом уже намеренно. Я врала Марку, что хожу на йогу или на встречи с подругами. Он даже не уточнял детали – его это не интересовало. Для него я была статистом в его спектакле.
С Никитой все было иначе. Он был художником-фрилансером, жил в небольшой, но уютной мастерской на окраине города. В его мире не было места пафосу и гонке за статусом. Он пил чай из глиняных кружек, разбросанных по всей мастерской, читал потрепанные книги и мог часами говорить о свете и тени.
Я приходила к нему, и мы просто разговаривали. Я рассказывала ему о своей жизни, о том, как задыхаюсь в золотой клетке. Он слушал. По-настоящему слушал, не перебивая, не давая советов, просто впитывая мою боль.
«Он вытравил из тебя всю жизнь, Алиса», – как-то раз сказал Никита, глядя на меня с таким состраданием, что у меня снова защемило сердце. «Ты как прекрасная картина, которую закрыли толстым слоем пыли. Но краски еще там. Я это вижу».
Он помогал мне оттирать эту пыль. Он уговорил меня купить краски и попробовать рисовать саму. У меня выходили кривые, детские рисунки, но он хвалил их, находя в каждом что-то стоящее. Он вернул мне чувство, что я могу что-то создавать. Что я что-то стою.
Я влюблялась. С каждым днем, с каждым часом, проведенным с ним, я чувствовала, как оживаю. Во мне просыпалась та самая девушка, которой я была до Марка – смелая, мечтательная, с огнем в глазах.
Однажды, вернувшись от Никиты, я застала Марка дома. Он вернулся из поездки раньше. Сердце упало где-то в районе пяток.
«Где ты была?» – спросил он, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. Его голос был ровным, но я уловила в нем стальную нотку.
«У Иры. Смотрели сериал», – выдавила я, заранее зная, что это прозвучало фальшиво.
Он медленно поднял на меня глаза. Холодные, пронзительные, как скальпель.
«Ира три дня как в Сочи. У ее матери операция. Ты что, забыла?»
Ледяная волна страха прокатилась по мне. Он проверял. Он всегда проверял.
«А, да, точно… Я имела в виду… Катю. Перепутала».
Он не сводил с меня взгляда. Мне казалось, он видит меня насквозь, видит все мои тайные встречи, все мои предательские мысли.
«Тебе следует быть внимательнее, Алиса. Мир полон лжи. И я ненавижу, когда меня обманывают».
Он произнес это тихо, но в его словах была такая угроза, что я похолодела. Он знал. Не все, но что-то знал.
В ту ночь я не спала. Страх сковывал меня по рукам и ногам. Я представляла, что будет, если он все узнает. Развод? Скандал? Но Марк не был человеком, который просто отпускает свою собственность. Он был мстительным. Он уничтожил бы меня. И Никиту.
На следующий день я позвонила Никите и сказала, что мы не можем больше видеться. Я пыталась объяснить, что это опасно.
«Я не боюсь его, Алиса», – сказал Никита, и в его голосе впервые слышалась не мягкость, а решимость. «Ты не можешь всю жизнь прожить в страхе. Уходи от него. Переезжай ко мне. Начнем все с чистого листа».
«Ты не понимаешь! Он… он сломает нас обоих!» – рыдала я в трубку.
«Пусть попробует. Я люблю тебя».
Эти слова прозвучали как выстрел. Никто не говорил мне этого так давно. И я поняла, что люблю его тоже. Больше, чем боюсь.
Мы продолжили встречаться, но теперь это было похоже на шпионский роман. Мы меняли кафе, никогда не встречались два раза в одном месте, я отключала телефон, когда была с ним. Адреналин и страх лишь сильнее разжигали чувства.
Однажды вечером, когда я возвращалась от Никиты, меня ждал сюрприз. Марк встретил меня у двери. На его лице играла странная, торжествующая улыбка.
«Ну что, как твой художник?» – спросил он тихо.
Мир рухнул. Ноги подкосились, и я едва не упала.
«Я… я не знаю, о чем ты».
«Не унижай себя, Алиса. Я все знаю. Вся твоя жалкая тайна – как на ладони». Он подошел ко мне вплотную. Его дыхание было горячим и противным. «Ты думала, я позволю какой-то грязи испачкать то, что мне принадлежит?»
«Отстань от него», – прошептала я, собрав всю свою храбрость. «Это я во всем виновата. Уходи».
Он рассмеялся. Зло и громко.
«Уходи? Милая моя, я никуда не уйду. Это ты совершила ошибку. И за ошибки надо платить».
Он повернулся и ушел в кабинет, оставив меня стоять одну в центре огромной, пустой гостиной. Меня трясло. Что он задумал? Что он сделает с Никитой?
Предательство было раскрыто. Но я и представить не могла, насколько страшной окажется расплата.
Глава 3
Следующие несколько дней были адом. Марк не кричал, не упрекал. Он вел себя так, как будто ничего не произошло. Но в его холодной вежливости было что-то зловещее. Он был как паук, который уже загнал муху в паутину и теперь просто ждет.
Я пыталась дозвониться до Никиты. Сначала телефон не отвечал. Потом его номер оказался отключен. Паника нарастала с каждым часом. Я поехала в его мастерскую. На двери висел новый замок, а на окнах были опущены жалюзи. Соседи сказали, что он съехал несколько дней назад, внезапно, ни с кем не попрощавшись.
Марк сделал это. Но что именно?
Я вернулась домой в состоянии, близком к истерике. Марк сидел в гостиной с бокалом виски.
«Где он? Что ты с ним сделал?» – выпалила я, не в силах больше сдерживаться.
Он медленно потянул виски, наслаждаясь моим отчаянием.
«С кем? С твоим уличным художником? Не драматизируй, Алиса. Наверное, сбежал, испугался ответственности. Такие люди ненадежны».
«Ты врешь!»
Он встал и подошел ко мне. В его руке был планшет. Он включил его и сунул мне в руки.
«Смотри».
На экране было видео. Качественное, снятое скрытой камерой. На нем был Никита. Он сидел за столом в каком-то баре с незнакомым мне мужчиной. Они о чем-то оживленно беседовали. Потом мужчина передал Никите конверт. Тот вскрыл его, заглянул внутрь и согласно кивнул, пожимая мужчине руку. На его лице была довольная улыбка.
«Что это?» – спросила я, не понимая.
«Это цена твоей любви, дорогая», – сладким ядовитым тоном сказал Марк. «Тридцать тысяч долларов. Плюс обещание продвинуть его жалкие картинки в паре галерей. Дешево, надо сказать. Я думал, ты стоишь дороже».
У меня перехватило дыхание. «Что… что ты имеешь в виду?»
«Все очень просто. Твой возлюбленный – талантливый актер, но плохой художник. Это была сделка, Алиса. С самого начала».
«Неправда!» – крикнула я, но в голосе уже слышалась дрожь неуверенности. «Ты все подстроил!»
«Конечно, подстроил. Я давно заметил, как ты увядаешь. Как ищешь чего-то. Мне нужен был предлог, чтобы развестись с тобой без скандала, без дележа имущества. Чтобы ты ушла сама, опозоренная, сломленная. И он согласился мне помочь. Соблазнить тебя, втереться в доверие, а потом… предоставить мне неоспоримые доказательства твоей неверности. Видео, фотографии. У меня все есть».
Он говорил так убедительно, с такой ледяной уверенностью, что сомнения, как ядовитые змеи, начали заползать в мое сознание. Слишком уж вовремя Никита появился в парке. Слишком уж идеально он понимал меня. Слишком легко он вошел в мою жизнь.
«Он… не мог…» – прошептала я, но картинка с довольным лицом Никиты, получающим конверт с деньгами, стояла у меня перед глазами.
«Мог. И сделал. Позвони ему, спроси. Если найдешь его новый номер, конечно». Марк усмехнулся. «Он свое получил. А теперь получишь ты. Завтра твои родители, все наши «друзья», все мои влиятельные партнеры получат пакет с этими милыми материалами. Ты станешь посмешищем. Развод будет быстрым, и ты не получишь ни цента. Ты будешь нищей и опозоренной. Как та грязь, с которой ты связалась».
Он повернулся и ушел, оставив меня одну с планшетом в дрожащих руках и с рушащимся миром.
Я не помню, как провела остаток ночи. Во мне бушевал ураган из эмоций: боль, ненависть, стыд, отчаяние. Предательство мужа было ожидаемым. Но предательство Никиты… Оно выжгло во мне все до тла. Я верила ему. Я любила его. А он был всего лишь наемным актером в грязной пьесе моего мужа.
На рассвете я подошла к окну. Город просыпался. Я смотрела на него и не видела своего места в этом мире. Я была абсолютно одна. Обманутая мужем, преданная любовником, оставшаяся с пустотой внутри и с позором снаружи.
Но потом, сквозь толщу отчаяния, пробился странный, холодный луч ясности. Да, они оба предали меня. Один из жажды контроля и мести, другой – из-за денег. Они оба считали меня вещью, пешкой в своей игре.
Но я не вещь.
Я подняла голову и посмотрела на свое отражение в стекле. В глазах той женщины не было больше слез. Там был лед и сталь.
Марк думал, что сломал меня. Никита думал, что купил меня.
Они оба ошибались.
Я не стала ждать, когда Марк приведет свой план в действие. Я собрала все, что могло мне понадобиться – паспорт, немного денег, которые я откладывала тайком годами, старый ноутбук. Я оделась во все темное и вышла из дома, из этой золотой клетки, в последний раз.
Я не знала, что буду делать. Может быть, правда Никиты была другой. Может быть, Марк все подстроил. Но это уже не имело значения. Правда умерла вместе с моим доверием.
Я шла по пустынным утренним улицам, и ветер бил мне в лицо. Он был холодным, но чистым. Я чувствовала страх. Огромный, всепоглощающий страх перед неизвестностью. Но под этим страхом было что-то еще. Что-то, чего я не чувствовала много лет.
Я чувствовала свободу. Горькую, оплаченную кровью сердца и доверия, но – свободу.
Они отняли у меня любовь, достоинство и веру. Но они не смогли отнять у меня одну вещь – саму меня. Ту самую, которую Никита когда-то разглядел на скамейке в парке.
Мое предательство стало моим освобождением. И теперь, с пустыми карманами, но с полным осознанием того, кто я есть, я делала свой первый шаг в новую жизнь. Одинокий. Страшный. Но – мой...