— Сволочь ты, вот кто ты есть! — Лиза швырнула телефон прямо в стену.
Экран разлетелся на осколки, но ей было плевать. Пусть. Пусть хоть что-то в этом мире разобьется так же, как разбилось в ней.
Сообщение от Кати пришло пять минут назад. Всего одна строчка: «Он у меня. И знаешь что? Всегда был».
Лиза стояла посреди съемной однушки на Щелковской — тридцать два метра убожества с обоями цвета больничного коридора — и пыталась дышать. Просто дышать. В горле стоял ком размером с кулак, и никак не получалось его проглотить.
Катя. Её Катя. Та самая, которая три года назад рыдала у неё на плече, когда муж ушел. Которая клялась, что Лиза — единственный человек, кому она может доверять. Которая...
— Господи, какая же я дура, — прошептала Лиза и опустилась на продавленный диван.
Руки тряслись. Всё тряслось внутри, будто под кожей поселилось что-то живое и злое, и теперь пыталось выбраться наружу.
Дмитрий ушел неделю назад. Просто собрал вещи и сказал: «Извини, так получилось». Вот и всё. Семь лет — в один мешок с носками и рубашками. Семь лет её жизни, которые он упаковал за двадцать минут, даже не глядя в глаза.
— Так получилось, — передразнила она его голос и засмеялась. Смех вышел истеричным, противным. — Конечно, само собой получилось.
А теперь вот это. Катя. Её лучшая подруга.
Лиза встала, подошла к окну. За стеклом темнел ноябрьский вечер, мелкий дождь превращал город в размытое пятно. Где-то там, в этой мокрой серости, они сейчас вместе. Дима и Катя. Может, сидят на той самой кухне, где Лиза столько раз заваривала им чай. Может, смеются над ней.
«Всегда был».
Значит, всё это время? Когда они втроем ездили на дачу? Когда отмечали Новый год? Когда Катя давала ей советы, как наладить отношения с Димой?..
В желудке всё сжалось в тугой узел.
Телефон на полу завибрировал — тот, рабочий, старенькая Nokia, которую она держала для клиентов. Лиза подняла его. Незнакомый номер.
— Да, — голос прозвучал чужим.
— Елизавета Сергеевна? Это из агентства «Премьер». По поводу вашей заявки на должность менеджера...
— Слушаю.
— К сожалению, мы вынуждены отказать. Видите ли, у нас есть определенные требования к кандидатам, и...
Лиза отключила звук, не дослушав. Бросила телефон на диван.
Пятый отказ за неделю. Или шестой? Она уже сбилась со счета.
Сорок одна тысяча на счету. Аренда — двадцать восемь. Коммуналка — пять. Еда... на еду оставалось восемь тысяч. До следующей зарплаты — две недели, но и зарплата эта — копейки с фриланса, который может завтра закончиться.
— Всё. Приехали, — сказала она в пустоту.
И вдруг пришло. Вот так просто, как приходит понимание, что промокла обувь или что забыла выключить утюг. Ей некуда идти. Некому позвонить. Мама умерла четыре года назад. Отца она не видела с детства. Катя... ну, Катю теперь вычеркнуть. Остальные «подруги» из их компании — такие же змеи, наверняка все в курсе, все молчали, все знали.
Дима забрал машину. Свою, конечно, но ведь они на ней вместе ездили. Он забрал половину мебели — якобы купил до их встречи. Забрал даже микроволновку, хотя Лиза точно помнила, как они вместе выбирали её в «Эльдорадо».
Что у неё есть? Этот продавленный диван, который хозяйка квартиры великодушно оставила. Два чемодана с одеждой. Ноутбук. И больше ничего.
Сорок одна тысяча рублей между ней и улицей.
Лиза подошла к зеркалу в прихожей. Посмотрела на себя. Тридцать четыре года. Темные круги под глазами, в волосах — первая седина, которую она заметила месяц назад и всё собиралась закрасить. Лицо осунулось. Когда успела так похудеть?
— Ничего, — сказала она своему отражению. — Ничего у тебя нет. И никого.
Отражение смотрело на неё пустыми глазами.
Телефон опять завибрировал. Лиза глянула на экран — мамин номер. Нет, не мамин. Просто она до сих пор не могла заставить себя удалить его из контактов, и теперь кто-то другой пользуется этим номером.
Она сбросила вызов.
В животе заурчало — не ела с утра. В холодильнике — пачка пельменей и кефир с истекшим сроком годности. Плита не работает, хозяйка обещала починить, но это было три недели назад.
Ничего. У неё ничего нет.
И тут Лиза поняла: она боится. По-настоящему боится. Не того, что будет завтра или через месяц. А того, что уже произошло. Что она осталась одна. Совсем одна. В чужом городе, в чужой квартире, в чужой, какой-то неправильной жизни.
Как это вышло? Когда она успела стать... никем?
Раздался стук в дверь. Три резких удара.
Лиза вздрогнула, посмотрела на часы. Половина десятого вечера. Кто может прийти в половине десятого?
— Открывайте! Я знаю, что вы дома! — женский голос за дверью был резким, злым.
Хозяйка квартиры. Татьяна Петровна.
Лиза прикрыла глаза. Конечно. Аренда. Она же просила отсрочку на неделю...
— Открывайте, я сказала! Или полицию вызову!
Пальцы сами потянулись к замку. Дверь распахнулась.
На пороге стояла Татьяна Петровна — полная женщина лет пятидесяти в засаленном халате и с бигуди на голове. Лицо красное, глаза злые.
— Ну что? Будем деньги отдавать или как?
— Татьяна Петровна, я же говорила... через неделю...
— Через неделю! — Женщина фыркнула. — Я тебе, дорогая, месяц назад ещё поверила, что через неделю отдашь! Два раза уже переносили! Думаешь, я дура? Я таких, как ты, сотню видела! Квартиру занимают, а потом — извините, денег нет!
— У меня будут деньги, я...
— Заткнись! — Татьяна Петровна шагнула в квартиру, и Лиза невольно отступила. — Я не благотворительность тут развожу! У меня ипотека! Мне коммуналку платить надо! А ты тут в моей квартире сидишь, моё электричество жжешь!
— Я заплачу...
— Три дня. — Женщина ткнула пальцем Лизе в грудь. — Три дня у тебя есть. Или деньги, или чемоданы — и вон. Поняла?
Лиза молчала.
— Я спросила — поняла?!
— Поняла.
— То-то же.
Татьяна Петровна развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.
Лиза осталась стоять посреди прихожей. В ушах звенело.
Три дня.
Сорок одна тысяча на счету.
Некуда идти.
Никого.
Она вернулась к окну. Дождь усилился. По стеклу текли кривые струи, и в них отражались огни соседних домов — желтые, мутные, далекие.
— Что же мне теперь делать? — прошептала Лиза в темноту.
Темнота не ответила.
Утро началось с того, что отключили горячую воду. Лиза стояла под ледяными струями душа и кусала губы, чтобы не закричать. Надо было смыть с себя эту ночь — бессонную, душную, полную мыслей, которые крутились как белки в колесе и никуда не вели.
План был простой: найти работу. Любую. Хоть посудомойкой, хоть уборщицей. Лишь бы платили сразу, без задержек.
Она натянула джинсы — те самые, которые купила в прошлом году, когда всё ещё верила, что у них с Димой будет общее будущее. Теперь они висели на бёдрах мешком. Свитер серый, старый. Куртка с оторванной пуговицей.
В зеркале на неё смотрела незнакомая женщина с впалыми щеками и потухшими глазами.
— Ничего, — сказала Лиза вслух. — Главное — не сдаваться.
Слова прозвучали фальшиво даже для неё самой.
Телефон пискнул. Сообщение от неизвестного номера: «Лизка, это Вика. Слышала, что Димка от тебя свалил. Сочувствую. Но на всякий случай — ты мне три тысячи должна, помнишь? За тот банкет. Давай отдавай, а то неудобно как-то».
Лиза уставилась на экран. Вика. Ещё одна «подруга» из той компании. Три тысячи за банкет, который был два года назад. Тогда у Лизы не было денег, и Вика заплатила за неё. «Потом отдашь», — сказала Вика.
А теперь вот — пожалуйста. Сочувствую, но давай отдавай.
Лиза заблокировала номер. Удалила сообщение.
Сорок одна тысяча. Каждая копейка на счету.
Первое кафе, куда она зашла, искало официантку. Пузатый мужик в грязном фартуке окинул её взглядом и покачал головой:
— Не подходишь.
— Почему?
— Слишком... — он махнул рукой, — не знаю. Унылая какая-то. У нас тут заведение приличное, клиенты любят, чтоб девочки улыбались, понимаешь?
— Я могу улыбаться.
— Ну-ну. — Он хмыкнул. — Давай, счастливо.
Второе место — магазин продуктов на рынке. Хозяйка, тётка лет шестидесяти с крашеными волосами цвета ржавчины, прищурилась:
— Опыт есть?
— Работала менеджером в...
— Не, не подходишь. Мне нужна девка простая, шустрая. А ты... интеллигентная больно. Таких я знаю — неделю поработают и сбегут. Мне время терять некогда.
Третье. Четвёртое. Пятое.
«Нет мест».
«Не подходите».
«Перезвоним».
К трём часам дня Лиза добрела до «Пятёрочки» на соседней улице. Ноги гудели, в желудке сосало от голода — она так и не поела с утра, экономила каждый рубль.
У входа висело объявление: «Требуется продавец. Зарплата 35000. Обращаться к управляющему».
Тридцать пять тысяч. Этого хватит. На аренду и ещё что-то останется.
Управляющей оказалась девушка лет двадцати пяти, с ярким маникюром и холодным взглядом. Она посмотрела на Лизу так, будто та пришла просить милостыню.
— Резюме есть?
Лиза протянула распечатку — мятую, потому что таскала её весь день в сумке.
Девушка пробежалась глазами.
— Семь лет в рекламном агентстве менеджером. — Она подняла взгляд. — И вы хотите в продавцы?
— Мне нужна работа.
— Понятно. — Пауза. — А почему ушли из агентства?
— Сократили.
— Рекомендации есть?
Рекомендации. У неё не было рекомендаций. Потому что из агентства она ушла сама — не выдержала, когда Димин друг, директор, начал намекать, что «в обмен на премию можно и встретиться». Она послала его тогда. Просто встала и ушла, хлопнув дверью.
— Нет, — ответила Лиза.
— Тогда не получится. Нам нужны проверенные люди. Извините.
— Но объявление висит...
— Объявление для тех, кто соответствует требованиям.
Лиза стояла и смотрела на эту накрашенную девчонку, которая младше её на десять лет, и внутри всё кипело. Хотелось сказать что-то, огрызнуться, но она промолчала. Развернулась и вышла.
На улице снова начал накрапывать дождь.
Вечером она сидела на кухне и считала. Снова и снова.
На еду, на проезд, на телефон... Если очень экономить — хватит на месяц. Может, чуть больше. А дальше?
Она открыла сайты вакансий. Листала объявления до тех пор, пока глаза не начали слипаться.
«Менеджер по продажам. Зарплата от 80000. Требования: высшее образование, опыт от 3 лет, английский язык...»
«Администратор. Зарплата 40000. График 2/2. Возраст до 30 лет...»
Возраст до 30 лет.
Лизе тридцать четыре.
Она закрыла ноутбук.
Телефон завибрировал — звонок. Незнакомый номер. Она взяла трубку, не задумываясь.
— Алло?
— Лиза? Это Марина.
Марина. Ещё одна из той компании. Та, которая всегда была тише всех, улыбалась, кивала, а потом пересказывала чужие секреты первому встречному.
— Что тебе надо?
— Слушай, ну не бросай трубку! Я хотела... ну, узнать, как ты там. Мы тут с девочками обсуждали...
— Обсуждали? — Лиза почувствовала, как внутри что-то оборвалось. — Что именно вы обсуждали, Марина?
— Ну... что ты и Димка расстались. И что Катька... в общем, мы все в шоке, честное слово! Никто не думал, что она на такое способна!
— Никто не думал? — Голос Лизы стал тихим, опасно тихим. — Серьёзно? А когда они встречались за моей спиной — вы тоже не думали? Или все знали и молчали?
Тишина на том конце провода.
— Мы не знали точно, — наконец выдавила Марина. — То есть, ну, подозревали, может... Но это же не наше дело, правда? Мы же не хотели тебя расстраивать...
— Конечно. Не хотели расстраивать. — Лиза засмеялась, и смех вышел колючим, злым. — Лучше молчать, пока дура сама не узнает. Так?
— Лиз, ну ты чего...
— Идите вы все к чёрту. Ты, Марина, и вся ваша компания. Я больше не хочу вас знать.
Она отключилась. Руки дрожали.
Все знали. Все молчали.
Семь лет она дружила с этими людьми. Ездила с ними на шашлыки, отмечала дни рождения, делилась переживаниями. А они... они просто смотрели, как её предают, и молчали.
Лиза встала, подошла к окну. За стеклом мерцали огни города — равнодушные, холодные. Где-то там люди ужинают в тёплых квартирах, смотрят телевизор, смеются. А она стоит здесь, одна, и не знает, что будет через три дня.
В кармане завибрировал телефон. Опять звонок.
Номер Дмитрия.
Лиза долго смотрела на экран. Потом взяла трубку.
— Что?
— Привет. — Голос Димы был виноватым, неуверенным. — Как ты?
— Отлично. Просто замечательно. Что тебе нужно?
— Я... хотел поговорить. Нормально поговорить. Мы же взрослые люди, правда?
— Правда, — повторила Лиза. — Взрослые люди. Поэтому ты семь лет жил со мной и встречался с моей лучшей подругой. Потому что ты взрослый.
— Лиз, не надо так...
— А как надо, Дима? Как?! — Она не сдержалась, голос сорвался на крик. — Ты хоть представляешь, что я сейчас чувствую?! У меня нет денег! Меня через три дня выгонят из квартиры! У меня никого нет! А ты звонишь и спрашиваешь, как я?!
— Я не знал, что у тебя так плохо с деньгами...
— Не знал?! А машину зачем забрал? Микроволновку зачем забрал? Диван, на котором мы с тобой спали, зачем забрал?!
— Это были мои вещи...
— Твои! — Лиза задохнулась от ярости. — Всё твоё! А у меня что есть?! Два чемодана тряпок и съёмная дыра, из которой меня скоро вышвырнут!
Тишина.
— Прости, — наконец сказал Дима тихо. — Я не хотел... Просто так вышло.
— Так вышло, — эхом отозвалась Лиза. — Знаешь что, Дима? Катька тебе подходит. Вы оба — одного поля ягоды. Живите счастливо.
Она бросила трубку.
Села на пол, прямо у окна, обхватила колени руками и заплакала. Впервые за всю неделю заплакала по-настоящему — навзрыд, до боли в груди, до спазмов в горле.
Почему? За что? Что она сделала не так?
Ответа не было.
На следующий день Лиза проснулась от голода. Живот скрутило так, что пришлось согнуться пополам. В холодильнике оставалась пачка пельменей, но плита по-прежнему не работала. Она съела их сырыми, запивая водой из-под крана. Пластмассовый вкус теста и мороженого мяса застрял во рту надолго.
Денег — тридцать девять тысяч. Вчера она купила хлеб и пачку дешёвых сосисок. Это всё, что могла себе позволить.
День третий. Последний.
К вечеру Татьяна Петровна придёт за деньгами или за ключами.
Лиза сидела на диване и смотрела в одну точку. В голове — пустота. Даже думать больше не получалось. Мысли разбегались, как тараканы при свете, и не складывались во что-то осмысленное.
Телефон молчал. Никто не звонил. Никто не писал.
Она открыла переписку с Катей. Последнее сообщение было от неё: «Он у меня. И знаешь что? Всегда был».
Лиза начала печатать ответ. Стёрла. Начала снова. Снова стёрла.
Что можно сказать человеку, который воткнул нож в спину и ещё провернул его для верности?
Она заблокировала номер и удалила переписку. Всю. Три года дружбы в корзину одним движением пальца.
Потом открыла фотографии. Их совместные снимки с Димой. Вот они на море, два года назад. Она в белом платье, он обнимает её за плечи. Оба улыбаются. Счастливые. Или она думала, что счастливые.
Вот Новый год. Они с Катей и Димой возле ёлки. Катька держит бокал шампанского и смеётся. Дима стоит между ними, положив руку Лизе на талию.
Рука на талии. А смотрит на Катю.
Как она раньше не замечала этого взгляда?
Лиза удалила все фотографии. Одну за другой. Методично, не задумываясь. Семь лет жизни — в корзину. Очистить корзину. Готово.
Теперь в телефоне пусто.
Как и в жизни.
В шесть вечера раздался звонок в дверь. Долгий, настойчивый.
Лиза открыла. На пороге стояла Татьяна Петровна. На этот раз без бигуди, причёсанная, в пальто. За её спиной маячил мужик — высокий, широкоплечий, с лицом, на котором было написано: «проблемы решаю быстро».
— Ну? — Татьяна Петровна сложила руки на груди. — Деньги будут?
Лиза посмотрела на неё, потом на мужика.
— Нет, — сказала она просто.
— Вот как? — Хозяйка прищурилась. — Значит, я три дня ждала зря?
— Я искала работу. Не нашла.
— Мне твои проблемы не интересны. — Голос Татьяны Петровны стал жёстким. — Или деньги прямо сейчас, или собирай вещи и освобождай квартиру. Сегодня же.
— Сегодня?
— Я что, непонятно говорю? Сегодня! — Женщина шагнула вперёд, и Лиза отступила. — Ты думала, я буду тебя из жалости держать? Ты мне три месяца должна! Три!
— Два с половиной...
— Заткнись! — Татьяна Петровна развернулась к мужику. — Вань, помоги ей собраться.
Ваня кивнул и вошёл в квартиру. Молча взял один из чемоданов Лизы, открыл его.
— Что вы делаете?! — Лиза метнулась к нему, но Татьяна Петровна перехватила её за руку.
— Собирайся, говорю! Или Ваня сам соберёт — но тогда половину вещей забудешь!
— Это моя квартира!
— Моя квартира! — заорала Татьяна Петровна. — Моя! Ты тут временно жила, пока платила! А теперь всё — вон!
Лиза стояла и смотрела, как этот Ваня запихивает в чемодан её вещи. Свитера, джинсы, бельё — всё вперемешку, кое-как. Он не церемонился.
— Давай быстрее, — бросила Татьяна Петровна Лизе. — У меня времени нет с тобой нянчиться.
— Куда я пойду? — Голос Лизы прозвучал тихо, почти шёпотом. — На улице ноябрь. Холодно.
— А мне какое дело? — Хозяйка пожала плечами. — Надо было думать раньше. У тебя же голова на плечах есть? Вот и думай.
Через двадцать минут Лиза стояла на лестничной площадке с двумя чемоданами и сумкой. Дверь квартиры захлопнулась у неё за спиной. Изнутри щёлкнул замок.
Всё.
Она спустилась вниз, вышла на улицу. Темнело. Ветер трепал волосы, забивался под куртку. Холодно. Татьяна Петровна была права — холодно.
Лиза огляделась. Серые панельные дома, голые деревья, редкие прохожие, спешащие по своим делам. Никто не обращал на неё внимания. Женщина с чемоданами — обычное дело.
Куда идти?
В голове — пустота.
Она достала телефон, открыла карты. Ближайшая гостиница — в трёх километрах. Цена номера — две тысячи пятьсот за сутки. Значит, на неделю уйдёт... она быстро посчитала... семнадцать с половиной тысяч. Потом снова искать жильё, снова платить.
Хостел? Дешевле, но ненамного.
Лиза стояла и не могла сдвинуться с места. Ноги налились свинцом.
— Девушка, вы тут долго стоять будете? — окликнул её мужской голос.
Она обернулась. Возле подъезда курил парень лет двадцати пяти в спортивном костюме.
— Что?
— Говорю, долго стоять будете? А то вы прямо на пути стоите.
— Извините.
Лиза взяла чемоданы и пошла. Просто пошла, не зная куда. Один чемодан тянул правую руку, другой — левую. Сумка с ноутбуком била по бедру. Но она шла.
Мимо магазинов, мимо остановок, мимо людей в тёплой одежде, которые смотрели на неё с любопытством или равнодушием.
Прошла километр. Два. Руки онемели. В ногах появилась боль — тупая, ноющая.
Присела на скамейку возле автобусной остановки. Поставила чемоданы рядом.
Рядом сидела старушка в потрёпанном пальто. Она покосилась на Лизу, потом спросила:
— Уезжаешь, дочка?
— Да, — ответила Лиза машинально. — Уезжаю.
— Далеко?
— Очень далеко.
Старушка кивнула и отвернулась.
Лиза сидела и смотрела на дорогу. Машины ехали мимо, автобусы останавливались и уезжали. Люди садились, выходили. Жизнь продолжалась. Для всех, кроме неё.
Телефон завибрировал. SMS от банка: «Ваш баланс: 38742 рубля».
Тридцать восемь тысяч семьсот сорок два рубля между ней и... чем? Что дальше?
Лиза закрыла глаза.
Мама. Если бы мама была жива, она бы приютила. Накормила бы, пожалела, сказала, что всё будет хорошо. Мама всегда говорила, что всё будет хорошо.
Но мама умерла четыре года назад от рака. Быстро, за три месяца. Не успели даже толком попрощаться.
А отца Лиза не видела с восьми лет. После развода он уехал в другой город, завёл новую семью. Звонил первые пару лет на день рождения, потом перестал. Она даже не знала, жив ли он.
Родных нет. Друзей нет. Денег почти нет.
Что делать?
— Девушка, вы в порядке? — чей-то голос вывел её из оцепенения.
Лиза подняла голову. Перед ней стояла женщина лет пятидесяти в яркой красной куртке и с добрым лицом.
— Что? — переспросила Лиза.
— Я спрашиваю, вы в порядке? Вы уже полчаса тут сидите. У вас такой вид... — Женщина помолчала. — Вам помощь нужна?
Лизе вдруг захотелось заплакать. От этого простого вопроса, от доброго взгляда незнакомого человека.
— Нет, — выдавила она. — Спасибо. Я просто... отдыхаю.
— С чемоданами на остановке? — Женщина недоверчиво покачала головой. — Слушайте, у меня дочь примерно вашего возраста. Я вижу, что у вас неприятности. Может, я чем-то помогу? Телефон дать позвонить? Или...
— Нет, — быстро сказала Лиза. — Всё хорошо. Правда.
Женщина ещё немного постояла, потом достала из сумки визитку.
— Вот. Это центр помощи женщинам в трудной ситуации. Если что — обращайтесь. Там и юристы есть, и психологи, и временное жильё могут предоставить.
Она протянула визитку. Лиза взяла её автоматически.
— Спасибо, — прошептала она.
— Держитесь, девочка. — Женщина тепло улыбнулась и ушла.
Лиза посмотрела на визитку. «Центр "Надежда". Помощь женщинам. Круглосуточно».
Номер телефона. Адрес.
Она сжала визитку в кулаке.
Временное жильё. Психологи. Помощь женщинам в трудной ситуации.
Значит, она теперь — женщина в трудной ситуации? Та, кому нужна помощь благотворительных центров?
Лиза засунула визитку в карман.
Подняла чемоданы и пошла дальше. Она не знала куда, но просто не могла сидеть на месте.
Ночь Лиза провела на вокзале.
Зал ожидания — пластиковые кресла, жёлтый свет ламп, объявления о прибытии поездов. Пахло кофе из автомата и чем-то кислым. Люди спали, сидя в неудобных позах, или бродили с сонными лицами, таская сумки и рюкзаки.
Лиза устроилась в углу, подальше от входа. Чемоданы поставила рядом, сумку с ноутбуком прижала к себе. Охранник в форме прошёлся мимо, скользнул взглядом и пошёл дальше. Не остановился. Значит, пока можно сидеть.
Закрыть глаза не получалось. Каждый раз, когда она начинала проваливаться в сон, кто-то проходил мимо, и она вздрагивала, хватаясь за сумку. Вдруг украдут? Вдруг...
К утру всё тело затекло. Спина болела, шея не поворачивалась. Лиза встала, размялась. В туалете умылась холодной водой, посмотрела в зеркало. Лицо серое, опухшее. Глаза красные.
— Красавица, — буркнула она своему отражению.
В привокзальном кафе купила кофе и булку. Триста рублей. Теперь на счету тридцать восемь тысяч четыреста сорок два.
Села за столик у окна. За стеклом брезжил рассвет — грязно-розовый, унылый. Город просыпался. Люди спешили на работу, в школы, по делам. У всех была цель. Куда-то идти, зачем-то вставать.
А у неё?
Лиза прикрыла глаза и попыталась собраться с мыслями.
Вариант первый: снять комнату. Самую дешёвую. На окраине. Тысяч за двенадцать-пятнадцать. Останется двадцать с чем-то. Этого хватит на месяц, если экономить. А там — искать работу. Любую.
Вариант второй: уехать из Москвы. Куда-нибудь в область, в небольшой город, где жильё дешевле, жизнь проще. Начать с нуля.
Вариант третий: позвонить в тот центр. «Надежда». Попросить помощи.
Она достала визитку, покрутила в руках.
Помощь. Благотворительность. Она никогда не просила милостыню. Никогда.
— Но сейчас выбора нет, — тихо сказала Лиза и набрала номер.
Гудки. Долгие, бесконечные.
— Центр «Надежда», слушаю вас, — женский голос, спокойный, тёплый.
— Здравствуйте. Я... мне дали вашу визитку. Сказали, что вы помогаете...
— Да, конечно. Меня зовут Ольга Ивановна. Я координатор центра. Расскажите, что у вас случилось.
Лиза сглотнула. Слова застряли в горле.
— Меня... выгнали из квартиры. Я осталась без жилья. Денег мало. Работы нет.
— Понятно. — Пауза. — Вы сейчас где находитесь?
— На вокзале. Казанском.
— Хорошо. Послушайте, приезжайте к нам. Адрес записать сможете?
Лиза записала адрес на обороте визитки дрожащей рукой.
— Мы работаем с десяти утра. Приезжайте, поговорим. Посмотрим, чем можем помочь.
— Спасибо, — выдохнула Лиза.
— Всё будет хорошо, — сказала Ольга Ивановна тихо. — Держитесь.
Связь прервалась.
Лиза сидела и смотрела на телефон. Всё будет хорошо. Эти слова мама говорила. Всегда.
Она допила остывший кофе и собрала вещи.
Центр «Надежда» располагался в старом кирпичном здании на тихой улице. Вывеска скромная, дверь деревянная, потёртая. Лиза позвонила в домофон.
— Да? — всё тот же спокойный голос.
— Это... я звонила утром. Из-за жилья.
— Проходите, второй этаж.
Дверь щёлкнула. Лиза втащила чемоданы внутрь.
Лестница узкая, крутая. Чемоданы стукались о перила, царапали стены. Лиза поднималась медленно, останавливаясь через каждые несколько ступеней.
На втором этаже её встретила женщина лет шестидесяти — невысокая, полная, в вязаном кардигане. Седые волосы собраны в пучок, на лице — глубокие морщины и добрая улыбка.
— Я Ольга Ивановна. Проходите, садитесь.
Кабинет маленький, уютный. Стол, два стула, книжный шкаф. На подоконнике — фиалки в горшках. Пахло кофе и чем-то домашним.
Лиза опустилась на стул.
— Чай? Кофе? — предложила Ольга Ивановна.
— Нет, спасибо.
— Ну хорошо. — Женщина села напротив, сложила руки на столе. — Расскажите, пожалуйста, подробнее. Как вы оказались в такой ситуации?
И Лиза рассказала. Всё. Про Диму, про Катю, про то, как потеряла работу. Про съёмную квартиру и злую хозяйку. Про вокзал и ночь на пластиковых креслах.
Говорила долго, сбивчиво. Иногда останавливалась, потому что голос дрожал, и приходилось делать паузу, чтобы взять себя в руки.
Ольга Ивановна слушала молча, не перебивая. Только кивала иногда.
— Понятно, — сказала она, когда Лиза закончила. — Ситуация сложная, но не безнадёжная. Скажите, у вас есть паспорт? СНИЛС? ИНН?
— Да. Всё есть.
— Хорошо. Тогда так. Мы можем предоставить вам временное место в нашем общежитии. Бесплатно, на срок до трёх месяцев. За это время вы сможете найти работу, встать на ноги.
Лиза уставилась на неё.
— Бесплатно?
— Да. Это наша программа помощи. — Ольга Ивановна улыбнулась. — Условия простые: содержать комнату в чистоте, соблюдать правила общежития, активно искать работу. Мы вам в этом поможем — есть партнёры, которые принимают наших подопечных.
— Я... не знаю, что сказать.
— Скажите «да». — Женщина наклонилась вперёд. — Лиза, вы не первая, кто попал в такую ситуацию. И не последняя. Жизнь бывает жестокой. Но это не значит, что нужно сдаваться. Вы молодая, у вас образование, опыт работы. Всё наладится. Просто нужно время.
Лиза почувствовала, как глаза наполняются слезами. Она быстро вытерла их рукой.
— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо вам.
— Не за что. — Ольга Ивановна встала. — Пойдёмте, я покажу вам комнату.
Общежитие находилось в том же здании, этажом выше. Длинный коридор, несколько дверей. Пахло хлоркой и варёной капустой.
— Вот ваша комната, — Ольга Ивановна открыла дверь. — Небольшая, но своя. Кровать, стол, шкаф. Душ и туалет общие, в конце коридора. Кухня тоже общая.
Лиза вошла. Комната метров десять, не больше. Узкая кровать под окном, старый письменный стол, шкаф с облупившейся краской. Обои жёлтые, выцветшие. Но чисто. И тепло.
— Бельё чистое на кровати, — продолжала Ольга Ивановна. — Полотенце в шкафу. Если что-то нужно — спрашивайте. Я обычно в кабинете до шести вечера.
— Хорошо, — Лиза поставила чемоданы у стены.
— Тогда оставлю вас. Отдохните. А завтра начнём с поиска работы.
Ольга Ивановна вышла, прикрыв дверь.
Лиза осталась одна.
Села на кровать. Матрас жёсткий, пружины поскрипывали. Но это была кровать. Настоящая кровать, не пластиковое кресло на вокзале.
Она легла, не раздеваясь, и закрыла глаза.
В первый раз за много дней почувствовала что-то похожее на облегчение.
Может, правда всё наладится?
Первую неделю Лиза провела в каком-то тумане. Спала подолгу — организм отключался от усталости и стресса. Ела в общей кухне, скудно и невкусно, но регулярно. В комнате сидела подолгу, просто глядя в окно.
Соседками по общежитию были ещё три женщины. Таня — совсем молодая, лет двадцати, с ребёнком на руках. Сбежала от мужа-алкоголика. Марина — лет сорока пяти, потерявшая квартиру из-за мошенников. И Светлана — старше всех, за пятьдесят, осталась без жилья после смерти матери, потому что брат отсудил квартиру.
Они не лезли с расспросами. Просто здоровались, иногда угощали чаем. У каждой была своя боль, свои шрамы.
На второй неделе Ольга Ивановна позвала Лизу в кабинет.
— Ну что, готовы работать?
— Готова, — кивнула Лиза.
— Отлично. У меня есть несколько вариантов. — Ольга Ивановна достала листок. — Первое: промоутер в супермаркете. Зарплата тридцать тысяч, график плавающий. Второе: кассир в «Пятёрочке». Тридцать пять тысяч. Третье: помощник бухгалтера в маленькую фирму. Сорок тысяч, но испытательный срок три месяца без оплаты больничных.
Лиза слушала и чувствовала, как внутри что-то сжимается. Промоутер. Кассир. Помощник бухгалтера. Раньше она была менеджером, вела проекты, общалась с клиентами.
А теперь...
— Я возьму кассира, — сказала она тихо.
— Хорошо. Завтра идите на собеседование. Адрес запишу.
Лиза взяла листок с адресом.
— Всё получится, — Ольга Ивановна тепло улыбнулась. — Главное — не опускать руки.
Лиза кивнула и вышла.
В коридоре столкнулась с Мариной. Та несла пакеты с продуктами, тяжёлые, набитые до отказа.
— Помочь? — предложила Лиза.
— Да не, сама дотащу. — Марина махнула рукой. — Ты как, устроилась?
— Завтра на собеседование. Кассиром.
— Ну и отлично! — Марина улыбнулась. — Главное начать. Потом будет легче.
— Надеюсь.
— Точно будет. Я вот тоже уже работаю. В клининговой компании, квартиры мою. Денег немного, но хоть что-то. А через полгода уже смогу комнату снять. Сама. Без всяких там мужиков и родственников.
В голосе Марины звучала такая гордость, что Лиза невольно улыбнулась.
— Молодец.
— Ты тоже молодец будешь. — Марина подмигнула и пошла на кухню.
Лиза вернулась в свою комнату. Села за стол, открыла ноутбук. Интернет в общежитии был бесплатный, медленный, но работал.
Она открыла соцсети. Не заходила туда уже две недели.
Первым делом глянула на страницу Кати. Та выложила новое фото: они с Димой в ресторане, обнимаются, улыбаются. Подпись: «С любимым».
Лиза долго смотрела на эту фотографию. Ждала, что сейчас накроет болью, захлестнёт яростью. Но ничего не произошло. Просто пустота.
Она закрыла страницу и больше не открывала.
Собеседование прошло на удивление быстро. Администратор «Пятёрочки» — женщина лет тридцати с усталым лицом — окинула Лизу взглядом и кивнула:
— Когда можете выйти?
— Хоть завтра.
— Отлично. Завтра к восьми утра. Форму выдадим, обучение на месте. График — два через два, смены по двенадцать часов. Оклад тридцать пять тысяч, чистыми выйдет около тридцати. Вопросы?
Лиза покачала головой.
— Тогда до завтра.
И всё. Минут пятнадцать — и у неё есть работа.
Идя обратно в общежитие, Лиза думала о том, как странно всё вышло. Раньше она неделями ходила на собеседования, готовила презентации, переживала. А теперь — пять минут, и готово.
Потому что раньше она выбирала. А теперь брала то, что дают.
Первая смена выдалась тяжёлой. Двенадцать часов на ногах, без перерывов, кроме получасового обеда. Касса, покупатели, бесконечный поток лиц. «Пакет нужен?» — «Карта или наличные?»
К концу смены ноги гудели так, что Лиза еле дошла до общежития. Упала на кровать не раздеваясь.
Но утром встала и пошла снова.
Втянулась недели через две. Научилась отключать голову и работать на автомате. Сканировать товары, пробивать чеки, улыбаться покупателям. Не все были вежливыми. Многие орали, хамили, требовали скидки и жаловались на цены так, будто Лиза сама их устанавливала.
— Ты чего такая медленная?! У меня времени нет! — пожилой мужик стучал кулаком по прилавку.
— Извините, сейчас.
— Чего извиняешься?! Работай быстрее!
Лиза молча пробивала его покупки. Раньше она бы огрызнулась. Послала бы. Но теперь молчала. Работа есть работа.
Коллеги попались разные. Света — девчонка лет двадцати, вечно в наушниках, на всё плевала. Нина Петровна — старая кассир, проработавшая в магазине десять лет, считала себя главной и учила всех жизни. Антон — охранник, курил у входа и иногда подмигивал Лизе. Она игнорировала.
Первую зарплату получила через месяц. Двадцать девять тысяч восемьсот рублей. Вычли налоги и штраф за опоздание на пять минут.
Лиза смотрела на цифры на экране банкомата и не знала, плакать или смеяться. Двадцать девять тысяч. Раньше она тратила столько за выходные в торговом центре.
Но это были её деньги. Заработанные. Честные.
Она отложила двадцать тысяч на счёт — на будущее жильё. Остальные девять потратила на самое необходимое: еду, бытовую химию, новые колготки взамен порванных.
Прошло два месяца
Жизнь вошла в колею — серую, однообразную, но стабильную. Работа, общежитие, сон. Иногда Лиза гуляла по вечерам, когда не было смены. Ходила по набережной, смотрела на воду. Думала.
О прошлом думать не хотелось. О будущем — страшно. Оставалось только настоящее: день за днём, смена за сменой.
Однажды в магазин зашла Вика. Та самая, которая требовала три тысячи долга.
Лиза стояла за кассой и замерла, увидев её. Вика шла по торговому залу с тележкой, накидывала туда продукты, болтала по телефону. Не замечала Лизу.
Подошла к кассе. Выгрузила покупки на ленту. И тут посмотрела на кассира.
Глаза расширились.
— Лизка?!
Лиза молча начала сканировать товары.
— Ты что... ты здесь работаешь?! — Вика округлила глаза. — Кассиром?!
— Да, — коротко ответила Лиза. — С вас четыре тысячи двести восемь рублей.
— Боже мой! — Вика прикрыла рот ладонью. — Я не знала, что у тебя всё так плохо! Господи, Лизка, ты совсем опустилась!
Что-то внутри Лизы щёлкнуло.
— Карта или наличные? — спросила она ледяным тоном.
— Да погоди ты! — Вика наклонилась ближе и понизила голос. — Слушай, ну это же... стыдно! Ты же образование имеешь! Как ты здесь оказалась?
— Оплатите, пожалуйста, — Лиза смотрела Вике прямо в глаза. — Очередь.
За Викой действительно стояли ещё несколько человек.
— Ты чего? — Вика растерялась. — Я же не со зла...
— Четыре тысячи двести восемь, — повторила Лиза. — Карта или наличные?
Вика молча расплатилась картой. Взяла пакеты.
— Ладно. Извини, — буркнула она и быстро ушла.
Лиза проводила её взглядом. Руки дрожали. Она сжала их в кулаки под прилавком.
Опустилась. Стыдно. Образование имеешь.
Вика права. Она действительно опустилась. Менеджер превратился в кассира. Женщина с карьерой и планами на будущее — в ту, кто пробивает чужие покупки за копейки.
Но знаете что? Ей уже было всё равно.
— Девушка, вы меня обслужите или нет? — раздражённо спросила следующая покупательница.
— Да, конечно. Извините.
Лиза продолжила работать.
Вечером, вернувшись в общежитие, она столкнулась с Мариной на кухне. Та жарила картошку — пахло маслом и луком.
— Привет! — Марина повернулась. — Ты как?
— Нормально.
— Врёшь. Вижу же — что-то случилось. Садись, сейчас чаю налью.
Лиза села за стол. Марина поставила перед ней кружку дымящегося чая и тарелку с картошкой.
— Ешь. Я много нажарила.
— Спасибо.
Они сидели молча. Потом Лиза вдруг заговорила:
— Сегодня встретила бывшую подругу. Она сказала, что я опустилась. Что стыдно работать кассиром с моим образованием.
Марина хмыкнула.
— А она, значит, не опустилась? Что она делает?
— Не знаю. Не спросила.
— Вот видишь. — Марина отпила чай. — Лизка, слушай меня. Я тебе скажу одну вещь. Ты знаешь, что такое настоящий позор?
Лиза покачала головой.
— Позор — это когда человек ворует. Обманывает. Живёт за чужой счёт. Бьёт слабых. Предаёт. Вот это позор. — Марина ткнула пальцем в стол. — А работать кассиром, уборщицей, дворником — это не позор. Это честный труд. Ты деньги зарабатываешь своими руками, понимаешь? Не воруешь, не попрошайничаешь. Работаешь.
— Но раньше я была...
— Раньше — это раньше. — Марина перебила её. — Жизнь поменялась. Ну и что? У меня тоже раньше квартира была, муж, машина. А теперь мою чужие туалеты. И знаешь что? Мне не стыдно. Потому что я поднимаюсь. Медленно, но поднимаюсь. А те, кто меня обманул, кто квартиру отнял — им стыдно должно быть. Но они, небось, спят спокойно.
Лиза слушала и чувствовала, как внутри что-то оттаивает.
— Вот твоя подруга, — продолжала Марина. — Она тебя предала. Мужика твоего увела. А теперь ещё и тыкает тебе, что ты опустилась? Да пошла она! — Марина махнула рукой. — Не слушай таких. Они сами гнилые, вот и другим хотят доказать, что те хуже.
— Но всё-таки... я же правда скатилась...
— Скатилась? — Марина усмехнулась. — Ты упала. Да. Тебя сбили, растоптали, выкинули. Но ты встала. Понимаешь? Ты встала! Нашла крышу над головой, работу. Ты не спилась, не пошла по плохой дорожке. Ты держишься. И это — сила. Настоящая сила.
Лиза молчала. В горле стоял комок.
— Так что не слушай никого, — закончила Марина. — Ты молодец. Помни это.
Она похлопала Лизу по плечу и вернулась к плите.
Лиза сидела и смотрела в свою кружку. Слова Марины эхом отдавались в голове.
Ты встала.
Да. Она встала.
Прошло ещё полтора месяца
За это время Лиза скопила шестьдесят тысяч рублей. Откладывала каждую копейку, не тратила ни на что лишнее. Ольга Ивановна помогла найти комнату на окраине — двенадцать тысяч в месяц, без коммуналки. Крошечная, но своя.
— Ты уверена, что хочешь переехать? — спросила Ольга Ивановна, когда Лиза пришла прощаться. — Здесь можно ещё пожить, никто не выгоняет.
— Уверена. Мне нужно жить самостоятельно. Начать по-настоящему.
Ольга Ивановна обняла её.
— Ты справишься. Я в тебя верю.
— Спасибо. За всё.
— Не за что, дорогая. Просто живи. И будь счастлива.
Переезд занял несколько часов. Лиза собрала свои вещи — их было немного — и на метро доехала до новой комнаты. Дом старый, пятиэтажная хрущёвка, лифта нет. Она поднималась на четвёртый этаж с чемоданами и думала: вот она, новая жизнь. Скромная. Трудная. Но своя.
Комната оказалась ещё меньше, чем в общежитии. Кровать, стол, крохотный шкаф. Окно выходило во двор, где играли дети и лаяли собаки. Обои желтоватые, потолок в разводах. Но чисто. И тихо.
Лиза села на кровать и огляделась.
Её комната. Её деньги. Её жизнь.
Телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Лизка, это Катька. Надо поговорить. Позвони».
Лиза посмотрела на экран.
Катя. После стольких месяцев молчания вдруг надо поговорить.
Она удалила сообщение, не читая до конца. Заблокировала номер.
Прошлое осталось в прошлом. Пусть там и гниёт.
Она встала, подошла к окну. За стеклом сгущались сумерки. Желтели окна соседних домов. Где-то смеялись люди, где-то плакал ребёнок, где-то играла музыка.
Жизнь шла дальше.
И Лиза шла вместе с ней.
Прошёл год
Ровно год с того дня, как Дима ушёл, а Катя прислала то сообщение.
Лиза стояла за кассой и смотрела в окно. Шёл снег — первый в этом году. Крупные хлопья медленно падали на асфальт и тут же таяли.
— Девушка, а вы меня обслужите? — раздражённо спросил покупатель.
— Да, конечно. Извините.
За год многое изменилось. Лиза выросла из рядового кассира в старшего. Зарплата поднялась до сорока двух тысяч. Немного, но стабильно. Комнату она обжила — купила новый матрас, повесила занавески, даже поставила на подоконник фикус. Коллеги стали привычными. Антон, охранник, так и не решился позвать её на свидание, хотя всё ещё подмигивал. Света уволилась. Нина Петровна ушла на пенсию. Пришли новые люди.
Жизнь текла своим чередом.
Иногда — очень редко — Лиза думала о прошлом. Вспоминала Диму, но уже без боли. Как вспоминают давно прочитанную книгу или забытую песню. Было — и прошло.
Катю она видела однажды, месяцев шесть назад. Случайно, в метро. Та шла по платформе, говорила по телефону, нервно жестикулировала. Лицо было осунувшимся, под глазами — тёмные круги. Лиза стояла в вагоне и смотрела через стекло. Их взгляды встретились на секунду. Катя замерла. Открыла рот, будто хотела что-то сказать.
Но двери закрылись, и поезд тронулся.
Лиза больше не обернулась.
В тот вечер, когда шёл первый снег, она возвращалась домой и зашла в маленький книжный магазин возле метро. Просто так, без цели. Бродила между стеллажами, рассматривала обложки.
И вдруг наткнулась на книгу.
«Истории женщин, которые начали заново».
Лиза взяла её в руки. Перелистала несколько страниц. Реальные истории. Разводы, потери, предательства. И возрождение. Каждая история была разной, но в чём-то похожей на её собственную.
Она купила книгу и всю дорогу до дома держала её под мышкой, как будто боялась потерять.
Дома заварила чай, села на кровать и начала читать.
Читала до глубокой ночи. Некоторые истории заставляли плакать. Некоторые — улыбаться. Одна женщина в пятьдесят лет развелась, потеряла дом и пошла работать в кафе. Через пять лет открыла своё кафе. Другая ушла от мужа-тирана с тремя детьми на руках. Сейчас работает юристом и помогает таким же женщинам.
Когда Лиза дочитала последнюю историю, было далеко за полночь.
Она закрыла книгу и посмотрела на свою комнату. Маленькую. Скромную. Свою.
И вдруг подумала: а что, если?..
Она взяла телефон, открыла заметки и начала печатать.
«Меня зовут Лиза. Год назад я осталась одна. Без денег, без жилья, без друзей. Мой мужчина ушёл к моей лучшей подруге. Меня выгнали из квартиры. Я ночевала на вокзале. Думала, что это конец.
Но я встала.
Работала кассиром. Жила в общежитии. Плакала по ночам. Но продолжала идти.
И сейчас я здесь. Живая. Целая. У меня есть комната. Есть работа. Есть я сама.
Это моя история».
Лиза перечитала написанное. Потом, не раздумывая, создала аккаунт в соцсети. Новый. Чистый. Без прошлого.
Опубликовала свой текст.
И легла спать.
Проснулась от писка телефона. Уведомления. Много уведомлений.
Лиза взяла телефон и замерла.
Её пост набрал триста лайков. Пятьдесят комментариев.
«Спасибо, что поделились».
«Я тоже через это прошла».
«Вы такая сильная».
«Как же я вас понимаю».
«Расскажите ещё, пожалуйста».
Лиза листала комментарии и чувствовала, как внутри что-то тёплое разливается. Незнакомые люди писали ей. Поддерживали. Делились своими историями.
Она написала ответ:
«Спасибо вам всем. Я не думала, что найду отклик. Но раз так — расскажу больше. О том, как падать и вставать. Как выживать и жить. Как терять себя и находить заново».
Комментарии продолжали приходить.
Лиза встала с кровати, подошла к окну. За стеклом лежал снег. Белый, чистый, нетронутый.
Как чистый лист.
Она улыбнулась.
Через три месяца у Лизы было пять тысяч подписчиков.
Она писала каждую неделю. О своей жизни, о работе, о том, как учиться жить заново. Не приукрашивала. Не врала. Писала честно — про слёзы и усталость, про маленькие победы и большие страхи.
Люди отзывались. Многие писали в личные сообщения — благодарили, просили совета, рассказывали свои истории.
Лиза понимала: она не одна. Таких, как она, тысячи. Десятки тысяч. Женщины, которых предали, бросили, обманули. Которые упали на самое дно и поднялись.
Однажды ей написала девушка по имени Алёна:
«Лиза, вы спасли мне жизнь. Я не хотела жить после развода. Но прочитала ваши посты. И поняла — надо попробовать ещё раз. Спасибо вам».
Лиза сидела и смотрела на это сообщение. Руки дрожали.
Спасла жизнь. Ей. Лизе, кассиру из «Пятёрочки», которая сама год назад не знала, как жить дальше.
Она написала Алёне длинный ответ. Поддержала. Дала контакты центра «Надежда».
Потом откинулась на спинку стула и тихо заплакала.
Но это были другие слёзы. Не от боли. От чего-то другого. От понимания, что её история — не просто её история. Что она важна. Что она может помочь.
Прошло ещё полгода
Лиза стояла в маленьком зале библиотеки и смотрела на людей перед собой. Человек тридцать. Женщины разного возраста. Все пришли на её встречу.
Первую встречу. Первую лекцию.
«Как начать заново. История одной женщины».
Так называлось мероприятие, которое организовал центр «Надежда» совместно с библиотекой.
Ольга Ивановна сидела в первом ряду и ободряюще кивала.
Лиза сделала глубокий вдох.
— Здравствуйте, — начала она. — Меня зовут Лиза. Полтора года назад я осталась без ничего. Сегодня я хочу рассказать вам, как я прошла этот путь. И почему я верю, что каждая из нас может подняться, как бы глубоко ни упала.
Она говорила час. О боли. О страхе. О том, как важно не сдаваться. О маленьких шагах, которые превращаются в большой путь.
Женщины слушали молча. Некоторые плакали. Некоторые кивали.
Когда Лиза закончила, зал встал и начал аплодировать.
Она стояла и не верила, что это происходит с ней. С Лизой, которая ещё вчера была никем. А сегодня — вот она, перед людьми, и её слушают.
После встречи к ней подошли несколько женщин. Благодарили. Обнимали. Просили контакты.
Одна из них — женщина лет сорока с грустными глазами — сказала:
— Спасибо. Я думала, моя жизнь закончена. Но теперь... теперь я попробую. Как вы.
Лиза обняла её.
— У вас всё получится, — прошептала она. — Главное — не останавливайтесь.
Вечером Лиза шла домой и думала о том, какой странной бывает жизнь.
Год назад она сидела на вокзале с чемоданами и не знала, что будет завтра.
А сегодня её слушают люди. Её история помогает другим. Она больше не жертва. Она — пример.
Телефон завибрировал. Сообщение от незнакомого номера.
«Лиза, это Дмитрий. Я видел твою страницу. Хотел бы встретиться. Поговорить. Я многое понял. Ошибся тогда. Давай попробуем ещё раз?»
Лиза остановилась посреди улицы.
Прочитала сообщение ещё раз.
Попробуем ещё раз.
Она усмехнулась. Заблокировала номер. Удалила сообщение.
И пошла дальше.
Потому что её жизнь была здесь. В этих улицах, в этих днях, в этих людях, которым она помогала своей историей.
А Дима остался там, где ему и место — в прошлом.
Ещё через год Лиза уволилась из «Пятёрочки».
Не потому что стыдилась работы. Нет. Просто появилось другое предложение.
Центр «Надежда» искал координатора программы помощи женщинам. Ольга Ивановна лично позвонила и предложила Лизе эту должность.
— Ты знаешь, каково это — быть на дне, — сказала она. — Ты прошла через всё сама. И ты умеешь поддерживать людей. Нам такие нужны.
Лиза согласилась не раздумывая.
Теперь она работала в том самом центре, который спас её когда-то. Помогала другим женщинам находить жильё, работу, поддержку. Вела группы взаимопомощи. Читала лекции.
Зарплата была меньше, чем в магазине. Но Лиза впервые за много лет чувствовала, что занимается чем-то важным. Настоящим.
Её блог вырос до двадцати тысяч подписчиков. Издательство предложило написать книгу. Книгу её истории.
Лиза согласилась.
По вечерам, после работы, она садилась за старый стол в своей маленькой комнате и писала. О том, как потерять всё и найти себя. О том, что падение — это не конец. А начало.
Книга вышла через восемь месяцев.
Называлась она просто: «Брошенная».
На обложке не было ничего лишнего. Только название и имя автора.
Лиза держала в руках первый экземпляр и не могла поверить. Её история. Её слова. В твёрдом переплёте, на белой бумаге, с красивым шрифтом.
Книга разошлась тиражом пять тысяч экземпляров за первый месяц.
Потом допечатали ещё десять тысяч.
Лизе писали со всей страны. Благодарили. Рассказывали свои истории. Просили совета.
Она отвечала всем. Каждой женщине, каждой девушке, которая оказалась там, где была она сама.
Прошло три года
Три года с того момента, как Дима ушёл.
Лиза сидела в небольшом кафе и смотрела в окно. За стеклом шёл дождь — такой же, как тогда, в тот ноябрьский вечер.
Рядом лежала её книга — уже третье издание. И блокнот, исписанный заметками для новой книги.
Телефон завибрировал. Сообщение от Марины: «Лиз, ты видела? Катька развелась с Димкой. Пишет в соцсетях, что он её бросил. Такая несчастная, прямо жалость берёт».
Лиза прочитала и усмехнулась.
Карма — странная штука. Медленная, но справедливая.
Она не стала отвечать. Просто положила телефон на стол и отпила кофе.
За окном дождь усиливался. Люди спешили по своим делам, прячась под зонтами.
А Лиза сидела в тёплом кафе, пила горячий кофе и думала о том, что жизнь удивительна.
Три года назад она была сломлена. Брошена. Одна.
А теперь она помогает другим. Пишет книги. Живёт.
Не богато. Не роскошно. Но по-своему.
И знаете что самое странное?
Она больше не хотела назад. В ту жизнь, где были Дима, Катя, фальшивые друзья и иллюзия стабильности.
Потому что эта жизнь — настоящая.
Трудная. Честная. Её собственная.
Лиза допила кофе, открыла блокнот и начала писать.
Новую историю.
Не свою — чужую. Историю женщины, которая написала ей вчера. Попросила совета. Поделилась болью.
Лиза писала и думала: может, в этом и есть смысл? Падать, вставать и помогать вставать другим?
Дождь за окном не прекращался.
Но в кафе было тепло.
И это было главное.