Глава ✓246
Начало
Продолжение
Легкие нежные звуки музыки плыли по залу, волнуя кровь.
Бравые офицеры сверкали глазами, эффектно подкручивали усы, нежно звенели аксельбантами и шпорами. Уж как ни хмурили брови полковые дамы, а многие юные повесы позабыли снять это грозное оружие.
Колючие колесики на металлических скобах, укреплённые на каблуках кавалерийских сапог, угрожали не только паркету бального зала в здании городского собрания щербинами и царапинами, но и летящим подолам дамских платьев.
Сколько их пострадает - Бог весть, а ведь ткани нынче ох, как дороги. Купцы предпочитают возить не тонкий муслин, свекрающий атлас и нежный шёлк, надобный для бальных платьев, а теплую практичную шерсть, идеальную по погоде шотландку и сукно.
А то, что на календаре лето, природе было как-то неинтересно. Отключив тёплые и холодные за компанию течения, господь Бог наблюдал, как справится человечество посылаемыми им напастями. Пока справлялись откровенно плохо: углежоги палили втихомолку последние европейские леса, искали и начинали применять в быту каменный и бурый уголь. Им грелось намного теплее и хватало на долго, а хранить можно было в любом подвале, даже и сыром - углю сырость без разницы.
Увы, но бальный зал магистрата в Мобёже не отапливался вовсе и красавицам в шелках и муслине было откровенно зябко, они грелись в танце. Их матушки в более практичных тканях: бархате, байке, чесуче и сукне могли позволить себе, сидя на диванчиках, обсуждать общество и делиться сплетнями.
- Мария Яковлевна Арендт сегодня чудо, как хороша, вы не находите?
- Её интересное положение вовсе пока не бросается в глаза, зато удивительно красит её. Однако, на месте её супруга я бы поостереглась отпускать её вальсировать или в галоп, долго ли поскользнуться?
А эта яркая шотландка так идёт ей. Моя Элиза тоже хотела выбрать сукно потеплее, но я настояла, что бальное платье непременно должно быть или атласным, или, на худой конец, из чесучи. Всё же для августа такие погоды вовсе неподходящие.
- Вы заметили, что бургомистр с мэром вовсе не топили в помещении? Мы были одними из первых прибывших, и у меня буквально зубы стучали от холода - только шаль и спасла.
- Шаль у вас действительно, волшебная, неужто настоящая кашмирская работа? Такая тонкая, такая нежная, и расцветка чудесная. Вы в ней как царица Голконды.
Но вы только посмотрите, голубчик Григорий Сергеевич не слишком ли тесно прижимает к себе красавицу Натали? Ах, каков шалун!
Надобно будет попенять его матушке, как увижу её в Москве. Она столько сил положила, чтобы отстроить их особняк заново, и знаете, получилось так чудесно!
- О, да! Пять тысяч рублей я отдала за эту шаль на Невском, и не жалею - второй такой во всей Империи не сыскать. Ах, вы только посмотрите на Васильчикова, он опять вьётся вокруг моей Нинель, это так волнительно.
И даже отсутствие пальцев на левой кисти его вовсе не портит. Ах, его шпора прошлась-таки по подолу юной Нэсси, какой неприятный пассаж.
Уж к каким только ухищрениям пришлось прибегнуть матушкам нежных дев и молоденьким дамам, чтобы украсить свои наряды.
Драпировки хороши, они хотя бы не портят ткани, а то воланы пару раз сменишь - и трагедии не избежать - на тонком полотне, как ни старайся, остаются следы от иглы. А много ли платьев привезёшь в обозе, везущем в основном амуницию и провиант?
Как узок их круг, дам, позволивших себе роскошь приехать к супругам во Францию, и сколько прекрасных парижанок вьётся вокруг стройных, подтянутых сужественных красавцев, надолго оторванных от дома. Опасное соседство!
А потому хоть ненадолго, с обозами, нагруженными мешками с зерном, копчёным мясом, рыбой, сушёными и маринованными грибами, мёдом, бочками с квашеной карустой, домашними наливками и настойками - ехали супруги из далёких поместий повидать мужей.
Сколько слёз и семейных трагедий разыгралось, когда они обнаруживали сыновей и мужей своих, доблестных воинов, выдержавших испытания огнём и штыком французским, павшими от чар изысканных французских чаровниц. У иных уже и дети народились.
Нелегко пришлось Михаилу Семёновичу Воронцову, чтобы сохранить во вверенных ему частях дисциплину и порядок. Во всех подразделениях корпуса по приказу командующего были организованы школы для солдат и младшего офицерского состава. Учителями становились старшие офицеры и священники.
Михаил Семёнович лично составлял учебные программы в зависимости от ситуаций: кто-то из его подчиненных учился азбуке, кто-то осваивал правила письма и счета. Кто изучал родную словесность, а кто и преподавал её.
Но заняты были все!
- Чем больше праздности у солдата и младшего офицера - тем больше и проблем у их командира!
В корпусе был введен определенный свод правил, составленный его командующим. В их основе лежало неукоснительное требование к офицерам всех рангов исключить из обращения с солдатами действия, унижающие человеческое достоинство, иначе говоря, впервые в русской армии Воронцов своей волей запретил телесные наказания.
Любые конфликты и нарушения уставной дисциплины должны были разбираться и подвергаться наказанию только по закону, без «гнусного обычая» применения палок и рукоприкладства.
"До Бога высоко, до царя далеко, а Воронцов умер" - скажут его подчинённые, когда Михаила Семёновича не станет. Но это случится лишь через сорок лет, а через 100 лет запомнят только укороченную версию поговорки...
А пока господа офицеры кружатся в танце с хрупкими девицами 16-17-ти лет, сестрицами своих однополчан, лакомятся пуншем, пока их собственные матушки строят их будущее, планируя сватовство и помолвки, присматриваясь к женихам и невестам, справляясь о приданом и вероятном наследстве.
Война прошла, надо лумать о будущем...
Продолжение следует..
Ваши донаты существенно подталкивают меня писать дальше: карта Сбера 2202 2069 0751 7861♥️👍🙏