– Ты чего так рано? – спросила мама, когда я вошла в квартиру. – Мы тебя вечером ждали.
– Ну вот так, – развела я руки в разные стороны, скинула туфли и прошла в большую комнату.
– Чай будешь? – она вошла следом за мной.
– Да, наверно, – кивнула я. – А Даша где?
– Они с дедом ушли на прогулку.
Я внимательно рассматривала маму, стараясь запомнить каждую морщинку, каждое движение.
– Света, ты чего такая? – мама с удивлением на меня глянула. – Случилось чего? Вы опять вчера с Генкой квасили и, небось, поругались? Света, ну чего ты в него вцепилась? Он же тебя на дно тянет, сопьёшься с ним, не дай бог. Или ты думаешь, я ничего не вижу и не знаю?
– Дашка рассказывает? – хмыкнула я.
– А то она ничего не замечает, – нахмурилась мама. – Гена твой непутевый. Столько лет прожили вместе, а ничего толком не нажили. В квартире черти что творится, хоть бы ремонт в дашкиной комнате сделали. Хорошо, что ты хоть мебель купила ей новую, а то бедный ребёнок так бы и спал на кровати, на которой Генкина бабушка умерла.
Я вспомнила, как мы с Геной воевали за эту кровать, когда Даша выросла уже из детской кроватки. Гена утверждал, что такую мебель уже не делают, и вообще Даша скоро вырастет и выйдет замуж, а мы ей кровать будем новую покупать. Я тогда выгребла свою заначку, да папа мне добавил немного, и купила новую детскую мебель. С папой вдвоём мы её собрали, а старую увезли на дачу. Только потом я поняла, почему Гена не хотел покупать новую мебель: не из-за денег, а из-за того, что пришлось что-то делать.
– И чего ты в этом Гене нашла? – ворчала мама, ставя на плиту чайник. – И теперь ведь у тебя работы нет. Хотя, переезжайте к нам с Дашкой. В тесноте, да не в обиде. Поддержим тебя. Ты вон свои курсы скоро окончишь и на работу выйдешь.
– Я не окончу, – помотала я головой, устраиваясь за кухонным столом.
– Это почему? Если денег не хватает, то мы с отцом подкинем. Или ты передумала?
– Передумала, – у меня язык не поворачивался сказать, что я знаю будущее.
– Ну и правильно. Я тебе сразу говорила, что работа тяжёлая. Такая нагрузка на ноги и на спину, а с твоим весом вообще тяжело будет. Да и грязное это дело, в чужих головах ковыряться. Найдёшь себе нормальную работу. Жаль только столько денег на это всё вбухала.
– Не так уж и много, – пожала я плечами. – Часть инструментов и книги можно продать. Заплатила я только за три месяца, а больше не буду. Эти курсы, эта парикмахерская… Это была ошибка. Не моё. Я просто металась, пыталась найти хоть что-то, что выдернет меня из той ямы. Но это не выход.
Мама присела напротив, её лицо выражало беспокойство, но и долю облегчения.
– Ну, слава богу, что сама дошла. А то я смотрела на тебя – вся измученная, нервная. И ради чего? Говорила я тебе.
– Говорила, – кивнула я. – Но я же у тебя упрямая, мне всё самой нужно попробовать.
– Вся в отца пошла, – улыбнулась она. – Он тоже такой упёртый. Главное, что ты вовремя смогла понять, что это не твоё, а не тратить на это время и здоровье.
– Угу, – согласилась я с ней.
– Так что там у вас с Геной произошло? Поругались?
Мама достала посуду из шкафчика.
– Поругались, – вздохнула я.
– Серьёзно?
– Очень.
Она пристально на меня посмотрела.
– Не хочешь рассказывать?
– Не хочу, – помотала я головой.
– Оставайтесь у нас ночевать, – предложила мама.
– Завтра Даше в школу с утра.
– Дед вас отвезёт. Да и если опоздает на урок, ничего страшного не случится.
Я на несколько секунд задумалась. С Ирмой мы ещё завтра наговоримся. Мне так захотелось побыть немного в этом мире, где все ещё живы и относительно здоровы.
– Мама, мы остаёмся. Если ты не против.
– Конечно, оставайтесь! – лицо мамы просияло. – Света, а ты… ты хоть поела нормально сегодня? И как ты себя чувствуешь? Что-то на тебе лица нет совсем.
В этом простом вопросе – о еде и здоровье – было столько заботы, что у меня снова подкатил ком к горлу.
– Нет, мама, всё нормально, – прошептала я. - Просто плохо спала.
– Сейчас я тебе чего-нибудь приготовлю, – мама уже направлялась к холодильнику.
– Ничего не надо, я пообедала хорошо.
– Тогда мы просто попьём с тобой чай. Отец вкусные конфеты купил, – подмигнула она мне.
В этот момент меня накрыло волной странного ощущения. Будто я сижу внутри старой, любимой фотографии. Вот занавески в мелкий цветочек, которые мама так любит. Вот деревянная солонка в виде бочонка, которую я подарила ей на Восьмое марта. Каждая деталь была живой и дышащей, а не просто воспоминанием.
Мама поставила на стол чайник и тарелку с конфетами «Белочка» и вафлями.
– Ты же «Белочку» любишь, – констатировала она, садясь напротив.
И мы просто молча пили чай. Я отламывала кусочки вафли и смотрела, как за окном гаснет весенний день. В этом молчании не было неловкости. Оно было наполнено всем, что мы не могли сказать словами. Её тревогой. Моей болью. Её безоговорочной готовностью быть моим тылом. И моей бесконечной благодарностью за то, что этот тыл у меня есть.
Копирование и перепечатка с канала запрещена автором Потаповой Евгенией.
– Знаешь, – нарушила тишину мама, – я сегодня утром сны какие-то тревожные видела. Все бегала, кого-то искала. А теперь сидишь тут, вот ты моя, и вроде всё на месте.
– Я на месте, мама, – тихо сказала я, протягивая руку через стол и накрывая её ладонь своей. – Я дома.
В этот момент в кухню вошёл отец, а за ним влетела Даша.
– Бабуля, – радостно сказала она, – а давай напечём пирожков. Ой, мамочка пришла!
Она обхватила меня за шею и громко чмокнула в щеку.
– Дашулька, на пирожки надо тесто ставить. Мы с тобой можем испечь быстро только шарлотку, – ответила ей мама.
– Ура-а-а!
Мы втроём принялись за выпечку. Даша болтала обо всём на свете, а мы с мамой слушали её, переглядываясь и улыбаясь. В этом простом моменте – суета, аромат яблок, звонкий голос дочери – была такая исцеляющая сила, что мои тревоги отступили, стали призрачными и неважными.
Мама достала глубокую миску, и я вдруг вспомнила, как в детстве мы с ней пекли такие же пироги. Я стояла на этом же самом месте, а она учила меня замешивать тесто.
– Давай, Света, как раньше, – сказала мама, словно прочитав мои мысли, и протянула мне яблоки. – У тебя всегда аккуратные кусочки получались.
Даша стала взбивать яйца, а мама подготовила форму для выпечки.
Пока шарлотка была в духовке, мама рассказывала новости про общих знакомых. Даша ушла в большую комнату смотреть с дедушкой передачу про животных.
– Если хочешь, то можешь переехать к нам, пока не примешь окончательного решения, – сказала мама тихо.
– Ну куда мы к вам переедем? У вас место мало.
– У нас двухкомнатная квартира. Мы с отцом в одной комнате, а вы с Дашей во второй.
– Вот только одна из комнат проходная. Не переживай, мама, я что-нибудь придумаю, - помотала я головой.
– Мы можем повесить занавесочку.
– Не выдумывай, – улыбнулась я. – Папа любит по вечерам смотреть телевизор.
– Повесим телевизор у нас в комнате, - парировала она.
– Мама, вы заслужили нормальной жизни.
Мама вздохнула и поправила скатерть.
– Нормальная жизнь – это когда твои дети и внуки счастливы. Мы с отцом всегда на твоей стороне. Решай, как тебе удобнее. Но знай – вам с Дашей всегда тут найдётся место.
Из духовки запахло дразнящим ароматом корицы и печёных яблок. Я смотрела на мамины руки – эти прожилки, эти знакомые веснушки – и понимала, что она готова ради меня перевернуть весь свой уклад. Взять телевизор в спальню. Отгородиться занавеской. Тесниться в собственной квартире.
– Мама, я не знаю, что сказать.
– Ничего не говори. Просто знай. Ты не одна. Вот и всё.
Она встала, чтобы проверить пирог, а я осталась сидеть, глядя в чистое окно. Где-то там был Гена, его бардак, его ложь. А здесь, на этой кухне, пахло детством и шарлоткой. И за моей спиной стояли мои родители, готовые ради меня на всё. Даже на занавеску в проходной комнате.
Автор Потапова Евгения