В те времена огромные виселицы стояли в каждом городе, в каждой деревне. Вешали по любому подозрению, доносу, клевете, а то и просто за компанию. Для горожан и сельчан очередная казнь была едва ли не главным массовым развлечением в их трудной жизни. В музее немецкого города Дармштадт хранится картина художника Питера Брейгеля Старшего «Сорока на виселице»,, написанная в 1568 году маслом по дереву. Рядом с огромной виселицей, пока пустой, пляшут люди. Говорят, что картина символизирует смысл фламандской поговорки «Дорога к виселице лежит через весёлые лужайки». Именно в веселье случаются неосторожные высказывания, авторов, которых после соответствующих доносов ждёт виселица. На картине изображены виселица гигантских размеров, которая походит на невозможную фигуру и сорока, севшая на её перекладину. Около виселицы пляшут люди. Они не замечают сороку, предвестницу дурных событий. Сорока же пока сидит смирно, ни на кого не глядит. Но она уже прилетела, а значит обязательно что-нибудь нехорошее накаркает.
В шорт-лист 2025 года Национальной литературной премии «Большая Книга» заявлен роман Эдуарда Николаевича Веркина «Сорока на виселице». В аннотации к роману говорится о научно-фантастическом, философском произведении. Я не уверен, что это действительно так. В моём понимании научная фантастика должна раздвигать научно-технические горизонты. Взять хотя бы, роман Александра Беляева «Голова профессора Доуэля», написанный в 1925 году. Так ученые медики до сих пор спорят, можно ли сконструировать такой аппарат для головы, который заменил бы тело человека. Насколько этичен вопрос об оживлении головы очень нужного в данный момент стране ученого, который попал в катастрофу и тело его восстановлению не подлежит? Или взять фантастику Герберта Уэллса. Сколько лет прошло, удивляешься прозорливости его фантастики.
У Эдуарда Веркина в романе «Сорока на виселице» нет научной фантастики, у него набор каких-то абсолютно бессмысленных терминов, которые отдалённо напоминают научные. Вообще-то, по-русски это называется абракадаброй. Поэтому, читая роман, моё инженерное сознание всячески сопротивлялось подобной бессмыслице.
«Трюмы наших кораблей забиты книгами, в этом легко убедиться, обратившись к карго-ведомостям, каждый звездолет, стартующий с Луны, уносит в пространство тонны упакованных в стандартные грузовые боксы книг.»
А еще в трюмах коровы, другая живность. Помимо моей воли, сразу в мыслях: ага, тяга правого двигателя, тяга левого двигателя, распределение весовой нагрузки… не, не взлетит. Ноль шансов на взлёт. А вот коровы обделаются – к бабке не ходи! И что, лететь и вонять по всем вселенным? А пассажирам-то каково всё это вынюхивать?! Автор пишет, что при переходе из одного пространства в другое, надо умереть и заново родиться. Читаю:
«– Это явный синхрон, – перебила Мария. – Мы погружаемся в поток Юнга, Реген близок…
– Надо принимать электролит, – перебил уже я. – Ты приняла электролит?»
Нет, ну если квасить электролит, тогда не такие полёты можно совершать. Главное, не начать пить ракетное топливо. Говорят, раз нюхнешь, месяц по Млечному Пути метаться будешь. Только вот я понять не могу, что это? Неуважение к читателю, типа, и так пипл схавает. Или, что? Всякий раз, когда писатель ставит себя выше читателей, получается посредственное сочинение. Очень хорошо видно отношение писателя к своему читателю. Некоторые книжные обозреватели говорят, что не стоит обращать на технические делатели. Тогда зачем они здесь. Поневоле вспомнишь юмористическую сценку Владимира Винокура: «Здесь играть, здесь не играть, здесь рыбу заворачивали». Так, что ли? Не стоит забывать отличный принцип любого дела: «Внимание к деталям – стремление к идеалам». И, главное, есть у кого поучиться. Например, в книге Максима Чертанова «Герберт Уэллс» (здесь я писал о ней) рассказывается, как писатель-фантаст днями просиживал в лондонских библиотеках, штудируя технические вопросы перед написанием своих романов. Похоже Веркин не заморачивался техническими вопросами. Это – всё что угодно, но только не научная фантастика. На мой взгляд, роман «Сорока на виселице» можно отнести к произведениям постмодернизма. Это современное течение, которое рассматривает социальные вопросы в отрыве от экономической и индустриальной составляющих. Человек становится выше экономических, технических и политических систем. В романе мелькают довольно знакомые сюжеты. Там что-то от Станислава Лемма, что-то от братьев Стругацких, что-то от Виктора Пелевина, что-то от Альберта Камю. И вот в таком винегрете подаётся множество социальных вопросов. Но разве можно их серьезно рассматривать, среди искусственных рысей, вечно живущих медведей, среди обрамления из технической чепухи на тему освоения других планет? В романе Веркина «Сорока на виселице», действительно, много поднимается вопросов. Пожалуй главный, можно ли управлять землёй, как это сделать, и стоит ли делать. Но не даётся ответа на вопрос: когда и кто покорил землю и почему введено внешнее управление? По сюжету спасатель по случайному выбору включен в состав Большого Жюри которое управляет Землёй. В него входят как ученые, так и простые жители, выбранные компьютером случайным образом. Большое Жюри созывается для разрешения или запрещения сложного эксперимента по применению фермента «ЛЦ», который предотвращает старение человека, омолаживая человеческий мозг. Сама постановка вопроса несколько странная. Если добиваться предотвращения старения человека, то значит надо прервать рождение новых людей? Если бы автор более серьёзно отнёсся к данной проблеме, то наверняка бы знал, что сегодня скорость увядания головного мозга катастрофически ускоряется. Старческие болезни, в частности та, которую открыл немецкий психиатр Алоис Альцгеймер стремительно молодеет и ширится. По данным ВОЗ, через сорок лет ей будут болеть каждый пятый житель планеты. Причина возникновения болезни неизвестна до сих пор. Как неизвестно и то, как и чем лечить. Подменять же проблему авторской фантазией и на ней строить возможные теории заговора, Эдуарда Николаевича Веркина «это и несерьёзно и не интересно.
Опять же, в романе не раскрывается почему выбрано именно такое название «Сорока на виселице». Мол догадайтесь сами. И тут различные литературоведы пускаются в рассуждения: кто во что горазд. Философия? Не думаю. Философам нет необходимости прибегать к искусственным бессмертным медведям, рысям, поедающим бумажные книги.
«Мы вышли к расположению Уистлера, к месту, где он оборудовал лагерь.
Лагерь оказался пуст. Диван исчез, записи, вещи… Были ли у Уистлера вообще личные вещи? Опустевшее место затягивалось окрестными книгами, как трясина ряской, и где-то здесь водился сбежавший Барсик. Барсик может питаться книгами, его желудок способен переваривать практически любую органику, включая целлюлозу. Он может жить здесь вечно, интересно, случались ли подобные прецеденты? Вряд ли. Разве что какой бобр… До моды на цилиндры бобры в изобилии обитали в водоемах Европы, после истерии в Трирском архиепископстве земля опустела, и бобры вернулись в ручьи и протоки, и стало так: бобры по сточным канавам проникли в университетский инкунабулярий и учинили катастрофу, пожирая книжную плоть и незаметно становясь ею…»
Или вот, рассуждение о проблеме книг:
«Земля устала от своих книг.
Частично книги оседают в маленьких библиотеках колониальных миров, частично их разбирают по домам страдающие сезонной ностальгией жители ойкумены, книгами комплектуются бортовые библиотеки звездолетов и походные библиотеки экспедиций, однако львиная доля литературы оседает в автономных хранилищах. Эти хранилища раскиданы по десяткам экзопланет, в том числе по мало и вовсе ненаселенным; в самом отдаленном уголке ойкумены, в мире, имя которого вы даже не знаете, которое состоит из нелепого сочетания букв и цифр, рядом с аварийным буем и стандартной сейф-капсулой легко встретить ангар, под крышу заполненный книжными стеллажами.
Земля избавляется от своих книг.
Согласно официальной версии Библиотечной Ассоциации, операция связана с легендарным нашествием червей Вильямса, а сама эвакуация есть не что иное, как масштабная санация земных фондов – не секрет, что барьер Хойла подавляет жизнедеятельность практически всех насекомых и беспозвоночных; абсурдность и нелепость этой версии вполне соперничает с анекдотичностью прочих.
Библиопаники.
Книжные истерии, обычно называемые библиопаниками, или просто паниками, плотно укоренены в человеческой культуре еще со времен Александрийской библиотеки. Каждое столетие с года Великой Утраты случалась книга, вызывавшая брожение умов, переселения народов, смуты, войны, геноциды, низвержение старых богов и восхождение новых, гибель империй; книги набирали силу, перекраивали мир, утрачивали силу и уже с вырванными зубами занимали почетное место на золотых полках непререкаемой классики, так повелось.»
А может проблема в другом. В том, что народ отвык читать книги? Клипы, игры, фильмы развили клиповое восприятие. И это уже национальная катастрофа. Появилось огромное количество людей, не воспринимающих книги. Они не способны читать, у них исчезла способность сосредоточиться. Не способный читать, не способен думать. И что сулит нам вот такая проблематика? Думаю, что ничего хорошего.
Роман Эдуарда Веркина «Сорока на виселице» мне решительно не понравился. Быть может, из-за привычек иметь инженерно-технический взгляд на многие вещи. Сразу срабатывает некий импульс «Так не бывает, ибо элементарную физику никто не отменял». И уже всё остальное становится не интересным. Но я высказал лишь сугубо своё мнение. Безусловно, есть огромное количество поклонников постмодернизма. Очень многие любят завуалированные вопросы и проблемы, копаться в различных непонятках. У Эдуарда Веркина и его романа будет огромное количество поклонников. Я уверен в этом. И это будет повод еще раз порадоваться за писателя и пожелать ему новых творческих успехов.
Благодарю Вас за то, что прочли статью. Всего Вам самого доброго! Будьте счастливы! Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста, 👍 и подписывайтесь на мой канал
