Все петухи давно пропели, а Григорий только встал с кровати. Что совсем неудивительно. Ночью он никак не мог уснуть. Все думал, вспоминал, ворочался в постели с боку на бок, вставал, смотрел в окно.
Григорий строил планы, прикидывал, как лучше поступить. Оставить дурочку в покое? Уехать? Соврать начальству, что она психически здорова? Не выйдет. Вместо него отправят другого, опытного психиатра. Скорее всего Белова.
Григорий раздраженно выдохнул.
Белов ее не пощадит.
Начало истории
Как тут уснуть? Сон одолел его к пяти утра. К тому моменту, когда он проснулся, завтрак был уже холодный, а его одежда «выплясывала» на бельевой веревке во дворе. Пришлось надеть предложенные заботливой хозяйкой полинявшую футболку ее мужа и спортивные трико.
Григорий вышел за калитку, побродил вокруг машины, повозился под капотом. Все чего-то ждал. Ждал, надеялся, что Лиза выйдет. Оказалось зря.
Люди косо смотрят, шушукаются за спиной, посмеиваются. Наверняка, над ним. Наверняка, соседка разболтала, с кем племянничек Людмилы провел сегодняшнюю ночь. С деревенской дурочкой.
Пусть смеются. Григорию совсем не стыдно, а вот Лиза ночью расстроилась до слез. Неужели, он настолько ей противен? Совсем не вызывает интереса? Даже малость. Что она не хочет их мифическую близость даже в мыслях представлять.
В дом вернулся хмурый, напряженный. Положил на стол свой ежедневник и уселся на скрипучий стул. И Людмила тут как тут.
- Итак, приступим, - холодно сказал Григорий, сосредоточенно листая ежедневник. Вот она — последняя исписанная им страница. Здесь все данные о Лизе: возраст, предварительный диагноз. Ей всего лишь двадцать три.
Он перелистнул страницу, сбрасывая с себя образ психиатра. «Вы — следователь?» - спрашивала его Лиза. И Григорию пришлось соврать. Вынужденно. Лишь для того, чтобы войти в доверие и завязать с ней диалог.
Мог ли он тогда подумать, что ему действительно захочется помочь.
- Что стряслось с ее отцом? - строго уточнил Григорий, приготовившись писать. Молчание. Он сурово покосился на хозяйку дома и пояснил вопрос, - с гробовщиком. Как он умер?
- Так он… это… - замешкалась Людмила, - с сердцем стало плохо. Упал. И все. Тю-тю.
- Тю-тю… - глухо повторил Григорий, не отрывая от нее прямого взгляда, - раз тю-тю, почему вы обвинили Лизу? В чем ее вина?
- Хм! - хмыкнула хозяйка, - пока дочурка в городе училась, все было нормально. Папаша никогда не жаловался на здоровье. А как вернулась, сразу же загнулся. Суток не прошло. Мда…. Воспитал дочурку, один, без посторонней помощи. А дочурка — дура дурой. Нашла ему зятька. Вот сердечко и не выдержало. Довела отца.
- С чего вы это взяли? - сурово процедил Григорий, - вы там были?
- Нет, конечно, не была. Но слышала, - утвердительно произнесла Людмила, - как она ему звонила. Этому бандиту. Как говорила, что очень его ждет.
Григорий пристально смотрел, но сквозь Людмилу. Мысли в голове перемешались. Их так много, а понятной — ни одной. Воспользовавшись легким замешательством Григория, Людмила поерзала на стуле и обеспокоено пробормотала:
- Надо бы поторопиться. Пока этот… уголовник не приехал. Нам-то нечего бояться, а вот вам... - она окинула Григория надменным взглядом и криво ухмыльнулась, - не понимаю. И что вы в ней нашли? Костлявая, безмозглая…
Людмила что-то говорила, а Григорий растворился в мыслях, уставившись на чистую страницу ежедневника. Со слов Людмилы он написал лишь имя. Лиза. И обвел его три раза. Следователь из Григория не вышел. Нужно оставаться равнодушным, беспристрастным, а сердце протестует. Ищет оправдание поступкам деревенской дурочки, хочет защитить.
- Ясно! - он оборвал Людмилу на полуслове и захлопнул ежедневник. Так резко, что Людмила осеклась. И так же резко встал.
Он хотел увидеть Лизу, хотел услышать ее версию. Вряд ли она осмелилась пойти на кладбище, после того что было ночью. Если не откроет, Григорий перемахнет через высокий каменный забор.
- Лиза! - Он кулаком ударил по воротам. Гулко. Сердце тоже билось гулко, громко, часто. А за забором тишина. Он хотел ударить еще раз, но передумал. Потоптался, потирая взмокший лоб, и мягко попросил, - Лиза, слышишь?! Открой ворота, - голос снизился до бормотания, - я хочу тебе помочь. Я…
Сзади похихикали. Григорий обернулся. За спиной столпилась стайка местных хулиганов во главе с Бурхановским сынком.
- Смотрите, пацаны, - подросток иронично усмехнулся, - Лехин родственник в дурочку влюбился.
Алеша перестал смеяться и густо покраснел. Зря он это сделал. Главарь их шайки заливисто расхохотался, замечая смятение дружка. Остальные словно по команде тоже посмеялись, а Алешка злобно огрызнулся:
- Она мне не сестра.
Григорий окатил его угрюмым взглядом, искренне сочувствуя девчонке. Ни семьи, ни родственников. Вокруг одни враги.
- Вам что здесь нужно?! - пробасил Григорий, надвигаясь на компанию подростков, - что вы здесь все время третесь? Лизу караулите? - он покосился на Бурхановского отпрыска, - строишь из себя крутого?! Да?! Слабак!
- Я не слабак! - ощетинился мальчишка.
- Только трУсы нападают со спины. Слабаки и соплежуи. Понял? - Григорий угрожающе прищурился. Он переживал за Лизу, переживал, что так и не добрался до ее спины. Не осмотрел. Все ли кости целы? Удар был очень сильным. Григорий видел кровь.
Если бы Бурханов-старший не примчался ночью…
- Батя попросил напомнить, - дерзко выдала его «уменьшенная копия», - что сегодня вечером он ждет вас в гости.
- Помню, - процедил Григорий, не испытывая ни малейшего желания идти к нему домой.
С какой стати? Кто такой этот Бурханов?! Царь и Бог?! Григорий не обязан подчиняться, разве только…. Он обернулся на ворота Лизы и мрачно буркнул:
- Я приду.
Ему придется задержаться, хоть и не хотелось, но... Григорий принял твердое решение — всего лишь на один последний день. А завтра… завтра он уедет. Или не уедет... Он смотрел на окна дома Лизы и усиленно соображал.
Уедет. Только не один. Эта девушка должна находиться под строжайшим наблюдением. Под наблюдением Григория. Точно не Белова. Белов — жестокий. И он — любимчик главврача. Ему все можно: угрожать, морально издеваться над пациентами больницы. А Лиза… она еще и симпатичная, и лекарства сделают ее смиренной и покорной, и из клиники так просто не сбежать.
И Григорий собрался увольняться, и Юля два дня не появляется в сети. И звонить опасно. Если ее мать узнает…. А возможно она уже все знает и забрала у Юли телефон.
Что делать? Что??
Григорий посмотрел на голубое небо, словно ждал от Бога знака: ехать или нет? И когда? Сегодня? Или подождать до завтра? И есть ли в этом смысл? Что изменится? А может уже изменилось где-то очень глубоко в его душе.
Ну??! Григорий сверлил небесный купол взглядом. Дай же знак! В кармане брякнул телефон. Поступило сообщение:
«Паспорта готовы. Можешь забирать».
Первое, что почувствовал Григорий — волну протеста, захлестнувшую нутро. Напряжение, от которого раскалилось его тело. Ритмичную пульсацию в висках. Прикосновение к плечу. Людмила, появление которой Григорий даже не заметил, жалобно спросила:
- Григорий, вы же сходите к Бурханову?
Он не шелохнулся.
- Если вы к нему не сходите, - Людмила горько всхлипнула, - он повесит на нас разбитое окно. Григорий, на вас одна надежда. Вы были с Лизкой. Вы — единственный, кто может подтвердить.
Он молчал. Смотрел на окна дома Лизы, в особенности на окно, в котором видел дурочку в белье. Почему-то, вспоминая этот случай, Григорий забывал дышать.
- Григорий…
Григорий повернул лицо к хозяйке дома, поразмыслил, вспомнил, что на нем футболка ее мужа и спортивные трико. Как-то неприлично, учитывая его статус и статус человека, которому Григорий сегодня нанесет визит.
А его одежда сушится на улице на бельевой веревке. Григорий иронично улыбнулся и спросил, приподнимая бровь:
- У вас есть утюг?...