Февральское солнце едва пробивалось сквозь грязные окна старого дома на Тверской. В квартире номер сорок семь царил холод — не только из-за отключённого отопления, но и от той ледяной атмосферы, что установилась между супругами.
— Мне эту квартиру мама подарила, так что ты НИ МЕТРА от неё не получишь, — твердо заявила мужу Катерина, стоя посреди гостиной с документами в руках.
Фёдор сидел на старом диване, купленном ещё в первый год их совместной жизни. Восемь лет прошло с тех пор. Восемь лет он вкладывал в эту квартиру деньги, силы, время. Менял проводку, клеил обои, покупал мебель. А теперь его жена, та самая Катя, которая когда-то клялась в вечной любви, смотрела на него как на чужого человека.
— Катя, да ты что? — Фёдор поднял голову, в его глазах читалось недоумение. — Мы же столько лет здесь живём вместе. Я же ремонт делал, помнишь? Всю кухню переделал, ванную...
— НЕВАЖНО! — перебила его Катерина. — Юридически квартира моя. Дарственная оформлена на меня. Ты здесь просто... жилец.
Слово «жилец» прозвучало как плевок. Фёдор медленно встал с дивана. Его руки дрожали — не от злости, от обиды. Восемь лет брака превратились в пыль за одну секунду.
— Катя, но мы же муж и жена...
— Были, — холодно поправила она. — Завтра иду подавать на развод. И советую тебе начать искать новое жильё. Даю две недели на сборы.
В дверь позвонили. Катерина пошла открывать, а Фёдор остался стоять посреди комнаты, глядя на семейные фотографии на стенах. Вот они на море в Сочи. Вот празднуют годовщину свадьбы. Вот просто дурачатся на даче у её родителей...
— Мам, проходи! — донёсся из прихожей голос Катерины.
В комнату вошла Элеонора Павловна — мать Катерины, женщина лет пятидесяти пяти с идеально уложенной причёской и надменным выражением лица. Она окинула Фёдора презрительным взглядом.
— Всё ещё здесь? — бросила она, проходя мимо него к окну. — Катюша, солнышко, ты же сказала, что он уже в курсе?
— Я только что ему объяснила, мам.
Элеонора Павловна повернулась к Фёдору:
— Молодой человек, надеюсь, вы понимаете ситуацию? Моя дочь заслуживает лучшей жизни. А вы... — она окинула его взглядом с головы до ног, — вы обычный менеджер в магазине бытовой техники. Какое будущее вы можете ей предложить?
— Элеонора Павловна, но я же работаю, зарабатываю...
— СМЕШНО! — фыркнула тёща. — Ваши жалкие шестьдесят тысяч в месяц? Катерина познакомилась с Ярославом Игоревичем. Владелец сети ресторанов, два дома за городом, яхта... Вот это я понимаю — достойная партия!
Фёдор посмотрел на жену. Та отводила взгляд.
— Так вот в чём дело... — медленно произнёс он. — Ты нашла кого-то побогаче.
— НЕ ТВОЁ ДЕЛО! — взвизгнула Катерина. — Просто собирай вещи и УБИРАЙСЯ!
— А как же всё, что между нами было? Наши планы, мечты?
— Мечты? — Элеонора Павловна рассмеялась. — О чём можно мечтать с вашей зарплатой? О поездке в Турцию раз в год? О машине в кредит на пять лет? Фу, какая пошлость!
Фёдор молча прошёл в спальню. Достал из шкафа старый чемодан — тот самый, с которым когда-то переехал к Кате. Начал складывать вещи. Рубашки, джинсы, носки... Восемь лет жизни помещались в один чемодан.
Из гостиной доносились голоса. Элеонора Павловна что-то оживлённо рассказывала дочери:
— ...и представляешь, Ярослав уже присмотрел для вас дом в Барвихе! Три этажа, бассейн, своя территория. Не то что эта халупа!
— Мам, это не халупа, это хорошая квартира в центре...
— Да брось ты! Семьдесят квадратов — разве это жильё для моей дочери? Ты достойна дворца, солнышко!
Фёдор застегнул чемодан. Вышел из спальни. Две женщины замолчали, глядя на него.
— Ключи оставлю на столе, — сказал он. — Катя, я... я надеюсь, ты будешь счастлива.
— УХОДИ УЖЕ! — бросила Элеонора Павловна. — И не вздумай больше появляться здесь!
Фёдор вышел из квартиры. Спускаясь по лестнице, он услышал, как за дверью Катерина сказала матери:
— Мам, может, мы слишком жестоко?
— ГЛУПОСТИ! Через месяц ты и не вспомнишь об этом неудачнике!
На улице шёл мелкий снег. Фёдор остановился у подъезда, достал телефон. Набрал номер своего друга детства — Святослава.
— Слава? Привет, брат. Слушай, можно у тебя пару дней пожить? Да, всё сложно... Спасибо, буду через час.
Он пошёл к метро, волоча за собой чемодан. В кармане зазвонил телефон — незнакомый номер.
— Фёдор Михайлович? — раздался мужской голос. — Это Аркадий Валентинович Крымов, нотариус. Мне необходимо с вами встретиться по поводу наследства вашей тёти, Лидии Михайловны.
— Тёти Лиды? Но она же...
— Да, она скончалась месяц назад. Вы указаны единственным наследником. Можете подъехать ко мне в офис сегодня?
— Да, конечно... Через два часа подойдёт?
— Отлично. Записываю адрес...
Святослав встретил друга у дверей своей квартиры в Химках. Высокий, немного полноватый, с доброй улыбкой на лице.
— Федь, ты чего такой? Лицо серое совсем.
— Катька выгнала, — коротко ответил Фёдор, проходя внутрь. — Нашла богатого, теперь я ей не нужен.
— Да ты что! Вы же столько лет вместе!
— Вот именно — были. Слушай, Слава, мне надо к нотариусу съездить. Тётя Лида умерла, оказывается. Наследство какое-то оставила.
— Тётя Лида? Которая в Питере жила?
— Да. Я с ней лет десять не виделся. Даже не знал, что она меня помнит...
Кабинет нотариуса располагался в старом особняке недалеко от Чистых прудов. Аркадий Валентинович — мужчина лет шестидесяти с седой бородой — встретил Фёдора приветливо.
— Проходите, Фёдор Михайлович. Присаживайтесь. Чай, кофе?
— Спасибо, не надо. Что там с наследством?
Нотариус открыл папку с документами.
— Ваша тётя, Лидия Михайловна Корсакова, оставила вам всё своё имущество. Квартиру в Санкт-Петербурге, дом в Комарово, счета в банке...
— Простите, что? — Фёдор не верил своим ушам. — Но тётя Лида же... она же обычная учительница была!
— Была, — кивнул нотариус. — До того, как вышла замуж за Виктора Корсакова. Он был крупным предпринимателем, владел сетью аптек. После его смерти всё перешло к Лидии Михайловне. А она, не имея своих детей, завещала всё вам.
— Но почему мне? Мы же почти не общались...
Аркадий Валентинович достал конверт.
— Она оставила вам письмо. И ещё... — он помолчал. — Фёдор Михайлович, сумма наследства составляет около трёхсот миллионов рублей. Плюс недвижимость.
Фёдор едва не упал со стула.
— ТРИСТА МИЛЛИОНОВ?!
— Да. Ваша тётя очень грамотно управляла капиталом мужа. Инвестиции, ценные бумаги... Она была умной женщиной.
С трясущимися руками Фёдор открыл конверт. Почерк тёти Лиды был ровным, учительским:
«Дорогой Федя! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Прости, что мы так редко виделись в последние годы — болезнь не давала путешествовать. Я следила за твоей жизнью издалека. Знаю, что ты хороший человек, работящий, честный. Твой отец, мой брат, гордился бы тобой.
Я оставляю тебе всё, что имею. Не для того, чтобы ты зазнался или стал транжирить. А чтобы у тебя была свобода. Свобода выбирать, как жить, чем заниматься, с кем быть рядом.
Помни: деньги — это инструмент, а не цель. Используй их мудро.
И ещё. Я знаю про твою жену и её мать. Элеонора Павловна — моя дальняя знакомая, мы пересекались в Питере. УЖАСНАЯ женщина, алчная и беспринципная. Береги себя от таких людей.
С любовью, тётя Лида».
Фёдор сложил письмо. В глазах стояли слёзы.
— Что мне теперь делать? — спросил он нотариуса.
— Для начала — оформим все документы. Процедура займёт около месяца. А пока... вот вам карта с доступом к одному из счетов. Там десять миллионов — на текущие расходы.
Фёдор вышел из кабинета нотариуса совершенно другим человеком. Не богатым — нет, деньги ещё не осознавались. А свободным. Свободным от унижения, от необходимости доказывать свою состоятельность, от чужого презрения.
Вечером он сидел у Святослава на кухне, рассказывая о случившемся.
— Слава, ты представляешь? Триста миллионов!
— Офигеть! Федь, ты теперь богач! Что делать будешь?
— Не знаю пока. Наверное, сначала квартиру куплю. Свою. А потом... может, бизнес какой открою. Давно мечтал о своём деле.
— А Катька? Расскажешь ей?
— НЕТ, — твёрдо ответил Фёдор. — Она сделала свой выбор. Пусть живёт с ним.
Прошёл месяц. Фёдор получил наследство, купил квартиру в хорошем районе, начал разрабатывать бизнес-план собственного магазина электроники. Жизнь налаживалась.
А потом ему позвонила Катерина.
— Федя? — её голос дрожал. — Федя, мне нужна помощь!
— Что случилось?
— Этот Ярослав... он оказался мошенником! У него НЕТ никаких ресторанов, никаких домов! Всё враньё! Он подделал документы, обманул маму, взял у неё в долг пятьдесят миллионов под залог квартиры и исчез!
— Что?! Но как же...
— Мама проверяла его через знакомых, всё казалось настоящим! А оказалось — подставные фирмы, фальшивые документы... Федя, мы теперь без квартиры! Банк забирает её за долги! Мама в больнице с сердцем...
Фёдор молчал. В трубке слышались всхлипы Катерины.
— Федя, я знаю, я УЖАСНО с тобой поступила. Но может... может, ты поможешь? Хотя бы маме, она же пожилой человек...
— Катя, — медленно произнёс Фёдор. — Мне очень жаль, что так получилось. Правда жаль. Но это НЕ МОИ проблемы. Вы выбрали деньги вместо человеческих отношений. Вы унижали меня, презирали за то, что я обычный работяга. Что ж, теперь пожинайте плоды своей алчности.
— Федя, но мы же... мы же были семьёй!
— БЫЛИ, — повторил он её же слова месячной давности. — Ты сама это сказала. Были, но перестали быть. Прощай, Катя. И передай Элеоноре Павловне — жизнь имеет свойство возвращать то, что мы отдаём другим. Она отдавала презрение и унижение. Пусть получит их обратно.
Он отключил телефон. Потом заблокировал номер Катерины. И номер её матери, который та начала названивать следом.
Через неделю Святослав рассказал ему последние новости:
— Федь, ты слышал? Твоя бывшая тёща в больнице лежит. Инсульт случился, когда банк квартиру описывать приехал.
— Жаль её, — искренне ответил Фёдор. — Но она сама выбрала этот путь.
— А Катька?
— Не знаю. И знать не хочу.
Ещё через месяц Фёдор случайно встретил Катерину в супермаркете. Она стояла у полки с самыми дешёвыми продуктами, внимательно изучая ценники. Выглядела она неважно — похудевшая, с потухшими глазами, в какой-то поношенной куртке.
Увидев бывшего мужа, она вздрогнула.
— Федя...
— Здравствуй, Катя.
— Ты... ты хорошо выглядишь. Новый костюм?
— Да, купил недавно.
Она опустила глаза.
— Федя, я... я хотела извиниться. За всё. Я была ДУРОЙ. Мама настраивала меня против тебя, а я слушала. Говорила, что ты неперспективный, что с тобой у меня не будет будущего...
— А теперь оно есть? — спокойно спросил Фёдор.
Катерина покачала головой.
— Теперь вообще ничего нет. Мама в доме престарелых, я снимаю комнату в коммуналке, работаю кассиром... — она горько усмехнулась. — Помнишь, мама говорила, что шестьдесят тысяч — это жалкие деньги? А я теперь получаю тридцать. И рада этому.
— Катя, что мне тебе сказать? Жизнь — она такая. Сегодня ты наверху, завтра внизу. Главное — сохранить человеческое лицо. А вы с мамой его потеряли, когда решили, что деньги важнее людей.
— Федя, может... может, мы могли бы начать сначала?
Фёдор посмотрел на неё с грустью.
— НЕТ, Катя. Невозможно склеить разбитую чашку. Даже если склеишь — трещины останутся. Ты предала меня, унизила, выгнала из дома, который я считал своим. За что? За призрачную мечту о богатой жизни. Ну что ж, как говорила твоя мама — пожинай плоды.
Он развернулся и пошёл к кассе. За спиной услышал тихий всхлип.
У выхода из магазина его ждал Святослав на новеньком БМВ — Фёдор подарил другу машину в благодарность за поддержку в трудный момент.
— Ну что, поехали? — спросил Слава. — Нэлли с Ладой уже ждут нас в ресторане.
— Поехали, — кивнул Фёдор, садясь в машину.
Нэлли — новая девушка Фёдора — работала переводчиком, была умной, весёлой и совершенно не интересовалась его деньгами. Они познакомились в книжном магазине, когда оба потянулись за одной и той же книгой. Она ничего не знала о его наследстве — Фёдор представился владельцем небольшого магазина электроники, что было правдой.
— Кого-то встретил? — спросил Святослав, трогаясь с места.
— Прошлое, — ответил Фёдор. — Просто прошлое.
В зеркале заднего вида он видел, как Катерина выходит из магазина с пакетом дешёвых продуктов. Она шла, опустив голову, сутулясь, волоча ноги. Та самая Катерина, которая когда-то гордо заявляла, что он не получит НИ МЕТРА от её квартиры.
Фёдор отвернулся. Прошлое должно оставаться в прошлом. А у него теперь есть будущее. Своё, честно заработанное не унижением других, а собственным трудом и добротой тёти Лиды, которая верила в него тогда, когда самые близкие люди предали.
— Слава, — сказал он другу, — давай заедем в цветочный. Хочу купить цветы на могилу тёти Лиды. Белые розы — она их любила.
— Конечно, братан. Правильно, помнить надо тех, кто добро делал.
Машина свернула к цветочному магазину. А где-то позади, в сером февральском тумане, растворялась фигура женщины, которая выбрала жадность вместо любви и получила по заслугам.
Через полгода Фёдор узнал от общих знакомых, что Элеонора Павловна умерла в доме престарелых. Второй инсульт. Катерина не смогла оплатить похороны — пришлось занимать у всех подряд.
А ещё через месяц он получил странное письмо. Без обратного адреса, написанное знакомым почерком:
«Федя, это я, Катя. Не ищи меня, я уезжаю. Далеко, насовсем. Устроилась санитаркой в больницу в маленьком городе за Уралом. Буду начинать жизнь заново.
Я много думала обо всём, что произошло. О том, как легко я тебя предала. Как поверила маме, что деньги — это главное. Как унижала тебя, человека, который любил меня по-настоящему.
Мама умерла с моим именем на губах. Перед смертью она просила прощения. У тебя, представляешь? Сказала: «Передай Феде, что я была НЕПРАВА. Он хороший человек, а я... я ЧУДОВИЩЕ».
Я не буду просить прощения — знаю, не заслужила. Просто хочу сказать: ты был прав. Нельзя строить счастье на чужом унижении. Нельзя презирать людей за то, что они простые работяги. Нельзя выбирать деньги вместо любви.
Я заплатила за этот урок страшную цену. Потеряла всё — дом, мать, тебя. Но главное — потеряла себя. Ту Катю, которую ты когда-то полюбил.
Будь счастлив, Федя. Ты заслужил это.
P.S. Я знаю про наследство твоей тёти. Мамина подруга рассказала. Ирония судьбы, правда? Я выгнала тебя за бедность, а ты оказался богаче того мошенника в сто раз. Но знаешь что? Даже если бы я знала об этом тогда и ты бы простил меня — я бы не вернулась. Потому что я НЕ ДОСТОЙНА тебя. Человек, способный на такое предательство, не достоин счастья.
Прощай навсегда».
Фёдор сложил письмо и бросил в камин. Прошлое превратилось в пепел, как и должно было.
А жизнь продолжалась. Через год он женился на Нэлли. Ещё через год у них родился сын — назвали Виктором, в честь мужа тёти Лиды. Бизнес развивался, семья была счастлива.
Иногда, правда, Фёдор вспоминал Катерину. Не со злостью — с грустью. Грустью о том, как легко люди разрушают свою жизнь, поддаваясь жадности и гордыне.
Но это были всего лишь воспоминания. А настоящая жизнь была здесь, рядом с любящей женой и сыном. Жизнь, построенная не на унижении других, а на уважении, любви и благодарности тёте Лиде, которая дала ему шанс начать всё заново.
И каждый год в день смерти тёти он приезжал на её могилу в Питер. Клал белые розы и говорил:
— Спасибо, тётя Лида. За всё. За свободу, за урок, за веру в меня. Я стараюсь использовать твой дар мудро. И никогда, НИКОГДА не унижаю людей за то, что они простые работяги. Потому что я сам был таким. И знаю, каково это — когда тебя презирают за честный труд.
Ветер шелестел листьями старых берёз на кладбище. А где-то далеко, в маленьком городке за Уралом, женщина в больничном халате мыла полы и думала о том, что СПРАВЕДЛИВОСТЬ в этом мире всё-таки существует. Просто иногда она приходит слишком поздно. Когда уже нечего терять, кроме собственной совести. И остаётся только одно — жить с грузом предательства до конца своих дней, зная, что это и есть та самая расплата, которой не избежать.
Автор: Елена Стриж ©