— Собирай тряпки и вали отсюда! — голос Маргариты гремел в гостиной так, что хрустальная люстра, казалось, вздрагивала. — Моему сыну такая жена не нужна!
Я стояла посреди комнаты в старом халате, босая, и смотрела на свекровь. Странное дело — в такие моменты время словно густеет, как мед. Видишь каждую деталь: как дергается уголок ее накрашенного рта, как Михаил отводит глаза в сторону, прячется за спину матери. Мой муж. Тот самый, который клялся в любви четыре года назад под вишнями в саду.
— Миша, — я попыталась дотянуться до него взглядом, но он смотрел в пол, на ковер с затертым от времени узором. — Ты правда молчишь?
— Мама права, Лиза, — буркнул он, поправляя очки. Эта привычка всегда выдавала его нервозность. — Ты... ты не вписываешься в нашу семью. Мы думали, что ты изменишься, но...
— Не вписываюсь? — я рассмеялась, и смех получился каким-то металлическим. — Четыре года я стираю, готовлю, убираюсь в этой квартире, терплю твои истерики из-за недосоленного супа, и я не вписываюсь?
Маргарита шагнула вперед. Массивная женщина в фиолетовом велюровом костюме, с крупными золотыми серьгами и резким запахом французских духов. Ее духи всегда казались мне слишком тяжелыми, как она сама.
— Ты думала, что можешь приехать из своей глуши и жить здесь как у Христа за пазухой? — ее глаза прищурились. — Мы с Мишей прекрасно обойдемся без тебя. Даже лучше заживем.
— Мама все решила, — Михаил наконец поднял на меня глаза. В них не было ничего. Просто два серых пятна за стеклами очков. — И я согласен. У нас есть покупатель на твою долю в квартире. Подпишешь бумаги — получишь деньги. Совсем немного, но на первое время хватит.
Я почувствовала, как что-то холодное расползается по груди. Не боль. Что-то другое. Понимание, может быть.
— Какую долю? У меня нет доли. Квартира записана на тебя.
— Вот именно, — Маргарита довольно кивнула. — Так что собирай вещи и проваливай. Сегодня же. Мы уже нашли Мише хорошую девушку. Настю. Она работает в администрации, из приличной семьи. А ты...
Она не договорила, но я и так все поняла. Я — это девчонка из Пронска, из городка, где три улицы и один магазин. Я — это та, у которой мать пьет, а отец сбежал еще когда мне было пять. Я — это ошибка, которую они четыре года терпели.
— Хорошо, — сказала я тихо.
— Что? — Маргарита даже растерялась на секунду.
— Я сказала — хорошо. Соберу вещи и уйду. Только дайте мне два часа.
Михаил облегченно выдохнул. Маргарита торжествующе улыбнулась, и на ее пухлых щеках заиграли румяна.
— Вот и умница. Наконец-то ты хоть что-то поняла.
Я развернулась и пошла в спальню. Мои руки не дрожали. Сердце билось ровно. Я двигалась как во сне, доставая из шкафа старый спортивный баул — тот самый, с которым приехала в Москву четыре года назад, девчонкой с горящими глазами и верой в сказку.
Сказка закончилась. Закончилась в четверг, в половине одиннадцатого утра, под аккомпанемент работающего телевизора в соседней комнате. Там рассказывали про погоду. Обещали дожди.
Я складывала вещи механически. Две пары джинсов. Три свитера. Белье. Косметичку. Книги — нет, книги не буду брать. Они все равно их подарили. Выбрала сама Маргарита, не спросив, что я люблю читать.
— Быстрее там! — крикнула она из гостиной.
Я взяла телефон. Батарея почти села. Посмотрела на экран — пусто. Кому звонить? Подруга Катька давно перестала отвечать на мои сообщения, обиделась, что я забыла про нее после свадьбы. Мать? Она сейчас небось спит после вчерашнего, и разбудить ее — только хуже сделать.
Вещей набралось на один баул. Четыре года жизни — один баул.
Я вышла в прихожую. Маргарита стояла у двери, скрестив руки на груди. Михаил курил на балконе, виднелся сквозь приоткрытую дверь его силуэт.
— Ключи оставь на тумбочке, — приказала свекровь.
Я выложила связку ключей. Они звякнули о деревянную поверхность.
— Лиза, — неожиданно позвала Маргарита, когда я уже взялась за ручку двери. Я обернулась. Она смотрела на меня с чем-то похожим на жалость. — Ты хоть понимаешь, что сама во всем виновата? Надо было быть умнее. Рожать надо было. Ребенка. Тогда бы ты здесь осталась. А так... Зачем ты Мише нужна?
Эти слова она произнесла почти мягко. Почти по-матерински. И от этого стало еще хуже.
Я открыла дверь и вышла. Захлопнула за собой — не хлопнула, а просто закрыла. Тихо. Стала спускаться по лестнице. Лифт я не стала вызывать. Нужно было идти, двигаться, чувствовать, как ноги несут меня прочь.
Шестой этаж. Пятый. Четвертый. Баул тяжелый, лямка режет плечо. Третий. Второй. На первом этаже я остановилась. Передо мной стеклянная дверь подъезда, а за ней — октябрьский день, серый и промозглый. Ветер гнал по асфальту желтые листья.
Я вышла на улицу. Улица Маршала Жукова, район Кунцево, дом семнадцать. Здесь я прожила четыре года. И теперь мне некуда идти.
Достала телефон. Три процента заряда. Вызвала такси. Руки слегка дрожали, когда вводила адрес. Куда ехать? Думай, Лиза, думай.
— На Казанский вокзал, — сказала я водителю, когда села в машину.
Пожилой мужик в клетчатой рубашке кивнул и тронулся с места. По радио играла какая-то попса. Я прижалась лбом к холодному стеклу и смотрела, как город проплывает мимо. Серые дома. Рекламные щиты. Люди в осенних куртках, спешащие по своим делам.
— Домой едете? — спросил водитель минут через десять.
— Нет, — ответила я. — Из дома.
Он что-то пробормотал и замолчал. Умный мужик. Понял, что лезть не стоит.
Вокзал встретил меня шумом и толчеей. Я протиснулась сквозь толпу к кассам. Билет в Пронск. Последний билет на сегодня — поезд в восемь вечера. Плацкарт. Дорого, но выбора нет.
Я купила билет и села на металлическую скамейку в зале ожидания. Рядом бабка с кульками дремала, обнимая сумку. Напротив — парень в наушниках уткнулся в телефон. Телефон. Надо зарядить.
Нашла розетку у дальней стены, присела на корточки рядом. Телефон жадно засосал энергию. Я ждала. Сколько — не знаю. Время потекло как-то странно.
Когда заряд дополз до пятидесяти процентов, я открыла контакты. Листала имена. Михаил — удалить. Маргарита — удалить. Мамины подруги, которых я видела два раза в жизни, — к чему они?
И тут я наткнулась на имя, которое не открывала больше года. Оксана. Моя двоюродная сестра. Мы росли вместе, пока ей не исполнилось восемнадцать и она не уехала в Москву. Потом она сделала карьеру, вышла замуж за какого-то бизнесмена, и мы перестали общаться. На моей свадьбе она не была — сказала, что занята.
Я набрала номер. Длинные гудки. Уже собиралась бросить трубку, как вдруг ответили.
— Алло? — голос Оксаны был удивленным. — Лиза?
— Привет, — я сглотнула. — Я... Можно мне к тебе приехать? На пару дней. Мне некуда идти.
Пауза. Долгая. Я уже приготовилась к отказу.
— Приезжай, — сказала она наконец. — Сейчас скину адрес. Только... Что случилось?
— Потом расскажу.
Оксана прислала адрес. Сергиев Посад. Черт. Еще ехать и ехать. Но вариантов нет.
Я отменила билет в Пронск. Потеряла деньги, но уже было все равно. Купила билет на электричку. Села у окна. За стеклом мелькали платформы, пригороды, леса.
В Сергиев Посад я приехала уже в сумерках. Город оказался тихим, провинциальным. Старые дома, узкие улочки, церкви. Взяла такси до адреса, который прислала Оксана.
Дом стоял на окраине, двухэтажный коттедж за высоким забором. Я позвонила в домофон. Дверь открыла Оксана собственной персоной.
Она почти не изменилась. Та же стрижка под мальчика, те же серые глаза. Только одета дорого — кашемировый свитер, джинсы, явно не с рынка, золотые часы на запястье.
— Заходи, — она отступила в сторону.
Я вошла. В доме пахло кофе и чем-то еще — ванилью, что ли. Тепло. Уютно. Паркет блестит, на стенах картины.
— Рассказывай, — Оксана провела меня на кухню, усадила за стол. Достала чашку, налила кофе из турки. — Что стряслось?
И я рассказала. Все. Про Михаила, про Маргариту, про четыре года жизни, которые оказались пустотой. Оксана слушала молча, иногда кивала.
— Сволочи, — сказала она, когда я закончила. — Но ты... Ты же понимала, во что ввязываешься?
— Я любила его, — ответила я тихо. — Думала, что любовь все исправит.
Оксана усмехнулась.
— Лизка, ну ты и наивная. Любовь без денег, без положения — это ничто. Тебя использовали. Как домработницу. А когда надоело — выкинули.
Ее слова резали, но в них была правда.
— Что мне теперь делать?
— Жить дальше, — Оксана пожала плечами. — У меня тут есть комната свободная. Поживешь пока. Работу найдем. А дальше... Дальше сама решишь.
Она встала, подошла к окну. За окном уже стемнело совсем.
— Знаешь, — сказала она, не оборачиваясь, — у меня тут одно дельце намечается. Может, ты мне поможешь?
— Какое дельце?
Оксана повернулась. На ее лице играла странная улыбка.
— Всему свое время. Отдохни пока. Душ прими. А завтра поговорим.
Она показала мне комнату на втором этаже. Небольшая, но чистая. Кровать, шкаф, окно во двор. Я бросила баул на пол, рухнула на кровать.
Телефон завибрировал. Сообщение от Михаила: «Ты где? Мама волнуется».
Я посмотрела на экран и выключила телефон. Пусть волнуется. Пусть теперь они оба волнуются.
А я... Я просто лежала и смотрела в потолок. И впервые за четыре года почувствовала что-то похожее на облегчение. Как будто сбросила с плеч тяжелый мешок, который тащила слишком долго.
Что будет дальше — я не знала. Но почему-то мне уже не было так страшно.
Утро началось с запаха блинов. Я спустилась на кухню, еще не до конца проснувшаяся, в одолженной у Оксаны футболке. Сестра стояла у плиты, переворачивала блины на сковороде, и насвистывала что-то бодрое.
— Садись, — кивнула она на стул. — Будем завтракать и говорить.
Я села. На столе уже стояли тарелки, варенье, сметана. Оксана подсунула мне стопку блинов, налила чай.
— Слушай внимательно, — начала она, усаживаясь напротив. — Мой муж, Глеб, владеет несколькими ресторанами. Один из них — в центре Москвы, дорогой, престижный. Туда ходят те, у кого денег куры не клюют. И вот там работает одна особа.
Она сделала паузу, отпила чай.
— Ее зовут Настя. Настя Королева. Работает администратором. Симпатичная, ухоженная, умеет себя подать. И знаешь что самое интересное?
У меня внутри что-то екнуло.
— Это... та самая Настя?
— Ага, — Оксана усмехнулась. — Та самая, которую твоя свекровь приготовила для Мишеньки. Вчера вечером я позвонила подруге, которая работает в той же администрации, где эта девица числится. Попросила навести справки. И знаешь, что выяснилось?
Она достала телефон, показала мне фотографию. Красивая брюнетка с длинными волосами и яркой помадой. Улыбается в камеру, держит бокал с вином. На заднем фоне — ресторанный интерьер.
— Настя Королева. Двадцать семь лет. Работает у нас в "Фламинго" уже полгода. До этого — череда мест, нигде подолгу не задерживалась. Причина одна — встречается с клиентами и выманивает у них деньги. Не массово, избирательно. Выбирает богатых, женатых, глупых. Несколько раз ее увольняли именно за это. Глеб о ней знает, хотел уже попрощаться с ней, но я попросила подождать.
Я смотрела на фотографию и чувствовала, как внутри поднимается что-то горячее. Не злость. Азарт.
— И что ты предлагаешь?
Оксана отложила телефон, наклонилась ближе.
— Я предлагаю показать твоей бывшей семейке, кого они себе нашли. Глеб устраивает в четверг закрытый прием в ресторане. Приглашенные гости, деловые партнеры. Среди них будет один человек — Семен Архипов. Владелец сети автосалонов, миллионер. Жена у него — стерва редкостная, но он ее боится как огня. Так вот, Настя уже положила на него глаз. Я видела, как она вокруг него вьется. Ждет удобного момента.
— И?
— И мы просто будем наблюдать. Настя сама себя погубит — ей только создать условия. А мы... Запишем все на видео. И отправим твоей свекрови. Пусть посмотрит, какую невестку она выбрала.
Я откинулась на спинку стула. План был безумный. Жестокий. Но справедливый.
— А как мы это провернем?
Оксана улыбнулась.
— Ты будешь работать в четверг в ресторане. Официанткой. Я уже все уладила с Глебом. Ты будешь рядом, будешь видеть все своими глазами. А я позабочусь о том, чтобы жена Архипова в нужный момент оказалась в нужном месте.
Следующие три дня пролетели в суете. Оксана возила меня по магазинам, купила приличную одежду — черные брюки, белую блузку, туфли на низком каблуке. Форму официантки. Научила, как держаться, как подавать напитки, как улыбаться гостям.
— Главное — не привлекай к себе внимания, — инструктировала она. — Ты просто часть интерьера. Но глаза держи открытыми.
Я репетировала перед зеркалом. Вежливая улыбка. Легкий поклон. «Ваш заказ». «Приятного аппетита».
В среду вечером Оксана привезла меня в Москву. Ресторан «Фламинго» находился недалеко от Патриарших прудов, в старинном особняке с колоннами. Внутри — лепнина, хрустальные люстры, мраморные полы. Пахло дорогими духами и деньгами.
Глеб оказался высоким мужчиной лет сорока, с проседью в волосах и внимательным взглядом. Он пожал мне руку, оглядел с ног до головы.
— Оксана много о тебе рассказала, — сказал он. — Надеюсь, ты не подведешь.
— Не подведу, — ответила я твердо.
Четверг. День икс. Я приехала в ресторан в шесть вечера. Гости должны были собраться к семи. В подсобке я переоделась, поправила волосы, собранные в строгий пучок. Посмотрела на себя в зеркало. Не узнала. Это была другая Лиза. Не забитая домохозяйка из Кунцево, а кто-то другой.
Оксана встретила меня в коридоре, сжала мне плечо.
— Просто работай как обычно. Настя сама все сделает. Ей даже помогать не надо — она профессионал в своем деле.
Гости начали прибывать. Мужчины в костюмах, женщины в платьях. Я сновала между столиками, разносила напитки, закуски. Видела краем глаза Настю — она стояла у входа, встречала гостей, улыбалась белозубой улыбкой. Действительно красивая. И действительно хищная — это читалось в каждом движении.
Семен Архипов появился около восьми. Грузный мужчина с лысиной и золотыми запонками. Рядом с ним — жена, худая дама в изумрудном платье, с каменным лицом. Настя подлетела к ним, что-то говорила, смеялась. Семен явно был доволен вниманием. Жена хмурилась.
Я ждала. Ждала своего часа.
Около девяти жена Архипова отошла в туалет. Настя тут же скользнула к Семену, присела на край дивана рядом с ним. Что-то шептала ему на ухо. Он смеялся, положил руку ей на колено.
Я подошла с подносом.
— Шампанское? — предложила я, протягивая бокалы.
Настя взяла, не глядя на меня. Семен тоже. Они чокнулись, выпили. Я отошла, но держала их в поле зрения.
Через полчаса она уже сидела к Семену почти вплотную. Смеялась громко, трогала его за руку. Он не возражал. Жена снова отлучилась — теперь уже к знакомым за соседний столик.
Оксана подошла ко мне, кивнула в сторону служебного коридора.
— Сейчас самое интересное. Смотри.
Настя встала, поправила платье. Семен поднялся следом. Они направились к выходу из зала. Оксана шла за ними на расстоянии, я — за ней.
Настя завела Семена в дальний кабинет — тот, что использовался для приватных встреч. Дверь прикрылась, но не до конца. Оксана достала телефон, включила камеру. Я стояла рядом, сердце колотилось как бешеное.
Через щель было видно, как Настя прижимается к Семену, целует его. Он обнимает ее, тянет к дивану. Голоса приглушенные, но слова различимы.
— Ты такой... щедрый, — мурлыкала Настя. — Я знаю, ты можешь сделать меня счастливой...
— Сколько? — хрипло спросил Семен.
— Двести тысяч. На первый раз.
Оксана все записывала. Настя расстегивала пуговицы на рубашке Семена. Его руки скользили по ее талии.
И тут дверь кабинета распахнулась.
На пороге стояла жена Архипова. Лицо белое, губы сжаты в ниточку.
— Семен, — произнесла она ледяным тоном. — Что здесь происходит?
Семен отпрыгнул от Насти, как ошпаренный. Настя попыталась что-то сказать, но жена уже шагнула вперед и влепила ей пощечину. Звук был такой четкий, что у меня уши заложило.
— Стерва! — выкрикнула жена. — Вон из моего поля зрения!
Настя, прикрывая щеку рукой, выбежала из кабинета. Семен пытался что-то объяснить жене, но она развернулась и ушла. Хлопнула дверь.
Оксана остановила запись, убрала телефон. Посмотрела на меня.
— Готово. Теперь осталось только отправить.
На следующий день я сидела в гостиной у Оксаны и смотрела в телефон. Видео было отправлено Маргарите с анонимного аккаунта. Вместе с сообщением: «Ваша будущая невестка за работой. Приятного просмотра».
Ответ пришел через два часа. Не от Маргариты. От Михаила.
«Лиза, мы ошиблись. Мама в шоке. Она хочет поговорить. Можешь приехать?»
Я перечитала сообщение три раза. Потом показала Оксане.
— Поедешь? — спросила она.
Я задумалась. Могла бы поехать. Могла бы посмотреть, как Маргарита извивается, как Михаил просит прощения. Могла бы насладиться их унижением.
Но вместо этого я набрала ответ:
«Нет. Я не вернусь. Никогда. Живите как хотите. А я начинаю заново».
Отправила. Заблокировала номер Михаила. Потом заблокировала Маргариту.
Оксана усмехнулась.
— Правильно. Зачем тебе эти жалкие люди?
Я пожала плечами.
— Знаешь, я думала, что хочу мести. Что хочу увидеть, как они страдают. Но когда это случилось... Я просто почувствовала пустоту. Они мне больше не нужны. Совсем.
— И что теперь будешь делать?
Я встала, подошла к окну. На улице шел дождь. Мелкий, осенний. Листья кружились в лужах.
— Не знаю, — призналась я. — Но что-то придумаю. Главное — я свободна. Впервые за четыре года. И это... это хорошо.
Прошло три месяца
Я осталась в Сергиевом Посаде. Устроилась работать в местную библиотеку — тихое место, мало людей, много книг. Сняла маленькую комнату в коммуналке на окраине. Копила деньги.
Однажды утром мне позвонила незнакомая женщина.
— Елизавета? — спросила она. — Меня зовут Жанна. Я адвокат. Представляю интересы вашей бабушки, Клавдии Петровны.
Я опешила. Бабушка умерла пять лет назад. Я помнила ее смутно — строгая старуха, жившая в деревне под Рязанью.
— Что вы хотите?
— Ваша бабушка оставила завещание. В нем указано, что после смерти ее дом и земельный участок переходят к вам. Мы долго искали вас, и вот наконец нашли. Документы готовы. Приезжайте в Рязань, оформим все официально.
Я стояла посреди библиотеки, держа телефон у уха, и не верила своим ушам.
Дом. Земля. Что-то свое.
— Я приеду, — сказала я. — Обязательно приеду.
Дом оказался старым, покосившимся. Но крепким. Участок — большой, заросший бурьяном. Деревня — тихая, почти вымершая. Десяток домов, пара стариков.
Я стояла посреди двора и смотрела на дом. На облупившиеся ставни, на кривое крыльцо, на заржавевший колодец.
И улыбалась.
Это было мое. Только мое.
Вечером я сидела на крыльце, пила чай из термоса и смотрела на закат. Небо полыхало красным и оранжевым. Где-то вдалеке лаяла собака.
Телефон завибрировал. Сообщение от Оксаны:
«Как дела, хозяйка?»
Я ответила:
«Отлично. Лучше некуда».
Потом отложила телефон и снова посмотрела на закат.
Где-то далеко, в Москве, Маргарита и Михаил жили своей жизнью. Может быть, они нашли другую Настю. Может быть, мучились в одиночестве. Мне было все равно.
Я больше не была той Лизой, которую они выгнали из дома.
Я была той Лизой, которая получила свой дом.
И это было только начало.
А через неделю, когда я разбирала бабушкин чердак, нашла старую жестяную коробку. Внутри лежали письма. Десятки писем, перевязанных выцветшей лентой. Я развернула одно наугад.
«Моя дорогая Клавдия, пишу тебе из Парижа...»
Дата — 1962 год.
Я опустилась на пыльный пол чердака, держа письмо в руках, и поняла, что у бабушки была тайна. Большая тайна.
И эта тайна теперь принадлежала мне.