Людмила осталась одна с гипсом на ноге.
Сергей пришёл через два часа — чистый, довольный, пахнущий мылом и машинным маслом. Прошёл на кухню, даже не взглянув на жену, открыл холодильник.
— Ну что там? Что сказали врачи?
— Перелом со смещением. Шесть недель в гипсе.
— Понятно, — он достал колбасу, начал резать. — Неудачно получилось. Но ничего, заживёт. Кстати, машину починил. Теперь как часы работает. Завтра Колян обещал помочь с тормозными колодками, а то скрипят.
Людмила медленно подняла голову. Смотрела на мужа — на его спокойное лицо, на руки, которые теперь были чистыми. На эти руки, которые час назад были слишком грязными, чтобы помочь ей встать с земли.
Что-то внутри неё сломалось. Не сразу, не резко — медленно, как трескается лёд под весенним солнцем.
— Ты меня слышал? — тихо спросила она.
— Что? — Сергей обернулся с бутербродом в руке.
— Когда я кричала. Звала тебя. Ты слышал?
— Ну слышал, конечно. Но я же сказал — руки грязные были. Ты бы видела, какая там грязь от этого карбюратора...
— Я час лежала на земле, — перебила Людмила. — Час. С переломом.
— Откуда я мог знать, что перелом? — Сергей пожал плечами. — Могла просто ушибиться. И потом, не час, а минут двадцать максимум.
— Зоя с улицы услышала. А ты в трёх метрах — нет?
— Людмила, хватит, — он нахмурился. — Что ты хочешь? Чтобы я посыпал голову пеплом? Извинился? Ну извини, не сразу прибежал. Но я же был занят!
— Занят, — повторила она. — Карбюратором.
— Да, карбюратором! — Сергей повысил голос. — Если бы я его не доделал, пришлось бы завтра весь день возиться! А у меня планы были!
— Какие планы?
— С Коляном на рыбалку собирались. Но теперь, видимо, придётся отменить. Кто-то же должен за тобой ухаживать.
Людмила почувствовала, как внутри поднимается что-то горячее, обжигающее. Не гнев — что-то другое. Отвращение, пожалуй.
— Не надо за мной ухаживать. Езжай на рыбалку.
— Не ёрничай, — Сергей сел напротив с бутербродом. — Конечно, буду помогать. Я же не изверг какой-то.
— А какой ты? — Людмила смотрела ему в глаза.
— Нормальный. Обычный мужик. Работаю, семью содержу, не пью, не гуляю. Чего тебе ещё надо?
— Чтобы ты помог, когда я упала.
— Господи, опять! — Сергей швырнул недоеденный бутерброд на стол. — Ты будешь теперь всю жизнь это вспоминать? Да, не сразу прибежал! Да, руки были грязные! Но это же не конец света!
— Для тебя — нет, — согласилась Людмила. — Для тебя это мелочь. А для меня...
— Что для тебя? — он наклонился вперёд. — Что?
— Для меня это момент, когда я поняла, что карбюратор важнее меня.
— Бред! — Сергей вскочил. — Полный бред! Никто ни для кого не важнее! Просто я был занят!
— Если бы я умирала, ты бы тоже был занят?
— Ты не умирала!
— Откуда ты знал? Ты же не вышел посмотреть!
Повисла тишина. Сергей стоял у стола, сжимая кулаки. Людмила сидела на диване с загипсованной ногой.
— Знаешь что? — наконец сказал он. — Я поеду к матери на пару дней. Пока ты не успокоишься и не перестанешь нести чушь. А то совсем с катушек съехала из-за своего перелома.
— Езжай, — Людмила отвернулась. — Маме привет передавай.
Сергей ушёл в спальню, загремел ящиками, собирая вещи. Через десять минут стоял в прихожей с сумкой.
— Еда в холодильнике есть. Деньги в тумбочке. Если что срочное — звони.
— Не позвоню.
— Как знаешь, — он открыл дверь, обернулся. — И вообще, сама виновата. Я же говорил — подожди, поменяю лампочку. Но нет, тебе надо было самой лезть!
Дверь хлопнула. Людмила осталась в пустой квартире. Достала телефон, набрала номер дочери.
— Алло, мам? Что-то случилось?
— Наташ, можешь приехать? Я ногу сломала.
— Что?! Как? Когда?
— Сегодня. Упала со стремянки. Папа уехал к бабушке.
Пауза.
— Он уехал? Ты с переломом, а он уехал?
— Да.
— Я сейчас буду. Час, максимум полтора.
Наташа приехала через сорок минут — запыхавшаяся, с сумкой продуктов. Обняла мать, осмотрела гипс, выслушала всю историю. Лицо у неё становилось всё мрачнее.
— Мам, а ты... ты простишь его?
Людмила задумалась. Простит ли? За что? За то, что не помог? За грязные руки? За карбюратор? Или за двадцать три года, когда она была фоном его жизни?
— Не знаю, Наташ. Правда не знаю.
— А если он вернётся? Извинится?
— Он не извинится. Он считает, что я сама виновата.
— Но это же... это же ненормально, мам!
— Может быть. А может, это я ненормальная. Требую слишком многого.
— Мам, ты упала! Ты звала его! А он...
— Он делал то, что делал всегда. Просто я раньше не падала.
Наташа осталась на ночь. Приготовила ужин, помогла маме помыться, переодеться. Постелила себе на полу рядом с диваном.
— Я возьму больничный, — сказала она. — Побуду с тобой.
— Не надо, доча. Я справлюсь.
— Мам, ну что ты. Конечно, надо. Тебе же даже до туалета тяжело дойти.
Ночью Людмила не спала. Лежала, смотрела в темноту, думала. О Сергее, о себе, о прожитых годах. О том, как медленно, незаметно она стала невидимой. Удобной частью интерьера. Той, которая готовит, стирает, убирает. Которая всегда подождёт.
Утром позвонил Сергей.
— Ну что, успокоилась?
— Да, — ответила Людмила. — Всё спокойно.
— Вот и хорошо. Я ещё пару дней у мамы побуду. Она давно просила приехать, помочь кое-что по дому.
— Конечно. Помогай.
— Наташка приехала?
— Да.
— Ну вот и отлично. Пусть за тобой ухаживает, раз время есть.
Он отключился. Людмила положила телефон. Наташа смотрела на неё с кухни.
— Не приедет?
— Нет. У бабушки дела.
— Мам...
— Всё нормально, доча. Правда. Иди, я чай хочу.
Через неделю Сергей вернулся. Весёлый, отдохнувший, загорелый — видимо, не только матери помогал. Привёз копчёной рыбы.
— На рыбалку с Коляном съездили, — объяснил он. — Мать отпустила на денёк.
Поставил пакет на стол, посмотрел на жену.
— Ну что, помирились?
Людмила подняла глаза. Смотрела на этого человека — чужого, постороннего. Как она жила с ним столько лет?
— Сергей, нам надо поговорить.
— О чём? — он сел в кресло, довольный. — Опять про тот случай? Людмила, ну сколько можно...
— Не про случай. Про нас.
— Что про нас?
— Я хочу развестись.
Сергей замер с открытым ртом. Потом засмеялся:
— Ты что, с ума сошла? Из-за перелома развод?
— Не из-за перелома. Из-за двадцати трёх лет.
— Каких лет? Людмила, что за бред?
— Двадцати трёх лет, когда я была мебелью. Удобной, полезной мебелью. Которая всегда на месте. Которая подождёт.
— Я не понимаю, о чём ты!
— Я знаю. Ты никогда не понимал. И не поймёшь.
Сергей вскочил, начал ходить по комнате.
— Это всё Наташка тебе в голову вбила! Со своими феминистскими штучками!
— Наташа тут ни при чём.
— Тогда что? Что случилось? Я же вернулся! Рыбы привёз!
Людмила чуть не рассмеялась. Рыбы привёз. Будто это решает всё.
— Сергей, ты час не выходил из гаража, когда я лежала со сломанной ногой. Час. Потому что руки были грязные.
— Опять это! Сколько можно!
— Это не про тот час. Это про все годы, когда твои руки, твоя машина, твоя рыбалка были важнее меня.
— Это неправда!
— Это правда. Просто ты не замечал. А я терпела.
— И что теперь? — Сергей остановился. — Ты серьёзно хочешь развестись? В твоём возрасте? С больной ногой?
— Да.
— Куда ты пойдёшь? Квартира моя!
— Квартира общая. Нажитая в браке. Но я не претендую. Сниму что-нибудь.
— На какие деньги?
— Найду работу.
— С переломом?
— Перелом срастётся. А жизнь — нет.
Они смотрели друг на друга через всю комнату. Два чужих человека, которые двадцать три года делили постель.
— Ты пожалеешь, — сказал Сергей. — Вот увидишь, пожалеешь.
Может быть, думала Людмила. Может, буду жалеть. Но сейчас, глядя на него, она чувствовала только облегчение.
Подписывайтесь на Telegram скоро там будет много интересного!
Дзен Премиум ❤️
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Навигация по каналу Юля С.
Ещё рассказы: