Следующие несколько дней Лиза проводила одинаково: утром — кофейня, днём — прогулки по городу, вечером — записи в блокноте. Она всё ещё не разобрала чемоданы, будто откладывала момент, когда придётся признать: это не временная остановка, а новое место жительства.
В кофейне её уже узнавали. Барista с веснушчатым лицом, Аня, приветливо кивала и ставила на стойку чашку кофе прежде, чем Лиза успевала заказать. Но Лиза приходила не ради кофе. Она приходила ради того мгновения, когда за стойкой появлялся Максим, ставил перед ней блюдце с имбирным печеньем (она как‑то упомянула, что любит его) и спрашивал:
— Ну что, готовы рассказать про финал «Маленького принца»?
Она покачала головой:
— Ещё думаю. Там слишком много смыслов
— Вот и я не могу выбрать главный, — он облокотился на стойку. — Для меня это про то, что мы всегда уходим, оставляя кого‑то. А для вас?
Лиза задумалась. За окном шёл мелкий дождь, капли стекали по стеклу, размывая очертания прохожих
— Для меня — про то, что иногда нужно уйти, чтобы вернуться. К себе
Максим посмотрел на неё внимательно, но не стал расспрашивать. Вместо этого он достал из‑под стойки потрёпанный томик Бунина и положил перед ней:
— Попробуйте это. Тут тоже много про возвращение
* * *
На третий день Лиза пришла раньше обычного. Кофейня была почти пустой, только за дальним столиком сидел мужчина в сером пальто, уткнувшись в ноутбук. Лиза села у окна, достала блокнот и начала писать:
«День пятый. Я всё ещё не знаю, куда иду, но хотя бы иду. Максим говорит, что книги — это чужие жизни, которые мы проживаем, чтобы понять свою. Интересно, он сам в это верит? »
Она не заметила, как он подошёл. Просто вдруг перед ней появилась чашка кофе и та самая книга Бунина
— Вы сегодня задумчивая, — сказал он
— Просто пишу. Вернее, пытаюсь
— О чём?
— О том, как странно чувствовать себя чужой в собственной жизни
Максим помолчал, потом тихо спросил:
— А вы пробовали не чувствовать? Просто быть здесь. Сейчас
Она подняла глаза. За его спиной дождь усиливался, а в кофейне пахло корицей и бумагой. И вдруг ей стало легко — так легко, как не было уже давно
— Пробую. Получается пока плохо
Он улыбнулся:
— У меня тоже. Может, будем учиться вместе?
* * *
К концу недели Лиза уже знала кофейню как своё второе жилище. Она узнала, что Максим открывает её в шесть утра, потому что «тишина перед шумом — самое ценное время». Узнала, что он коллекционирует старые книжные закладки и ненавидит мятный сироп. А он узнал, что она рисует в блокноте поляны с одуванчиками (это было единственное, что она могла изобразить без слёз) и что её любимый цвет — терракотовый
В пятницу, когда она уже собиралась уходить, он остановил её:
— Завтра суббота. Я закрываю кофейню на полдня. Пойдём гулять? Покажу вам одно место
Лиза замешкалась. Она не была готова к чему‑то, что выходит за рамки утренних разговоров. Но его взгляд — спокойный, без напора — заставил её кивнуть:
— Хорошо. Куда?
— Это сюрприз. В одиннадцать?
* * *
В субботу утром Лиза впервые за неделю тщательно выбрала одежду: джинсы, терракотовая водолазка, старый шарф с выцветшим узором. Она пришла к кофейне ровно в одиннадцать. Максим ждал у входа с двумя термосами и пакетом, из которого доносился запах свежей выпечки
— Куда мы идём? — спросила она, когда они свернули с главной улицы
— В парк. Там есть беседка над рекой. Я иногда пишу там. Хочу, чтобы вы увидели
Дорога заняла около двадцати минут. Парк был почти пустым — осень уже сбросила большую часть листвы, и деревья стояли голые, но красивые в своей аскетичной красоте. Беседка оказалась маленькой, с резными перилами и крышей, покрытой мхом
Максим расстелил на скамье плед, достал термос и два стакана:
— Чай с имбирём. И круассаны. С шоколадной начинкой — я запомнил, что вы их хвалили
Лиза улыбнулась. Это было неожиданно трогательно — что он запомнил
Они сидели молча, слушая, как вода бьётся о камни внизу. Потом Максим достал из кармана блокнот:
— Я тут кое‑что написал. Не знаю, стоит ли читать, но…
Он протянул ей страницу. Строки были неровными, будто он писал на колене:
«Я боюсь, что ты уйдёшь,
как листья с деревьев —
незаметно, тихо, неизбежно.
Но если останешься —
я научусь не бояться
даже зимы».
Лиза подняла глаза. В его взгляде было столько уязвимости, что у неё перехватило дыхание
— Это… прекрасно, — прошептала она
— Это правда, — он сжал её руку. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя чужой. Ни здесь, ни в моей жизни
Дождь начал накрапывать, капли стучали по крыше беседки. Но им было тепло.
