Даня перегнулся через стол и поймал мои ладони. Сжал их в своих руках, стараясь согреть, а я просто шокированно приоткрыла рот и смотрела на друга мужа.
— Крис, я очень тебя люблю. И Мирошку. И ладно уж, Гера, но чисто как брательника, — тяжело выдохнул Данил. — Вы же моя семья. У меня никого кроме вас нет. Крис…
До меня медленно доходило, что имел ввиду Даня под его «люблю».
— Вы у меня одни остались. Мама ушла. Никого из родственников больше нет. И Крис… — Даня выпустил мои ладони и потёр лоб. — Черт Крис, я знаю, что у вас не все хорошо…
Я не понимала для чего Данилу исповедь. Неужели он решил рассказать про любовницу?
— С чего ты взял, что у нас не все хорошо? — подалась вперёд я. Даня печально улыбнулся.
— Он рычит и бросается с кулаками. Ты одна по ночам ездишь с Мироном по больницам. Хорошо, да? — Данил склонил голову к плечу и тяжело вздохнул. — Крис, я не знаю, что у него в голове, но ты же мудрая. Ты чувствительна. Я тебя прошу не торопись…
Ох как хорошо Даня решил все развернуть.
Герман импульсивно пихал член в других баб, а мне надо было быть мудрой?
— У вас просто кризис. Герману одиноко. Мирон когда родился, я думал Гер сойдёт с ума от счастья, но сейчас ему одиноко. И он скучает по тебе…
— Дань… — кашлянув, прервала я друга. — Но если ему так плохо, он же мог мне признаться? А если он молчит, значит его все устраивает…
Даня оттолкнулся от стола и прикусил костяшки пальцев.
— Крис… мужчины не признаются в слабостях. А для Гера семья его главная слабость. Он может херачить до кровавых соплей на работе, он будет прогибать партнёров и клиентов, но перед тобой он беспомощен… Самая сильная власть над человеком у того, кого он любит, Крис…
Подошла официантка и поставила коробку с тортиком на стол. А я, посмотрев на Данила, холодно попросила:
— Скажи, что хочешь сказать, а не ходи кругами… — у меня даже пальчики на ногах заледенели и это в наши вечерние двадцать восемь градусов.
— Я сказал, — поджал губы Даня. — Когда будет случай, просто не руби с плеча. Дай ему возможность сказать…
Данил решил подложить Герману соломку, чтобы не так больно было падать. Но мне никто ничего не подкладывал. Восемь лет брака швырнули в грязь. Предали мои старания, всю мою житейскую мудрость, мои чувства, моего ребенка предали…
— Спасибо за разговор, Дань, — встала я из-за стола и подхватила коробку с тортиком. — Приезжай на чай в выходные, вы с Мироном так и не достроили железную дорогу…
Даня встал, пропустил меня к выходу и возле машины поймал за руку. Его ладонь прошлась мне по предплечью и замерла.
— Кристин, я тебя прошу. Если не для него, то для меня, просто не торопись…
Я сдержанно кивнула и села в машину. За сорок минут доехала до дома, где меня встретил чумазый Мирон, играл со съедобными красками, и замученная домработница. Я отпустила вторую и потащила первого умываться.
— А папа? Папа когда приедет? — тараторил Мирон, вырываясь у меня из рук. — Торт давай не отрывать без папы?
Я кивала, а в душе словно все покрывалось инеем.
Сын ждал его.
Он постоянно ждал.
Мирон так хотел быть похожим на Германа, но получался похожим на меня. Слишком чувствительный, нежный. И Герман поджимал губы, когда Мир отказывался от прыжков на тарзанках и прогулок по навесным паркам.
Он считал, что я растила принцессу. А не мужчину.
Так если бы сам хоть немного больше времени уделял сыну, он бы и рос мужественным.
Но нет.
Герману проще было попрекать меня. И ладно у Мира был Даня, с которым они то железные дороги собирали, то скелетов раскапывали из песка.
Но отца у Мирона не было.
После десяти вечера Мирон, не дождавшись Германа и даже не открыв торт, сам позвал меня спать.
Ему больно, что папа так и не приехал. И мне было больно, что Гер променял, ладно, меня, но сына на свою кобылу.
В одиннадцать дом умолк, и я спустилась на первый этаж. Герман прекратил мне звонить буквально через час после того, как мы расстались. И сейчас я смотрела на тёмный экран, проклиная мужа.
Лжец. Предатель. Иуда.
Я тяжело вздохнула и прошла в ванну. Собрала грязные вещи и почти на автомате ответила на входящий вызов, когда телефон завибрировал в шортах.
— Привет, ты Кристина? Да? — прозвучал мелодичный женский голос.
— А я… — продолжили в трубке, и я на выдохе резко сказала:
— Вы ошиблись номером.
И нажала завершение разговора.
Нет, милая моя. Даже если мне сейчас звонила эта Настя, то я ничего не собиралась менять в своём плане и уж тем более ставить его под удар из-за этой особы.
Но как бы я себя не уговаривала, сердце стучало часто и громко. Я облизнула губы. И поставила мобильный на беззвучный.
Нет.
Эта девица не поставит под удар будущее моего сына. Не позволю раньше времени обнародовать измены. Пусть сидит терпит. И уж лучше бы и дальше в шкафу.
Я поднялась в нашу с Германом спальню и стала наводить порядок. Вещи Мирона я частично собрала в спортивные сумки. Две из них уже были в машине. Пока Герман пополнял мои карты я оплатила на полгода обслуживание в детской клинике на всякий случай. Разослала резюме в несколько строительных компаний и присмотрела парочку квартир в спальных районах.
Выходило, что денег сегодня выклянченных у Германа только на аренду квартиры мне впритык хватит на девять месяцев.
Надо ещё.
После полуночи сработало оповещение, что ворота открылись. Я спустилась на первый этаж в одной сорочке, забрала проклятый торт, встала в холле как привидение. Герман, не включая свет, тихо зашёл в дом и стал разуваться. Я хлопнула кнопкой подсветки и муж резко обернулся.
Мои губы дрожали.
В глазах стояли слезы.
— Мирон берег тортик, чтобы съесть его с папочкой, — дрожащим голосом произнесла я и разжала пальцы.
Коробка упала с громким хлопком на пол.
— Но папочке важнее было уединиться с любовницей… — произнесла я с горечью и, развернувшись, пошла на второй этаж. Не успела и дойти до лестницы, как тяжёлые руки Германа перехватили меня, дёрнули, развернули.
— Ни с кем я не уединялся… — выдохнул мне в губы Герман и прижал к стене. Я отвернулась. — В глаза мне смотри!
Муж рычал. Его пропитывала тяжёлая энергетика.
— Если так папочка был нужен, могли бы и позвонить, сказать, а то четыре года нахер не усрался отец, а теперь тортик съесть вместе надо… — зло произнёс Герман, а у меня кровь в венах забурлила. Я дернулась как в капкане и, глядя в глаза мужу, тихо произнесла:
— Ты ему всегда нужен… Он твой сын!
Герман оскалился и холодно произнёс:
— Мой ли?
Я дернулась первая. Навстречу мужу. Лицом к лицу. Вцепилась зубами в нижнюю губу и прикусила.
— Дура! — рыкнул Герман и перехватил меня за бедро, дёрнул вверх и отвёл в сторону. Ударился пахом в меня, а я зашипела:
— Сына не своим считаешь? — злость бурлила внутри и одного этого заявления было достаточно для развода, но я снова уговаривала себя не спешить. Нельзя. Нет. — Проверь!
— Проверю! — сказал как выклюнул Герман и отшатнулся от меня. Психанул. Стал подниматься наверх, а я осталась снизу, борясь с искушение догнать и во всем признаться. И даже номер этой его рыжей проверить. Но я ничего не успела сделать, потому что со второго этажа донеслось злое:
— Крис!
Я зло прищурила глаза и быстрым шагом пересекла лестницу. Залетела в спальню и застала Германа, который стоял в гардеробной и обводил взглядом свои пустые полки.
— Ты что творишь? — снова обернулся ко мне муж, но я опёрлась плечом о косяк и произнесла лениво:
— Ну ты не возвращался. Я подумала, что ты у любовницы остался, а раз у неё, то зачем в моем доме должны быть твои вещи?
У Германа запульсировала вена на шее. Казалось мужа инфант прямо сейчас стукнет.
— Ты что творишь? Где мои вещи? Ты что себе позволяешь? — Герман ничего не мог мне сделать. Он мог рычать, орать, махать руками, но мне он ничего не мог сделать. Я привыкла к его характеру, изучила. И знала, где можно плясать у него на нервах, а где стоило повременить.
Сейчас я плясала.
— В гараже, в чемоданах… — отозвалась я оскорбленно. — А они разве не нужны тебе у любовницы? Как ты на работу в помятых шмотках будешь ходить? Или она быстро тебе трусы на руках застирывает?
Герман рыкнул. Вылетел из гардеробной, ударив по двери кулаком. Толкнул меня случайно локтем, а я проглотив ком обиды, пошла в детскую.
У меня было ещё много работы.
Утром я встретила Германа за кухонным столом.
— Я тебя горячий завтрак приготовила… — медленно произнесла я и встала из-за стола. Герман хмыкнул и прошёл в кухню. Отодвинул стул, и я развернулась к нему с кружкой кофе и тарелкой.
— Это что? — спросил недоуменно Герман, глядя в тарелку, где лежала стопка бумаг. Я придвинула к мужу чашку с кофе и опёрлась локтями о стол.
— Документы. Почитай… — мурлыкнула я.
— Брачный договор… — выдохнул Герман, открыв первую страницу и переведя на меня взгляд.
— Если ты смеешь подозревать меня в том, что Мирон не твой сын, то я тоже не верю тебе и хочу гарантии, которые даст мне этот договор, если Мирон все же твой сын. Доступно объяснила?
Герман, глядя мне в глаза, медленно взял чашку с кофе и вылил его на бумаги. По буквам расползлось коричневое море.
— Какой ещё брачный договор? — хрипло спросил муж. — Я уже сказал, что никакого развода, Крис! Или ты его и добиваешься?
У меня в носу защипало от обиды и подступивших слез.
— А ты чего добиваешься? — холодно спросила я. — Ребёнка не своим считаешь, кого-то прячешь в шкафах и домой за полночь возвращаешься. Вот где ты был?
Меня не сильно мучил этот вопрос, наверно, потому что в глубине души я была уверена, где мой муж был.
У неё.
— На работе я был! — зарычал Герман, вставая из-за стола и упирая руки в столешницу.
— Доделывал то, от чего я отвлекла? — спросила дрожащими губами, потому что вся моя жизнь была в костре предательства. Мое сердце было в огне…
Герман дёрнулся ко мне. Чуть не сшиб все стулья. Перехватил меня за талию и прижал спиной к кухонному гарнитуру. Руку провокационно положил на горло. Слегка надавил, чтобы намекнуть, что у него больше сил, власти, возможности.
— Послушай меня, любимая Крис… — шёпотом, на ухо, произнес Герман. Его щетина колола мне кожу и заставляла вздрагивать от каждого движения. — Если бы у меня кто-то и был, то я бы после твоих выходок сто раз подумал, а нужен ли мне этот кто-то. Ты одна у меня мозги выжираешь фарфоровой ложечкой из старого сервиза. Ты у меня и за жену, и за любовницу стараешься довести меня до припадка…
Я хватануло губами воздух и тихо спросила:
— И что тогда ты делал на работе до ночи?
Герман пристально посмотрел мне в глаза, приоткрыл рот, но не успел ничего сказать…
— Папочка? — Мирон сегодня раньше обычного проснулся и пошёл сразу искать нас. — Папа. Я тортик не кушал без тебя…
Мирон в одной футболке и шортиках прошлепал босыми пятками по полу и схватил Германа за ногу. Муж загипнотизированно смотрел на сына. А потом, когда малыш подпрыгнул, показывая, что хотел на руки, Герман совсем меня отпустил и присел на корточки.
— Мир, настоящие мужики не едят тортики. Мы любим мясо… — все еще находясь под впечатлением от разговора, начал Герман.
— Мясо! Как шашлык! — Мирон бросился к Герману на шею, и муж, сузив глаза, посмотрел на меня, намекая, что только появление сына уберегло меня от разборок.
После завтрака с мясом из куриной грудки в салате Герман стал собираться на работу.
— Папа, но ты со мной поиграешь? У меня новый поезд. Папа? — Мирон ходил хвостиком за Германом.
— Ты бы мог, родной мой, попроситься с папой на работу, чтобы поиграть вместе… — предложила я, допивая какао. И на меня уставились две пары глаз. Одни злые. Другие радостные.
— Папочка, ну пожалуйста, папочка. Я буду хорошо себя вести. Я буду со всеми здороваться. Я тихонько буду сидеть… — заканючил Мирон, прыгая вокруг Германа, а муж только поджимал губы. Он понимал, что отказ запустит новую волну репрессий с моей стороны. И разочарование со стороны Мирона.
— Но только на пару часов, а мама потом тебя заберёт… — сказал Герман и поднял на меня глаза, я пожала плечами и кивнула.
Собирался Мирон быстро и основательно. Побросал в рюкзак игрушки и печенье с водой, натянул два разных носка, бриджи, футболку и кепку.
Герман прожег меня взглядом и одними губами произнёс:
— Ты ещё у меня получишь…
Я поджала губы и отвела глаза. Мирон был в таком возрасте, когда отец ему был необходим как воздух. Он копировал неумело повадки Германа, старался быть похожим на него. А Герману это все не нужно было.
Я закрыла дверь за мужем с сыном. Поднялась в спальню, прошла в ванную, включила горячую воду и села под луш.
Герман не любил сына, но будет им шантажировать меня, чтобы просто все было так, как он сказал. Герман не знал своего сына, но отберёт его, чтобы просто проучить меня. А сын… а Мирон будет плакать ночами и все равно ждать папу.
Я сидела на дне ванной и давилась слезами, а потом поняла, что время безвозвратно утекало сквозь пальцы и, прекратив жалеть себя, начала собираться на встречу с адвокатом.
Возле ворот дома меня перехватил курьер и протянул запакованный в плёнку конверт.
— Вот, распишитесь.
Я поставила свой автограф в графе получатель и медленно осмотрела посылку. Мне ничего не должно было прийти. Я была в этом уверена. Закинув сумку в машину, я села за руль и ключами вспорола конверт.
Мне на колени высыпались фотографии.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Без права на прощение", Анна Томченко ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7
Часть 8 - продолжение