Деньги закончились в среду.
Просто взяла и не смогла расплатиться картой в «Пятёрочке». Кассирша смотрела на меня так, будто я пыталась украсть эти три пакета гречки и куриные бёдра. Я стояла с телефоном в руке, тыкала в экран, а терминал выдавал: «Недостаточно средств».
— Может, наличкой? — участливо спросила девушка за мной в очереди.
Я молча отошла. Оставила продукты прямо на ленте. Вышла на улицу, где мартовский ветер хлестал по лицу мокрым снегом, и только тогда поняла: руки трясутся.
Мы с Андреем вместе девятнадцать лет. Я знала его привычку чесать затылок, когда врёт. Знала, что он не переносит кинзу и боится стоматологов. Знала родинку у него на левом плече. Но вот этого — что он умеет так виртуозно прятать деньги — не знала.
Дома я открыла банковское приложение. Сидела на кухне, смотрела в цифры. Зарплата Андрея приходила двадцать пятого числа. Моя — третьего. Вместе получалось сто восемьдесят тысяч. Из них шестьдесят уходило на ипотеку, двадцать на коммуналку, остальное — на жизнь. Так всегда было. Пять лет назад мы даже завели общую карту, куда скидывали деньги на продукты и всё остальное.
Только теперь на этой карте было две тысячи. А до зарплаты — неделя.
Я полезла в историю операций. Переводы. Каждый месяц, как по расписанию: пятнадцать тысяч уходили на некий номер телефона. Иногда двадцать. Иногда — тридцать. Пролистала назад. Год. Два. Три.
Пять лет.
Я медленно положила телефон на стол. В квартире стояла такая тишина, что слышно было, как капает кран в ванной. Андрей должен был вернуться через час. Я встала, подошла к окну. Внизу, во дворе, женщина выгуливала собаку. Шпиц прыгал по грязным сугробам, а хозяйка смотрела в телефон.
Я вдруг подумала: а что, если она тоже не знает, куда уходят деньги её мужа?
Когда Андрей пришёл, я сидела в той же позе. Он скинул куртку, поздоровался, прошёл на кухню. Налил себе воды. Я смотрела на него и думала: как же я раньше не замечала? Эта лёгкость в движениях. Эта расслабленность. Человек, который пять лет живёт двойной жизнью, должен нервничать. Срываться. А он — нет.
— Ты чего такая? — спросил он, наконец обратив на меня внимание.
— Денег нет.
Он нахмурился:
— Как это нет?
— Вот так. Закончились.
Андрей достал телефон, быстро что-то проверил. Я видела, как дёрнулась его бровь.
— Сейчас переброшу, — сказал он и вышел в коридор.
Я не пошла за ним. Осталась сидеть. Через пять минут он вернулся:
— Кинул десять тысяч. Хватит?
— До зарплаты?
— Ну да.
Он сел напротив, взял своё пиво из холодильника. Открыл. Сделал глоток. Я смотрела на его руки. Обычные руки. Без часов, без браслетов. Он всегда говорил, что не любит украшения.
— Андрей, — тихо позвала я. — Куда уходят деньги?
Он поднял глаза. Секунду смотрел на меня, потом усмехнулся:
— Куда уходят? На жизнь.
— Ты каждый месяц переводишь кому-то по двадцать тысяч. Пять лет подряд. Это больше миллиона.
Пауза. Он поставил бутылку на стол. Вытер губы тыльной стороной ладони.
— Ты что, следишь за мной?
— Я открыла выписку.
— По какому праву?
— По праву жены, которая не может купить еду на ужин.
Он встал. Резко. Стул скрипнул по линолеуму.
— Я устал от твоих сцен, Ирина. Мне нужно отдохнуть.
— Отдохнуть? — я тоже поднялась. — Ты девятнадцать лет отдыхаешь! Я одна тяну эту квартиру, этот быт, всё!
— Ага, конечно. А кто платит ипотеку?
— Мы вместе! Пополам!
— Ну вот и заткнись тогда, — бросил он и ушёл в спальню.
Дверь хлопнула. Я осталась стоять посреди кухни. Телефон завибрировал — пришло уведомление о пополнении счёта. Десять тысяч. Щедро.
Утром я поехала не на работу, а в центр города. В офис мобильного оператора на Тверской. Взяла талончик, прождала полчаса. Девушка-консультант выслушала меня и покачала головой:
— Мы не можем предоставить информацию о владельце номера. Это конфиденциально.
— Но это мой муж переводит деньги!
— Всё равно. Только по запросу полиции.
Я вышла на улицу. Постояла, глядя на поток машин. Потом достала телефон и набрала тот самый номер. Длинные гудки. Раз. Два. Три.
— Алло?
Женский голос. Молодой. С хрипотцой.
Я молчала.
— Алло, вы меня слышите? — повторила она.
— Простите, ошиблась, — выдавила я и отключилась.
Руки дрожали так сильно, что телефон выскользнул и упал на асфальт. Экран треснул звездой. Я подняла его, сунула в карман и пошла куда глаза глядят. Шла по Тверской, сворачивала в переулки, снова выходила на проспект. Люди обтекали меня, как вода камень.
Вечером того же дня я сказала Андрею, что еду к маме в Подольск. Он кивнул, даже не отрываясь от ноутбука. Я собрала сумку, оделась, вышла. А сама поехала не в Подольск, а на другой конец Москвы — в Бутово. Туда, где работал Андрей.
Он программист, сидит в офисе IT-компании. График свободный, часто задерживается. Или говорит, что задерживается.
Я встала напротив их здания. Серая башня с зеркальными окнами. Холодно. Я кутаюсь в шарф, пью кофе из автомата. Жду. Сотрудники выходят группками, кто-то курит у входа. Андрея нет.
Прошёл час. Потом ещё один. В девять вечера я уже окончательно замёрзла и собиралась уходить, когда увидела его. Он вышел не один. Рядом шла женщина. Тёмные волосы, красное пальто, высокие сапоги. Они о чём-то говорили, она смеялась. Андрей придержал ей дверь машины. Они сели. Уехали.
Я стояла и смотрела им вслед. Потом вызвала такси и поехала домой. В квартире было пусто и тихо. Я легла на диван, не раздеваясь. Смотрела в потолок. Телефон завибрировал — сообщение от Андрея: «Задержусь. Не жди».
На следующий день я записалась к частному детективу. Нашла в интернете, позвонила. Мужчина лет пятидесяти, с усталым лицом и въедливым взглядом, выслушал меня в своём офисе на Павелецкой.
— Сколько стоит? — спросила я.
— Тридцать тысяч. За неделю наблюдения. Фото, видео, отчёт.
У меня таких денег не было. Я сказала, что подумаю, и ушла.
Тогда я начала действовать сама. Установила на телефон Андрея приложение для отслеживания — благо, пароль знала. Каждый день смотрела, где он бывает. Офис. Дом. Кафе на Чистых прудах. Ещё один адрес — квартира в районе метро «Сокол». Он ездил туда дважды в неделю. По вечерам.
Я решила поехать туда сама.
Дом оказался старым, девятиэтажка с облупленной штукатуркой. Я поднялась на пятый этаж, нашла нужную квартиру. Постояла перед дверью. Нажала на звонок.
Открыла та самая женщина. В домашнем — спортивки и футболка. Без макияжа. Молодая. Лет двадцать пять, не больше.
— Вы кто? — спросила она настороженно.
— Ирина. Жена Андрея.
Её лицо дёрнулось. Она попыталась закрыть дверь, но я успела поставить ногу.
— Мне нужно поговорить с вами.
— Нам не о чем разговаривать.
— Пять лет, — сказала я. — Пять лет он переводит вам деньги. Я хочу знать почему.
Она молчала. Потом вздохнула и отступила, пропуская меня внутрь.
Квартира оказалась неожиданно уютной. Светлая, чистая. На полу играл ребёнок — мальчик лет четырёх. Тёмные волосы. Карие глаза.
Как у Андрея.
Я замерла.
— Присаживайтесь, — сказала она. — Чай будете?
Я села. Женщина принесла из кухни две кружки. Мальчик играл с машинками и что-то бормотал себе под нос.
— Меня зовут Кристина, познакомились мы с Андреем шесть лет назад, — начала она. — На конференции. Он сказал, что не женат.
Я молчала.
— Когда узнала, что беременна, он пообещал уйти от жены. Но не ушёл. Сказал, что вы больны, что ему нельзя вас бросать. Я... я поверила. Дура.
Она усмехнулась горько.
— Он помогает деньгами. Регулярно. И навещает Артёма раз в неделю. Мы с ним не вместе уже три года. Я поняла, что он врёт. И вам, и мне. Но сына я не могу лишить отца.
Я смотрела на мальчика. Он возил по ковру красную машинку и что-то гудел. Обычный ребёнок. Ни в чём не виноватый.
— Значит, вы знали? — спросила я тихо. — Про меня?
— Да. Последние три года — знала.
— И молчали.
Она пожала плечами:
— А что мне было делать? Пойти к вам? Устроить скандал? Мне нужны были деньги на Артёма, а не война.
Я встала. Поставила нетронутую кружку на стол.
— Спасибо за честность.
Домой я вернулась поздно. Андрей сидел на кухне, смотрел какой-то сериал на планшете.
— Где ты была? — спросил он, не поднимая глаз.
— На Соколе.
Он замер. Медленно поднял голову.
— Что?
— Я видела Кристину. И Артёма.
Пауза. Долгая. Он выключил планшет. Положил его на стол. Встал. Лицо у него стало серым.
— Ира...
— Не надо, — перебила я. — Ничего не надо. Завтра я пойду подавать на развод.
— Постой. Это не то, что ты думаешь.
— Нет. Это именно то, что я думаю. Ты пять лет растил ребёнка с другой женщиной. На наши деньги. На те деньги, что мы копили на отпуск, на машину, на будущее. Ты лгал мне каждый день. И мне уже всё равно.
— Ира, я люблю тебя!
— Нет. Ты любишь себя. И свою жизнь, где есть две женщины, которых можно держать на крючке.
Он шагнул ко мне. Я отступила.
— Не подходи.
— Мы же можем всё обсудить...
— Обсуждать нечего.
Я прошла в спальню, закрыла дверь на замок. Легла в постель. Слышала, как Андрей ходит по квартире, что-то бормочет. Потом всё стихло.
Утром я проснулась от шума. Дверь открыли ключом — Андрей ушёл. Я встала, умылась. Посмотрела на своё отражение в зеркале. Обычное лицо. Сорок два года. Морщинки у глаз. Седые пряди в волосах, которые я подкрашиваю раз в месяц.
Я оделась. Взяла сумку. Вышла из квартиры. Спустилась вниз. Села в троллейбус. Доехала до работы. Весь день провела за компьютером, как обычно. Начальница спросила, всё ли в порядке. Я ответила: «Да, всё отлично».
Вечером я зашла в ювелирный. Сняла обручальное кольцо и попросила оценить. Мастер покрутил в руках:
— Шесть тысяч дам.
— Беру.
Деньги положила в карман. Кольцо оставила там же, на прилавке. Вышла на улицу. Купила себе цветы — огромный букет жёлтых тюльпанов. Понесла домой.
На пороге меня ждал Андрей. С чемоданом.
— Я ухожу, — сказал он. — Если тебе так хочется.
— Иди.
— Ты правда не хочешь ничего обсудить?
— Нет.
Он постоял. Потом взял чемодан и вышел. Дверь закрылась с тихим щелчком. Я поставила цветы в вазу. Села за стол. Открыла банковское приложение.
Счёт пустой. Но это был мой счёт. Только мой.
И впервые за пять лет я почувствовала, что могу дышать.