Александра замерла с кухонным ножом в руке. Она как раз нарезала овощи для салата, готовясь к семейному ужину, когда Инесса Павловна вошла в кухню со своей обычной величественной походкой. В руках у неё был белый конверт, который она положила на стол с таким видом, словно вручала государственную грамоту.
— Это счёт за ваше проживание здесь в течение последних трёх месяцев, — невозмутимо проговорила свекровь невестке и сыну.
Богдан, который в этот момент доставал из холодильника бутылку воды, застыл с открытой дверцей. Александра медленно опустила нож на разделочную доску.
— Простите, Инесса Павловна, что? — переспросила она, надеясь, что ослышалась.
— СЧЁТ, — отчётливо повторила свекровь, постукивая маникюрным ногтем по конверту. — За электричество, воду, газ, амортизацию мебели, износ техники. Я всё подсчитала. Там есть детализация по каждому пункту.
Богдан закрыл холодильник и подошёл к столу. Его лицо выражало полное недоумение.
— Мам, ты серьёзно?
— А я похожа на человека, который шутит? — Инесса Павловна выпрямила спину ещё больше, если это вообще было возможно. — Вы живёте здесь уже три месяца. Я терпела, ждала, когда вы сами догадаетесь предложить компенсацию за причинённые неудобства. Но вы, видимо, считаете, что всё должно доставаться вам БЕСПЛАТНО.
Александра взяла конверт и открыла его. Сумма заставила её вздрогнуть — восемьдесят семь тысяч рублей.
— Восемьдесят семь тысяч? — выдохнула она. — За три месяца?
— Я ещё скидку сделала, — холодно заметила Инесса Павловна. — Не включила расходы на уборку общих помещений, которую приходится делать чаще из-за вашего присутствия.
Богдан взял листок из рук жены и пробежал глазами по строчкам. Там действительно была подробная детализация: столько-то киловатт электричества, кубометров воды, даже «износ дивана в гостиной — 2000 рублей».
— Мам, мы же потеряли квартиру из-за пожара! — воскликнул он. — Мы не от хорошей жизни к тебе переехали!
— И что? — Инесса Павловна подняла идеально выщипанную бровь. — Это даёт вам право жить за мой счёт? У меня пенсия, между прочим, не резиновая. А вы оба работаете.
— Но мы же помогаем по дому, — попыталась возразить Александра. — Я готовлю, убираю...
— ПОМОГАЕТЕ? — свекровь издала короткий смешок. — Вы готовите свою странную еду, от которой весь дом пропах специями. Убираете так, что мне приходится переделывать. Это не помощь, это дополнительная головная боль.
В комнату вошла Ярослава, младшая сестра Богдана. Ей было двадцать восемь, но она всё ещё жила с матерью, оправдывая это заботой о ней.
— О, семейное собрание? — она окинула всех заинтересованным взглядом.
— Твоя мать выставила нам счёт за проживание, — сухо сообщил Богдан.
Ярослава присвистнула:
— Наконец-то! Я ей уже месяц об этом говорю. Нечего тут жить на всём готовом.
Александра посмотрела на золовку с плохо скрываемой неприязнью. С самого начала Ярослава не упускала случая показать, что считает её недостойной своего брата.
— Ярослава права, — кивнула Инесса Павловна. — Вы должны научиться ОТВЕТСТВЕННОСТИ. Нельзя вечно сидеть на чужой шее.
— На чужой? — голос Богдана дрогнул. — Мам, ты же моя мать!
— Именно поэтому я так долго терпела, — парировала она. — Но моему терпению пришёл конец. Либо платите, либо ищите другое жильё.
Александра почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Три месяца она терпела постоянные придирки, замечания, косые взгляды. Каждый день Инесса Павловна находила повод указать ей на какой-нибудь недостаток: то борщ недостаточно красный, то полы вымыты не той тряпкой, то телевизор слишком громко работает.
— Знаете что, Инесса Павловна, — начала она, стараясь говорить спокойно. — Мы заплатим. Всё до копейки. Но после этого мы съедем.
— СЪЕДЕТЕ? — Ярослава театрально всплеснула руками. — И куда же вы денетесь? Снимать квартиру в нашем городе — это минимум сорок тысяч в месяц.
— Найдём, — отрезала Александра.
Богдан молчал, глядя то на мать, то на жену. В его глазах читалась растерянность и боль.
— Богдаша, — Инесса Павловна смягчила тон, обращаясь к сыну. — Я делаю это для вашего же блага. Вы должны научиться самостоятельности. А то привыкли, что мама всё решит, всё обеспечит.
— Мы никогда не просили у тебя денег, — тихо сказал Богдан.
— Но жили за мой счёт, — не сдавалась мать. — Это то же самое.
Вечером, когда они остались одни в комнате, которую занимали в квартире Инессы Павловны, Александра села на кровать и закрыла лицо руками.
— Я больше не могу, Богдан. Не могу видеть это презрение в её глазах каждый день.
Богдан сел рядом и обнял жену.
— Прости меня. Я должен был раньше что-то предпринять.
— Что ты мог сделать? Она твоя мать. А я для неё — НИКТО. Чужой человек, который отнял у неё сына.
— Не говори так.
— Но это правда! Помнишь, как она сказала на прошлой неделе? «Александра, вы неправильно складываете полотенца. В нашей семье принято складывать их втрое, а не вчетверо». В НАШЕЙ семье! Как будто я не часть семьи после трёх лет брака!
Богдан молчал. Он знал, что жена права, но признать это означало признать, что его мать... Нет, он не мог даже додумать эту мысль.
— Завтра я начну искать квартиру, — решительно сказала Александра. — Пусть даже однокомнатную на окраине. Всё лучше, чем это унижение.
— Саша...
— НЕТ, Богдан. Хватит. Я устала оправдываться за то, что существую. Устала слышать, что я неправильно готовлю, неправильно убираю, неправильно дышу!
На следующее утро за завтраком атмосфера была настолько напряжённой, что её можно было резать ножом. Инесса Павловна демонстративно не смотрела в сторону невестки, обращаясь исключительно к сыну и дочери.
— Ярослава, передай, пожалуйста, Александре, что она опять пересолила яичницу.
— Я слышу вас, Инесса Павловна. Вы сидите в метре от меня.
— Я предпочитаю не обращаться напрямую к людям, которые не уважают меня и мой дом.
— НЕ УВАЖАЮТ? — Александра резко встала из-за стола. — Я три месяца терплю ваши УНИЖЕНИЯ, выполняю все ваши требования, даже самые абсурдные, и вы говорите о неуважении?
— Саша, успокойся, — попытался вмешаться Богдан.
— Нет, пусть выскажется, — Инесса Павловна откинулась на спинку стула. — Интересно послушать, что она на самом деле обо мне думает.
— Хотите знать? — Александра выпрямилась. — Пожалуйста. Я думаю, что вы эгоистичная женщина, которая не может отпустить сына. Вы видите во мне угрозу вашей власти над ним и делаете всё, чтобы нас развести.
— Какая ЧУШЬ! — воскликнула Ярослава. — Мама просто заботится о Богдане!
— Заботится? Выставляя счета родному сыну? — Александра повернулась к золовке. — А ты, Ярослава? Ты тоже ПЛАТИШЬ за проживание здесь?
Повисла тишина. Ярослава покраснела.
— Это другое...
— В чём же разница? Ты живёшь здесь всю жизнь. Работаешь. Почему тебе НЕ ВЫСТАВЛЯЮТ счета?
— Потому что Ярослава — моя дочь, а не какая-то...
— Договаривайте, Инесса Павловна, — ледяным тоном произнесла Александра. — Не какая-то КТО?
— Не нужно передёргивать. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
Богдан встал из-за стола.
— Мам, хватит. Александра — моя жена. Моя СЕМЬЯ. И если ты не можешь это принять...
— Что? — Инесса Павловна вскинула голову. — Что ты сделаешь? Уйдёшь? Бросишь родную мать ради этой...
— Осторожнее со словами, мам.
Впервые в голосе Богдана прозвучала злость. Инесса Павловна удивлённо посмотрела на сына.
— Ты мне угрожаешь?
— Я прошу тебя уважать мою жену. Это не так уж много.
— УВАЖАТЬ? — Инесса Павловна встала, опираясь на стол. — За что мне её уважать? За то, что она увела тебя из дома? За то, что из-за неё ты перестал приезжать по выходным? За то, что она настраивает тебя против меня?
— Никто меня ни против кого не настраивает, — сказал Богдан. — Ты сама всё делаешь для того, чтобы оттолкнуть меня.
— Я? — голос матери сорвался на визг. — Я всю жизнь положила на вас с Ярославой! Отказывала себе во всём! А теперь я виновата?
В этот момент в кухню вошёл Елисей, двоюродный брат Богдана. Он приехал в гости и остановился у тёти на несколько дней.
— Доброе утро, — бодро поздоровался он, но, увидев лица присутствующих, осёкся. — Я не вовремя?
— Наоборот, — фыркнула Ярослава. — Как раз вовремя. Сейчас Александра будет рассказывать, какие мы все ужасные.
— Я этого не говорила.
— Но думала!
— ХВАТИТ! — Богдан ударил кулаком по столу. Посуда звякнула. — Мне надоело это! Мам, мы заплатим твои восемьдесят семь тысяч. Все до копейки. А потом съедем. И не думай, что я буду приходить сюда каждые выходные, как раньше.
— Богдан! — ахнула Инесса Павловна.
— НЕТ, мам. Ты сделала свой выбор. Деньги для тебя важнее сына — ПОЛУЧИШЬ деньги.
Он взял Александру за руку и вывел из кухни. Елисей неловко переминался с ноги на ногу.
— Может, чаю? — предложил он, пытаясь разрядить обстановку.
— Ты видел? — Инесса Павловна повернулась к племяннику. — Видел, как она настроила его против меня?
— Тётя Инесса, может, вы погорячились со счётом? — осторожно заметил Елисей. — Всё-таки они в беде оказались...
— И ты туда же! — взвилась женщина. — Все против меня! Все считают, что я должна содержать взрослых людей!
Елисей пожал плечами и налил себе чаю. Он знал характер тёти и предпочитал не спорить.
В своей комнате Александра собирала вещи.
— Куда ты? — спросил Богдан.
— К Милославе. Она говорила, что я всегда могу у неё переночевать, если что.
— Саша, не уходи. Давай вместе что-нибудь придумаем.
— Богдан, я не могу больше находиться под одной крышей с твоей матерью. Не могу видеть это презрение, слышать эти колкости. Я схожу с ума!
— Дай мне пару дней. Я найду квартиру.
— А деньги? Мы должны отдать ей почти девяносто тысяч. Плюс залог за съёмную квартиру. Где мы возьмём столько?
Богдан сел на кровать и схватился за голову.
— Не знаю. Может, займём у кого-нибудь.
— У кого? У твоих друзей, которые перестали звонить, когда узнали о пожаре? Или у моих родителей-пенсионеров?
Тишина была ей ответом.
К вечеру Александра всё-таки уехала к подруге. Богдан остался один в комнате, глядя на пустое место, где ещё утром лежали её вещи.
В дверь постучали.
— Войдите.
Вошла Ярослава. На её лице было написано торжество.
— Ну что, братик, твоя благоверная сбежала?
— УЙДИ, Ярослава.
— Мама плачет, между прочим. Из-за тебя.
— Из-за меня? — Богдан поднял голову. — Это она выставила нам счёт!
— Она хотела вас научить ОТВЕТСТВЕННОСТИ! А вы устроили скандал!
— Ярослава, тебе двадцать восемь лет. Ты живёшь с мамой, она готовит тебе завтраки, стирает твоё бельё. Какое ты имеешь право говорить об ОТВЕТСТВЕННОСТИ?
Сестра вспыхнула:
— Я забочусь о маме!
— Нет, это она заботится о тебе. А ты просто ПАРАЗИТИРУЕШЬ на её чувстве вины перед нами за то, что отец ушёл.
— Как ты можешь такое говорить!
— А как ты можешь поддерживать её в этом безумии? Выставить счёт родному сыну! Ты хоть понимаешь, насколько это дико?
Ярослава фыркнула:
— Во всём мире взрослые дети платят родителям за проживание. Это НОРМАЛЬНО.
— Нормально — это когда об этом договариваются заранее. А не когда выставляют счёт постфактум, да ещё в такой ситуации!
— Мама права, — упрямо повторила Ярослава. — Эта твоя Александра плохо на тебя влияет. Раньше ты никогда не повышал голос на маму.
— Раньше мама не УНИЖАЛА женщину, которую я люблю.
— УНИЖАЛА? Мама просто указывала на её ошибки!
— Каждый день! По сто раз! Это не указание на ошибки, это ТРАВЛЯ!
Ярослава поджала губы:
— Если она не может принять критику...
— УЙДИ! — рявкнул Богдан. — УЙДИ, пока я не наговорил того, о чём потом пожалею!
Сестра выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
Богдан достал телефон и набрал номер жены.
— Саша, как ты?
— Нормально. Милослава накормила меня и уложила спать. Как ты?
— Скучаю. Саша, прости меня. Я должен был защитить тебя.
— Ты не виноват, что у тебя такая мать.
— Но я виноват, что позволял ей так с тобой обращаться. Думал, она привыкнет, примет тебя...
— Она никогда меня не примет, Богдан. Для неё я всегда буду чужой, той, что отняла у неё сына.
— Я поговорю с ней ещё раз...
— НЕ НАДО. Хватит разговоров. Давай просто найдём жильё и съедем.
— Хорошо. Завтра с утра начну искать.
— Я тоже буду смотреть объявления. Что-нибудь найдём.
— Я люблю тебя.
— И я тебя люблю. Спокойной ночи.
Богдан положил телефон и лёг на кровать, глядя в потолок. Как всё это произошло? Как его мать, которая всегда была для него образцом доброты и заботы, превратилась в этого холодного, расчётливого человека?
Он вспомнил, как всё начиналось. Первая встреча Александры с матерью. Инесса Павловна тогда улыбалась, говорила, как она рада, что у сына появилась такая замечательная девушка. Но уже тогда в её глазах было что-то настороженное, оценивающее.
После свадьбы всё стало хуже. Мать начала звонить по несколько раз в день, интересоваться, что они ели, как провели время, почему не приехали в выходные. Александра сначала относилась к этому с пониманием, но потом начала раздражаться.
А потом случился пожар. Проводка в их съёмной квартире замкнула, пока они были на работе. Сгорело всё. Остались только документы, которые Александра хранила в сейфе на работе, и немного одежды.
Инесса Павловна сама предложила им пожить у неё, пока они не встанут на ноги. Первую неделю всё было хорошо. А потом начались придирки. Мелкие, почти незаметные. Но с каждым днём их становилось больше.
Богдан встал и подошёл к окну. На улице уже стемнело. В окнах соседних домов горел свет. Там люди жили своей обычной жизнью, не подозревая о драмах, разыгрывающихся за соседними стенами.
Утром его разбудил крик матери:
— БОГДАН! Иди сюда, НЕМЕДЛЕННО!
Он вскочил и выбежал из комнаты. Инесса Павловна стояла в гостиной, держа в руках свою любимую вазу. Вернее, то, что от неё осталось — горсть осколков.
— Это сделала твоя жена! — обвиняюще произнесла она.
— Мам, Саши здесь нет с вчерашнего вечера.
— Значит, она разбила её вчера и не сказала!
— А может, это Ярослава? Или Елисей?
— Не смей обвинять свою сестру! Это всё ОНА! Специально! Знала, что эта ваза мне дорога как память о бабушке!
Богдан потёр лоб:
— Мам, даже если это разбила Саша, уверен, это было случайно.
— Случайно! — Инесса Павловна всплеснула руками. — Всё у неё случайно! Случайно пересолила, случайно сожгла полотенце утюгом, случайно разбила вазу!
— Мам, ХВАТИТ. Просто ХВАТИТ.
Он развернулся и пошёл обратно в комнату.
— Куда ты? Мы не закончили разговор!
— Мы его даже НЕ НАЧИНАЛИ, мам. Ты просто обвиняешь Сашу во всех смертных грехах.
— Потому что это ПРАВДА!
Богдан остановился и обернулся:
— Знаешь что? Мне всё равно, кто разбил твою вазу. Мне всё равно, правильно ли Саша солит еду и складывает полотенца. Мне НЕ всё равно только одно — что ты превратила нашу жизнь в АД.
— Я? — Инесса Павловна приложила руку к груди. — Я превратила вашу жизнь в ад? Я вас приютила, кормлю, а я виновата?
— Да, мам. Ты ВИНОВАТА. В том, что мой брак трещит по швам. В том, что моя жена плачет по ночам. В том, что я разрываюсь между вами.
— Если твой брак трещит по швам, может, стоит задуматься, правильный ли выбор ты сделал?
Богдан покачал головой:
— Я сделал единственно ЕДИНСТВЕННЫЙ выбор в своей жизни, когда женился на Саше. А вот переезд сюда БЫЛ ОШИБКОЙ. Но мы её исправим.
Он ушёл в комнату и закрыл дверь, не слушая, что кричит ему вслед мать.
Через час к нему постучал Елисей.
— Можно?
— Заходи.
Двоюродный брат присел на край кровати.
— Слушай, я тут подумал... У меня есть знакомый риелтор, Святогор его зовут. Может, он поможет вам найти что-нибудь недорогое?
— Спасибо, было бы здорово.
— И ещё... — Елисей замялся. — Тётя Инесса не всегда такая. Она просто... боится тебя потерять.
— Странный способ удержать — оттолкнуть.
— Согласен. Но ты же знаешь, после ухода дяди Павла она вся в вас с Ярославой. Особенно в тебя. А тут появилась Александра...
— Елисей, я благодарен за попытку помочь, но не надо её оправдывать. То, что она делает — неправильно.
— Я не оправдываю. Просто пытаюсь объяснить.
Богдан кивнул:
— Дай контакт своего риелтора. Попробую с ним связаться.
Елисей продиктовал номер и ушёл. Богдан набрал Святогора. Тот оказался приветливым мужчиной и пообещал подобрать несколько вариантов к вечеру.
День тянулся мучительно долго. Богдан не выходил из комнаты, не желая встречаться с матерью и сестрой. Инесса Павловна несколько раз подходила к двери, но не решалась постучать.
Вечером позвонил Святогор:
— Богдан? У меня есть три варианта в вашем ценовом диапазоне. Когда сможете посмотреть?
— Хоть сейчас.
— Тогда давайте завтра утром? Часов в десять?
— Отлично. Спасибо.
Богдан тут же позвонил Александре:
— Саша, завтра смотрим квартиры!
— Правда? Так быстро?
— Елисей дал контакт хорошего риелтора. Встречаемся в десять.
— Я приеду! Богдан, а деньги? Мы же должны твоей матери...
— Что-нибудь придумаем. Может, возьмём кредит.
— Кредит на то, чтобы отдать долг, который не брали?
— А что ещё остаётся?
Александра вздохнула:
— Ладно. Увидимся завтра.
Наутро Богдан встал рано и, стараясь не шуметь, начал собираться. Но Инесса Павловна уже ждала его в коридоре.
— Уходишь?
— Да.
— К ней?
— К НЕЙ зовут Александра. И да, мы идём смотреть квартиры.
Инесса Павловна поджала губы:
— И не подумаешь остаться?
— НЕТ.
— Богдан, одумайся! Она же тебя использует!
— Для чего? — он повернулся к матери. — Чтобы использовать твой дом как съёмную квартиру? Твоё положение? — Богдан покачал головой. — Мам, она меня любит. И я её люблю. И если ты этого не понимаешь, то мне ЖАЛЬ тебя.
Он ушёл, не дожидаясь ответа.
***
Квартира-студия на Ленинградской оказалась небольшой, но светлой. Александра сразу представила, где поставят диван, где будет стоять стол.
— Берём, — сказал Богдан, даже не дожидаясь её мнения.
Они внесли залог и первую оплату. Деньги пришлось занимать у коллег Богдана — понемногу, чтобы не было неудобно. На восемьдесят семь тысяч для матери взяли потребительский кредит.
Переезжали молча. Инесса Павловна демонстративно заперла свою комнату и не вышла даже попрощаться.
— Мам, мы уходим! — крикнул Богдан в дверь.
Тишина.
Зато их проводила разъярённая Ярослава:
— Ну и катитесь! Маму довели, а теперь сваливаете!
На следующий день Инесса Павловна, всё ещё кипя от злости на невестку, которая «разрушила семью», составила такой же подробный счёт для Ярославы. Восемьдесят тысяч за полгода проживания.
— Мама, ты с ума сошла! — закричала дочь, увидев цифры.
— А что? Справедливость должна быть для всех!
К обеду Ярослава собрала чемоданы и уехала к подруге, на прощание выкрикнув:
— Жадная ты стала, мама! ПРОТИВНО!
Елисей, наблюдавший эти сцены, тихо съехал уже на следующее утро, даже не прощаясь.
Инесса Павловна осталась одна в пустой квартире, всё ещё убеждённая, что во всём была виновата Александра.
***
— Богдан, попробуй! — Александра протянула мужу ложку с борщом. — Нормально?
— Божественно, — улыбнулся он, обнимая жену за талию. — И знаешь что? Меня сегодня повысили! Теперь я старший менеджер.
Александра подпрыгнула от радости:
— Серьёзно? Богдан, это же замечательно!
— Зарплата вырастет на двадцать тысяч. Сможем даже начать откладывать на собственную квартиру.
Она поцеловала его:
— Я так рада! И так горжусь тобой!
Богдан прижал её к себе, глядя в окно их маленькой студии. Здесь было тесно, мебель была не новая, зато был покой. И главное — они были вместе, и никто не отравлял их жизнь ядовитыми замечаниями.
— Знаешь, Саша, — тихо сказал он. — Кажется, мы наконец-то дома.
Автор: Владимир Шорохов © Самые читаемые рассказы на ДЗЕН