Утро понедельника в Москве пахло тремя вещами: выхлопными газами, безнадежностью и, к личному оскорблению инспектора Левина, отвратительным растворимым кофе из автомата в холле элитной новостройки на Патриарших.
— Серьезно, Крылов? — Левин брезгливо отставил бумажный стаканчик. — Этим можно травить тараканов, а не поить пока ещё безвинных людей. Это даже не кофе, это слухи о кофе. Жидкие и грязные.
Молоденький сержант Крылов виновато пожал плечами.
— Другого нет, товарищ инспектор.
— В этом и трагедия. Город, где можно достать что угодно, от рога единорога до совести политика, а приличный эспрессо в семь утра — проблема государственного масштаба. Ладно, что у нас?
Они вошли в залитую светом квартиру-студию. Пахло дорогим парфюмом, пылью и смертью. На белоснежном кожаном диване, изящно откинув голову, сидел Аркадий Верещагин, известный арт-дилер. В руке он все еще сжимал фарфоровую чашку.
— Отравление, — констатировал Крылов, заглядывая в отчет криминалиста. — Цианид. Прямо в утреннем кофе. Чашка одна, следов борьбы нет. Похоже, пил с кем-то, кого хорошо знал.
Левин обошел диван, прищурившись.
— Убить человека в Москве, подсунув ему яд в кофе... Какая безвкусица. Чисто питерский подход. У них там вечно туман, Достоевский, тоска. Так и тянет кого-нибудь отравить и написать об этом декадентский сонет. У нас, в Москве, все проще: кирпич, кастет, ипотека. Быстро, эффективно, без лишней рефлексии.
На допрос вызвали двоих. Первой была Алина Волкова, художница-авангардистка и, по слухам, бывшая пассия Верещагина. Она заламывала руки и трагично смотрела в окно.
— Аркадий был гением! Монстром! Он обещал мне выставку, а потом... он сказал, что мое искусство «слишком столичное», ему не хватает «петербургской глубины»! Вы представляете?!
«Еще одна», — мысленно закатил глаза Левин.
— И где вы были сегодня утром, ценительница глубины?
— В своей мастерской! Я выплескивала боль на холст!
Вторым был Борис Захаров, партнер Верещагина. Холеный, уверенный в себе мужчина в идеально сшитом костюме. Он говорил спокойно и по делу.
— Мы готовили крупную сделку. Продажа коллекции авангардистов. Да, мы спорили. Аркадий хотел продать ее питерскому музею почти за бесценок, ради престижа. А я — за деньги. Я коренной москвич, Илья Семенович, я мыслю категориями Садового кольца, а не обводных каналов. Деньги — это жизнь, динамика.
— Где вы были утром? — повторил свой вопрос Левин, отхлебывая уже приличный американо, который Крылов раздобыл в ближайшей кофейне.
— Пробежка на набережной. Потом завтрак. Я могу дать вам поминутный отчет. Я как раз припарковал машину у галереи, прямо у поребрика, когда мне позвонили.
Левин замер с чашкой у рта. Его глаза чуть сузились. Он медленно поставил кофе на стол.
— У чего, простите?
— У поребрика, — не моргнув глазом, повторил Захаров. — Ну, бордюр этот высокий.
Левин откинулся на спинку стула и усмехнулся. Крылов непонимающе смотрел то на инспектора, то на Захарова.
— Понимаете, Борис, — Левин заговорил мягко, почти по-дружески. — В Москве есть одна вещь, которая отличает коренного жителя от самого искусного подражателя. Это не любовь к пробкам и не умение найти парковку там, где ее нет. Это словарный запас. Коренной москвич, даже под пытками, даже если ему пообещают квартиру внутри Кремля, никогда не назовет бордюр поребриком. Он скорее скажет «вот эта серая фигня у дороги», но не «поребрик». Это вшито в нас на генетическом уровне. Это наш культурный код.
Захаров побледнел. Его уверенность начала трескаться, как плохой асфальт на МКАДе.
— Вы можете сколько угодно рассказывать про Садовое кольцо, — продолжал Левин, вставая. — Но родились и выросли вы где-нибудь на Петроградке. И Верещагин, я уверен, об этом узнал. Узнал, что его «коренной москвич»-партнер, кичащийся своей деловой хваткой, на самом деле приехал покорять столицу и построил всю свою биографию на лжи. А для таких снобов, как покойный, это был бы конец вашему партнерству. И вашим миллионам. Вот вам и питерская глубина, Борис. Глубина отчаяния. Крылов, оформляй.
Когда Захарова уводили, Левин снова взял свою чашку с остывшим американо.
— Все-таки есть в этом городе справедливость, Крылов. Плохой человек умер от плохого кофе. А хороший инспектор сейчас поедет и выпьет идеальный флэт-уайт. Главное — знать правильные места. И правильные слова. Поехали, а то в Питере сейчас, наверное, дожди, а у нас еще весь день впереди. Работать надо.
(с) М@
Истории об инспекторе Левине
Всё о кино, TV и мультипликации на моём Дзен-канале «Фильм!..Фильм!..Фильм!..» кликать сюда - https://dzen.ru/id/68a3143388f25a2485a721b4
Всем, кому интересен мир социальных сетей, мессенджеров, приложений и гаджетов жду в своём Дзен-канале "Вам Telegram и не только" - https://dzen.ru/id/685e7391f65f136acb6c4016
Подписывайтесь. Комментируйте. Вас ожидает масса интересных публикаций.
