*Начало здесь.
Глава 58.
- Что, Фома, поди и поверить не можешь, что жив остался, - спросил Ермил явившегося из воды помощника Агафьи Осиповны, - Что, как оно?
- Ермил, ты что ли? – прохрипел Фома и откашлялся, он ошалело озирался по сторонам, не понимая, как оказался здесь, у источника.
- А кто же ещё, я, - кивнул Ермил, - Хранитель тебя вызволил, так что благодари да не позабудь, что было бы с тобой, кабы не он.
- Ладно, после станем разговоры разговаривать, - сказал Куприян, поднимаясь и оглядывая тропу, что-то ему говорило, что и обратная дорога не будет лёгкой.
Фома глядел вокруг себя дикими глазами и стучал зубами то ли от холода, то ли от страха. Ермил помог ему подняться, снял со спины свой мешок и достал малую баклажку, дал недавнему пленнику чёрного зла испить, и взгляд Фомы стал чуть осмысленнее, он тяжело задышал, стал откашливаться и снял мокрую рубаху, чтобы выжать воду. Вскоре он был готов идти, со страхом поглядывая на спускающийся в пригорья туман.
Куприян кивнул Ермилу и тот потянул Фому за собой, они ступили на тропу. Куприян шёл первым, стараясь не глядеть в пропасть, за ним шёл Фома, Ермил шёл последним, то и дело оглядываясь. Туман становился всё гуще, и Куприяну стало казаться, что идут они уже долго, но всё никак не покажется широкий луг, и овчарни у реки, и там, дальше, починенная им изгородь за домом Агафьи Осиповны.
Позади них, на узкой тропе, которую уже покрыл густой туман, раздался вой, многократно отразившийся от скалы, и Фома испуганно вскрикнул, закрыв руками уши, а Ермил только нахмурился и кивнул Куприяну, мол, прибавь шагу, мы поспеем.
А Куприян понимал – не успеют. Вой поднимался из пропасти, ветер разносил его по ущелью, звучал он зловеще и грозно, кровь Ратника в жилах Куприяна отзывалась на этот вражий зов. Он шёл быстрее, отыскивая глазами уступ пошире, где можно будет разжечь огонь, а сам всё перебирал в памяти, чем же можно охранить тех, кого ведёт он сегодня этой тропой.
Наконец впереди показался уступ, скала нависала над ним, и Куприян заспешил, подгоняя своих спутников, скоро тропинку накроет туман, идти дальше они не смогут, так что придётся заночевать здесь, среди скал, у самого края пропасти.
Фому усадили на камень, дышал он тяжело, одежда на нём ещё не просохла и от того ли, а может от всего пережитого его сильно трясло. Ермил собрал сухой хворост, совсем немного, но это хоть как-то их согреет, и достал из кармана огниво.
Куприян размышлял, ничего не было у него с собой из того, что могло бы их защитить… только короткий клинок за поясом. Да и кто знает, что за напасть им предстоит увидать, как охраниться? Куприян прошёл чуть вперёд по тропе, там был ещё один небольшой уступ, на нём они втроём не поместятся, но зато там он нашёл несколько брёвен, видать сползли по склону сверху обломки деревьев. Хорошо, значит хотя бы костёр у них будет, обогреются сами и обсушат Фому. Он потащил брёвна назад, к большому уступу, а сам всё глядел, как надвигаются на него сизые клубы, туман клубится, такой густой, что за ним ничего не видно – ни скал, ни чёрной пропасти, словно одеяло накрывает всё вокруг, и оказались они на уступе, словно между небом и землёй…
- Ермил, кидай в костёр, может разгорятся, - Куприян кинул брёвна, - А я пока ещё схожу, как раз успею, пока этот туман скроет тропу. Сегодня нам не пройти дальше, так что будем здесь. Гляди в оба, Ермил, и за Фомой пригляди, он пока не в себе.
Куприян не стал говорить помощнику, что Фоме он не верит, опасается его, кто знает, какое ведовство на нём, и что не смыл источник… а потому, как на него будет действовать наступающая не ко времени тьма. Но Ермил и без слов понял то, о чём промолчал Куприян, он велел Фоме снять обтрёпанную мокрую рубаху и разложить её на камнях у огня. Положил одно бревно в костёр, и вскоре тот запылал жарче, стало как-то полегче на душе, Фома тоже повеселел и сидел теперь, протянув к огню грязные ладони.
Куприян же вернулся туда, на маленький уступ впереди, забрал ещё пару брёвнышек, и только шагнул было обратно, как тёплая волна охватила его. Он положил брёвна, достал свой клинок и стал чертить на тропе знаки, быстро и вдохновенно, не давая сомнению и вопросам родиться в беспокойной голове.
Знаки, что он чертил, вспыхивали белыми искрами и тут же гасли, и когда Куприян закончил писать, он знал – отсюда никто не придёт, тропа защищена, никакая напасть не появится с этой стороны! Пришла помощь, как и всегда, потому что Куприян её сейчас отчаянно просил.
Он вернулся к костру, где расположились путники маленьким лагерем, бросил принесённые брёвна, а сам стал и здесь чертить знаки, окружая уступ и поглядывая на наваливающиеся клубы тумана, он окружил всё вокруг, скрыл и нависающие над тропой скалы, и пропасть, и саму тропу. Только огонёк маленького костра сопротивлялся наползающей мгле, а может это начертанные Куприяном знаки не давали мгле совершенно поглотить этот их невольный приют.
Куприян подошёл к костру и сел на прогретый камень. Ермил копался в своём мешке и что-то бормотал, Фома же отогрелся, дрожь его унялась, он улёгся поближе к костру, надев высохшую рубаху, сунул в рукава грязные свои ладони и заснул.
- На, поешь, - Ермил протянул Куприяну сухарь, - Подкрепись чутка.
- Спасибо. Да ты бы Фоме лучше дал, он поди уж сколь дней хлебца не едал.
- Я ему уже дал, вишь, унялся да спит. Поди и стоять чурбаком в углу не шибко сладко, вон как свернулся.
- Скажи, Ермил… ты только на меня не серчай за такой спрос. А ты сам-то как кошачью шкуру примерил? Как так получилось?
- А чего мне серчать, тут я сам дурак, сплоховал, - махнул рукой Ермил, и достал ещё сухарь для себя, - Я ведь как думал… Знал я, что старая Агафья просто так не скажет тебе того, что ты ведать желаешь. И что доведётся тебе за это в волчий тулуп облачиться, а уж как дальше станется – останешься ли ты живой после такого… как угадать? Вот я и пошёл к ней один, стал спрашивать, а она рассердилась, когда я ей сказал… что она в ответе будет за то, если сгинет Хранитель! Я сам хотел отработать, чтоб она мне поведала, как распознать чёрное ведовство, я думаю, прав ты – не своей волей Мефодий Крошенинников за Чёрным Ведьмаком ходит, да так, что и дочку родную ему не жаль…
- Спасибо тебе, Ермил, что обо мне печёшься, - сказал ласково Куприян, даже совестно ему стало, что он сердился на Ермила за то, что без него он сюда отправился, - Только ты больше так не делай, уж коли мы вместе, так вместе, один за другого. Вишь как, а если бы не отпустила тебя Агафья Осиповна, и я бы тут сгинул, на ком бы Лавка осталась? Кто Пути бы стал Хранить, да Книги вековые беречь…
- Всё верно ты говоришь, а только на лунном-то пути не один такой сгинул, кто волчью шубу носил, - вздохнул Ермил, - Потому и Чёрный не пошёл к старой Агафье, хитростью чёрные нити добыл. А этот вон, - тут Ермил кивнул на Фому, - Как теперь распознать, может он и до сей поры на себе отметины чёрные несёт!
- Ну. Зато мы белую нить добыли! А Фома… я думаю, Агафья Осиповна сама разглядит, что принесёт с собой Фома, сама ему наказанье за содеянное определит.
- Предатель он, вот что, - тихо, чтоб не расслышал его слов Фома, прошептал Ермил, - Нельзя его тут оставлять, ты и сам чуешь… надвигается тьма за ним идёт, не за нами. Хоть и начертал ты обережный обруч, да вот только… ежели он его нарушит, и нам не жить, сгинем все. Уходить надо, хоть бы ты иди, Куприян! А я с ним здесь до утра останусь, и ты вернись утром, Агафья подскажет, как охраниться тебе!
- Нет, Ермил, никуда я не пойду, вас не оставлю, да и сам видишь, не дойду я, окружила нас такая тьма... Ты лучше приляг, а я покуда посижу, после тебя разбужу, ты покараулишь.
Тревожная тишина окутала скалы, что-то шелестело у края пропасти, какой уж тут сон, и Куприян с Ермилом сидели у огня, слушая, как стреляют угольки, рассыпая искры.
Вой прорезал ночную тишину, и задремавший было Куприян вскочил на ноги, выхватив клинок, Ермил тут же встал рядом с ним, в руке у него блестел небольшой кистень. И только Фома словно ничего и не слышал, так и спал, растянувшись у огня.
Чёрная мгла поднялась из пропасти, хохотала и выла, а после ринулась на путников, Куприян даже глаза закрыл, тут и деваться некуда, но что-то плеснуло перед ними, и чёрная волна ударилась о невидимую преграду, это стал обережный круг, не дал проникнуть тьме, не дал погасить огонь и жизни. Однако надолго ли…
Гулко отдавались от скал тяжелые удары, крушила тьма обережные знаки, дрожала от этого гула земля, и понял Куприян, долго не выстоит круг, и тогда… крепче сжал клинок и ощутил плечом горячее плечо стоявшего рядом Ермила.
Разорвало круг с грохотом, у путников заложило уши, они приготовились встретить удар, чёрная волна шла на них, густая, непроглядная, смрадом окатило обоих, от этого Куприян едва и дух перевёл.
И уже готовы они были встретить свою погибель, как раздался позади них удар хлыста. Огненная плеть сверкнула у них над головами, отпрянул мрак, откатился назад, в пропасть.
Куприян обернулся и увидал, что Фома не спит больше, он вытянулся весь, поджался, и перехватив из костра языки пламени, раскрутил в другой руке вторую огненную плеть. Свистели две плети, очерчивая круги, и разгоняли тьму, кричал Ермил, читая какой-то заговор, и мрак выл, отступая обратно в пропасть.
- Черти тройной круг! – кричал Куприяну Фома, - Тройной! Я его удержу!
За тройным кругом путники и встретили спасительный рассвет, накатившийся из-за скал, все трое, целые и невредимые.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025