Глава 1: Трещина в хрустале
Анна разлила по бокалам вино, его густой рубиновый цвет казался ей в этот вечер особенно тревожным. Она ждала мужа. Сегодня была их годовщина — десять лет брака. Стеклянная ваза на столе, подарок Сергея на их первую годовщину, поймала луч заходящего солнца и рассыпала по белой скатерти радужные зайчики. Когда-то эта ваза казалась ей символом хрупкого, но прочного счастья. Теперь она видела в ней лишь хрусталь, который может разбиться от одного неловкого движения.
Дверь щёлкнула.
— Я дома! — послышался голос Сергея. Его шаги в прихожей были привычными, уставшими.
Анна вздрогнула и поставила бокал так резко, что вино чуть не расплескалось. Она быстро провела ладонью по глазам, смахивая невыплаканные слёзы, и натянула улыбку.
Сергей вошёл в гостиную. Он был в своём обычном деловом костюме, лицо его казалось усталым, но светлело при виде накрытого стола.
— Анна, дорогая, прости, совещание затянулось. — Он подошёл, чтобы обнять её, но она отстранилась под предлогом, что нужно проверить еду.
— Ничего страшного. Всё только приготовилось. Садись.
Они сели друг напротив друга. Тишину нарушал только звон приборов. Анна смотрела на его руки — сильные, с длинными пальцами, которые она так хорошо знала. Эти руки строили их общий дом, держали их новорождённую дочь, нежно гладили её по волосам. И эти же руки, как она теперь знала, гладили кого-то другого.
— С днём нашей свадьбы, — поднял бокал Сергей. Его улыбка была искренней. И от этого внутри у Анны всё сжималось в тугой, болезненный комок. — Помнишь, как мы боялись, что дождь пойдёт? А в итоге было самое солнечное утро в году.
— Помню, — её голос прозвучал хрипло. Она сделала глоток вина. Оно было горьким, как полынь.
Она знала. Знает уже три дня. Случайно нашла в его куртке второй телефон. Старый, кнопочный. На экране — сообщение: «Скучаю. Жду завтра. Твоя К.» Сердце упало куда-то в пятки, замерло. Она не была подозрительной женой, не проверяла его никогда. И вот — приговор в кармане старой куртки.
Весь этот день, готовя ужин, она боролась с собой. То хотела вылить на него всё своё отчаяние, устроить скандал, разбить эту дурацкую вазу о стену. То — молча собрать вещи и уйти, оставив его с его ложью наедине. Но она ничего не сделала. Слишком многое было связано с этим человеком. Любовь. Дом. Дочь Лиза, которая сейчас гостила у бабушки. Общая жизнь, которая оказалась карточным домиком.
— Ты как-то странно себя ведёшь, — заметил Сергей, откладывая нож. — Устала? Опять за Лизой бегала без передышки?
«Да, — подумала Анна. — Устала. Устала от тебя. От лжи. От этого ужасного знания, которое разъедает меня изнутри».
— Да, немного, — ответила она вслух. — Просто задумалась.
— О чём?
Она посмотрела ему прямо в глаза. В его тёмных, знакомых до боли глазах она не увидела ни капли вины. Лишь лёгкая озабоченность. «Какой же ты актёр, — с горьким восхищением подумала она. — Или я для тебя уже настолько неважна, что ты даже маскироваться не считаешь нужным?»
— О будущем, — сказала Анна. — Всё ли у нас в порядке, Серёж?
Он нахмурился.
— Конечно, всё в порядке. Работа, дом, дочь растёт. В чём вопрос? Просто возраст, Ань. Все задумываются.
«Возраст, — едко повторила она про себя. — Да, видимо, твой возраст требует молоденькой любовницы по имени Катя».
— Наверное, — она снова опустила глаза. — Просто показалось.
Он потянулся через стол и взял её руку. Его прикосновение, всегда бывшее для неё лекарством от всех бед, теперь обжигало.
— Всё хорошо, родная. Я люблю тебя. Мы всё преодолеем.
Эти слова прозвучали как насмешка. Анна медленно вынула свою руку.
— Я знаю. Просто... голова болит. Допивай, я пойду, прилягу.
Она встала из-за стола и вышла из комнаты, чувствуя его недоумевающий взгляд на своей спине. В спальне она прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной, закрыв глаза. Из гостиной донёсся звонок его рабочего телефона. Обычный, не того, второго. Она затаила дыхание, прислушиваясь.
— Алло? — голос Сергея стал приглушённым, он отошёл в сторону. Пауза. — Да, я тебя слышу. Нет, сейчас не могу... Всё в порядке. Договорились. До завтра.
Анна медленно сползла по двери на пол. Слёзы, наконец, хлынули из её глаз беззвучными, горькими потоками. «Всё в порядке». Его слова эхом отдавались в её пустой, разбитой душе. Нет, Сергей. Теперь уже ничего не будет в порядке. Никогда.
Глава 2: Тень сомнения
Следующие несколько дней Анна прожила как в тумане. Она выполняла привычные действия на автопилоте: готовила завтрак, провожала Сергея на работу, убиралась, ходила в магазин. Но внутри всё было пусто и холодно. Она смотрела на их общие фотографии, на смеющуюся Лизу, на себя — счастливую, в объятиях мужа, и не могла поверить, что эта идиллия была такой хрупкой.
Она начала следить. Осторожно, без фанатизма. Проверила его рабочий планёр — в день, когда пришло сообщение «К.», у него значился выезд к клиенту на весь день. Позвонила его секретарю — милой девушке Оле, которая на другом конце провода подтвердила: «Да, Анна Сергеевна, Сергей Николаевич был на объекте, связь была плохая».
Всё было чисто. Слишком чисто.
Мысль о втором телефоне не давала ей покоя. Она снова обыскала его вещи, когда он был в душе. Ничего. Видимо, он теперь носит его всегда с собой. Как трофей. Как доказательство своей мужской состоятельности, которую он, видимо, уже не находил в ней.
Однажды, заваривая кофе, она услышала, как он говорит в кабинете:
— Да, я понимаю. Это сложная ситуация. Но я обещал, и я сделаю всё, что в моих силах. Не волнуйся так.
Голос его был мягким, утешающим. Таким, каким он говорил с ней, когда у неё были проблемы. Таким, каким он уговаривал Лизу не бояться укола. В сердце Анны вонзилась острая, ревнивая игла. Он так разговаривает с ней. С Катей.
Она не выдержала. Когда Сергей ушёл на работу, она позвонила его лучшему другу, Игорю. Они общались семьями, вместе отдыхали. Игорь всегда казался ей порядочным человеком.
— Игорь, привет, это Анна.
— Ань, здравствуй! Какими судьбами? — его голос звучал как обычно, радушно.
— Я... мне нужен совет. Как мужчина. — Она сглотнула комок в горле. — Сергей в последнее время очень странный. Замкнутый, уставший. Мне кажется, у него проблемы на работе. Он тебе ничего не говорил?
На другом конце провода повисла недолгая, но красноречивая пауза.
— Ну... знаешь, работа есть работа. Стрессов хватает. Но ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться, он мне не говорил. — Голос Игоря прозвучал немного натянуто.
— Он не... не говорил ничего о... других женщинах? — выпалила она, сгорая от стыда.
Игорь фыркнул, но это прозвучало фальшиво.
— Анька, да что ты! Да он на тебя молится! О чём ты! Редкостный трудоголик, конечно, но чтобы такое... Нет, ни в коем случае. Ты не выдумывай.
Она поблагодарила и положила трубку. Игорь лгал. Она это почувствовала. Значит, он в курсе. Друзья покрывают друг друга. Мир мужской солидарности против глупых, ничего не подозревающих жён. Она почувствовала себя униженной и одинокой.
Вечером Сергей вернулся раньше обычного. Он казаться взволнованным.
— Ань, мне завтра рано уезжать придётся. На пару дней. В Новгород, срочный договор нужно подписать.
У Анны похолодело внутри. Новгород. Тот самый город, откуда был код номера на том злополучном телефоне.
— Надолго? — спросила она, глядя в тарелку с супом.
— Дня на три. Не больше.
Он встал, чтобы положить тарелку в раковину, и его рука случайно задела ту самую хрустальную вазу. Она покачнулась, и Анна вскрикнула, инстинктивно подхватывая её. Сердце бешено колотилось.
— Осторожно! — её голос прозвучал резко, почти истерично.
Сергей отшатнулся, удивлённый её реакцией.
— Прости, я нечаянно. Это же просто ваза...
— Это не «просто ваза»! — выкрикнула она. — Это наша память! Это наши десять лет! Или для тебя это уже ничего не значит?
Он смотрел на неё с искренним недоумением и обидой.
— Анна, что с тобой? Что за нападки? Конечно, это важно для меня. Но это просто предмет. Ты себя странно ведёшь последние дни.
«Скажи ему, — кричал внутренний голос. — Скажи, что знаешь всё! Выложи на стол этот чёртов телефон!»
Но она не смогла. Страх услышать подтверждение вслух был сильнее ярости. Признание означало бы конец. А она к концу ещё не была готова.
— Всё со мной в порядке. Устала. Пойду, лягу.
Она развернулась и ушла, оставив его одного в кухне с разбитым настроением и качающейся на месте вазой — символом их дающей трещины жизни.
Глава 3: Поездка в никуда
Сергей уехал рано утром. Анна стояла у окна и смотрела, как его машина скрывается за поворотом. В душе у неё бушевала буря. Три дня. Сорок восемь часов неизвестности. Мысли о том, что он делает сейчас, с кем он, сводили её с ума.
Она не могла просто сидеть и ждать. Она была не из тех женщин.
План созрел быстро, почти инстинктивно. Она позвонила своей матери, попросила задержать Лизу ещё на пару дней под предлогом, что у них с Сергеем срочные дела. Мать, конечно, удивилась, но не стала расспрашивать.
Затем Анна открыла компьютер. Она знала пароль от его электронной рабочей почты — он сам дал его ей год назад, чтобы она распечатала ему билеты в командировку. Сергей был небрежен в мелочах, считая её абсолютно доверяющей ему женой. О, ирония.
Она вошла в почту. Сердце колотилось где-то в горле. Она не была хакером, но найти подтверждение командировки в Новгород было делом пяти минут. И она нашла. Письмо от клиента, гостиница «Азимут», бронь на три ночи. Всё совпадало с его словами. На мгновение её охватило жгучее чувство стыда. Может, она всё выдумала? Может, этот телефон — старый, забытый, а сообщение — ошибка?
Но нет. Слишком много совпадений. Слишком много лжи в его глазах в последнее время. Она не могла остановиться.
Она позвонила в гостиницу «Азимут» в Новгороде.
— Здравствуйте, мне нужно подтвердить бронь на имя Сергея Николаева.
— На какое число? — ответил безразличный женский голос.
— На сегодня, на три ночи.
— Минуточку... Да, бронь есть. Стандартный одноместный номер.
«Одноместный». Это слово не принесло облегчения. Кто мешал его «подруге» прийти к нему в номер?
Отчаявшись, она сделала то, на что никогда не считала себя способной. Она полезла в его старые вещи на антресоли и нашла коробку с его студенческими фотографиями и документами. И там, среди зачёток и пожелтевших конспектов, она нашла его старый, ещё советский паспорт. И листок с выписанными данными — серия, номер, дата выдачи. Всё, что нужно.
С трясущимися руками она зашла на сайт РЖД и ввела его данные. История заказов загрузилась медленно. И тут она её увидела. Не один билет до Новгорода. А два. Рядом. Купе. На её имя — Екатерина В. Билет был куплен неделю назад.
Мир рухнул окончательно. Екатерина. Катя. Та самая «К.». Он не просто изменял ей в командировках. Он брал любовницу с собой. Путешествовал с ней как с женой. Покупал ей билеты, тратил на неё их общие деньги.
Ярость, холодная и всепоглощающая, вытеснила наконец слёзы и отчаяние. Она посмотрела на экран. Номер поезда, время отправления. Он уехал на машине, сказав, что так удобнее. Значит, он просто встретит её на вокзале. Или она его.
Анна поднялась с пола. Глаза её были сухими. Она подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение — осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами. «Нет, — сказала она себе. — Ты не будешь тут сидеть и рыдать. Ты всё увидишь сама».
Она открыла приложение и купила билет на тот же поезд. В соседний вагон. Она должна была увидеть это своими глазами. Увидеть её. Увидеть, как он смотрит на неё. Услышать, как он говорит с ней. Получить свою дозу боли, чтобы потом, опираясь на неё, суметь убить в себе любовь к этому человеку.
Она быстро собрала небольшую сумку. Действовала на автомате, чётко и быстро. Перед выходом она снова зашла в гостиную. Хрустальная ваза всё так же стояла на столе, играя на солнце гранями. Анна подошла, взяла её в руки. Подержала секунду, чувствуя холод стекла. А потом, с силой, на которую сама не рассчитывала, швырнула её в камин.
Звон разбившегося хрусталя прозвучал как выстрел. Осколки разлетелись по всему полу, сверкая, как её разбитые надежды. Теперь возврата не было.
Она вышла из дома, не оглядываясь. Её ждала поездка в никуда. Поездка за правдой, которая, она это знала, окончательно убьёт её.
Глава 4: В сердце бури
Поезд мерно покачивался на стыках рельсов. Анна сидела у окна в своём купе, сжимая в ледяных пальцах бутылку с водой. Она купила билет в плацкарт, чтобы быть менее заметной. Теперь она благодарила себя за эту предусмотрительность — в толпе пассажиров её было легче затеряться.
Её купе находилось всего в двух вагонах от того, где ехал Сергей. И Екатерина. Анна мысленно повторяла это имя, и с каждым разом внутри всё обжигало сильнее. Екатерина. Кто она? Молодая? Красивая? Коллега? Случайное знакомство?
Когда поезд тронулся, она, как во сне, поднялась и пошла по коридору. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно сквозь грохот колёс. Она прошла один вагон, потом другой. И вот она у цели. Она прижалась к стеклянной двери, делая вид, что смотрит в окно на мелькающие деревья.
И увидела их.
Они сидели в своём купе друг напротив друга. Сергей, её Сергей, улыбался. Он держал в своей большой руке её, Екатеринину, руку. Играл её пальцами. Девушка была молодой, лет двадцати пяти. Светловолосая, с милым, открытым лицом. Она что-то говорила, смеялась, и в глазах Сергея светилось то самое выражение, которое Анна видела у него десять лет назад, когда они только начинали встречаться. Обожание. Восхищение.
Анну затошнило. Она прислонилась лбом к прохладному стеклу, пытаясь перевести дыхание. Это было в тысячу раз больнее, чем она представляла. Видеть не просто факт, а его счастье. Его расслабленность. Его любовь.
Вдруг Сергей наклонился вперёд и нежно поцеловал девушку в губы. Коротко, но с такой интимностью, от которой у Анны потемнело в глазах. Она отшатнулась от двери и, почти бегом, бросилась назад к своему вагону. Её ноги подкашивались. Она влетела в своё купе, пустое, к счастью, и захлопнула за собой дверь, прислонившись к ней спиной.
Слёз не было. Был только всепоглощающий, белый гнев. И страшная, леденящая пустота. Теперь она знала. Теперь у неё не было сомнений.
Глава 5: Ночные признания
Ночь в поезде тянулась мучительно долго. Анна не сомкнула глаз. Она лежала на верхней полке и смотрела в потолок, слушая, как за стеной кто-то тихо разговаривает. Это были они. Она не разбирала слов, но узнавала его смех. Его низкий, спокойный голос.
Около трёх часов ночи она не выдержала. Ей нужно было услышать. Хотя бы обрывки. Хотя бы что-то. Она осторожно спустилась с полки и вышла в коридор. В вагоне было тихо, пассажиры спали. Она прокралась к их вагону и замерла у той же двери.
Они не спали. Горел ночник. Екатерина лежала, укрытая пледом, а Сергей сидел рядом на краешке её полки, гладил её по волосам.
— ...не волнуйся, всё будет хорошо, — говорил он. — Я всё улажу. Обещаю.
— Я боюсь, Серёж, — голос девушки звучал молодо и трогательно. — Это так неожиданно. И так сложно.
«Боится, — едко подумала Анна. — Боится, что его жена всё узнает и он вернётся в семью? Или боится, что он её бросит?»
— Я знаю, солнышко. Но мы справимся. Я же с тобой. Ты мне не веришь?
— Верю. Просто... я чувствую себя такой виноватой перед Анной.
Услышав своё имя, Анна вздрогнула и прижалась к стене.
— Не говори о ней, — голос Сергея резко поменялся, стал жёстким. — Я не хочу, чтобы она портила нам эти дни. У нас есть только ты и я. И наше будущее.
«Наше будущее». Эти слова прозвучали для Анны как приговор. Значит, он строил планы. Значит, это не мимолётная связь. Он собирался уходить. Оставить её и Лизу.
— Но Лиза... — тихо сказала Екатерина, словно читая её мысли. — Она же такая маленькая.
— Я буду видеться с ней. Я её отец. Но я не могу жить в лжи, Катя. Я задыхаюсь там. Ты дала мне глоток воздуха. Ты — моё спасение.
Анна не смогла больше слушать. Это было уже за гранью. Он, предатель и лгун, говорил о том, что задыхается во лжи? Он, который притворялся любящим мужем, называл эту девчонку своим спасением?
Она отвернулась и пошла назад, шатаясь. В ушах звенело. «Спасение». Значит, она, Анна, их семья, их дом — это тюрьма. А эта поездка — побег на свободу.
Она добралась до своего купе, залезла на полку и натянула плед с головой, пытаясь заглушить звук его слов, которые продолжали звучать в её голове. «Ты — моё спасение». Теперь у неё было всё. И факт, и доказательства, и подтверждение его чувств к другой. Оставалось только дождаться утра и понять, что делать дальше.
Глава 6: Лицом к лицу
Утро застало Анну полностью разбитой, но с кристально ясным умом. Гнев прошёл, оставив после себя холодное, стальное решение. Она не будет устраивать сцену. Не будет падать ему в ноги. Она выжмет из этой поездки максимум информации, а потом... потом она поступит так, как будет лучше для неё и для Лизы.
Поезд подходил к Новгороду. Пассажиры начали суетиться, собирать вещи. Анна надела тёмные очки и большую шляпу, скрывающую половину лица. Она вышла на перрон одной из первых и затерялась в толпе.
Она наблюдала, как на перрон выходят они. Сергей нёс её сумку. Екатерина шла рядом, что-то оживлённо говоря, и он улыбался ей в ответ. Они выглядели как идеальная пара. Молодая, счастливая.
Анна шла за ними на почтительной дистанции. Они вышли из здания вокзала и сели в такси. Она моментально поймала следующую.
— Следуйте за той жёлтой машиной, пожалуйста, — сказала она водителю, и её голос прозвучал удивительно спокойно.
Такси тронулось. Анна смотрела в окно на проплывающие мимо древние стены Кремля, но не видела их. Она готовилась к худшему. К тому, что они поедут в гостиницу и заселятся в один номер.
Но такси проехало мимо «Азимута». Оно свернуло в тихий спальный район и остановилось у неприметной пятиэтажки. Сергей и Екатерина вышли и скрылись в подъезде.
Анна расплатилась с водителем и осталась на улице. Она смотрела на подъезд, пытаясь понять. Это её квартира? Они снимают здесь комнату? Что это за место?
Она просидела на лавочке напротив почти час, цепенея от холода и нервного напряжения. И вот дверь подъезда открылась. Вышла одна Екатерина. Она куда-то спешила, на ходу надевая куртку.
Инстинкт снова подсказал Анне правильное решение. Она подождала, пока девушка скроется за углом, быстрым шагом подошла к подъезду и нажала кодовый замок. Кто-то вышел как раз навстречу, и она проскользнула внутрь.
В подъезде пахло старой штукатуркой и едой. Она поднялась на тот этаж, куда, как она видела, поднялись они. Квартир на площадке было три. Она прислушалась. Из-за одной из дверей доносился приглушённый плач. Детский плач.
Анна нахмурилась. Она подошла ближе. Плач становился всё отчётливее. И вдруг она услышала за дверью голос Сергея. Он был нежным, убаюкивающим.
— Тихо, тихо, малыш. Папа здесь. Всё хорошо.
Анна застыла как вкопанная. Малыш? Папа? В голове всё перевернулось. Что происходит?
Дверь перед ней внезапно распахнулась. На пороге стоял Сергей. На руках у него был младенец, месяцев шести от роду. Лицо Сергея было усталым, но светлым. Увидев Анну, он остолбенел. Ребёнок на его руках захныкал.
Они смотрели друг на друга в полной тишине, нарушаемой только тихим посапыванием младенца. Мир Анны, который уже треснул, теперь разлетелся на миллиарды осколков.
— Анна... — наконец выдохнул Сергей. Его лицо побелело. — Что... что ты здесь делаешь?
Она не могла вымолвить ни слова. Она смотрела то на него, то на ребёнка в его руках. На ребёнка, который был вылитый он. С его тёмными глазами и ямочкой на подбородке.
И тут до неё дошло. Вся картина сложилась в ужасающую, чудовищную мозаику.
Екатерина. Ребёнок. Его частые «командировки». Его усталость. Его тайны. Его слова в поезде: «Я всё улажу», «Мы справимся», «Наше будущее».
Это была не просто любовница. Это была мать его ребёнка.
Глава 7: Правда, которая хуже лжи
В крошечной, захламлённой детскими вещами прихожей повисла гробовая тишина. Анна стояла, не в силах пошевелиться, глядя на ребёнка. На этого младенца с знакомыми до боли чертами. Её мир, который уже трещал по швам, теперь не просто рухнул — он взорвался, разлетелся на атомы, не оставив от прежней жизни ни пылинки.
— Анна... — снова попытался заговорить Сергей, его голос дрожал. Младенец, почувствовав напряжение, начал хныкать громче.
— Чей... это ребенок? — выдавила она, и её собственный голос показался ей чужим, доносящимся из-под земли.
Сергей молчал, прижимая ребёнка к себе. Его молчание было красноречивее любых слов.
— Я спрашиваю, чей это ребёнок, Сергей? — повторила она, и в её голосе впервые зазвенела сталь. Она сделала шаг вперёд, входя в квартиру. Это была скромная однушка, заставленная дешёвой мебелью, но повсюду были следы мужского присутствия: его пара кроссовок у двери, его зарядка от ноутбука на стуле, его любимый чай на кухонной столешнице.
— Мой, — тихо, почти шёпотом, признался он, опуская глаза. — Мой сын.
Воздух выстрелил у Анны из лёгких. Она схватилась за косяк двери, чтобы не упасть. Слышать подтверждение вслух было равноценно удару ножом в сердце.
— Сын, — повторила она, обводя взглядом квартиру. Её взгляд упал на детские качели, на пачку подгузников, на висевшую на стуле кофту Екатерины. — Как давно? Как давно у тебя есть... сын?
— Ему пять месяцев, — Сергей качнул ребёнка на руках, пытаясь его успокоить. Малыш утих, уткнувшись личиком в его грудь.
Пять месяцев. Анна мысленно отмотала время. Пять месяцев назад... У Лизы был утренник в саду. Сергей тогда сорвался с утренника на «срочный звонок». Пять месяцев назад... у них самих были попытки завести второго ребёнка. Он говорил, что устал, что работа, что не сейчас. А сам... сам в это время нянчил своего новорождённого сына от другой женщины.
Ярость, чёрная и всепоглощающая, поднялась в ней волной. Она подошла к нему вплотную, не обращая внимания на спящего теперь младенца.
— Так это и есть твоё «спасение»? — прошипела она, глядя ему прямо в глаза. Его лицо исказилось от изумления и страха. — Это то, от чего ты «задыхался» в нашей семье? От меня и Лизы? Ты построил себе вторую семью, Сергей? Параллельную? И всё это время лгал мне в глаза?
— Анна, я не планировал... Всё вышло случайно... Я не знал, как тебе сказать... — он пытался найти оправдания, но слова звучали пусто и жалко.
— Случайно? — её голос сорвался на крик. Ребёнок снова заплакал. — Ребёнок не появляется «случайно»! Ты всё это время был с нами, целовал меня, ложился со мной в одну постель, а сам приезжал сюда? К своей... настоящей семье?
— Это не настоящая семья! — взорвался он, и в его глазах мелькнуло отчаяние. — Это... это обязанность! Ошибка! Катя... она просто родила его, а я... я не могу бросить своего сына!
В этот момент дверь снова открылась. На пороге стояла Екатерина. Увидев Анну, она остолбенела, и пакет с продуктами выскользнул у неё из рук, рассыпав по полу банки с детским питанием.
— Сергей? — испуганно позвала она.
Анна медленно повернулась к ней. Она смотрела на эту молодую, испуганную девушку, на этого младенца на руках у её мужа, на эту убогую квартирку, которая была их общим секретом. И вдруг её злость сменилась чем-то другим — леденящим душу презрением и бесконечной, всепоглощающей жалостью. Ко всем троим. И к себе тоже.
— Поздравляю, — тихо, но чётко сказала Анна, глядя на Сергея. — Ты получил всё, что хотел. Сына. Молодую любовницу. И свободу от нашей «лживой» семьи.
Она посмотрела на него в последний раз, стараясь запечатлеть в памяти каждую черту этого незнакомца, в которого превратился любимый человек.
— Лиза будет ждать папу в воскресенье. Как обычно. Если, конечно, у тебя не найдется более важных «обязанностей».
И, не дожидаясь ответа, она развернулась и вышла из квартиры. Она шла по лестнице, не чувствуя под собой ног. Она вышла на улицу, и её обдало холодным ветром. Она была свободна. Свободна от лжи, от надежд, от любви. И это была самая страшная свобода на свете.
Глава 8: Тишина после бури
Она не помнила, как добралась до вокзала, купила билет на первый попавшийся поезд до Москвы и села в вагон. Всё было как в тумане. Она смотрела в окно, но не видела ни полей, ни лесов. Перед её глазами стояло лицо того младенца. Его сына.
Теперь всё вставало на свои места. Его странная усталость, его частые отлучки «на объекты», его нежелание обсуждать второго ребёнка, его раздражение. Он был разорван между двумя домами, двумя жизнями. И он выбрал. Он выбрал ту, где был его сын.
В её телефоне раздавались звонки. Сергей. Сначала один, потом ещё, ещё. Она отключила звук. Ей нечего было ему сказать. Все слова остались там, в той убогой квартирке, у ног его незаконнорождённого сына.
Она думала о Лизе. О своей светловолосой, смеющейся дочери. Как она скажет ей, что папа больше не будет жить с ними? Что у неё есть... брат? Ребёнок не поймёт. Она будет ждать папу, будет спрашивать о нём. И Анне придётся смотреть ей в глаза и лгать. Или говорить правду. И то, и другое казалось одинаково ужасным.
В Москву она приехала глубокой ночью. В их — теперь только в её — квартире было тихо и пусто. Она прошла по комнатам, включая свет. Всё было на своих местах. Идиллия, оказавшаяся бутафорией. Она подошла к камину и посмотрела на осколки хрустальной вазы. Они лежали там, холодные и острые, как осколки её жизни.
Она не стала их убирать. Пусть лежат. Как напоминание.
Она приняла душ, стараясь смыть с себя всю грязь этого дня, этот запах чужой квартиры и чужого ребенка. Но ощущение нечистоты не проходило. Она чувствовала себя осквернённой. Обманутой не просто как жена, а как женщина, как мать. Он отдал часть своей отцовской любви, часть своих сил, часть их общего будущего — другой женщине и чужому ребёнку. Нет, не чужому. Своему.
Она легла в постель, на свою сторону. Его сторона была холодной и нетронутой. Она повернулась к ней лицом и наконец разрешила себе заплакать. Тихо, без рыданий. Слёзы текли по её вискам и впитывались в подушку — слёзы по умершей любви, по разбитой семье, по наивной дуре, которой она была всего сутки назад.
Засыпая, она поняла главное. Меньше всего сейчас она могла позволить себе слабость. Ей предстояла война. Война за свою дочь, за своё достоинство, за свои нервы. И она должна была её выиграть.
Глава 9: Первый выстрел
Она проснулась от назойливого стука в дверь. Взглянув на часы, она поняла, что проспала всего пару часов. Стук не прекращался.
— Анна! Открой! Я знаю, что ты дома!
Сергей. Его голос звучал хрипло и устало.
Анна медленно поднялась с кровати. Она не стала прибираться, менять помятое платье, в котором уснула. Пусть видит. Видит, что он с ней сделал.
Она открыла дверь. На пороге стоял он. Лицо его было серым, глаза запавшими. Он выглядел постаревшим на десять лет.
— Ты не брала трубку, — сказал он, пытаясь заглянуть ей в глаза.
— Мне нечего было тебе сказать, — её голос был ровным и холодным. Она не стала его впускать, преградив ему путь в квартиру.
— Анна, мы должны поговорить. Всё не так, как ты подумала!
— А как? — она скрестила руки на груди. — Расскажи мне, как это было? Как ты познакомился с этой... Катей? Как ты решил завести с ней ребёнка? И как ты планировал жить дальше? Врать мне до гробовой доски?
— Я не планировал заводить ребёнка! — он провёл рукой по лицу. — Это была ошибка! Одна ночь... Она была стажёром на фирме. У неё не было никого... А потом она сказала, что беременна. И решила рожать. Я не мог заставить её сделать аборт! Что я мог сделать?
— Уйти от нас сразу! — крикнула она, и её ледяное спокойствие дало трещину. — Не таскать по выходным свою дочь в зоопарк, притворяясь примерным отцом! Не целовать меня в новогоднюю ночь! Не лгать, лгать, лгать каждый божий день! Ты мог быть честным, Сергей! Но ты выбрал трусливый путь. Ты хотел сохранить всё: и нас, и её. Получить два мира по цене одного.
Он молчал, опустив голову. Ему нечего было возразить.
— Как зовут твоего сына? — спросила она неожиданно.
Он вздрогнул.
— Миша.
— Миша, — повторила Анна. — Хорошее имя. Лиза всегда хотела братика. Поздравляю, её мечта сбылась.
— Анна, перестань... — он попытался протянуть к ней руку, но она отшатнулась, как от огня.
— Не трогай меня. Никогда. Ты понял?
— Что мы будем делать? — тихо спросил он.
«Мы». Это слово прозвучало сейчас так неуместно.
— «Мы» уже ничего не будем, Сергей. Ты сделал свой выбор. Теперь я делаю свой. Ты заберёшь свои вещи, когда я буду у мамы с Лизой. Ключ оставь под ковриком. К адвокату я обращусь сама.
— Ты... подаёшь на развод? — он выглядел ошеломлённым. Видимо, он всё ещё надеялся, что она будет бороться, просить его остаться, плакать.
— Да, — просто ответила Анна. — И я буду добиваться единоличной опеки над Лизой. Я не хочу, чтобы моя дочь росла в атмосфере лжи, рядом с человеком, для которого семья — это что-то временное и заменимое.
— Я её отец! Ты не можешь мне этого запретить!
— А ты вёл себя как отец? — её голос снова зазвенел. — Ты думал о Лизе, когда заводил на стороне второго ребёнка? Ты сделал ей брата, о котором она даже не знает! Ты лишил её права на полноценного отца, который принадлежит только ей! Так что не говори мне о своих отцовских правах. Тебе придётся доказывать их в суде.
Она посмотрела на него — сломленного, жалкого, потерявшего всё её уважение. И вдруг поняла, что не ненавидит его. Ненависть — это слишком сильное чувство. Она его презирала. И ей было жаль его. Жаль этого слабого человека, запутавшегося в собственной лжи.
— Всё, Сергей. Разговор окончен. Общение через адвокатов.
И она медленно, с чувством собственного достоинства, которое проступило сквозь боль, закрыла дверь перед его носом. Щёлк замка прозвучал как точка. Как конец одной жизни и начало другой, неизвестной и пугающей.
Она прислонилась к двери, ожидая, что он будет стучать, кричать. Но снаружи была тишина. Через минуту она услышала, как хлопнула дверь лифта.
Он ушёл. Навсегда.
Анна подошла к окну и увидела, как его фигура медленно удаляется по улице. Он шёл, опустив голову, не оглядываясь. Она смотрела на него, пока он не скрылся из виду.
Потом она повернулась, взяла телефон и набрала номер матери.
— Мам, — сказала она, и её голос на удивление был твёрдым. — Я сегодня заеду и пока останусь у вас.
Она положила трубку и глубоко вдохнула. Впереди были слёзы дочери, сложные разговоры, суды, дележка имущества, унизительные процедуры. Впереди была целая жизнь, которую предстояло выстроить заново.
Но первый, самый страшный шаг, она уже сделала. Она осталась жива. И это была уже победа.
Глава 10: Новая опора
Первые недели были самыми трудными. Возвращение Лизы из гостей у бабушки, её радостные вопли: «Папа! Где папа?», и последующее молчание, когда Анна, опустившись перед ней на колени, спокойно и лаконично, как советовал детский психолог, объяснила, что папа теперь будет жить в другом доме, но они будут часто его видеть.
Лиза не плакала. Она уставилась на маму своими огромными, похожими на Сергеевы, глазами, а потом спросила:
— Он нас больше не любит?
Этот вопрос вонзился Анне в сердце острее любого ножа.
— Он тебя любит больше всего на свете, рыбка, — сказала она, обнимая дочь. — Просто так бывает, что взрослые иногда не могут жить вместе. Но папа всегда будет твоим папой.
Она не стала рассказывать про Мишу. Это осталось на потом. На то время, когда рана хоть немного затянется.
Сергей звонил каждый день. Первые разговоры с Лизой были тяжёлыми, девочка молчала и лишь кивала в ответ на его вопросы. Но детская привязанность брала своё, и через пару недель они уже могли болтать о мультиках и садике.
С адвокатом Анна встретилась на следующий день после возвращения. Женщина лет пятидесяти, с умными, спокойными глазами, выслушала её историю без тени осуждения.
— С учётом обстоятельств, — сказала она, — мы можем требовать значительную часть совместно нажитого имущества и алименты в твёрдой сумме. Факт наличия второго ребёнка от другой женщины будет весомым аргументом в вашу пользу при решении вопроса об опеке.
Анна кивала, подписывая бумаги. Она чувствовала себя не живым человеком, а участником какого-то бизнес-процесса. Раздел активов. Расторжение договора. Это помогало не сойти с ума.
Однажды вечером, когда Лиза уснула, раздался звонок. Незнакомый номер. Анна, уже научившаяся отсекать всё лишнее, собиралась сбросить, но что-то заставило её ответить.
— Алло?
— Анна? — на другом конце провода был робкий женский голос. — Это... Катя. Екатерина.
У Анны перехватило дыхание. Она села на стул, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Что вам нужно? — её голос прозвучал холодно.
— Я... я не знаю, с чего начать. Я просто хотела... извиниться.
— Передо мной? — Анна горько усмехнулась. — Немного поздно для извинений, не находите?
— Я знаю. Я не оправдываюсь. Я просто хочу, чтобы вы знали... я не хотела разрушать вашу семью. Всё вышло... само собой. Он помогал мне, когда мне было трудно. А потом... я влюбилась. А когда узнала о ребёнке, думала, что он уйдёт. Но он не ушёл. И не уходил всё это время. Он разрывался между нами, и я это видела. И мне его было жаль. И себя тоже.
Анна слушала, и странное дело — в голосе этой девушки не было злорадства. Там была та же усталость, та же боль, то же ощущение ловушки.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что я поняла одну вещь. Он не смог быть честным ни с вами, ни со мной. Он обещал мне будущее, но всё, что у нас есть — это съёмная квартира и его чувство вины перед вами и вашей дочерью. Я не хочу так жить. Я уезжаю. К родителям, в другой город.
Анна молчала, поражённая.
— А... Миша? — спросила она наконец.
— Он будет видеться с сыном. Это его право и право моего ребёнка. Но я не буду ему мешать. И... и я хочу, чтобы вы знали. Я не прошу прощения. Я просто... признаю, что была неправа. С самого начала.
Разговор закончился так же внезапно, как и начался. Анна сидела с телефоном в руке, пытаясь осознать услышанное. Екатерина не была монстром. Она была такой же жертвой его слабости, его нерешительности, его желания иметь всё и сразу. И она, в отличие от Сергея, нашла в себе силы сделать решительный шаг.
Через месяц состоялось первое слушание в суде. Сергей выглядел подавленным. Он соглашался на все условия Анны: она оставалась в квартире, получала машину и значительную часть их общих сбережений. Алименты были назначены по максимуму.
Когда судья огласил решение, Сергей посмотрел на Анну. В его глазах она прочитала не злость, а сожаление и какую-то пустоту.
— Анна, — сказал он, когда они вышли из зала суда. — Я...
— Всё уже сказано, Сергей, — мягко прервала она его. — Не надо.
— Как Лиза?
— Привыкает. Спрашивает о тебе. Ты можешь забирать её в субботу, как договаривались.
Он кивнул и, постояв ещё мгновение, развернулся и ушёл.
Анна вышла из здания суда. Был прохладный осенний день. Жёлтые листья кружились в воздухе, ложась под ноги ковром. Она остановилась, подняла лицо к солнцу, закрыла глаза. И впервые за последние месяцы она почувствовала не боль и не гнев, а странное, непривычное чувство — лёгкость.
Она не простила его. Возможно, никогда и не простит. Но она отпустила. Отпустила боль, обиду, образ того счастливого брака, который оказался миражом.
Она шла домой, и мысли её были уже не о прошлом, а о будущем. О том, что она перекрасит стены в гостиной. Купит новую, большую кровать. Запишется, наконец, на те курсы испанского, о которых всегда мечтала. И будет жить. Для себя. Для Лизы.
Дома её ждала дочь, разложившая на полу рисунки.
— Мама, смотри! Это мы с тобой. И это наш новый дом.
Анна взяла рисунок. На нём были изображены она, Лиза и... никого больше. Только они вдвоём, под огромным, ярким солнцем.
— Красиво, — прошептала Анна, обнимая дочь. — Очень красиво.
Она подошла к окну. Внизу кипела жизнь. Люди спешили по своим делам, смеялись, разговаривали. Мир не рухнул. Он просто изменился. Стал другим. Более честным. И, возможно, в этом новом мире, свободном от лжи и предательства, она сможет найти своё, настоящее счастье. Не такое громкое и показное, как прежде, но своё. И от этого — настоящее.