– Сережа, успокойся, – голос Тамары Павловны дрожал, но она старалась держаться твердо. – Это мое решение, и я знаю, что делаю.
Сергей стоял посреди гостиной, сжимая кулаки. Его лицо пылало, глаза метали молнии.
– Ты хоть понимаешь, что натворила? – Сергей почти кричал. – Это наша семейная квартира! Моя, твоя, папина! А ты взяла и подарила ее Лене, которая… которая… – он запнулся, подбирая слова, – которая вообще неизвестно сколько с нами будет!
Тамара Павловна, невысокая женщина с аккуратно собранными седыми волосами, посмотрела на сына с усталой нежностью. Она сидела за столом, и нервно теребила край салфетки.
– Сережа, Лена – твоя жена. И мать твоего сына. Это не чужой человек.
– Мама, да ты сама никогда ее не любила! – бросил он, резко отворачиваясь к окну. – Все эти годы ты ворчала, что она не хозяйка, что готовит невкусно, что тратит мои деньги! И вдруг – квартира ее? Ты шутишь?
Тишина повисла в комнате, тяжелая, как осенний туман за окном. Тамара Павловна вздохнула, ее пальцы замерли на салфетке.
– Я не шучу, сынок. И если ты дашь мне объяснить, может, поймешь, почему я так сделала.
Тамара Павловна всегда была женщиной с характером. В свои шестьдесят пять она сохранила ясный ум и привычку держать все под контролем. Квартира, трехкомнатная, с высокими потолками и видом на парк, досталась ей от родителей. Здесь она вырастила Сергея, здесь пережила смерть мужа, здесь хранила воспоминания – старые фотографии в альбомах. Эта квартира была не просто жильем – это был дом, где каждый уголок дышал историей их семьи.
Сергей, ее единственный сын, всегда считал, что квартира по праву принадлежит ему. Он вырос в этих стенах, играл в футбол во дворе, бегал с соседскими мальчишками. После свадьбы с Леной он переехал к жене в ее крохотную однушку в спальном районе, но всегда говорил: «Мам, когда-нибудь мы вернемся сюда. Это же наш дом».
Лена… Лена была другой. Молодая, энергичная, с острым языком и привычкой отстаивать свое мнение. Когда Сергей привел ее знакомиться, Тамара Павловна сразу почувствовала: эта девушка не из тех, кто будет молчать и подстраиваться. Лена не боялась спорить, задавать вопросы, и это раздражало. «Не хозяйка, – думала тогда Тамара Павловна. – Вечно на работе, готовит на скорую руку, а Сережа заслуживает большего».
Но за шесть лет брака Лена доказала, что умеет держать семью. Она родила сына, Мишу, и, несмотря на постоянные переработки, всегда находила время для мальчика. Сергей же… Сергей был хорошим отцом, но в последнее время что-то в нем изменилось. Он стал раздражительным, замкнутым, часто задерживался «с друзьями». Тамара Павловна замечала, как Лена старается сохранить мир в семье, как берет на себя все – от уборки до родительских собраний. И все чаще мать ловила себя на мысли: «Может, я ошибалась в ней?»
А потом случился тот разговор.
Месяц назад Тамара Павловна сидела в своей комнате, листая семейный альбом. На одной из фотографий – Сергей, еще школьник, с отцом на рыбалке. Улыбка до ушей, в руках удочка. Тамара Павловна провела пальцем по снимку, чувствуя, как щемит сердце. Муж умер пять лет назад, и с тех пор она жила одна, в окружении воспоминаний.
В тот вечер Сергей заехал к ней после работы. Он был не в духе – хмурый, с красными глазами, будто не спал ночь.
– Мам, нам надо поговорить, – сказал он, бросая куртку на диван.
– Что случилось? – Тамара Павловна отложила альбом. – Опять с Леной поссорились?
– Не в Лене дело, – отмахнулся он. – Хотя… и в ней тоже. Мам, я устал. От всего. От этой однушки, где мы втроем как селедки в банке. От ее вечных претензий. От долгов.
– Долгов? – Тамара Павловна нахмурилась. – Каких долгов?
Сергей замялся, но потом все-таки рассказал. Оказалось, он взял кредит, чтобы открыть свой бизнес – маленькую мастерскую по ремонту техники. Мечта детства, говорил он. Но дела шли плохо, клиенты не шли, а проценты по кредиту росли.
– Я думал, это временно, – признался он. – Но теперь… Лена узнала, и это был просто ад. Она кричит, что я все скрывал, что я безответственный. Может, она права.
Тамара Павловна слушала молча, но внутри у нее все кипело. Как он мог? Почему не сказал раньше? И почему Лена, которая, по его словам, «вечно занята», должна теперь разгребать его ошибки?
– Сережа, – начала она осторожно, – а что ты собираешься делать?
Он пожал плечами, глядя в пол.
– Не знаю. Может, продать что-нибудь. Машину, например. Или… – он поднял глаза, и Тамара Павловна поняла, к чему он клонит. – Мам, эта квартира… Она же большая. Нам с Леной и Мишей тут было бы просторно. Может, ты подумаешь… ну, переписать ее на нас?
Тамара Павловна замерла. Квартира. Их семейный дом. Она никогда не думала, что сын попросит ее об этом вот так – усталым голосом, с ноткой отчаяния.
– Я подумаю, – сказала она тогда.
Но Тамара Павловна не просто думала. Она действовала. На следующий день она позвонила своему старому другу, нотариусу Николаю Ивановичу.
– Коля, мне нужна консультация, – сказала она, сидя в кафе напротив его офиса. – Хочу переписать квартиру. Но не на сына. На невестку.
Николай Иванович, грузный мужчина с густыми бровями, поперхнулся кофе.
– На Лену? Ты же ее недолюбливала.
– Недолюбливала, – согласилась Тамара Павловна. – Но теперь вижу: она крепче, чем кажется. А Сережа… он сейчас не в том состоянии, чтобы принимать решения. Если квартира будет на его имени, он может ее продать, чтобы закрыть долги. И что тогда? Они с Леной и Мишей останутся на улице?
Николай Иванович покачал головой.
– Тамара, ты уверена? Это твое наследство. Сережа твой сын.
– Именно потому, что он мой сын, я хочу его защитить, – отрезала она. – И Лену. И Мишу.
Через неделю документы были готовы. Квартира перешла в собственность Елены Сергеевны, жены Сергея. Тамара Павловна оставила за собой право пожизненного проживания – на всякий случай.
Вернемся к тому вечеру, когда Сергей узнал о решении матери.
– Мам, ты хоть объясни, почему? – он сел напротив нее, все еще кипя от злости. – Почему Лена, а не я?
Тамара Павловна посмотрела на сына. Ей хотелось обнять его, как в детстве, когда он приходил домой с разбитыми коленками. Но сейчас он был взрослым мужчиной, и его ошибки были куда серьезнее.
– Сережа, ты знаешь, что я тебя люблю, – начала она. – Но сейчас ты запутался. Ты сам рассказал про долги, про бизнес, который не пошел. Если бы квартира была на тебе, ты бы ее продал.
– Это мое право! – перебил он. – Это моя семья, мои проблемы!
– А Лена – часть твоей семьи, – спокойно ответила Тамара Павловна. – И она сейчас единственная, кто держит вас на плаву. Она работает, заботится о Мише, платит за садик, за коммуналку. А ты… ты скрывал от нее кредит.
Сергей открыл рот, чтобы возразить, но замолчал. Он знал, что мать права.
– Я переписала квартиру на Лену, потому что доверяю ей, – продолжила Тамара Павловна. – Она не продаст ее, чтобы закрыть твои долги. Она подумает о Мише, о вашем будущем. И, может, это заставит тебя остановиться и подумать, как выбраться из ямы, в которую ты себя загнал.
Сергей молчал, глядя в пол. Его гнев медленно угасал, сменяясь чем-то другим – стыдом, растерянностью, обидой.
– А если мы разведемся? – тихо спросил он. – Что тогда? Лена заберет квартиру, и все?
Тамара Павловна нахмурилась.
– Ты правда думаешь, что Лена способна на такое? После всего, что она для вас делает?
Сергей не ответил. Он встал, прошелся по комнате, остановился у окна. За стеклом мерцали огни города, и где-то там, в их тесной однушке, Лена укладывала Мишу спать.
– Я не знаю, что думать, – наконец сказал он. – Все так запуталось…
– Тогда иди домой, – мягко сказала Тамара Павловна. – Поговори с Леной. Расскажи ей все. И послушай, что она скажет.
Сергей вышел из квартиры матери, чувствуя себя так, будто его переехало грузовиком. Он сел в машину, но не завел мотор. Просто сидел, глядя на темные окна соседних домов. Мать права – он запутался. Долги, кредит, бизнес, который он так хотел, но который оказался пустой тратой времени и денег. И Лена… Лена, которая, несмотря на его молчание, на его отстраненность, все еще была рядом.
Когда он вернулся домой, Лена сидела на кухне с чашкой чая. Миша уже спал, в квартире было тихо, только тикали часы на стене.
– Ты поздно, – сказала она, не глядя на него. – Опять с друзьями?
– Нет, – он сел напротив. – У мамы был.
Лена подняла брови, но ничего не сказала. Сергей вдохнул поглубже.
– Она переписала квартиру на тебя.
Лена замерла, чашка дрогнула в ее руке.
– Что? – переспросила она. – Какую квартиру?
– Нашу. Ну, ту, на Юго-Западе. Сказала, что доверяет тебе больше, чем мне.
Лена поставила чашку на стол. Ее лицо было непроницаемым, но в глазах мелькнула смесь удивления и тревоги.
– Почему она так сделала? – тихо спросила она.
– Потому что я идиот, – честно ответил Сергей. – Потому что я набрал долгов, не сказав тебе. Потому что я чуть не разрушил нашу семью.
Лена молчала, глядя на него. В ее взгляде не было гнева, только усталость и что-то еще – надежда?
– Сережа, – наконец сказала она, – я не хочу эту квартиру. Я хочу, чтобы мы были вместе. Чтобы ты говорил со мной. Чтобы мы решали проблемы вдвоем, а не каждый сам по себе.
Сергей почувствовал, как ком подкатывает к горлу. Он протянул руку, накрыл ее ладонь своей.
– Я знаю. И я… я постараюсь. Правда.
Лена кивнула, сжав его руку в ответ.
– Тогда начнем с малого, – сказала она. – Расскажи мне про долги. Все, до копейки.
На следующий день Сергей и Лена сидели в кабинете нотариуса. Тамара Павловна настояла, чтобы они пришли вместе.
– Я хочу, чтобы вы оба знали, – сказала она, глядя на сына и невестку. – Квартира теперь на Лене, но это не значит, что ты, Сережа, остался ни с чем. Это ваш дом. Ваш с Мишей. Я просто хотела, чтобы он был в надежных руках.
Лена посмотрела на свекровь с благодарностью. Впервые за шесть лет она почувствовала, что Тамара Павловна видит в ней не просто «невестку», а часть семьи.
– Спасибо, – тихо сказала Лена. – Я… я не ожидала.
– А ты думала, я тебя совсем не люблю? – усмехнулась Тамара Павловна. – Ошибалась я, Леночка. Ты хорошая мать. И хорошая жена. Даже для такого балбеса, как мой сын.
Сергей закатил глаза, но на его лице появилась улыбка. Впервые за долгое время он почувствовал, что они – настоящая семья.
Лена сидела на кухне, глядя на остывший чай в кружке. В квартире было тихо, только из комнаты Миши доносилось его ровное посапывание. Сергей ушел к матери – опять. Уже третий раз за неделю. После того разговора, когда он признался в долгах, Лена надеялась, что все наладится. Но что-то подсказывало ей: это только затишье перед бурей.
Она провела пальцем по краю кружки, вспоминая, как Тамара Павловна объявила о своем решении переписать квартиру на нее. Лена тогда растерялась. Квартира – огромная, светлая, с видом на парк – была мечтой. Но Лена не хотела ее такой ценой. Не ценой ссор с Сергеем, не ценой этого странного напряжения, которое теперь витало между ними.
Дверь хлопнула, и в прихожей послышались шаги. Сергей вошел на кухню, бросил ключи на стол и тяжело вздохнул.
– Опять у мамы был? – Лена старалась говорить ровно, но голос предательски дрогнул.
– Да, – он кивнул, не глядя на нее. – Обсуждали квартиру. Она хочет, чтобы мы туда переехали.
Лена замерла.
– Переехали? А ты что сказал?
Сергей пожал плечами, открывая холодильник и доставая бутылку воды.
– Сказал, что подумаю. Это же логично, Лен. Там три комнаты, Мише будет просторно. И садик рядом хороший.
– А как же твои долги? – тихо спросила она. – Ты же говорил, что хочешь продать квартиру, чтобы их закрыть.
Сергей замер, бутылка застыла в его руке.
– Я… я не знаю. Мама права – ты не продашь квартиру. Но я не могу жить в доме, который записан на тебя, как будто я… – он замолчал, подбирая слова, – как будто я никто.
Лена почувствовала, как внутри закипает обида.
– Никто? Сережа, это ты скрывал от меня кредит! Ты чуть не потащил нас всех в долговую яму! А теперь ты недоволен, что твоя мама решила защитить Мишу?
– Это не только про Мишу! – он повысил голос. – Это про меня! Про то, что я в этой семье как будто лишний!
Лена встала, сжав кулаки.
– Лишний? Это я была лишней все эти годы, пока твоя мама смотрела на меня, как на неудачную покупку! А теперь, когда она вдруг решила, что я достойна, ты злишься?
Сергей открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент раздался звонок телефона. Лена вздрогнула – слишком резко, слишком неожиданно. Сергей схватил трубку.
– Да? – его лицо изменилось. – Что? Когда?
Звонок был от нотариуса, Николая Ивановича. Он говорил быстро, с тревогой в голосе.
– Сергей, у нас проблема. Квартира… На нее претендует еще один человек.
– Какой еще человек? – Сергей нахмурился, переключая телефон на громкую связь, чтобы Лена тоже слышала.
– Ваш дядя, Виктор Михайлович. Брат вашей матери. Он утверждает, что имеет право на долю в квартире.
Лена и Сергей переглянулись. Виктор Михайлович? Тот самый дядя Витя, который пропал из их жизни лет десять назад? Тот, что уехал в Питер, женился, развелся, потом опять женился?
– Какое он имеет право? – голос Сергея дрожал от злости. – Это квартира бабушки, потом мамина. Он тут вообще при чем?
– Он подал иск, – объяснил нотариус. – Утверждает, что ваша бабушка обещала ему долю, но не успела оформить. И теперь, раз квартира переписана на Елену, он хочет оспорить сделку.
Лена почувствовала, как пол уходит из-под ног.
– Оспорить? – переспросила она. – То есть он хочет забрать квартиру?
– Не совсем, – нотариус кашлянул. – Он хочет свою долю. Или компенсацию. Но это может затянуться. Суд, экспертизы… Вам лучше приехать ко мне завтра. И Тамару Павловну прихватите.
На следующий день они втроем сидели в тесном кабинете нотариуса. Тамара Павловна, бледная, но собранная, теребила платок в руках. Сергей нервно постукивал пальцами по столу. Лена сидела молча, пытаясь осознать, что происходит.
– Объясните еще раз, – попросила она. – Почему дядя Витя вдруг решил, что ему что-то причитается?
Николай Иванович вздохнул, поправляя очки.
– Ваш дядя утверждает, что его мать, ваша бабушка, при жизни обещала разделить квартиру между ним и Тамарой Павловной. Якобы был устный договор. Он даже предоставил какие-то старые письма, где она упоминает, что хочет «позаботиться о Вите».
– Позаботиться! – фыркнула Тамара Павловна. – Он всю жизнь заботился только о себе! Когда мама болела, кто за ней ухаживал? Я! Кто оплачивал сиделку? Я! А Витя где был? В Питере, со своими женами и долгами!
– Мам, успокойся, – Сергей положил руку ей на плечо. – Что он может сделать?
– Многое, – мрачно ответил нотариус. – Если суд признает его право на долю, он может потребовать либо раздела квартиры, либо компенсации. А поскольку квартира теперь на Елене, то…
– То я должна буду с ним судиться? – закончила Лена, чувствуя, как внутри все холодеет.
– Именно, – кивнул Николай Иванович. – Но есть шанс, что это блеф. Он может просто давить, чтобы вы согласились на выплату.
Сергей сжал кулаки.
– Да я его… – начал он, но Лена перебила:
– Сережа, хватит. Драться с дядей Витей мы не будем. Надо думать, как защитить квартиру.
Вечером они сидели в квартире Тамары Павловны. Миша был у Лениной сестры, чтобы взрослые могли спокойно обсудить ситуацию. На столе стояла бутылка коньяка, но никто к ней не притрагивался.
– Я не понимаю, – сказал Сергей, глядя на мать. – Почему ты не рассказала про дядю Витю раньше?
Тамара Павловна вздохнула.
– Потому что не думала, что он всплывет. Мы с ним не общались почти десять лет. После смерти мамы он приезжал на похороны, поругался со мной из-за какого-то наследства – нескольких старых колец и часов – и уехал. С тех пор – ни звонка, ни письма.
– И что теперь? – Лена посмотрела на свекровь. – Если он выиграет суд, что будет с квартирой?
– Не выиграет, – отрезала Тамара Павловна. – У него нет никаких доказательств, кроме этих писем. А они ничего не значат. Мама всегда говорила, что квартира моя. Я ее выхаживала, я за ней смотрела.
– Но суд может решить иначе, – тихо сказала Лена. – И тогда…
– Тогда мы будем бороться, – твердо сказала Тамара Павловна. – Лена, я не для того переписала квартиру на тебя, чтобы какой-то Витя ее отобрал.
Сергей вдруг встал и вышел на балкон. Лена посмотрела ему вслед, чувствуя, как сердце сжимается. Она знала, что он злится. Не только на дядю Витю, но и на нее, на мать, на всю эту ситуацию.
Через несколько дней Лена встретилась с адвокатом, которого порекомендовал Николай Иванович. Елена Викторовна, женщина лет пятидесяти с цепким взглядом и строгим костюмом, выслушала историю и покачала головой.
– Ситуация непростая, – сказала она, листая документы. – У вашего дяди шансов немного, но он может затянуть процесс. Суды по наследству – это всегда долго. А еще он может попросить экспертизу писем, опрос свидетелей…
– Свидетелей? – переспросила Лена. – Каких свидетелей? Бабушка умерла десять лет назад.
– Соседей, друзей, – пояснила адвокат. – Людей, которые могли слышать, как она говорила о разделе имущества.
Лена почувствовала, как внутри нарастает паника.
– А если он найдет таких людей?
– Тогда будет сложнее, – честно ответила Елена Викторовна. – Но я посмотрела документы. Квартира оформлена на вас чисто. Дарственная в порядке. Право пожизненного проживания Тамары Павловны тоже зафиксировано. Это ваш козырь.
Лена кивнула, но облегчения не чувствовала. Она вышла из офиса адвоката, вдохнула холодный октябрьский воздух. На улице пахло мокрыми листьями и дымом от чьего-то костра. Она достала телефон и набрала Сергея.
– Я была у адвоката, – сказала она, когда он ответил. – Надо готовиться к суду.
– К суду? – его голос был хриплым, как будто он не спал ночь. – Лен, я не хочу никакого суда. Может, проще договориться с этим дядей Витей?
– Договориться? – Лена нахмурилась. – Ты хочешь отдать ему часть квартиры?
– Не часть, – он замялся. – Может, деньги? Закрыть его претензии?
– Сережа, у нас нет денег, – отрезала она. – Ты сам сказал – долги. Или ты опять что-то скрываешь?
– Нет, – быстро ответил он. – Ничего я не скрываю. Просто… я устал, Лен. Устал от всего этого.
Лена закрыла глаза, чувствуя, как накатывает волна отчаяния.
– Я тоже устала, – тихо сказала она. – Но я не сдамся. Ради Миши. Ради нас.
Тем временем Тамара Павловна решила взять дело в свои руки. Она нашла номер Виктора Михайловича через старых знакомых и позвонила ему.
– Витя, это Тамара, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Что ты творишь?
На том конце провода раздался хриплый смех.
– Тамара, сестренка! Сколько лет! А ты все такая же боевая.
– Не виляй, – отрезала она. – Зачем тебе эта квартира? Ты же в Питере живешь, у тебя своя жизнь.
– Жизнь, говоришь? – его голос стал жестче. – Жизнь у меня не сахар. Долги, Тамара. Бизнес прогорел. А эта квартира… Мама обещала, что она будет нашей. Не только твоей.
– Мама ничего тебе не обещала, – резко ответила она. – Ты не появлялся, когда она болела. Ты даже на похороны приехал на день и уехал.
– Это не твое дело, – огрызнулся он. – Я знаю свои права. И я их получу.
– Не получишь, – холодно сказала Тамара Павловна. – Квартира на Лене. И я не дам тебе ее разрушить.
Она повесила трубку, чувствуя, как дрожат руки. Впервые за много лет она ощутила страх – не за себя, а за сына, за невестку, за внука.
Дома Лена пыталась сохранить видимость нормальной жизни. Она водила Мишу в садик, готовила ужин, улыбалась, когда он рассказывал про свои рисунки. Но каждый вечер, когда сын засыпал, она садилась за ноутбук и искала информацию о наследственных спорах. Чем больше она читала, тем сильнее становилась тревога.
Однажды вечером, когда Сергей задержался на работе, Лена нашла в его сумке смятую распечатку. Это был договор с каким-то кредитором. Сумма – полмиллиона рублей. Срок погашения – через месяц. Лена почувствовала, как кровь стынет в жилах. Он опять скрыл. Опять.
Она дождалась, пока он вернется.
– Что это? – спросила она, бросая распечатку на стол.
Сергей замер, его лицо побледнело.
– Лен, я… я хотел сказать…
– Когда? – ее голос дрожал. – Когда нас выселят? Когда дядя Витя отсудит квартиру? Когда мы останемся на улице?
– Я пытаюсь все исправить! – крикнул он. – Я работаю, я ищу выход!
– А я что делаю? – Лена встала, ее глаза блестели от слез. – Я таскаю Мишу по садикам, я встречаюсь с адвокатами, я пытаюсь спасти то, что твоя мама доверила мне! А ты… ты просто убегаешь!
Сергей смотрел на нее, и в его взгляде было столько боли, что Лена на секунду замолчала.
– Я не убегаю, – тихо сказал он. – Я просто не знаю, как быть мужиком, который все провалил.
Лена хотела ответить, но в этот момент раздался звонок в дверь. Она вытерла слезы и пошла открывать. На пороге стоял мужчина – высокий, с сединой на висках и усталым взглядом.
– Здравствуйте, – сказал он. – Я Виктор Михайлович. Дядя Витя. Нам надо поговорить.
Лена стояла в дверях, глядя на Виктора Михайловича. Его потрепанный плащ был мокрым от дождя, а в руках он держал старый кожаный портфель, будто из другой эпохи. В его глазах читалась усталость, но было и что-то еще – решимость, смешанная с неловкостью.
– Можно войти? – спросил он, кашлянув.
Лена отступила в сторону, не зная, чего ожидать.
– Проходите, – сказала она, бросив взгляд на Сергея, который замер на кухне, сжимая в руке телефон.
Виктор Михайлович прошел в гостиную, поставил портфель на пол и сел на диван, не снимая плаща. Лена заметила, как дрожат его пальцы – то ли от холода, то ли от волнения. Сергей вошел следом, его лицо было каменным.
– Что тебе нужно? – спросил он резко. – Приехал угрожать?
– Сережа, – Виктор поднял руку, словно защищаясь. – Я не за этим. Хочу поговорить.
– О чем? – Лена скрестила руки на груди. – О квартире, которую ты хочешь отсудить?
Виктор вздохнул, глядя в пол.
– Я не хочу ничего отбирать, – сказал он тихо. – Но мне нужна помощь.
Сергей фыркнул, но Лена жестом остановила его.
– Какая помощь? – спросила она.
Виктор открыл портфель и достал пачку бумаг. Среди них были старые письма, пожелтевшие от времени, и какие-то справки.
– Это все, что у меня осталось, – сказал он. – Моя жизнь… она пошла под откос. Бизнес развалился, долги на миллионы. Я думал, что квартира – мой шанс начать заново.
– Квартира не твоя, – отрезал Сергей. – Она мамина. А теперь Ленина.
– Я знаю, – кивнул Виктор. – Тамара мне все объяснила. Но послушайте… Я не хочу судов. Я просто хочу договориться.
Лена и Сергей переглянулись. В комнате повисла тишина, только дождь стучал по подоконнику. Лена чувствовала, как внутри борются противоречивые чувства – злость, жалость, страх. Этот человек, которого она едва знала, теперь сидел в их гостиной и просил о помощи. Но что-то в его голосе – искренность, отчаяние – заставило ее выслушать.
– Договориться? – переспросила она. – То есть ты хочешь денег?
Виктор покачал головой.
– Не совсем. Я хочу… выкупить свою долю. Или то, что я считал своей долей.
– Какую долю? – Сергей повысил голос. – Мама сказала, что бабушка никогда тебе ничего не обещала!
– Она обещала, – тихо сказал Виктор. – Не письменно, конечно. Но когда я был молодым, мы с ней часто говорили о квартире. Она хотела, чтобы мы с Тамарой поделили ее поровну. Я уехал в Питер, думал, что начну новую жизнь, но… – он замолчал, потирая виски. – Я ошибся. Много раз ошибся.
Лена смотрела на него, пытаясь понять, где правда, а где манипуляция.
– Допустим, – сказала она. – Но почему ты всплыл именно сейчас? После десяти лет молчания?
Виктор поднял на нее взгляд.
– Потому что я на дне, – честно ответил он. – Долги душат. Кредиторы угрожают. Я думал, что квартира – мой последний шанс. Но когда Тамара сказала, что переписала ее на тебя… Я понял, что судиться с вами – это не выход.
Сергей молчал, его лицо было напряженным. Лена чувствовала, как он борется с собой – с гневом, с недоверием. Она сама не знала, что думать.
– Сколько ты хочешь? – спросила она наконец.
Виктор назвал сумму – двести тысяч рублей. Не так много, чтобы разрушить их жизнь, но достаточно, чтобы почувствовать удар по семейному бюджету, который и без того трещал по швам из-за долгов Сергея.
– Это все, что мне нужно, – сказал Виктор. – Я уеду, начну заново. Обещаю, больше вы меня не увидите.
После ухода Виктора Лена и Сергей долго молчали. Он сидел, уставившись в стол, она – глядя в окно, где дождь рисовал узоры на стекле.
– Ты ему веришь? – наконец спросил Сергей.
– Не знаю, – честно ответила Лена. – Но если он правду говорит, то это может быть выход. Двести тысяч – это не миллионы. Мы можем найти эти деньги.
– Где? – Сергей горько усмехнулся. – У нас и так кредит висит.
– Я могу взять подработку, – сказала Лена. – Или мы можем продать машину.
– Машину? – он посмотрел на нее, как будто она предложила продать их сына. – Лен, это наш единственный транспорт. Как мы будем Мишу в садик возить?
– Найдем способ, – отрезала она. – Или ты хочешь, чтобы мы годами судились? Чтобы этот дядя Витя тянул из нас деньги и нервы?
Сергей молчал, и Лена вдруг поняла, что он боится. Не дяди Вити, не суда – он боится признать, что их семья на краю пропасти. И что он сам довел их до этого.
– Сережа, – она взяла его за руку, – мы справимся. Но только вместе. Ты должен мне доверять.
Он посмотрел на нее, и в его глазах мелькнула тень той любви, которая когда-то связала их.
– Хорошо, – тихо сказал он. – Давай попробуем.
На следующий день Лена созвонилась с Тамарой Павловной. Свекровь приехала к ним в однушку, несмотря на поздний час. Ее лицо было усталым, но глаза горели решимостью.
– Я разговаривала с Витей, – сказала она, садясь за стол. – Он не врет про долги. Но я не верю, что он исчезнет, даже если мы заплатим.
– Тогда что делать? – спросила Лена. – Суд?
Тамара Павловна покачала головой.
– Суд – это годы. И не факт, что мы выиграем. У Вити есть письма, и он может найти свидетелей. Я предлагаю другое.
– Что? – Сергей нахмурился.
– Дать ему деньги, – сказала Тамара Павловна. – Но не просто так. Я поговорю с Николаем Ивановичем. Мы составим договор, где он откажется от всех претензий на квартиру. Подпишет – и получит свои двести тысяч.
Лена почувствовала, как напряжение немного отпускает. Это был план. Не идеальный, но реальный.
– А где мы возьмем деньги? – спросил Сергей.
Тамара Павловна посмотрела на него с легкой улыбкой.
– Я продам дачу.
– Мам, нет! – Сергей вскочил. – Это же твое! Папино!
– Сережа, – мягко сказала она, – дача – это просто домик. А ваша семья – это главное. Я не хочу, чтобы вы жили в страхе из-за какого-то Вити.
Через неделю все было готово. Тамара Павловна продала дачу – маленький деревянный домик в Подмосковье, где они с мужем когда-то проводили лето. Деньги перевели Виктору Михайловичу, а он, как и обещал, подписал отказ от претензий. Лена присутствовала у нотариуса, когда он ставил подпись. Его руки дрожали, но он выглядел почти облегченным.
– Спасибо, – сказал он, глядя на Лену. – И… прости. Я не хотел вас подставить.
Лена кивнула, но ничего не ответила. Она не знала, верит ли ему. Но одно она знала точно – квартира осталась их.
Прошло несколько месяцев. Сергей и Лена переехали в трехкомнатную квартиру. Миша был в восторге от своей новой комнаты, где теперь стояли полки с его игрушками и рисунками. Тамара Павловна осталась жить с ними, заняв маленькую комнату у окна. Она больше не вмешивалась в их жизнь с прежней настойчивостью, а Лена, к своему удивлению, начала находить с ней общий язык.
– Знаешь, – сказала однажды Тамара Павловна, когда они пили чай на кухне, – я ведь боялась, что ты не справишься. Но ты оказалась сильнее, чем я думала.
Лена улыбнулась.
– А я боялась, что ты никогда не примешь меня.
– Приняла, – кивнула свекровь. – И знаешь, Леночка, я рада, что квартира у тебя. Ты не дашь ей пропасть.
Сергей тоже изменился. Он закрыл мастерскую, устроился на стабильную работу и начал потихоньку выплачивать долги. Иногда, возвращаясь домой, он останавливался у окна в гостиной и смотрел на парк, где когда-то гулял с отцом.
– Лен, – сказал он однажды вечером, обнимая ее. Спасибо, что не бросила меня.
– Я и не собиралась, – ответила она, прижимаясь к нему.
Он засмеялся, и в этом смехе было что-то новое – легкость, которой Лена не слышала давно.
Рекомендуем: