*Начало здесь.
Глава 54.
Волк стоял в растерянности глядя то на свои лапы, то на разбегающихся в разные стороны чёрных овец, в голове метались мысли одна страшнее и отчаяннее другой. Куприян снова оглядел себя… захотелось бежать, бежать сломя голову туда, где открывается Путь, оказаться снова в своей Лавке…
И что? Нет Ермила, а Сидор Ильич помочь ему не сможет, да и что сделает старый охотник, когда обнаружит в Книжной Лавке волка, ещё ненароком пристрелит! Спадёт ли морок, если Куприян пройдёт обратной дорогой, он не знал. Да и теперь ясно было, что-то здесь не так, видать скрывает свой истинный лик Агафья Осиповна… уж не к ней ли отправился Ермил да запропал здесь!
Куприян встряхнулся. Надо же, и четверти часа нет, как он в волчьей шкуре оказался, а вот поди ж… Ладно! Раз уж такое с ним приключилось, чему быть – то не миновать! Решив так, Куприян принюхался… волчье чутьё сработало, как надо, и призрачный волк помчался во тьму, туда, где скрылось стадо.
Перемахивая через овраги и пригорки, уже через несколько минут Куприян почуял нечто такое… свобода, вольная воля, обдувающий его разгорячённую голову, под ним летела земля, и было в этом всём что-то такое упоительное, что наполнило его душу ликованием и радостью. Тревоги ушли, волк остановился и огляделся. Качались вековые ели, шумели что-то, понятное только им.
И вновь Куприян сделал то, что никогда его не подводило – доверился себе, отбросив все сомнения и впустив внутрь себя новую эту стихию, в которой оказался.
Серым вихрем полетел волк, впереди показался восходящий из-за леса месяц, его свет серебрил волчью шерсть, глаза зверя горели зелёными искрами. Вскоре перед ним простёрлась серебряная дорожка, от самого месяца она пролегла до края мрака, по которому волк теперь не летел, а шёл, принюхиваясь и глядя во тьму. Вот трое, глаза только чуть сверкнули красным, и волк загнал овец в этот искрящийся на месяце загон. После ещё и ещё!
Они прятались, в испуге отворачивая морды, забирались в расщелины, которые были темнее самой тьмы, но волк их чуял, и совсем скоро он понял – эти двое – последние. Он собрал всех овец, пора домой.
Гнал небыстро, давая стаду по пути чуть сбавить ход, но зорко следил, чтобы никто с серебряной дорожки не ушёл и снова не канул во тьму. Вот показался знакомый конёк на крыше избы, а после и плетень. Пастух пригнал ведьмино стадо, овцы топтались в свете вошедшего в свой зенит месяца и на волка боялись глянуть, а тот трижды обошёл стадо, и завершая круг он знал – не сбегут.
После волк постоял чуть в раздумье, потом разбежался и ударился о плетень, серыми искрами рассыпалась по траве волчья шерсть, погасла, как светлячки на рассвете.
За холмами на востоке уже протянулась совсем тоненькая ниточка, предвещающая рассвет, и Куприян вошёл во двор, сняв с плетня повисший на нём тулуп. Нёс он его бережно, и запах шерсти теперь не был ему неприятен, скорее будоражил сердце, напоминая восторг от быстрого бега, когда подлески и озёра пролетают под тобою так скоро, что ты не поспеваешь их разглядеть.
На крыльце стояла Агафья Осиповна, в льняном своём переднике поверх серого платья. Сложив руки на груди, она смотрела на шагающего от плетня Куприяна.
- Принимай отару, хозяюшка, - сказал Куприян и повесил тулуп на тот же крюк в амбаре.
- Справился значит, ты погляди, - усмехнулась Агафья, - И как обратно обернуться сообразил… Доселе не бывало такого, ты первый такой тут объявился. Ну что, ещё два дня отработаешь по уговору, и получишь обещанное.
- Отработаю, хозяюшка.
- Поди поешь да спать ложись, сегодня не стану тебя беспокоить. Только знай, что сегодня легко тебе было, после будет не так. Коли хоть одну голову не убережёшь, худо будет. Да и сгинуть недолго в погоне за теми, кто приходит за моими овцами, это помни.
Куприян не стал ничего спрашивать, всё равно не скажет она ничего, пока сама не решит, что пора. Умылся в кадке, да и пошёл в амбар, завалился на солому укрывшись своим сюртуком. Без снов он спал, ничего не потревожило его сон.
Проснулся, когда уже смеркалось, вечер расплывался сиреневым маревом, с пригорков сползал густой туман. Агафья Осиповна позвала его к столу, и Куприян почуял, как проголодался. Похлёбка была наваристой и вкусной, хозяйка подвинула поближе каравай и кружку молока.
- Скажи, матушка, не серчаешь ли ты на меня? – спросил Куприян, - Может я тебя обидел чем невольно, так ты прости, я по незнанию.
- Благодарствуй, Куприян. На тебя мне не за что сердиться.
- А скажи тогда, может знаешь ты, куда запропал помощник мой. Ермилом его звать… не захаживал ли к тебе часом?
Агафья Осиповна сидела у окна с прялкой. Чёрная овечья шерсть свивалась в её руках в тонкую нить, наматывалась на певучее веретено. В свете лучины, воткнутой тут же возле прялки, странные тени играли на лице хозяйки, и поди пойми, что она думала. Ответа на свой вопрос Куприян не дождался, а переспрашивать не стал.
Допил молоко и поглядел в окно, поставив кружку на стол. Сгустилась ночь, снова пришла от леса тёмная мгла, словно вода касалась она плетня, но теперь Куприяну она не казалась страшной. Скорее манящей, полной неведомых тайн и загадок, которые ему очень хотелось разгадать.
- Что же, поди и мне пора, - сказал Куприян и отправился в амбар за тулупом.
- Не спеши, обожди, когда скроется вон та вершина, - хозяйка указала на возвышающийся за её домом скалистый утёс, - И сегодня в оба гляди.
Куприян сел на чурбак возле амбара и стал глядеть, как темнота скрывает резные верхушки елей, и наплывает на ту скалу, из которой течёт источник. Вскоре его тихая песня смолкла, словно растворилась и пропала во тьме. Куприян ждал… а пока достал свою суму и перебрал, что там принёс, чтоб как-то время скоротать.
Соль лежала в мешочке на дне котомки, зря брал, подумал Куприян, у хозяйки это добро имеется, он видал. А деревяшки осиновые, тоже, зачем… Похоже, что не так он собрался, не то взял с собою.
Однако сунув руку в суму, Куприян почуял, как осиновые обрубыши стали вдруг тёплыми и сами словно в руку легли. Э, видать пригодятся, решил Куприян, однако доставать не стал – положил в суму поверх всего свой сюртук, взял тулуп и пошёл к плетню.
Сверкая красными глазами стадо уже ждало своего пастуха, и только встряхнулся волк, с диким рёвом разбежалось, растворившись в темноте. В этот раз Куприян не гнался неистово, шёл рысью, оглядывая окрест. Волчий взор видел далеко, и темнота не была тому помехой. А места мимо плыли одно дивней другого. Он видел огненную мельницу, жернова которой жили от того, что крутилось чёрное, обугленное колесо, только не вода его двигала, а красная река… иной раз по ней проплывало нечто, похожее на бездыханного человека. После явилось волчьему взору озеро, от которого шёл ядовитый зелёный пар, а в нём сновали мутные тени, похожие на людей, только на головах их угадывались рога.
Краешек месяца показался впереди, и Куприян приготовился, стал вглядываться кругом в поисках беглянок, и в этот раз он себе не позволил сомневаться – всех соберёт. Так и сталось, только троих ещё не хватало, остальные все шли по серебряной тропе, понурив головы.
И вот тут приметил Куприян, что по краю дороги, куда сгонял своё стадо, серые мутные тени скользят, похожие на огромных змей. Метнулся туда, стал глядеть, но те словно исчезли, скрывшись во тьме. С другой стороны заблеяли испуганно овцы и волк кинулся туда, на этот раз ухватил зубами что-то извивающееся, неясных очертаний.
Не удержал, скользкий чешуйчатый хвост выскользнул и пропал, а волк не стал мешать, не кинулся догонять, помня, кого ему наказано сберегать. Заскакал вокруг, зарычал и клацал зубами, овцы кинулись быстрее испуганно крича, но он не сбавлял ход.
Вот и те трое, последние овцы, кого не собрал! Притаились между корней какого-то кривого неживого дерева, Куприян их чуть было не пропустил, и только подбежав ближе он увидал, чего боятся овцы – прямо перед ними извивалось то, что только что он упустил. Свилось клубком, не разобрать, сколько тут этих тварей, зубастые пасти щёлкали у ног волка. Одно присосалось к шее овцы, и та стала брыкаться, истошно крича.
Ничего, отбил, без страха кинулся волк на тварей, загнал отставших и погнал вперёд, приглядывая за той, которую только что отбил. Жива, вертит башкой только, к другим жмётся. А мрак по краям сгущался, дрожала серебряная дорожка, поспеть бы, потому что месяц как-то потускнел.
Вот уже плетень, овцы сбились в круг, волчья стать рассыпалась по траве, а на плетне повис тулуп. Усталый Куприян едва ноги волочил, когда показалась тонкая рассветная ниточка над утёсом, и он вошёл во двор. Осталась ещё одна ночь, третья, последняя.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025