Москвичи уверены — слишком долго, реставраторы и профессиональное сообщество точно знают — работы идут в быстром темпе: открылся для посещения Египетский павильон Останкинского дворца. Главное здание и Итальянский павильон — в активной фазе реставрации.
Статья в двух частях: откровенный разговор с реставраторами, а также обзор Египетского павильона с рассказом о новой выставке «В гостях у графа Шереметева».
О рисках, темпах и сложностях реставрации в «Останкино» рассказали Олег Тиунов и Виктор Голуб — ведущие архитекторы-реставраторы проекта.
Как «вывешивают» стену: инженерный триллер от реставраторов
Реставрация главного здания и Итальянского павильона — в активной фазе. За самым большим реставрационным каркасом в России скрыта картина, которая непрофессионала повергнет в шок: штукатурка местами снята, обнажена дранка, стены — на подпорках, под ними ходят люди в касках — вид не для слабонервных.
На самом деле более бережной работы быть не может. Чтобы отреставрировать фундамент, придётся разобрать здание до основания — так подсказывает логика. Нет! Оказывается, возможно «вывесить» стены на воздух. Историческая конструкция дворца определила выход: сохранились приёмы «закладки» диагоналей и раскосов, что и помогало распределить нагрузку. Реставраторы «прочитали» эту логику и воспроизвели её в современном виде.
Олег Тиунов описывает технологию: «Деревянная стена вывешивается — в прямом смысле висит в воздухе. Весь Египетский павильон высотой порядка 12 метров — каждую стену мы вывешивали историческим способом, страхуясь, конечно, современными металлическими конструкциями. Вывешивали так, чтобы интерьер ни на сантиметр не дрогнул».
Под стеной можно работать: проходить, менять опорный брус, укреплять фундамент.
Брус с сюрпризом
Олег Тиунов показывает, ради чего всё это. В руках у него деревянный брус, которому пару сотен лет. Выглядит отлично… с одной стороны: «Первоначально мы могли видеть примерно такое состояние брёвен. А с другой стороны мы видим то, как они выглядят на самом деле». С «изнанки» бревно прогнившее, серединка — с трухой. Брус не заменяют полностью — это был бы лёгкий путь. Работают по фрагментам. Это же касается абсолютно всех элементов: штукатурки, внутреннего убранства, резьбы, лепнины. Например, при реставрации паркета, утраты восполняют старым деревом. «Ищем дерево не младше 100 лет, так как такое дерево лучше себя ведёт при соединении со старым материалом. Причём склеиваем вставки с оригинальным массивом на «обратимый» столярный клей, так как будущим реставраторам при необходимости будет легче разъединить старое от нашего нового», — объясняет Виктор Голуб.
Работают с хирургической точностью с помощью шприцов и скальпелей. Степень подлинности останется на уровне 70–95 процентов. Это уникальная сохранность для деревянного памятника. А Останкинский дворец полностью построен из дерева: колонны под мрамор и штукатурка под камень — красивые искусные обманки, которые были очень модными в то время.
«Нам нужно добраться до всех несущих конструкций деревянного памятника», — продолжает реставратор. Именно поэтому местами снимают штукатурку, работают зондами, как детективы и исследователи. Останкинский дворец и правда непознанное чудо, которое изучают и восстанавливают по миллиметру. «Дворец огромный — тут колоссальное количество проблем, причём неизвестных заранее. В отличие от кирпичных зданий тут очень сложные конструкции стен: внутри — большое количество стоек, перемычек, пустот. Всё это открывается только по мере работы», — объясняет Виктор Голуб, научный руководитель реставрации, главный архитектор проекта.
Вот почему, работают так «долго». Реставратор — рискованная профессия. «Дворец сохранился, по сути, без изменений с конца XVIII века. В этом его самая главная потрясающая ценность и уникальность. Самое страшное — это потерять вот эту степень подлинности», — продолжает Виктор Голуб.
А что же гвозди?
«Все гвозди, которые мы вытаскиваем, реставрируем, возвращаем на место, причём стараемся вплоть до сантиметра на то же самое место возвращать, насколько это возможно», — объясняет Олег Тиунов. Современные кованые гвозди тоже используются, но не более десяти процентов от общего количества.
Реставрация выполняется в комплексе, и все этапы работ неотделимы друг от друга. «Это безумно сложная работа. Нельзя отреставрировать стены, не забравшись в конструктив. Нельзя отреставрировать конструктив, не зайдя в интерьер», — замечает Виктор Голуб.
«Совершенно зашкаливающая» степень подлинности
Красота увядания Итальянского павильона грандиозна. Такие помещения в XVIII веке называли «покоями великолепия», а итальянским прозвали из-за обилия скульптур в итальянском стиле.
«Мы с вами находимся в самом роскошном интерьере Останкинского дворца. В Итальянском павильоне чудом за 230 лет сохранилась его абсолютно подлинная отделка с совершенно зашкаливающей степенью подлинности», — рассказывает Виктор Голуб. Сейчас здесь состояние «до» реставрации. Элементы декора частично будут снимать и реставрировать в мастерских — в «лабораторных условиях», как это называют реставраторы.
«Особенностью павильона являются обои. Никто из посетителей никогда не подумает о том, что это не роспись, а обои. Они выполнены в технике ксилографии, то есть гравюры. Использованы не меньше 25 цветов», — поясняет архитектор. Для каждого цвета этого рисунка вырезались трафареты. Печатались обои вручную. «Мы до последнего не верили, что сохранился такой объём подлинных обоев. Их можно назвать музейной сенсацией. Это уникальный случай для России: XVIII век сохранился не фрагментами, а целыми залами», — с волнением признаётся Виктор Голуб.
Дворец-театр
Останкинский дворец — яркая деталь большой биографии семьи Шереметевых и одновременно очень личная архитектурная история Николая Петровича Шереметева. Построенный в 1790-е годы как летняя театральная резиденция, он стал «дворцом искусств», «дворцом-театром». Это был дорогой сердцу и по-настоящему дорогой подарок крестьянской девушке от одного из самых богатых и влиятельных людей России. Прасковья (Ковалёва) Жемчугова, крепостная актриса, стала музой и женой Шереметева, их история — воплощение идей эпохи Просвещения о равенстве и гуманизме.
Открытие театра датируется 1795 годом, но в 1803-м Прасковья умирает от туберкулёза, после чего дворец надолго «засыпает», сохранив многие первоначальные решения интерьера и отделки. Николай Шереметев больше не женился и пережил супругу всего на шесть лет. Зато их традиции продолжил сын Дмитрий, который в 1856 году достойно подготовил «Останкино» к встрече нового государя — Александра II.
Дворец ждут годы реставрации. Для всех москвичей это очень томительное ожидание. Но для реставраторов в их напряжённой работе время пролетит как один день. Великолепие Останкинского дворца предвещает открытие Египетского павильона и прилегающих к нему галерей. Подробности и рассказ о новой выставке «В гостях у графа Шереметева» — здесь.
Автор текста — Виолетта Тамбия
