Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 59
Я отмахнулась от неё, чтобы не зудела, – как от надоедливой мухи, что лезет под руку, мешая сосредоточиться. Мне всё равно, чем он там занимается. Пусть спит со своей Елизаветой. Пусть хоть алтарь ей воздвигнет и молится, как на самую распрекрасную женщину на свете. Меня это больше не касается. Она, бедняжка, видимо, продала почку ради билета в Москву – вот уж воистину подвиг во имя любви. Сколько у неё там было сбережений? Пару десятков тысяч, да и те, наверное, в коробочке из-под обуви хранила. И ведь решилась, поехала! Наивная. Девочка с чемоданом и мечтой – только таких жизнь и любит пинать, чтоб не зазнавались. Москва, как известно, слезам не верит. Она вообще ни во что не верит.
Интересно, чем Елизавета станет тут заниматься? Наверняка постарается охмурить Орловского настолько, чтобы он пристроил ее в нашу компанию. А может, и правда – будет рядом с ним сидеть, бумаги ему подавать, кофе варить, взглядом ловить каждое слово.
И эту мысль пришлось отогнать, как навязчивую муху, – будто сердце от яда спасала. Но, видимо, судьба у меня действительно такая – сталкиваться с призраками из прошлого, как с живыми людьми. Каждый раз думаю – ну всё, отпустило, ан нет. Стоит только приоткрыть дверь, и прошлое уже ждёт в коридоре, с улыбочкой, с документами, с духами из бутика.
Когда я выходила из кабинета, чтобы забрать бумаги в приёмной шефа, опять увидела эту девицу из Захлюстинска. Она стояла возле отдела кадров, вежливо кивала кому-то, сжимала в руках аккуратную папочку. Всё в ней кричало: «Я хорошая, старательная, умная девочка, возьмите меня на работу!» И смешно, и горько.
– Что она тут делает? – спросила я Гиену, ткнув пальцем в сторону Елизаветы через стеклянную перегородку.
– Устраивается к нам на работу, – ответила та, прищурившись, с тем самым хищным удовольствием, с каким люди смакуют чужие беды.
– Ах, вот оно что… Протеже Орловского, не иначе?
– Да, это он её рекомендовал. Будет работать в его департаменте, – сообщила Гиена, как будто между делом, но глаза её блеснули: ждёт реакции.
Я кивнула, как ни в чём не бывало, хотя в груди всё сжалось, будто туда вонзили осколок льда. Сердце дрогнуло и будто пошло трещинами. «Нет, Романчик, тебе прощения уже не будет. Если уж ты решил держать любовниц поближе – под боком, встраивая встречи с ними в рабочее расписание, – то мне рядом с тобой делать нечего. Пусть теперь она согревает твою постель, а я – дышать свободно научусь».
Встряхнула головой, гордо подняла подбородок и вернулась в свой кабинет. Села, открыла документы, но не видела ни букв, ни строк. Всё расплывалось – лица, слова, цифры. В ушах звучал его голос, будто он стоял за спиной. Комната пахла им. Даже воздух, казалось, был пропитан присутствием Орловского и тем липким унижением, которое мне пришлось из-за него испытывать.
Не прошло и двух часов после этой сцены, как зазвонил телефон. Олег. Голос его был чуть неуверенный, словно он собирался просить не о делах, а об одолжении. Забавно, что мужчина его положения может звучать так… смущённо.
– У тебя минутка найдётся? – спросил он. – Дело есть. Вернее, не совсем дело…
Я усмехнулась.
– Ты уж определись, Олег, деловое это предложение или романтическое.
– Пусть будет… географическое, – засмеялся он. – Я собираюсь в поездку и подумал: может, составишь компанию?
– Куда ты меня приглашаешь? – спросила я, играя голосом.
– В Порт-Артур. Знаешь такое место?
– Нет, – честно ответила.
– Это город в центральной части Китая. Сейчас он называется Люйшунькоу. Когда-то был российским, там базировался флот императорской армии. Очень интересное место – история, архитектура, память.
– Звучит впечатляюще, – сказала я, а потом, не успев подумать, добавила: – Согласна.
Слова сорвались, как будто кто-то произнёс их за меня. И сразу – облегчение. Мне вдруг захотелось просто исчезнуть. Сбежать туда, где ни одно имя не будет резать слух.
Леднёв ничего пока не говорил о своём китайском проекте – значит, у меня будет шанс наверстать упущенное. А главное – подальше от Орловского. Быть рядом с ним теперь – это как жить в доме, где стены пропитаны дымом. Кажется, что можно проветрить, но запах всё равно останется. Но прежде чем вот так взять и улететь в Китай, нужно было испросить разрешения у шефа. Отношения с Олегом – чей проект? Правильно, моего папеньки. Вот пусть и благословляет.
На следующий день я напросилась к нему на приём и, перед самым обедом, переступила порог уже хорошо знакомого кабинета. «Ещё немного, и меня здесь зарегистрируют, как мебель. В собственной квартире я, кажется, реже бываю», – подумала я с усмешкой.
Леднёв встретил приветливо, даже слишком. Спросил, как дела, как работа, как настроение. Потом неожиданно:
– Как у тебя складываются отношения с Курносовым? – и посмотрел испытующе, будто ждал, что я покраснею.
Едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Господи, дал же судьба фамилию – Курносов! Как будто не человек, а ходячий анекдот.
– Всё хорошо, – ответила я, – слаженно работаем над нашим общением.
Но Леднёв не отставал. Видно было, что интересует его не отчёт по проекту, а совсем другое. Он смотрел на меня с отцовским прищуром, и я поняла: проверяет. Решил, видимо, пристроить «беспутную дочь» в хорошие руки, да подальше от Орловского. Что ж, папенька, похвальное желание.
– Олег пригласил меня съездить с ним в Китай, – сказала я, стараясь говорить спокойно. – Посмотреть Порт-Артур.
– Тот самый? Из книги? – оживился он.
– Из какой книги?
– Есть роман, «Порт-Артур» называется. О русско-японской войне, – сказал шеф, словно возвращаясь в молодость. – Я в юности зачитывался им. Наверное, раз пять перечитал. Там всё красиво – море, флот, чины, честь… И любовь, конечно. Такая, что грудь сжимает. Настоящая.
Он на мгновение замолчал, задумался, будто снова стал двадцатилетним юношей. И, глядя на него, я вдруг поняла, что всё это – не просто командировка. Может быть, это и есть мой шанс выйти из круга – перестать бегать между прошлым и настоящим, перестать жить на обломках чужих историй.
А Китай… что ж. Далеко. Там не пахнет Орловским. Там воздух, наверное, другой – солёный, морской, густой от ветра и старых стен, среди которых пусть и очень редко, но где-нибудь ещё звучит русская речь. И я вдруг очень ясно поняла – хочу туда. Хочу в Порт-Артур. Забыться. Хоть на время перестать быть женщиной, которая ждёт.
Я смотрела на отца и вдруг поймала себя на странной мысли. Неожиданной, почти нежной: «Так вот чего ему на самом деле не хватает… Не денег – их у него предостаточно. Не власти – она уже в крови, как старая привычка. Не женщин – с этим у него всегда было всё просто: захотел, и всё само сложилось. Не положения, не славы, не уверенности в завтрашнем дне. Нет, всё это у него есть, в избытке. Но вот чего нет – так это любви. Настоящей, земной, горячей, как в юности. Такой, от которой горят глаза и дрожит голос. От которой и бессонница – радость, и боль – благословение. Вот что ему нужно. Серьёзной, взрослой любви. Видимо, в себя он уже не верит, вот и решил, пусть хоть у дочери это случится. Пусть у неё получится то, чего не получилось у него самого»…
Мне вдруг стало его жалко. Тихо, по-доброму, без тени обиды. Жалко мужчину, который добился всего, но остался один. Только показывать это чувство не стала – обидится ещё, решит, что я его жалею, а не уважаю. Зачем ему это? Пусть уж лучше думает, что я просто немного дерзкая.
– Так что, мне можно поехать? – спросила я, возвращаясь к делу.
– Конечно, об чем разговор! – воскликнул шеф, сразу повеселев. – Молодец Олег! Вот так и нужно!
– Как нужно? – уточнила я, сдвинув брови.
– Не мямлить, а сразу приглашать девушку в романтическое путешествие, – ответил он с довольной улыбкой, в которой промелькнула едва уловимая ностальгия.
– Кажется, кто-то в молодости был большой ходок, – заметила я, чуть нарушая субординацию. Ну да, позволила себе лишнего. Но ведь передо мной сейчас не начальник – отец.
– Всякое бывало, – усмехнулся Владимир Кириллович, уходя от прямого ответа. Но мне и так всё стало ясно.
Связь с моей матерью – не великая любовь, а, скорее всего, случайное пересечение судеб. Может, он и верил тогда, что всё сложится, что будет семья, дом, детский смех… А потом – не сложилось. Как у многих. Как у меня сначала с одним, потом со вторым…
– Когда вы собираетесь улетать? – спросил он, переходя на деловой тон.
– Если позволите, то завтра, – ответила я.
Он кивнул, и вдруг, после короткой паузы, произнёс:
– Лина… давай перейдём на «ты». Хотя бы когда мы вдвоём, ладно?
Я на секунду растерялась.
– Хорошо. А мне тебя как называть? Папа или отец? Может, батюшка?
– Могла бы хоть теперь не ёрничать, – сказал он тихо, но серьёзно.
Мне стало неловко. Я опустила глаза, будто школьница, которую застукали за проявлением неуважения к старшим.
– Как хочешь, так и называй, – добавил он мягче.
– Хорошо… папа, – выдохнула я, немного неуверенно.
Он вдруг расплылся в широкой, по-настоящему тёплой улыбке. Впервые за всё время я увидела его не шефом, не стратегом, не человеком из делового пантеона, а просто мужчиной, которому неожиданно повезло. Единственная дочь признала его своим отцом. Можно понять, почему он так светился. У богатых свои радости – редкие, как разноцветные бриллианты.
Хотя в голове у меня мелькнула ехидная мысль: а я у него точно одна? Вдруг где-то по стране бродят ещё парочка таких вот «дочек» или «сыночков» – от каких-нибудь командировок, студенческих любовей, случайных увлечений? Не буду спрашивать. Зачем? Пусть у него пока будет иллюзия, что всё просто и правильно.
– Вот и хорошо! – сказал Леднёв, откинувшись в кресле. – Карточка банковская ещё у тебя?
– Не успела сдать в бухгалтерию.
– И не надо! Оставь себе. Там лимита нет. Ну… в разумных пределах, конечно, – улыбнулся папа.
– А каковы они, эти пределы? – спросила я с самым невинным видом.
– Скажем… – он почесал висок. – Десять миллионов долларов нормально будет?
Я поперхнулась воздухом.
– Прости, сколько?
– Ну, максимум, – уточнил он, как будто речь шла о десяти тысячах.
Я смотрела на него и чувствовала, как во рту пересыхает. У меня даже в снах не было таких сумм. Десять миллионов! Да я могла бы купить особняк, несколько шикарных авто, бутик, горы одежды с аксессуарами, и еще бы осталось.
– И я могу столько… потратить? – спросила шёпотом, всё ещё не веря.
– Конечно, – серьёзно ответил Владимир Кириллович. – Ты же моя дочь.
Я замолчала. В груди было…