19 мая 2012 года. На вершине мира, в свете яркого солнца, стояла молодая женщина, гордо держа флаг. Шрия Шах-Клорфин, канадка непальского происхождения. Ей было тридцать три. Она достигла того, о чём грезила с девяти лет, когда впервые увидела Эверест из иллюминатора вертолёта. Тогда мысль засела в голове: «Я когда-нибудь буду там». Спустя десятилетия она оказалась на вершине, а вскоре её тело спустили с высоты восьми тысяч метров.
Что же пошло не так?
От Катманду до Торонто
Шрия родилась 11 января 1979 года в Катманду, столице Непала, где Гималаи были не далёкой открыткой, а фоном повседневности. Но в десять лет, после смерти отца, семья перебралась в Индию, где прошло её детство и учёба. Родные вспоминали, что девочка росла любопытной и упёртой: могла часами наблюдать за горами, рисовать их в тетрадях, задавать бесконечные вопросы о том, что находится за линией горизонта.
Позже жизнь понесла дальше: работа на круизном лайнере, которая открыла ей мир, позволила познакомиться с десятками стран и культур. Именно на борту она встретила будущего мужа — канадца Брюса Клорфайна. Их союз казался сказкой: свадьба, переезд в Торонто, новая жизнь в мегаполисе, который теперь стал её домом.
Брюс позже вспоминал:
«Что бы она ни делала, делала с полной отдачей. Если решила — не остановишь».
Он знал её как человека, готового бороться за любую мечту, даже самую дерзкую. Поэтому, когда однажды вечером Шрия вдруг сказала: «Я хочу на Эверест», он подумал, что это шутка. Но Шрия была серьёзна. У неё не было альпинистского опыта. Не было снаряжения. Не было даже горных походов за плечами. Но было железное желание и редкое упорство, которое не давало ей отступить.
На интервью он признается:
«Что касается её плана, я ничего не мог сделать, чтобы отговорить её, и, поверьте, я пытался».
Год на подготовку
Канадские друзья Шрийи привыкли к её энергичности. Она организовывала мероприятия, умела убеждать, умела собирать деньги. Но когда она объявила, что идёт на Эверест, удивились даже те, кто знал её близко. «А что за опыт у неё?» — спрашивали скептики. Ответ был честный: почти никакого.
Тренировки? Да. Бег, скалодром, фитнес. Иногда — походы по холмам недалеко от Торонто с двадцатикилограммовым рюкзаком. Она занималась карате, много работала над выносливостью. Но серьёзных гор за плечами не было.
Финансовая сторона выглядела так же шатко. Шрийя устраивала благотворительные вечера, рассылала письма спонсорам, печатала афиши с яркими лозунгами. Для рекламных фотографий арендовала снаряжение и позировала, а потом ставила себя с помощью монтажа на фоне гор. Красивая картинка, за которой не было ничего, кроме упорства, твёрдой решимости и почти наивной веры, что этого хватит, чтобы дойти до вершины мира.
Экспедиция Utmost Adventure
Компания Utmost Adventure Trekking включила её в состав группы. Это была новая компания, без подтверждённого опыта успешных восхождений от клиентов. И, как мы видим, они не отказывали даже тем, у кого практически не было опыта восхождений. Руководитель фирмы понимал, что Шрия не готова. Но она уверенно заявляла: «Я справлюсь».
В видео, которые она записывала, видно, как она отстаёт от группы, с трудом преодолевает ледяные лестницы и учится надевать кошки прямо на маршруте. Для альпинистов это казалось шокирующим, но в 2012 году такие случаи были нередки.
Весной 2012 года в базовом лагере собрались сотни альпинистов. По воспоминаниям очевидцев, палатки стояли рядами, а кухня работала как в небольшом городке. Вокруг шумели генераторы и раздавались звонки спутниковых телефонов. Погода не давала возможности для штурма. В итоге «окно» для восхождения сократилось до нескольких дней. Это означало не только риск, но и огромные очереди на самой высокой тропе мира.
В середине мая старший гид Utmost Adventure, по воспоминаниям родственников, сказал ей прямо:
«Если пойдёшь — погибнешь. И нас погубишь».
Другие участники лагеря тоже вспоминали, что ей советовали остановиться, отдохнуть и дождаться следующего окна. Но Шрия отвечала: «Я слишком долго ждала этот шанс». Муж Брюс об этом не узнал. Она не сказала ему. Возможно, не хотела тревожить. Возможно, понимала: он снова станет отговаривать. А сама она твёрдо решила: идти, несмотря ни на что.
Последний рывок
18 мая, около 19:30, она покинула лагерь IV вместе с двумя менее опытными шерпами. Впереди около километра вертикального подъёма. Для опытных альпинистов это заняло бы 10–12 часов, но для неё путь оказался длиннее. Её шаги были медленными, каждый вдох — борьбой за воздух.
Она шла почти 18 часов. В ночной темноте фонари, как цепочка светлячков, медленно поднимались вверх по склону. Шрия всё время шла последней в этом ряду. На узком участке перед вершиной, известном как «Ступень Хиллари», высотой около 13 метров, собралась очередь.
По словам очевидцев, у неё оставалось кислорода на десятки минут, не на часы. Несколько альпинистов пытались уговорить её повернуть назад: «Ты не успеешь, уже слишком поздно». Но она только мотала головой. «Я заплатила, я пойду», — упрямо повторила она.
В 14:30, слишком поздно по альпинистским меркам, она ступила на вершину. Там, на высоте 8848 метров, она задержалась около 25 минут: фотографии, улыбки, взгляд вдаль, словно попытка навсегда запечатлеть этот миг. Но каждая поздняя минута наверху — минус для спуска. А спуск — это и есть настоящая проверка.
Спуск
В 15:00 начался спуск. Ветер усилился, температура упала до смертельных значений. К тому времени прошло больше суток без сна и нормального отдыха. Шерпам приходилось её поддерживать и буквально тянуть вперёд. На встречу шли новые группы, кто-то бросал быстрый взгляд, кто-то отводил глаза. Она просила: «Не дайте мне умереть». Но на высоте свыше восьми тысяч каждый за себя, и чужую жизнь спасти невозможно.
На отметке около 8 400 метров она упала.
К 22:00 она перестала говорить. Её дыхание стало едва слышным, и через несколько минут она совсем замерла. Шерпы, отчаявшись, вынуждены были оставить её на склоне. Так она осталась, став одной из одиннадцати жертв сезона 2012 года.
После. Тело, счета и споры
Тело лежало на высоте десять дней, пока шерпы не спустили его ниже. Когда его доставили к лагерю, откуда мог взлететь вертолёт, это казалось чудом. Затем последовал перелёт в Катманду и кремация. Расходы на операцию исчислялись десятками тысяч долларов.
Муж и друзья просили дать семье время, но пресса спешила получить сенсацию. Последние слова, фото и заголовки разлетелись по новостным лентам. Газеты и форумы обсуждали одно: кто виноват? Она — за то, что пошла без опыта? Компания — за то, что взяла? Или система — за то, что продаёт мечты?
Опытные гиды, включая Рассела Реджинальда Брайса, отмечали: некоторые коммерческие экспедиции планируют кислород так, что его хватает только на подъём и фото на вершине, но не на полноценный спуск. Критики компании утверждали: именно это и случилось. Другие настаивали на ином: её предупреждали о рисках, но она не захотела повернуть назад. Так спор разделился на две линии: одни говорили о системных просчётах индустрии, другие — о личной ответственности самой Шрийи. Эта дискуссия не утихает до сих пор и каждую весну возвращается вместе с новыми очередями на вершину.
Уроки и вопрос
История Шрийи не забыта. В Канаде её вспоминали как женщину, которая «сказала — и сделала». Там выходили статьи, где подчёркивалось: она смогла добиться цели, несмотря на препятствия. В Непале её имя звучало иначе, как предостережение о том, что мечта может превратиться в ловушку. На форумах альпинистов и в комментариях под фото длинных очередей у «Ступени Хиллари» её история появляется снова и снова, становясь своеобразным напоминанием: на вершине важен не только подъём, но и возвращение.
Что осталось? Девочка в вертолёте, которая пообещала себе вершину. Женщина, которая ради мечты взяла кредит и рискнула всем. И последние слова, от которых холодеет спина: «Не дайте мне умереть». Для одних это трагедия о переоценке сил, для других — пример стойкости и решимости. Но в любом случае — это история, которая учит задавать себе трудные вопросы.
Когда цель уже почти в руках, но силы и время вышли, хватит ли у нас мужества сказать себе: «Достаточно»?