Нонна стояла посреди кухни, сжимая в руках влажную губку. На столе громоздились пакеты с продуктами — три килограмма мяса, овощи, фрукты, сыры, колбасы. Чек из магазина лежал рядом, и сумма в нём заставляла сердце сжиматься.
— Твоя родня даже чаю нам не предложила, а мы должны их пять дней кормить? — возразила она мужу, который только что вошёл в кухню.
Ростислав замер в дверях. Высокий, широкоплечий мужчина с аккуратной бородкой выглядел растерянным. В руках он держал список — ещё один перечень продуктов, который прислала его мать Эвелина Марковна.
— Нонн, ну что ты... Они же завтра приезжают. Мама с отцом, Святослав с Мирославой и детьми...
— ВОСЕМЬ человек, Ростислав! — голос Нонны дрогнул. — Восемь человек на пять дней! И твоя матушка прислала список требований, как в ресторане пятизвёздочном. Икра красная обязательно, сёмга слабосолёная, мясо только вырезка...
Она бросила губку в раковину и повернулась к мужу. В её карих глазах плескалась обида, накопленная годами.
— Помнишь, как мы к ним приехали на майские? Три дня гостили. Твоя мать НИ РАЗУ не предложила нам даже воды. Мы покупали еду в кафе, потому что она сказала — «холодильник пустой, магазин далеко». А когда мы уехали, Святослав выложил фотографии их застолья на следующий день. Стол ломился!
Ростислав опустил список на стол и подошёл к жене.
— Нонна, милая, давай не будем...
— НЕТ! — она отступила на шаг. — Не будем молчать! Семь лет мы женаты, и семь лет твои родственники относятся ко мне как к прислуге. Помнишь день рождения твоего отца? Я весь день готовила, накрыла стол на двадцать человек. А твоя мать при всех сказала, что салаты пересолены, а торт сухой. Хотя съели всё подчистую!
В дверях появилась их дочь — пятилетняя Алиса с большими глазами отца и упрямым подбородком матери.
— Мама, папа, вы ругаетесь?
— Нет, солнышко, — Нонна присела перед дочерью. — Мы просто громко разговариваем. Иди поиграй в своей комнате.
Когда девочка ушла, Ростислав прошёл к окну. За стеклом расцветала весна — молодые листья на берёзах, одуванчики на газонах. Их квартира в новостройке на Ленинградском шоссе была их гордостью — ипотека почти выплачена, ремонт сделан своими руками.
— Нонна, я понимаю твои чувства...
— Понимаешь? — она села на стул, внезапно обессилев. — Когда мои родители приезжали из Владивостока, твоя мать сказала, что у нас тесно. ТЕСНО! В трёхкомнатной квартире! И они уехали в гостиницу, хотя мои родители специально сняли квартиру на две недели, чтобы никого не стеснять. А теперь восемь человек к нам едут, и это НОРМАЛЬНО?
Ростислав развернулся. Его лицо покраснело.
— Что ты предлагаешь? Отменить? Сказать им — не приезжайте?
— Я предлагаю СПРАВЕДЛИВОСТЬ! — Нонна встала. — Пусть покупают продукты сами. Пусть помогают готовить. Пусть хотя бы спасибо скажут!
— Ты же знаешь маму...
— Знаю! И твоего брата Святослава знаю. Который на прошлое Рождество заявил, что я неправильно воспитываю Алису. Что девочка должна быть скромнее и не перебивать взрослых. А его Тимофей в это время разрисовал фломастером наши новые обои в спальне!
Телефон Ростислава зазвонил. На экране высветилось «Мама».
— Алло, мам... Да, мы покупаем... Что? Ещё? — он записывал что-то в блокнот. — Устрицы? Мама, где я возьму устрицы? А, есть специальный магазин... Хорошо... Да, и шампанское... Не просто шампанское, а именно «Дом Периньон»? Мама, оно стоит... Что? А, это не моя проблема? Хорошо...
Он положил трубку и посмотрел на жену. Нонна стояла, прислонившись к холодильнику, и в её глазах была такая усталость, что сердце сжалось.
— Устрицы, — тихо сказал он.
— Пусть УБИРАЮТСЯ к чёрту со своими устрицами! — взорвалась Нонна. — Мы еле концы с концами сводим! Ипотека, садик, кружки Алисы! А они требуют деликатесы, как будто мы им должны!
— Нонна, пожалуйста...
— НЕТ «пожалуйста»! Помнишь, как твой отец на нашей свадьбе сказал? «Ну что ж, сын, хоть и не из нашего круга девушка, но ничего, перевоспитаем». ПЕРЕВОСПИТАЕМ! Как будто я дикарка какая-то!
Ростислав молчал. Он помнил. Помнил и то, как мать при знакомстве окинула Нонну оценивающим взглядом и сказала: «Ну что ж, миленькая. Главное, чтобы сын был счастлив». Но в её голосе не было тепла.
— А когда Алиса родилась, — продолжала Нонна, — твоя мать первым делом сказала, что нос у неё не их породы. ПОРОДЫ! Как будто мы собаки!
Вечером, когда Алиса уснула, они сидели в гостиной. Нонна перебирала рецепты, Ростислав составлял план размещения гостей.
— Родителям — нашу спальню, — бормотал он. — Святославу с Мирославой и детьми — гостиную...
— А мы где? — спросила Нонна.
— На кухне. На раскладушке.
— ВЕЛИКОЛЕПНО! В собственной квартире на раскладушке!
— Нонн, ну что делать...
— Знаешь что? — она отложила рецепты. — Расскажи мне ещё раз, почему мы должны это терпеть?
— Потому что это семья.
— Семья? Твоя мать ни разу не поздравила меня с днём рождения. НИ РАЗУ за семь лет! Твой брат называет меня «эта твоя» даже в лицо. Твой отец демонстративно не ест мою еду, заявляя, что привык к другому уровню. Какая это, к чёрту, семья?
Ростислав встал и прошёлся по комнате. На стене висели фотографии — их свадьба, Алиса в роддоме, отпуск в Сочи. Простые радости простой семьи.
— Мама позвонила вчера Святославу, — вдруг сказал он. — Сказала, что у них финансовые трудности. Отец вложился в какой-то бизнес, прогорел. Квартиру в центре продают.
Нонна подняла голову.
— И что?
— И то, что они едут не просто в гости. Они хотят пожить у нас, пока не найдут что-то подходящее.
— ПОЖИТЬ? — Нонна вскочила. — Ты хочешь сказать, что эти пять дней — это только начало?
— Я не знаю. Мама намекала...
— О нет! НЕТ, НЕТ и ещё раз НЕТ! Пусть едут к Святославу! У него пятикомнатная квартира!
— Святослав сказал, что у них ремонт.
— Ремонт, который длится уже три года? Ростислав, открой глаза! Они просто не хотят их принимать! И сваливают на нас!
Она схватила телефон.
— Что ты делаешь?
— Звоню твоей матери.
— Нонна, не надо...
Но она уже набрала номер.
— Эвелина Марковна? Добрый вечер. Это Нонна... Да, мы покупаем продукты... Нет, устриц не будет... Что? Как это вы не приедете, если не будет устриц? А, только если всё будет по высшему разряду? Знаете что, Эвелина Марковна...
Ростислав попытался отобрать телефон, но Нонна отвернулась.
— Мы вас ждём. Но условия будут НАШИ. Спать будете в гостиной на раскладном диване. Все. Восемь человек. Есть будете то, что приготовлю я. И да — продукты покупаете сами. Список скину в WhatsApp. Что? Это неуважение? А то, как вы относитесь к нам все эти годы — это уважение?
Она отключилась и посмотрела на побледневшего мужа.
— Готово. Теперь пусть решают.
— Нонна, ты что наделала... Мама такого не простит...
— ОТЛИЧНО! Может, перестанет приезжать!
Ночью Ростислав не спал. Он стоял у окна и смотрел на огни города. Телефон разрывался от сообщений — мать, отец, брат. Все возмущались, требовали извинений, грозили разрывом отношений.
А Нонна спала спокойно. Впервые за несколько недель её лицо было умиротворённым.
Утром позвонила Мирослава, жена Святослава.
— Нонна? Это Мира. Слушай, я хотела сказать... Ты молодец. Давно пора было. Мы тоже устали от их требований. Знаешь, сколько денег мы потратили на их прошлый приезд? Тридцать тысяч за три дня! И ни одного спасибо!
— Мира, но ты же молчала...
— А что толку говорить? Святослав всегда защищает родителей. Но после твоего звонка... Он задумался. Сказал, что ты права.
День прошёл в странном спокойствии. Никто не звонил, не писал. Нонна приготовила простой ужин — макароны с котлетами, салат из свежих овощей. Алиса радостно уплетала и рассказывала про садик.
— Мама, а бабушка с дедушкой правда приедут?
— Не знаю, солнышко.
— А дядя Слава с тётей Мирой и Тимофеем с Варей?
— Тоже не знаю.
— Хорошо, если не приедут, — вдруг сказала девочка. — Бабушка всегда говорит, что я некрасивая.
Нонна застыла с вилкой в руке.
— Что? Когда она это говорила?
— Всегда. Говорит, что у меня нос картошкой, как у твоей мамы. И что я толстая.
Ростислав поперхнулся. Он не знал об этом.
— Алиса, милая, ты красивая. Самая красивая девочка на свете.
— Я знаю, пап. Мама мне говорит. А бабушка врёт.
В этот момент зазвонил домофон. Все трое переглянулись.
— Кто там? — спросил Ростислав в трубку.
— Это мы, сынок. Открывай.
Эвелина Марковна вошла первой. Невысокая, идеально причёсанная женщина в дорогом костюме окинула прихожую критическим взглядом.
— Ну что ж. Как я и думала. Ничего не изменилось. Тот же бардак.
За ней вошёл Виктор Семёнович — грузный мужчина с недовольным лицом.
— Где наша комната?
— В гостиной, — спокойно ответила Нонна. — Раскладной диван у окна.
— ЧТО? — Эвелина Марковна побагровела. — Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Следом ввалились Святослав с Мирославой и детьми. Тимофей сразу же бросился к Алисе и дёрнул её за косичку.
— Тимофей, прекрати! — одёрнула его Мирослава.
— Мальчик просто играет, — заступилась Эвелина Марковна. — Нечего из него неженку делать.
Нонна взяла Алису за руку.
— Пойдём, солнышко. Покажешь бабушке с дедушкой свои рисунки.
— Не хочу, — буркнула девочка.
— Вот! — воскликнула Эвелина Марковна. — Вот результат вашего воспитания! Ребёнок не уважает старших!
— Ребёнок не уважает тех, кто её обижает, — спокойно ответила Нонна.
Повисла тишина.
— Что ты имеешь в виду? — ледяным тоном спросила Эвелина Марковна.
— То, что вы говорите моей дочери гадости. Что она некрасивая, толстая, что у неё нос картошкой.
— Я просто говорю правду! Нечего ребёнка в иллюзиях растить!
— УБИРАЙТЕСЬ! — голос Нонны прогремел по квартире. — Немедленно убирайтесь из моего дома!
— Ростислав! — взвизгнула Эвелина Марковна. — Ты это слышишь?
Все посмотрели на Ростислава. Он стоял в дверях гостиной, и лицо его было каменным.
— Мама, — тихо сказал он. — Ты правда говоришь такое Алисе?
— Ну и что? Кто-то же должен открыть вам глаза! Девочка растёт избалованной и некрасивой!
— Это моя дочь. МОЯ ДОЧЬ! И она прекрасна!
— Ростислав, не смей так разговаривать с матерью!
— А ты не смей оскорблять моего ребёнка!
Святослав вмешался:
— Рост, ты чего? Мама просто...
— Просто что? Унижает пятилетнего ребёнка? И вы все молчите?
— Мы уезжаем, — вдруг сказала Мирослава. — Дети, собираемся.
— Что? — Святослав уставился на жену.
— Я сказала — уезжаем. Не хочу, чтобы наши дети видели это. И слышали, как их бабушка оскорбляет их двоюродную сестру.
— Мирослава, не смей! — рявкнул Виктор Семёнович.
— Ещё как смею! Знаете что? Нонна права! Вы относитесь к нам как к прислуге! Требуете, приказываете, критикуете! А сами? Что вы сделали для нас хорошего? Когда помогли? Когда просто по-человечески поддержали?
Она взяла детей за руки и вышла. Святослав постоял секунду, потом пошёл за ней.
— Святослав! — крикнула Эвелина Марковна. — Вернись немедленно!
Но сын не обернулся.
В квартире повисла звенящая тишина. Эвелина Марковна стояла посреди прихожей, и впервые она выглядела растерянной.
— Это всё ты! — она ткнула пальцем в Нонну. — Ты настроила их против нас!
— Нет, Эвелина Марковна. Вы сами всё сделали. Своим высокомерием, жадностью, неуважением.
— Мы уходим, — Виктор Семёнович взял жену за локоть. — И не ждите нас больше.
— Да мы и не ждали, — спокойно ответила Нонна.
Когда за ними закрылась дверь, Ростислав обнял жену.
— Прости меня. Я должен был защищать тебя и Алису все эти годы.
— Ничего, милый. Главное, что ты сейчас с нами.
Алиса выглянула из комнаты.
— Они ушли?
— Да, солнышко.
— Хорошо! Можно мы теперь съедим все вкусности сами?
Родители рассмеялись. Нонна подхватила дочь на руки.
— Конечно! Устроим праздник!
Они прошли на кухню, где всё ещё стояли пакеты с продуктами. Красная икра, сёмга, дорогие сыры, фрукты.
— Знаешь что? — сказал Ростислав. — Давай позовём твоих родителей. Пусть прилетают из Владивостока. Наконец-то погостят у нас нормально.
— Правда? — глаза Нонны засияли.
— Конечно! И твою сестру с семьёй. И моего друга Германа — он всегда хотел познакомиться с твоими родителями.
Вечером, когда Алиса уснула, они сидели на балконе. Город мерцал огнями, в воздухе пахло цветущей сиренью.
— Знаешь, — сказала Нонна, — мне даже жалко их.
— Кого?
— Твоих родителей. Они потеряли сына, внучку. И всё из-за собственной гордыни.
— Может, одумаются...
— Вряд ли. Но это уже не наши проблемы.
Телефон Ростислава зазвонил. Номер был незнакомый.
— Алло?
— Ростислав Викторович? Это Павел Кондратьев, управляющий вашего отца.
— Да? Что-то случилось?
— Видите ли... Произошла неприятная ситуация. Ваш отец... как бы это сказать... Его счета арестованы.
— Что? Как арестованы?
— Выяснилось, что компания, в которую он вложил деньги, была финансовой пирамидой. Более того, ваш отец привлекал туда других вкладчиков, получая процент. Теперь эти люди подали на него в суд. Боюсь, ситуация критическая.
Ростислав молча выключил телефон.
— Что случилось? — спросила Нонна.
— Отец... У него серьёзные проблемы. Финансовая афера, суды, возможно, конфискация имущества.
Нонна молчала. Потом тихо сказала:
— Вот она, справедливость. Относились к людям как к грязи под ногами. Считали себя выше других. А оказалось, что король-то голый.
— Может, нужно помочь?
— Ростислав, они даже не извинились. Ни за что. Ни за годы унижений, ни за оскорбления Алисы. Пусть разбираются сами.
На следующий день позвонила Мирослава.
— Нонна, ты слышала про Виктора Семёновича?
— Да, Ростиславу звонили.
— Это ещё не всё. Эвелина Марковна, оказывается, заложила их квартиру под кредит для этих инвестиций. Не говоря мужу. Теперь они могут остаться вообще ни с чем.
— И что Святослав?
— Святослав... Он сказал, что это их проблемы. Что нечего было задирать нос и жить не по средствам. Знаешь, твой вчерашний поступок... Он многим открыл глаза. И мне, и Святославу.
Через неделю Нонна встретила Эвелину Марковну в магазине. Та покупала самые дешёвые продукты, выглядела серой и поникшей.
Увидев Нонну, она отвернулась.
— Эвелина Марковна, — окликнула её Нонна.
Та обернулась. В глазах — смесь злобы и отчаяния.
— Что тебе нужно? Посмеяться?
— Нет. Просто хотела сказать... Если извинитесь перед Алисой, искренне извинитесь, мы готовы помочь. Не деньгами — их у нас нет. Но можем приютить на время. По-человечески.
Эвелина Марковна вскинула подбородок.
— Никогда! Я лучше буду жить под мостом, чем приму помощь от такой, как ты!
— Как знаете.
Нонна развернулась и пошла к кассе. За спиной она услышала всхлип, но не обернулась.
Дома её ждали Ростислав с Алисой. Они делали печенье — кухня была в муке, но оба сияли.
— Мама! Смотри, я слепила зайчика!
— Красота, солнышко!
Ростислав обнял жену.
— Встретила маму?
— Да.
— И?
— Гордыня не позволяет ей принять помощь.
— Жаль. Но это её выбор.
Вечером им позвонили родители Нонны.
— Доченька, мы купили билеты! Прилетаем через неделю!
— Мама, папа, как я рада!
— И Ксения с Макаром и детьми тоже едут! Поездом, но едут!
Нонна расплакалась от счастья. Наконец-то в их доме будут желанные гости. Те, кто не требует устриц и «Дом Периньон», кто не критикует и не унижает. Просто родные люди, которые любят и ценят друг друга.
Ночью она проснулась от того, что Ростислав не спал.
— Что случилось?
— Думаю... Может, всё-таки стоило их простить?
— Ростислав, прощение нужно заслужить. Они не считают себя неправыми. Для них мы всё ещё люди второго сорта.
— Но они же мои родители...
— А Алиса — твоя дочь. И я — твоя жена. Кто важнее?
— Вы. Конечно, вы.
Через месяц они узнали, что Виктор Семёнович объявлен банкротом. Квартиру забрали за долги. Святослав отказался принять родителей, сославшись на вечный ремонт. Эвелина Марковна с мужем сняли однокомнатную квартиру в Подмосковье.
— Может, теперь они поймут, каково это — когда к тебе относятся с пренебрежением, — сказала Мирослава, когда они встретились в парке. Дети играли на площадке.
— Не думаю, — ответила Нонна. — Такие люди никогда не признают своих ошибок. Всегда найдут виноватых.
— Но мы-то поняли! И это благодаря тебе. Ты показала, что можно не терпеть хамство, даже если оно от родственников.
Алиса подбежала к матери.
— Мама, а когда приедут бабушка с дедушкой? Настоящие?
— Завтра, солнышко.
— Ура! Бабушка обещала научить меня печь её фирменный хлеб!
Нонна улыбнулась. Жизнь налаживалась. Без токсичных родственников, без унижений и оскорблений. Просто счастливая семья в обычной квартире на Ленинградском шоссе.
А где-то в съёмной однушке Эвелина Марковна считала копейки и проклинала всех вокруг, не понимая, что сама выбрала этот путь. Гордыня, жадность и высокомерие привели её туда, где она оказалась. И дороги назад уже не было.
Автор: Елена Стриж ©