Глава 1
Все говорят, что у меня идеальная жизнь. И я им верила. Мой муж, Максим, – успешный архитектор. Его имя мелькало в журналах, его проекты меняли лицо нашего города. Он был не просто мужем, он был моим личным божеством, которое снизошло до простой девушки из провинции.
Мы познакомились, когда я работала официанткой, подрабатывая после института. Он пришел в кафе с коллегами, шумный, яркий, пахнущий дорогим парфюмом и успехом. Его взгляд упал на меня, и весь мир замер. Он увидел не просто девушку с подносом, а что-то большее. Так он сказал потом.
Через год мы поженились. Я окунулась в жизнь, о которой могла только мечтать: просторная квартира с панорамными окнами, поездки за границу, платья от кутюр. Максим был внимательным, щедрым, но… с годами в его заботе появилась сталь. Он решал, какое платье мне надеть, с кем общаться, что читать. Моя жизнь стала проектом, который он спроектировал до мелочей.
— Анечка, не стоит дружить с той художницей, — говорил он, попивая кофе за завтраком. — Она слишком богемная. Твое место в другом обществе.
— Но, Макс, она интересная...
— Доверься мне, — его голос был мягок, но в глазах читался приказ. — Я лучше знаю, что для тебя хорошо.
Я доверяла. Я всегда доверяла. Мои собственные мечты о карьере искусствоведа растворились в его уверенности, что мое призвание – быть его женой. Я стала украшением, живущим в золотой клетке. Иногда по ночам я плакала от чувства пустоты, но утром, видя его улыбку, винила себя в неблагодарности.
Однажды, разбирая бумаги в его кабинете (он попросил найти чертеж старого проекта), я наткнулась на папку с надписью «Собственность». Из любопытства открыла. Внутри были документы: договор купли-продажи моей старой, доставшейся от бабушки, квартиры в провинции, страховые полисы и… завещание. Я никогда не подписывала продажу квартиры. Но там стояла моя подпись. Неуклюжая, поддельная.
Руки задрожали. Сердце заколотилось так, что я слышала его в висках. Завещание было составлено так, что в случае моей смерти все мое имущество (а по документам выходило, что и та самая проданная квартира) переходило Максиму.
Я сидела на полу его идеального кабинета, в его идеальном доме, и смотрела на эти бумаги. Воздух стал густым и липким. Это была не просто ложь. Это было что-то большее. Холодная, расчетливая подготовка.
В этот момент дверь в кабинет открылась.
— Аня? Что ты здесь делаешь?
Его голос прозвучал как выстрел. Я инстинктивно прижала папку к груди.
— Я… я искала чертеж, — мой голос дрожал.
Он подошел, его взгляд скользнул по папке в моих руках. На его лице не было ни гнева, ни страха. Только легкая укоризна.
— Это не для твоих глаз, солнышко. Деловые бумаги. Сложные. Не забивай себе голову.
Он мягко, но твердо вытащил папку из моих окоченевших пальцев.
— Иди, приготовь ужин. Я сегодня пригласил гостей. Все будет хорошо, — он погладил меня по голове, как собачонку.
В тот вечер за ужином он был особенно нежен. Смеялся, шутил с гостями, касался моей руки. А я сидела с улыбкой, застывшей на лице, и чувствовала, как внутри меня растет ледяной, животный ужас. Я была не женой. Я была собственностью. И, судя по завещанию, собственностью, срок годности которой кто-то уже мысленно истек.
Глава 2
Следующие дни прошли в тумане. Я играла роль счастливой жены, но каждый его шаг, каждый взгляд я воспринимала как угрозу. Я проверяла еду, которую он мне подавал, притворяясь, что сижу на диете. Боялась засыпать рядом с ним. Мой мир сузился до поиска доказательств, до попыток понять, насколько глубоко кроличья нора.
Я решила пойти ва-банк. Сказала Максиму, что еду в родной город на несколько дней — навестить подругу детства, о которой он не знал. Он, к моему удивлению, легко согласился, даже обрадовался.
— Отдохни, солнышко. Ты в последнее время какая-то бледная.
Я не поехала к подруге. Я поехала в тот самый провинциальный городок, чтобы узнать о продаже своей квартиры. С помощью старого знакомого риелтора, который помнил меня и мою бабушку, я выяснила шокирующую правду. Квартиру покупала через подставное лицо некая коммерческая структура, связанная с… новым деловым партнером Максима, человеком по имени Артем. Я никогда его не видела, но Максим часто упоминал его в последнее время с особым пиететом. «Гений финансовых потоков», как он его называл.
Вернувшись в город, я, движимая отчаянием, решила проследить за мужем. Это было безумием, но иного выхода не было. Я ждала его у офиса в своем маленьком, неприметном автомобиле, который он презрительно называл «консервной банкой» и на котором я ездила за продуктами.
Он вышел не один. С ним был высокий, сухощавый мужчина в дорогом пальто. Артем. Они о чем-то оживленно беседовали, сели в машину Максима. Я последовала за ними, сердце выскакивало из груди.
Они приехали не в ресторан и не в бизнес-центр. Они свернули в старый промышленный район, к уединенному складу. Я припарковалась за углом и, крадучись, как вор, подошла к приоткрытой двери.
И услышала их голоса. Голос Максима был жестким, деловым, не таким, каким он говорил со мной.
— Все готово, Артем. Документы в порядке. После ее… исчезновения, страховка и деньги от продажи ее квартиры уйдут на наш новый проект. Чисто, без следа.
Меня бросило в жар, а потом в ледяной пот. «Исчезновение». Он сказал это так спокойно.
И тогда заговорил Артем. Его голос был тихим, сиплым, и от него по коже побежали мурашки.
— Ты уверен, что справишься? Эмоции не помешают?
— Какие эмоции? — холодно ответил Максим. — Она была проектом. Инвестицией. А теперь ее срок вышел. Ничего личного.
В этих словах «ничего личного» был такой леденящий душу цинизм, что мне стало физически плохо. Я прислонилась к холодной стене, пытаясь не задохнуться. Вся моя жизнь, вся любовь, все эти годы — всего лишь «проект». «Инвестиция».
Я не помнила, как добралась до дома. Я сидела в гостиной, в темноте, и смотрела на огни города. Во мне не было ни страха, ни боли. Только всепоглощающая, ясная ненависть. Он думал, что я слабая, глупая кукла. Он думал, что может меня выбросить, как использованную вещь.
Хорошо, Максим. Поиграем в твои игры. Но правила установлю уже я.
Глава 3
Наступило утро дня нашей годовщины. Ровно семь лет с того дня, как я надела золотое обручальное кольцо, ставшее символом моей тюрьмы.
Максим был особенно любезен.
— Сегодня особенный вечер, Анечка. Я заказал столик в том самом ресторане на крыше, где мы отмечали первую годовщину. Будь самой красивой.
Я улыбнулась ему в ответ самой нежной улыбкой.
— Конечно, любимый. Для тебя я всегда буду самой красивой.
Пока он был на работе, я действовала. Сначала — визит к самому дорогому адвокату в городе. Я показала ему копии документов, которые успела сфотографировать в тот день в кабинете (оригиналы, увы, Максим убрал в сейф). Рассказала все. Адвокат, пожилой мужчина с умными глазами, выслушал меня и тяжело вздохнул.
— Это очень серьезно, Анна. Но одних копий и ваших слов мало. Нужны доказательства, запись разговора, что-то вещественное.
Я это знала. Поэтому у меня был план Б.
Вечер. Ресторан на крыше. Вид на сияющий город захватывал дух. Когда-то он казался мне символом нашего общего счастья. Теперь это была просто карта моего личного поля боя.
Максим был прекрасен. Он говорил тосты о любви, о верности, о нашей прекрасной будущей жизни. Он был так убедителен, что на секунду я сама чуть не поверила. Но потом я вспомнила его голос в том складе: «Ничего личного».
Когда подали десерт, я положила руку на его.
— Макс, я кое-что узнала.
Его улыбка не дрогнула, но в глазах мелькнула искорка настороженности.
— Что такое, солнышко?
— Я знаю про Артема. Про продажу моей квартиры. Про страховку. И про то, что мой «срок вышел».
Он замер. Его лицо побелело. Он смотрел на меня так, будто видел впервые.
— Я не понимаю, о чем ты, — попытался он парировать, но уверенность в его голосе дала трещину.
— Понимаешь, — мой голос был тихим, но стальным. — И я все записала. Твой разговор на складе. У меня есть копии всех документов. Все уже у моего адвоката. И в полиции.
Это была блеф. У меня не было записи. Но я видела, как рушится его самообладание. Маска идеального мужа упала, и передо мной сидел загнанный в угол, опасный зверь.
— Ты… ты сумасшедшая, — прошипел он. — Что ты задумала?
— Я задумала выжить, — сказала я. — Ты хотел меня уничтожить? Теперь твоя очередь. Если со мной что-то случится, все материалы уйдут в прокуратуру и в СМИ. Твое имя, твоя карьера, твой дорогой Артем — все превратится в прах.
Он смотрел на меня с ненавистью, в которой читалось… уважение. Он наконец увидел во мне не куклу, а равного противника.
— Чего ты хочешь? — спросил он тихо.
— Развода. На моих условиях. Ты уступаешь мне всю совместную недвижимость, половину бизнеса и пишешь чистосердечное признание во всех своих махинациях, которое останется у моего адвоката. Как страховка. Ты исчезнешь из моей жизни навсегда.
Он молчал, сжимая край стола так, что его костяшки побелели. Он понимал, что проиграл. Его жестокий, выверенный план разбился о мое внезапное прозрение.
— Хорошо, — сквозь зубы выдавил он. — Ты получишь свой развод.
Мы сидели за столиком с видом на весь город, два актера, доигрывавшие последний акт пьесы под названием «брак». Во мне не было радости, не было торжества. Был лишь холодный, безразличный покой.
Я смотрела на огни города, которые больше не были для меня чужими. Они были моими. Я заплатила за них слишком высокую цену — цену собственной иллюзии. Но я выжила. И впервые за долгие годы я была по-настоящему свободна. Моя жизнь больше не была чьим-то проектом. Теперь она была только моей. И я знала, что справлюсь. Потому что тот, кто прошел через предательство и выжил, уже ничего не боится...