Челку следовало начесать так, чтобы по высоте она была сантиметров десять и ложилась крутой волной. И залачить так, чтобы выдержала торнадо, цунами и тропический дождь.
Это были лихие девяностые, мы развлекались как могли. Основным развлечением, помимо городского краеведческого музея, куда нас с классом водили почти каждый год и где мы в восьмой раз обозревали чучело бобра и партбилет жителя города, лично видевшего человека, который видел человека, который нес бревно с Лениным на субботнике, была дискотека.
Дискотеки делились на внутришкольные, соседнешкольные и городскую. Вроде бы пацаны из ПТУ ездили в деревню на дискотеку, чтобы там отхватить luley от местных, но мы были во-первых слишком молоды, во-вторых девушки. Девушкам ездить в деревню за lulamy в нашем социальном кругу считалось не комильфо.
Сборы на этот светский раут зачастую требовали гораздо больше энергии, чем скакание под «Розовый вечер», следующий за «Видели ночь» и «Шерри шерри леди». Для начала нужен был гардероб. Нет, может у кого-то из моих одноклассниц и были несколько нарядов на выбор. Хотя нет, по моим наблюдениям на все дискотеки ходили примерно в одном и том же. Юбка должна быть либо настолько короткая, что классная руководительница спрашивала, не забыла ли ты ее надеть, либо настолько длинная, что вспоминались графини и их горничные.
В какой-то год, помнится, последним писком был фасон годе. Перед этим – просто прямая. После этого – татьянка. Не знаю как у других, у нас особо внимания не обращали. Пришла ты в юбке прошлого сезона, ну и черт с тобой. Джинсы же не абы какие надо было. То в моде «бананы», то «пирамиды», то еще что. Кажется, к джинсам требования были строже, чем к юбкам.
В колготках особым шиком считалась сеточка, а супершиком – ажурные, с рисунком. Но и просто капроновые подойдут, главное, чтобы в принципе были. А вот на туфли у нас в регионе особой моды не было. Какие удалось купить, в тех и идешь на танцы. Да хоть в парадных босоножках на новогоднюю дискотеку.
Люрекс. Его присутствие приветствовалось. Причем чем больше – тем лучше. Это потом, ближе к нулевым, люрексовые кофточки стали атрибутом теток из бухгалтерии и светских львиц деревни Большие Фекалищи. А мы в старших классах блестели и переливались, соперничая с крутящимся дискошаром и цветными фонарями.
Прическа требовала начеса, лака и объема. Бывало, чтобы во время поездки в школу на другом конце города укладка не потеряла форму и объем, ехали прямо в бигудях, набросив на голову платок. И уже там, в раздевалке, раскручивались, расчесывались, начесывались, укладывались, набрызгивались.
Тогда царила так называемая химия. Химическая завивка на мелкие палочки, дающая абсолютно овечий эффект. Еще пару лет в моде была мокрая химия. Говорили, она держится дольше. На мой взгляд, та же офца, только после дождя. Не знаю, я ни той, ни другой не делала.
И макияж в стиле продавщица сельпо тетя Клава, получившая предложение руки и сердца от Дракулы. Нет, мы не только синими тенями до висков мазались. Я, например, мазалась зелеными. А еще мы экспериментировали. Например, красили веко синим, фиолетовым и красным, растушевывая это все. Эффект был сногсшибательный. Особенно если поверх теней наносили блестки.
Отдельную оду фиолетовой помаде писать не буду, но было так. Вдруг она ворвалась в нашу пресную, серую и безрадостную жизнь, расцветив ее, жизнь то есть, и внеся в нее смысл. Да просто в продаже появилась. Тогда к нам в город приехали специалисты из дружественной нам страны, чтобы работать на производстве.
Запомнились они тем, что скупили всю эмалированную посуду в нашем и близлежащих городах. То есть, несмотря на перестроечный дефицит, кастрюли, ковшики и дуршлаги у нас на прилавках были в достатке, никто за ними в очереди не стоял. Опять же, есть у тебя комплект кастрюль, ты же ими лет двадцать будешь пользоваться, не покупать же два раза в год. А тут раз – и исчезло все.
А еще запомнились их девушки, которые, вместо того чтобы работать на производстве, торговали на улице декоративной косметикой, в том числе фиолетовой помадой. Мы же, не избалованные разнообразием ассортимента, от такого счастья потеряли голову. И особо не задумывались о том, что зеленые тени с оранжевыми румянами и фиолетовой помадой могут войти в диссонанс. Какой там диссонанс-шмиссонанс, когда палетка теней аж на шестнадцать цветов, а то и на двадцать четыре, и это фиолетовое чудо, до сих пор не виданное.
И еще, это было время перламутра. Все перламутровое ценилось. Чайные чашки, лак для ногтей, тени с таким эффектом, помада, бижутерия, перламутровый блеск в одежде. Лимита не было, можно было хоть целиком облачиться в перламутр и блистать на танцполе под восхищенными взглядами.
И мы взглядов добивались. Идет стайка таких перламутрово-люрексовых фей, меся серую осеннюю грязь супермодными мыльницами, освещая унылую действительность не только блеском аксессуаров, но и сиянием юного безбашенного оптимизма. И орет что-нибудь из Кинчева, Цоя, Миража, Ласкового Мая, Кар-Мэн, причем всё вместе. Старушки при виде нас крестились, старички неодобрительно качали головами. А потом долго обсуждали, что же из нас таких вырастет.
Да нормальное из нас выросло. Такое же, как из них. Потому что мода меняется, а сияние безбашенного юного оптимизма – вечно.
Еще рассказы в тему:
Разрешать или не разрешать, вот в чем вопрос
Человек следует за модой? Нет, мода следует за человеком
Хотите еще историй? Пишите свое мнение в комментариях, ставьте лайки и подписывайтесь на канал!
И читайте небольшие зарисовки на моем Телегам канале