Глава 1
Все говорят, что у меня идеальная жизнь. И я им верила. Мой муж, Артем, – успешный архитектор. Его имя мелькало в журналах, а его проекты меняли лицо нашего города. Мы жили в просторной квартире с панорамными окнами, откуда был виден весь город, как на ладони. Он сам ее спроектировал. Иногда мне казалось, что он спроектировал и мою жизнь.
Я любила его. Любила ли? Сейчас я задаю себе этот вопрос все чаще. А тогда, пять лет назад, когда он настойчиво ухаживал за мной, простой учительницей рисования из провинции, я была очарована его напором, его уверенностью. Он был как ураган, который ворвался в мой тихий мирок и унес меня в свой, яркий и блестящий.
Но ураганы не длятся вечно. Они проносятся, оставляя после себя тишину. И вот я сижу в нашей идеальной гостиной, пью вечерний чай и смотрю на него. Он красив, подтянут, от него пахнет дорогим парфюмом и успехом. Он листает отчет на своем планшете, и я знаю, что он меня не видит. Не видит уже давно.
— Завтра не забудь, у нас ужин с инвесторами, — говорит он, не отрывая глаз от экрана. — Надень то синее платье. Оно на меня производит нужное впечатление.
«На меня». Не «тебе идет», а «на меня производит впечатление». Я была его изящным аксессуаром, частью интерьера, который он создал.
— Хорошо, — тихо отвечаю я.
Он поднимает на меня взгляд, и в его глазах на секунду мелькает что-то похожее на участие.
— Ты в порядке, Лиза? Выглядишь уставшей.
«Скажи ему, — шепчет внутри меня голос. — Скажи, что задыхаюсь в этой золотой клетке. Что мне не хватает его, простого, того, кто оставался со мной на кухне до трех ночей, обсуждая безумные идеи».
— Все хорошо, — говорю я вместо этого. — Просто немного мигрень.
Он кивает, и его взгляд снова прилипает к планшету. Разговор окончен.
Именно в такие моменты я думаю о нем. О Никите. Он появился в моей жизни случайно, как сквозняк из открытой форточки. Я вела кружок для детей в местном парке, и он привел своего племянника. Он был полной противоположностью Артема. Небрежно одетый, с добрыми глазами и руками, пахнущими деревом и краской. Он реставрировал старую беседку в том самом парке.
Мы начали говорить. Сначала о погоде, потом о искусстве, о книгах. С ним было легко. Он видел меня. Не жену успешного Артема, а просто Лизу. Девушку, которая когда-то мечтала писать большие, смелые полотна, а не довольствоваться преподаванием детям.
Однажды, за месяц до того вечера, я принесла ему свой старый альбом с эскизами. Руки дрожали. Я не показывала их никому годами. Артем как-то раз мельком взглянул и сказал: «Мило, хобби». И все.
Никита же листал страницы медленно, вдумчиво.
— Лиза, это… это талант, — сказал он, и в его голосе не было лести. Была искренняя потрясенность. — Почему ты забросила?
И я рассказала ему. О том, как Артем мягко, но настойчиво объяснил мне, что мир искусства жесток, что я буду вечно голодать, что лучше быть надежной «женой своего мужа». И я послушалась. Потому что любила? Или потому что испугалась?
Никита слушал, не перебивая. А потом взял мою руку. Его ладонь была шершавой, теплой, настоящей.
— Никто не имеет права хоронить в другом его мечты, Лиза. Никто.
В тот день я плакала. Плакала от того, что кто-то наконец-то увидел не просто картинку, а трещину внутри нее.
Глава 2
Тот роковой вечер начался как обычно. Ужин в дорогом ресторане. Артем был в своей стихии — он очаровывал инвесторов, парировал шутки, блестяще рассказывал о своих проектах. Я сидела, улыбалась и выполняла свою роль. На мне было «то синее платье».
Один из инвесторов, полный мужчина с хищным блеском в гладах, все пытался положить свою руку мне на колено. Я отодвигалась. Артем видел это, но делал вид, что не замечает. «Не создавай сцену, Лиза. Это важные для меня люди».
В какой-то момент я не выдержала и ушла в дамскую комнату. Прислонилась к прохладной стене, закрыла глаза, пытаясь отдышаться. В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Никиты.
«Думаю, как ты там. Беседка почти готова. Сегодня закончил резьбу. Хотел показать тебе при лунном свете. Она похожа на ту, что ты нарисовала в своем альбоме».
К горлу подкатил ком. Простота его сообщения, забота, которую я в нем почувствовала, резко контрастировали с холодным фарсом, в котором я участвовала. Я ответила:
«Я тоже думаю о беседке. И о том, как пахнет свежее дерево, а не духи».
Вернувшись к столу, я увидела, что Артем оживленно о чем-то спорит с тем самым инвестором. Речь шла о новом жилом комплексе, который должны были строить на месте старого парка. Моего парка.
— Это же единственное зеленое легкое в том районе! — не удержалась я.
Артем поморщился.
— Лиза, не вмешивайся в то, чего не понимаешь. Это прогресс. Мы построим там современный квартал с собственной инфраструктурой.
— Вы уничтожите память! Там вековые деревья! Детская площадка! Беседка…
— Беседка? — Артем усмехнулся. — Та полуразвалившаяся развалюха? Ее снесут в первую очередь.
Внутри у меня что-то оборвалось. Беседка, которую с такой любовью восстанавливал Никита. Место, где я снова почувствовала себя живой.
Всю дорогу домой мы молчали. Я смотрела в окно на мелькающие огни и понимала, что больше не могу. Я не могу быть частью этого. Не могу молча наблюдать, как человек, которого я когда-то любила, с такой легкостью стирает с лица земли все, что мне дорого.
Дома, пока Артем принимал душ, я пошла в его кабинет. Мне нужны были доказательства. Что-то, что могло бы остановить этот проект. Я знала, что он хранит все чертежи и документы на рабочем ноутбуке. Пароль от него был день нашего первого свидания. Он считал это романтичным.
Я включила ноутбук. Пароль сработал. Я нашла папку с проектом «Ренессанс» — так он пафосно назвал новый квартал. Открыла файлы с чертежами, сметами… И тут мой взгляд упал на папку с пометкой «Личные/Налоги».
Что-то внутри меня сжалось. Я открыла ее. И мир перевернулся.
Там были выписки со счетов. Не его официальных, а каких-то других, офшорных. И регулярные, огромные переводы на счет некой Ирины Беловой. Суммы были баснословные. А в комментариях к переводам стояли даты. И одна из дат… была датой нашего с ним свадьбы.
Руки задрожали. Я лихорадочно стала искать дальше. И нашла сканы документов. Диагноз. Ирина Белова. Онкология. И подпись в графе «родственная связь» — сын.
Сын.
У Артема был сын. О котором он мне никогда не рассказывал. И мать этого ребенка, которой он все эти годы исправно платил. Платил за молчание?
Из душа донесся шум воды. Он скоро выйдет. Я в панике выключила ноутбук, стараясь все поставить на свои места. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Предательство. Вот оно какое. Не мимолетная интрижка, не увлечение. Холодное, расчетливое, многолетнее предательство. Вся наша совместная жизнь, наш брак, оказались построены на лжи.
Он вышел из ванной, укутанный в махровый халат.
— Ты чего тут в темноте сидишь? — спросил он, включая свет.
Я повернулась к нему. Не знаю, что было на моем лице, но он нахмурился.
— Лиза? С тобой все в порядке?
— Кто такая Ирина Белова? — выдохнула я. Голос был чужой, сдавленный.
Он замер. Его уверенность, его надменность в одно мгновение испарились. Он побледнел.
— Что?.. Где ты… — он бросил взгляд на ноутбук, и все понял.
— У тебя есть сын? — продолжала я, поднимаясь с кресла. — Все эти годы… Ты платил ей, чтобы скрыть это от меня? Наши пять лет брака… они что, шутка?
— Лиза, ты не понимаешь… — он сделал шаг ко мне, но я отпрянула, как от прокаженного.
— Объясни! — крикнула я, и в голосе моем сорвалась вся боль, все унижение. — Объясни мне, почему я пять лет была твоей женой, а даже не подозревала, что у тебя есть ребенок!
Он тяжело вздохнул и сел на край стола. Его осанка сгорбилась.
— Это было до тебя. Очень давно. Я был молод, глуп. Это была ошибка. Ирина… она не была той, с кей я хотел бы связать жизнь. Когда она забеременела, я обеспечил ее. Обеспечиваю до сих пор. Но она не входила в мои планы. Так же, как и этот ребенок.
В его словах не было ни капли раскаяния. Только холодный расчет и отвращение.
— А я? Я входила в твои планы? — прошептала я. — Или я просто подходила на роль идеальной жены для твоего идеального имиджа?
— Не говори ерунды, — он попытался снова взять ситуацию под контроль. — Я люблю тебя. Просто некоторые вещи лучше не знать. Ради нашего же спокойствия.
«Нашего» спокойствия. Его. Только его.
В тот момент я поняла окончательно. Этот человек не способен любить никого, кроме себя. Его любовь – это проект. А люди в его жизни – либо полезные активы, либо помехи.
Я посмотрела на него, на этого красивого, успешного мужчину, и почувствовала только ледяную пустоту.
— Я не могу здесь оставаться, — тихо сказала я и вышла из кабинета.
Он не стал меня останавливать.
Глава 3
Я ушла той же ночью. Собрала небольшую сумку с самыми необходимыми вещами. Не взяла ни одного его подарка. Ни одного украшения. Только свой старый альбом с эскизами и паспорт.
Я ехала в такси и смотрела на спящий город. Не было страха. Было странное, пронзительное чувство свободы. Как будто я years была закована в тяжелые, красивые доспехи, и наконец-то сбросила их.
Я не поехала к Никите. Мне нужно было побыть одной. Я сняла номер в небольшой гостинице у вокзала и проспала двенадцать часов подряд, как убитая.
Проснувшись, я увидела десятки пропущенных звонков от Артема. И одно сообщение: «Лиза, давай обсудим это как взрослые люди. Вернись».
Я удалила сообщение и заблокировала его номер. Обсуждать было нечего. Его предательство было тем фундаментом, на котором был построен наш брак. Мое же… мое предательство только начиналось.
Я встретилась с Никитой и все ему рассказала. О парке, о проекте мужа, о его тайном сыне. Никита слушал, и в его глазах читалась не жалость, а ярость. Ярость за меня.
— Что ты будешь делать? — спросил он, когда я закончила.
— Я не позволю ему уничтожить парк. И не позволю ему отделаться, просто выписав чек.
У меня был план. У меня были доказательства. У меня были сканы тех самых документов, которые я успела переслать себе на почту. У меня была правда.
Я пошла к Ирине Беловой. Найти ее было не сложно. Я боялась этой встречи, представляя ее алчной и расчетливой женщиной. Но я ошиблась.
Ирина оказалась хрупкой, уставшей женщиной с добрыми, но печальными глазами. Ее сыну, Сереже, было десять лет. Он был болен лейкемией. Все эти деньги, которые переводил Артем, уходили на дорогостоящее лечение за границей. Она не вымогала их. Он платил ей, чтобы «не выносить сор из избы». Чтобы его идеальная биография не была запятнана историей о больном ребенке от «не той» женщины.
Он предлагал ей сделать аборт. Она отказалась. И он… просто откупился. Сначала – за молчание. Потом – за жизнь своего собственного сына.
Ирина плакала, рассказывая мне это. Она была благодарна ему за деньги, но ненавидела за равнодушие. За то, что он ни разу не навестил Сережу. Ни разу не спросил, как он.
В тот день мы с Ириной из врагов стали союзницами. Союзницами против общего врага – эгоизма и лжи одного человека.
Я обратилась к журналистам. Не к тем, кто пишет о светской хронике, а к серьезным, репортерам, специализирующимся на расследованиях. Я отдала им все, что у меня было: информацию о сомнительных схемах финансирования проекта «Ренессанс», о готовящемся уничтожении парка, и, как главный козырь, историю о тайном сыне, о котором успешный и женатый архитектор предпочитал не вспоминать, откупаясь деньгами.
Скандал был громким. Очень громким. Инвесторы, испугавшись дурной репутации, стали отказываться от проекта. Градоначальник, под давлением общественности и прессы, заморозил выдачу разрешений на строительство. Парк был спасен.
Артем пытался бороться. Он звонил мне, умолял, угрожал через своего адвоката. Но было поздно. Публикация в прессе с фотографией Ирины и Сережи, с историей его болезни и отцовства Артема, поставила крест не только на проекте, но и на его безупречной репутации. Его фирма понесла огромные убытки.
Мы развелись быстро. Я не стала претендовать на его состояние. Мне оно было не нужно. Единственное, что я попросила через своего адвоката – чтобы он продолжил оплачивать лечение Сережи. И чтобы официально признал его своим сыном. Он согласился. У него не было выбора.
Иногда я думаю, что и сама совершила предательство. Я вынесла сор из избы. Я разрушила карьеру человека, который был моим мужем. Но это было не предательство. Это была справедливость. Это была защита. Защита парка, памяти, больного ребенка и, в конечном счете, самой себя.
Сейчас я пишу эти строки в мастерской. Да, у меня теперь есть своя мастерская. Небольшая, с большим окном, залитая солнцем. Пахнет краской, скипидаром и свежим деревом. Никита помог мне ее обустроить.
Он сейчас рядом. Он строгает какую-то деталь для нового мольберта, который делает для меня. Он не смотрит на меня как на хрупкую фарфоровую куклу. Он видит во мне художника. И женщину.
Я смотрю на незаконченное полотно на моем мольберте. Это не портрет и не пейзаж. Это абстракция. Хаос из темных, грязных красок, который в центре расступается, и из него пробивается яркий, чистый, солнечный свет.
Это картина о моей жизни. О лжи, в которой я тонула, и о свободе, которую я нашла. Пусть ценой предательства. Но иногда, чтобы остаться верной себе, нужно предать того, кто предал тебя первым.
И я ни о чем не жалею.