Какие кочевники к нам пожаловали! Продирался сквозь высокую полынь – и вдруг из соседнего терновника нехотя взлетела стайка, мелькнув розовыми «передничками». Урагусы. Птицы уселись высоко на тополь, посидели там немного, выжидая отбоя тревоги. И вернулись к тёрну. Опять начали склёвывать почки (и то, что под ними прячется). Самцы – носители алого пера – старались не выбираться из глубины ветвей, из тени, словно понимали, что их расцветка – слишком яркий маяк для крылатых недругов. А более скромные по окраске самочки смело выпрыгивали на ближайшие ко мне ветки.
Если вы никогда не стояли, замерев, в сухой октябрьской полыни, сдержанно (чтобы не вспугнуть птиц) не вдыхали ее хинного облака, если не рассматривали сказочных созданий, чьё перо соткано из нежных оттенков утреннего света и теней, если не радовались, что за днями горящих багровых кустарников и тоскливо кричащих птиц-мигрантов вновь приходит время спокойных красок и звуков – ищите урагусов. Они добрались к нам от своих лесных гнездовий и тихо, сипло, как снегири, переговариваются между собой. Они «делают хвост», ловко управляя им, когда пробираются между колючек тёрна, и заодно показывают, какой он длинный и изящный. Они безо всякого ненужного межсезонья, без надоедливого дождливого перерыва относят нас в снежное, застуженное, карамельно-разноцветное, праздничное предновогодье…
