Глава 1
Все говорят, что у меня идеальная жизнь. И я сама так думала. Мой муж, Марк, – воплощение успеха. Владелец крупной строительной компании, статный, с обаятельной улыбкой, которая когда-то заставила мое сердце биться чаще. Мы живем в огромном доме на окраине города, с панорамными окнами, откуда виден весь город, как на ладони. У меня есть все: дизайнерская одежда, дорогой автомобиль, кредитная карта без лимита.
Но за этими стенами, отделанными мрамором, я медленно угасаю.
Раньше все было иначе. Мы познакомились, когда я работала в маленькой кофейне. Он заходил каждое утро за своим «американо», и однажды оставил на столике свою визитку с надписью на обороте: «Ваша улыбка слаще любого кофе. Позвоните мне?». Я позвонила. Это было так романтично, так искренне.
А теперь его улыбка стала расчетливой, а взгляд скользит по мне, как по очередному предмету интерьера. Он обеспечивает меня материально, но эмоционально я – пустота. Его главные любовницы – это его работа и его собственное эго.
Сегодня вечером он снова задержался. Я сидела у камина, укутавшись в плед, и смотрела на огонь. Дом был наполнен таким гнетущим молчанием, что я слышала, как тикают часы в каждой комнате.
Ключ повернулся в замке ближе к полуночи.
— Лиза, ты не спишь? — его голос прозвучал устало, без единой нотки тепла.
— Ждала тебя, — тихо ответила я.
Он прошел в гостиную, снял пиджак и бросил его на кресло. Его взгляд упал на меня, но он не видел меня. Он видел жену, которая на месте.
— У нас завтра важный ужин с инвесторами. Будь готова к семи. Надень то синее платье, оно на них хорошо действует, — сказал он, развязывая галстук. Это был не просьба, а приказ.
В горле встал ком. Синее платье. Оно было красивое, дорогое, но я ненавидела его. Оно было частью образа, который он для меня создал.
— Марк, а мы не могли бы просто куда-нибудь сходить вдвоем? В кино? Как раньше?
Он усмехнулся, но в его глазах не было веселья.
— Лиза, не будь ребенком. Кино? Это для влюбленных подростков. У нас другая жизнь. Не ной, пожалуйста.
Слово «ной» вонзилось в сердце, как нож. Я не ныла. Я просила о капле внимания. Я смотрела, как он поднимается по лестнице, и чувствовала, как что-то внутри меня обрывается. Это была последняя капля. Я поняла, что больше не могу дышать этим воздухом, пропитанным равнодушием.
На следующее утро, проводив его на работу, я поехала в город. Не по магазинам, а просто бродить без цели. Я оказалась в старом районе, где когда-то работала. Кофейни уже не было, на ее месте была художественная галерея. Название «Арт-подвал» было написано скромной вывеской. Что-то потянуло меня внутрь.
Воздух пахл краской, старым деревом и кофе. Стены были увешаны картинами, некоторые – яркие и хаотичные, другие – спокойные и меланхоличные. Я стояла перед одной, изображавшей одинокую лодку на бушующем море, и почувствовала, что это – мое отражение.
— Сильное полотно, не правда ли? — раздался спокойный мужской голос рядом.
Я обернулась. Рядом стоял мужчина лет тридцати пяти, в простой футболке, испачканной краской. У него были добрые, уставшие глаза и мягкая улыбка.
— Да, — прошептала я. — Она… одинокая.
— Одинокая, но сильная, — поправил он. — Она плывет, несмотря на шторм. Борется.
Мы разговорились. Его звали Алекс. Он был владельцем галереи и художником. Он говорил об искусстве с такой страстью, с какой Марк говорил о сделках. Он смотрел на меня, а не сквозь меня. Он видел не «жену Марка», а просто Лизу. И в его взгляде было любопытство.
Я провела в галерее почти два часа. Мы пили кофе, смеялись. Я рассказала ему, что когда-то сама мечтала рисовать. Он достал мне блокнот и карандаш.
— Никогда не поздно, — сказал он просто.
Вернувшись домой, в свою золотую клетку, я чувствовала себя предательницей. Но не потому, что говорила с другим мужчиной. А потому, что впервые за долгие годы я почувствовала себя живой. И это чувство было сладким, как яд.
Глава 2
Я стала приходить в «Арт-подвал» каждый раз, когда Марк был на работе или на своих бесконечных встречах. Сначала раз в неделю, потом чаще. Я говорила Марку, что хожу на йогу или по магазинам. Он только кивал, совершенно не интересуясь.
Алекс стал моим проводником в забытый мир эмоций. Он учил меня рисовать, смеялся над моими неуклюжими попытками, но никогда не высмеивал. Он видел во мне человека.
Однажды я рисовала старую вазу, и у меня ничего не получалось. Я в отчаянии швырнула карандаш.
— Я безнадежна! Зачем я вообще это делаю?
Алекс подошел, взял мой карандаш и блокнот.
— Смотри, — сказал он мягко. — Ты слишком давишь. Ты боишься ошибиться. Искусство не терпит страха.
Он встал позади меня, обхватил мою руку своей и повел карандаш по бумаге. Его дыхание было у меня за спиной, его тепло согревало меня. Я замерла. Это был первый раз, когда мужчина прикасался ко мне с такой нежностью и… уважением, за последние годы. Не как к собственности, а как к чему-то хрупкому и ценному.
— Вот так, — прошептал он. — Легко.
Я не могла вымолвить ни слова. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Я почувствовала головокружение. Это было предательство? Да. Но почему оно чувствовалось так… правильно?
В тот вечер, за ужином с Марком, я была не в себе. Он что-то рассказывал о новой сделке, а я смотрела на его руки – ухоженные, сильные, но чужие. И вспоминала руки Алекса, в краске и царапинах, но такие живые и теплые.
— Ты меня слушаешь? — резко спросил Марк.
— Что? Да, конечно, — я вздрогнула.
— Ты какая-то странная сегодня. Опять на своей йоге перезанималась? — в его голосе прозвучала насмешка.
— Возможно, — ответила я, опустив глаза.
Предательство пустило корни. Оно росло внутри меня с каждым днем. Я лгала ему прямо в лицо, и мне было… легко. Потому что та жизнь, которую я вела с ним, была одной большой ложью.
Однажды Алекс пригласил меня на открытие своей выставки в другом городе. Всего на один день.
— Это важный для меня вечер, Лиза. Я хочу, чтобы ты была там, — сказал он, и в его глазах была искренняя просьба.
Я знала, что это точка невозврата. Поехать с ним – значит перейти грань. Но я уже была по ту сторону. Я солгала Марку, что еду к подруге в соседний город, потому что та переживает тяжелый развод. Он фыркнул: «Опять эти твои дурацкие проблемы», но не стал возражать.
Вечер на выставке был волшебным. Алекс был в своем репертуаре – остроумный, страстный, окруженный людьми, которые ценили его талант. А он с гордостью представлял меня: «Это Лиза. Она возрождает к жизни искусство». Я чувствовала себя не аксессуаром, а частью его мира.
На обратном пути, в полумраке его старенького автомобиля, мы молчали. Музыка играла тихо. Я смотрела на его профиль, освещенный огнями машин, и понимала, что влюблена. Влюблена в его простоту, в его страсть, в то, как он заставляет меня чувствовать себя значимой.
Он остановил машину у моего дома, в паре кварталов, как я и просила.
— Спасибо, Алекс, — прошептала я. — Это был лучший день за последние годы.
— Лиза, — он взял мою руку. Его прикосновение было горячим. — Ты не должна возвращаться в этот дом. Ты заслуживаешь большего.
И тогда он поцеловал меня. Это был нежный, но полный тоски поцелуй. Поцелуй, которого мне не хватало всю мою жизнь. В моих глазах потемнело, и я ответила ему с такой страстью, что сама себя испугалась.
— Я не могу так больше, — вырвалось у меня, когда мы наконец разомкнули губы. Слезы покатились по моим щекам. — Я не могу врать.
— Тогда перестань, — сказал он, стирая мои слезы большим пальцем. — Уйди от него. Будь со мной.
И в тот момент, в пьянящем тумане новой любви и ненависти к старой жизни, я приняла решение. Решение, которое навсегда изменит все.
Глава 3
Решение было принято. Я ухожу. Мы с Алексом строили планы. Я сниму небольшую квартиру, устроюсь на работу – о, ужас, работать! – и начну новую жизнь. Он поддерживал меня. Он был моей опорой.
Вернувшись домой после того вечера, я чувствовала странное спокойствие. Пришло время поговорить с Марком.
Он сидел в кабинете за компьютером, когда я вошла.
— Марк, нам нужно поговорить.
— Сейчас не время, Лиза. У меня горят дедлайны, — он даже не поднял головы.
— Это важно, — голос мой дрогнул, но я сделала усилие. — Я ухожу.
Он медленно поднял на меня глаза. В них не было ни удивления, ни боли. Только холодная, стальная ярость.
— Ты… что? — он произнес слова медленно, отчеканивая каждый слог.
— Я ухожу. От тебя. Наша жизнь… это не жизнь. Я несчастна. Я задыхаюсь здесь.
Он встал из-за стола. Его фигура вдруг показалась мне огромной и угрожающей.
— Несчастна? — он фыркнул. — В этом доме? С этими деньгами? Ты сошла с ума. Или, — его взгляд сузился, — ты нашла кого-то. Кто это? Твой тренер по йоге? Водитель? Кто тот нищий, который тебе вскружил голову?
Я молчала. Мое молчание было ответом.
— А, понимаю, — его губы искривились в гримасе презрения. — Ну что ж. Прекрасно.
К моему удивлению, он не стал кричать. Он сел обратно в кресло, сложил руки на столе и посмотрел на меня с таким спокойствием, что мне стало страшнее, чем если бы он орал.
— Хочешь уйти? Уходи. Но ты уйдешь с тем, с чем пришла. Никакой квартиры, никаких денег, никаких украшений. Ты забываешь, Лиза. Я не просто богатый муж. Я лучший юрист в городе. И я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты решила мне изменить.
Его слова повисли в воздухе, как ядовитый газ. Я вышла из кабинета, дрожа всем телом. Но я была полна решимости. Я была готова к борьбе.
На следующий день я позвонила Алексу, чтобы рассказать обо всем. Его телефон был отключен. Сначала я подумала, что он просто разрядился. Но к вечеру тревога стала нарастать. Я поехала в «Арт-подвал».
Галерея была закрыта. На двери висел замок. Я заглянула в окно – внутри было пусто. Картины, мольберты, стол – все исчезло. Как будто ничего и не было.
Мир рухнул у меня под ногами. Нет. Этого не может быть.
Я стала звонить знакомым Алекса, тем немногим, с кем мы пересекались. Никто не знал, где он. Один из художников, после моих настойчивых расспросов, сжалился.
— Лиза, он уехал. Вчера вечером. Сказал, что ему поступило очень выгодное предложение о продаже галереи, и он срочно улетает. Кажется, в Южную Америку.
Я не помнила, как добралась до дома. Я сидела на полу в своей огромной гостиной и смотрела в пустоту. Он сбежал. Он использовал меня? Или… испугался? Испугался Марка?
И тут до меня дошла вся чудовищная правда. Я не просто предала мужа. Я стала разменной монетой в игре, правил которой не знала. Марк сказал: «Я заставлю тебя пожалеть». Он знал. Он все узнал. И он нашел способ наказать меня самым изощренным способом – не отняв деньги, а отняв надежду. Он купил Алекса. Или запугал его. И Алекс… согласился. Меня предали оба. Сначала муж эмоционально, а теперь – любовник, сбежав при первой же опасности.
В дверь постучали. Я не двигалась. Марк вошел без приглашения. Он посмотрел на меня, сидящую на полу, с выражением ледяного удовлетворения на лице.
— Что-то случилось, дорогая? — его голос был сладок, как яд. — Твой… художник, кажется, нашел более зеленые пастбища. Жаль. А ты так верила в вашу светлую любовь.
Я подняла на него глаза, полные слез ненависти и отчаяния.
— Что ты ему сделал?
— Я? Ничего. Я просто сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться. Оказалось, его искусство и его принципы имеют вполне конкретную цену. Как, впрочем, и все в этом мире.
Он подошел ко мне, встал надомной, как победитель.
— Вот и отлично. Теперь ты поняла, в каком мире живешь? Ты никому не нужна, Лиза. Ни ему, никому. Ты – красивая вещь, которую можно купить и… выбросить, когда она пытается укусить руку кормящую. Ты останешься здесь. И будешь играть роль примерной жены. И забудешь обо всей этой… неприятной истории.
Он развернулся и ушел. А я осталась сидеть на холодном полу своей золотой клетки. Клетки, из которой я так отчаянно пыталась вырваться, но только поменяла одного тюремщика на другого, более жестокого.
Я предала мужа, и была жестоко наказана. Но самое страшное предательство совершил тот, кому я поверила, и тот, кто открыл мне глаза на страшную правду: в моей идеальной жизни не было места ни любви, ни верности. Были только цена и сделка. И я, в своей наивности, стала разменной монетой в игре, где все, кроме меня, знали правила...