Производимые в камчатском селении Парень коряками-паренцами ножи были издавна весьма популярны на всем северо-востоке страны. Местные оленеводы, охотники и рыбаки ценили производимые кузнецами коряков ножи выше привозных, что объяснялось как приспособленностью формы ножей к местным условиям и нуждам, так и их высоким качеством – остротой и, главным образом, надежностью.
Основных парЕнЬских ножей два вида:
Ножи коряков из села Кушка (ныне Гижига) Магаданской обл. , 1901 г. , хранятся в Американском музее естественной истории
Про остроту ножей их владельцы рассказывали, что даже при легком касании лезвия оно как бы прилипает к руке, поэтому попытки проверить остроту «как обычно», проведя пальцем по лезвию, заканчиваются порезом. Рассказывают еще, что острота ножей была такова, что после обработки рыбы срезы настолько идеальны, что когда рыбу развешивают для сушки, мухи не откладывают яйца в зазубринки и трещины разреза - их нет, поверхность гладкая, так хорошо и чисто срезано. Про камчатских мух не скажу, не знаю, но в Японии требования к действительно хорошему рыбному ножу схожи – срез должен проходить даже сквозь клетки ткани, чтобы источался сок, а не мять и вырывать их, образуя «лохматую» поверхность.
Остроту и прочность пареньских ножей объясняли главным образом особой технологией ковки клинков. Однажды я услышал легенду, что когда-то давно у нашего северного побережья затонул корабль, перевозивший среди прочего груза и несколько ящиков с иголками. Обитавшие там местные умельцы их достали и стальные иглы переработали в ножи. Говорят, что еще во времена СССР такие «игольчатые» ножи были высокоценимы по всему Северу, и мне рассказывали, что ими можно было даже снимать стружку с лезвий обычных столовых ножей. Со временем нашлись и люди, которые вроде бы реально владели этими (такими?) ножами. Их изготовление и приписывали кузнецам коряков, северо-восточных аборигенов Камчатки.
Позже эту историю я слышал не раз и слышал по-разному. Например, как о факте говорят, что помимо «игольчатых» коряки делали и «трубчатые» ножи. Трубчатые потому, что при изготовлении клинкового металла кузнецы набивали обрезки железных труб осколками чугуна вперемешку с мелкими кусочками стали и железа. Используя трубу как защитный и фиксирующий контейнер, неоднородную железистую начинку нагревали и проваривали в монолит, из которого и отковывали замечательные клинки.
Заинтересовавшись (меня всегда привлекали загадки старинных технологий), я начал не спеша собирать все доступные сведения. Для начала выяснилось, что Японию зря называют «Страной восходящего Солнца» - на самом деле утро наступает сначала на нашей Камчатке, а от Петропавловска-Камчатского до Токио солнце добирается лишь через два часа.
На Камчатке, в этом суровом краю, издавна жили коряки, малый палеоазиатский народ. Кузнецы паренцев, самой малочисленной этнической группы коряков (несколько сот человек), умели изготавливать ножи, копья, различные кованные предметы быта, но это производство полностью зависело от привозного железа, которое сами они добывать из руд не умели.
Георг Стеллер. участник Второй камчатской экспедиции Витуса Беринга (1737—1742) , писал, что коряки пользуются якутскими ножами. https://dzen.ru/a/Z8B_N-7HSyt4be-Z Однако с якутами коряки напрямую не контактировали, между ними лежала территория воинственных чукчей.
Якутский нож. Примечательно, что его рукоять украшена орнаментом из олова в той же старинной русской технике, что и нож коряков из коллекции Американского музея естественной истории.
Об уровне железного дела у других соседей коряков, ительменов, есть свидетельство того же Стеллера, который пишет: «Раньше они шили иглами из собольих костей, потом крупными железными японскими, которые и были их первыми железными предметами. От японского обозначения иглы — «зюзе» ительмены прозвали японцев зюземенами, игольщиками. Если игла у них ломается, они очень ловко вновь оттачивают конец ее, если же сломается ушко, они раскаляют иглу на огне, затем ковкою возвращают ей первоначальную форму и просверливают с помощью другой твердой иглы и деревянной дрели новое ушко, так что поправленная игла может служить по-прежнему».
Это свидетельство о крайне бережном отношении коренных обитателей Камчатки к железу вообще и к иглам в особенности, практически полностью опровергает версию об использовании ими столь ценных предметов как иглы в качестве металлургического сырья. Таким образом, красивая легенда об «игольчатых» ножах не подтвердилась.
На самом деле корякские кузнецы предпочитали работать с полосовым или тонким кусковым железом, причем зачастую марки КН – «какое найдешь». Местное коренное население всегда жило в условиях металлического голода и каждый гвоздь находил свое применение. Металл тратили скупо, расчетливо и точно.
Видимо, кузнечное ремесло паренцев стало регулярным их занятием лишь в первой половине 19-го века, да и то делом сезонным, в зимний период. Говорят, что со временем местные кузнецы стали ковать хорошие ножи из срубленного во время отливов железа аварийных кораблей, притопленных в прибрежной полосе. И свежий металл не брали, а брали лишь долго пролежавший в соленой воде, проржавевший и дырявый как решето... Ножи наилучшего качества получались из металла норвежского парохода «Торрес», потерпевшего крушение у полуострова Тайгонос в начале 20-го века.
Вот и нашлись корни кораблекрушения из легенды – действительно, оно было. В Пенжинской губе приливы-отливы очень высокие, до 15 метров по высоте и на несколько километров от берега, плюс сильнейшие течения. Бывали случаи, и говорят до сих пор такое случается, что приливные волны утаскивали в море слишком далеко зашедших от берега людей, которые собирали на обнажившемся в отлив дне залива всякого рода дары моря и не успели вовремя добежать до берега. А у мыса Тайгонос еще и сильнейшие ветра - однажды три дня подряд была пурга со скоростью ветра до 200 км\час. Ничего нет удивительного, что корабль сел на камни и его обшивку из качественного скандинавского металла растащили на ножи.
Тонкий и ржавый листовой металл (иногда использовали и старые обручи от бочек) сваривали в более-менее массивные заготовки для ножей применяя кузнечную сварку, которой паренцы к тому времени уже владели.
Сварив рыхлый пакет в монолит, кузнецы отковывали из полученного своеобразного композита весьма острые клинки. По свидетельству владельцев таких ножей сварочные швы между отдельными пластинами проглядывались на клинке после его полировки как длинные неконтрастные линии шириной примерно в миллиметр. По опыту, такой вид соответствует примерно сотне слоев исходного полосового металла, т. е. паренцы, сварив исходный набор-пакет из ржавого листа, затем еще складывали и проваривали его для лучшего уплотнения.
Про владение паренцами технологией кузнечной сварки этнограф В. И. Йохельсон в начале 20-го века писал, что «они умеют сваривать железо, но не все умеют сглаживать следы сварки. Клинки не полируют, но отделывают подпилками. Закаливать не умеют, поэтому ножи мягкие и к остриям хороших копий и ножей для увеличения твёрдости приваривают тонкие стальные пластинки. Сталь покупают у торговцев или на русском складе».
Такие железостальные ножи сами коряки называли «заварными» и процесс их изготовления довольно подробно описывает К. Бауэрман, через четверть века после Йохельсона работавший с кузнецами в Парени. Прочитав описание, я сначала мало что понял. Сильно мешал мой собственный опыт, сталкивая объяснения на проторенные дороги.
Что ж, для уяснения стал пошагово повторять указания Бауэрмана:
· 1. Для начала отковывались стальные и железные куски в виде плоских пластин, которым придавалась «несколько остроконечная форма». Стальная пластина была не тоньше и не уже железной, но в среднем в два раза короче.
В среднем – т. е. могла быть и еще более короткой? Для придания смысла пришлось не придираться к словам и заменить «в среднем» на «примерно». Отковал куски железа в 11 см длиной, а стали - в 7 см, которые и «привел в несколько остроконечную форму».
· 2. Кузнец берет остывшие куски руками и в руке же складывает их нужными сторонами и выступающими с обеих длинных сторон концами.
Подумав и даже посоветовавшись, разобрался с «концами» и «сторонами».
· 3. Затягивает губками кузнечных клещей со стороны узкого конца, кладет в горно и нагревает до красна, после чего пригоняет оба куска вплотную.
Ну, это понятно… если разобраться, где «узкий конец».
· 4. Снова нагрев куски, он окунает их до губ клещей в глинистый песок.
Песок – самый простой и распространенный сварочный флюс. Сплавляясь с окалиной и очищая от нее свариваемые поверхности, он образует жидкотекучий шлак.
5. Нагревает в горне до светлого каления, пока не появятся частые искры. Быстро вынимает из горна и на наковальне быстро же, но сначала очень слегка ударяет по узкой стороне несколько раз и кладет вновь в горно. Затем вынимает и начинает более усиленно приглаживать плоскую поверхность с обеих сторон и в то же время приводя конец со сваренной стороны в ножевидную форму. Сделав это, кузнец зажимает в клещи сваренную сторону и вновь повторяет все сначала до окончания сварки.
В описании Кахрамона Элиарова тифлисской технологии 19-го века сказано проще: «взяв оные пластины в клещи, сварить песком обычным порядком».
· 6. Сделав сварку…кузнец утолщает и вытягивает череньевой конец, затем обрабатывает клинок, утончая до острия лезвенную часть и вырабатывая конец ножа.
7. Во время этой обработки (при оттяжке лезвия), кузнец нагревает клинок до темно-красного цвета, смачивает водой или втыкает в снег и смотрит. Этим он восстанавливает крепость стали.
8. После окончательной обработки начинается закалка и отпуск ножа. Значит, умели все-таки закаливать…
9. Затем клинок попадает в другие руки для обработки крупной насечки напильником (черновая шлифовка), затем обрабатывается на точиле.
Таким образом, клинок «заварного» пареньского ножа лишь примерно на четверть состоял из твердой, но хрупкой стали. Хвостовик и малая часть клинка перед всадом в рукоять отковывалась из вязкого (и дешевого) железа. Сломать такой нож можно было лишь специально.
Бауэрман пишет, что оленеводы предпочитали неказистые с виду пареньские ножи красивым импортным американским, потому что те были сделаны целиком из стали и в лютые морозы ими нужно было работать с осторожностью, чтобы не сломать. А чисто железные и заварные ножи паренцев морозов не боялись… да и стоили в 3 раза дешевле.
"Родной" пареньский нож
Что ж, прочитав доступные сообщения этнографов и раскопав корни легенд об «игольчатых» и «пароходных» ножах, я вплотную занялся легендой о ножах «трубных». А легенда постепенно, год от года, обрастала подробностями. Уже как о известной технологии говорили, что после проковки в монолит набитой смесью железа, стали и чугуна трубы, кузнецы разрубали полученный брусок пополам вдоль по оси и выводили на лезвие этот своеобразный сварочный булат. При этом стенки трубы якобы играли роль вязкой железной рубашки трехслойного, по сути, клинка.
Мне эта технологическая схема сразу, еще когда впервые о ней услышал, показалась негодной. Во-первых, качественно проварить рыхлую смесь разнородных кусков неправильной формы в сплошной брусок, без пустот и шлаковых включений, не просто трудно, а очень трудно. Во-вторых, даже если это блестяще удалось, то на лезвие, на его режущую часть, будут поочередно выходить длинные участки то мягкого нережущего железа, то перегретой крупнозернистой стали, то включений абсолютно хрупкого чугуна. В-третьих, толщина «трубной» железной рубашки заготовки клинка будет мала и никакой прочности ему не добавит, даже если не сошлифуется до дыр при обточке.
Тогда же, давно, для проверки все же взял и попробовал. Результат получился ожидаемым – длина разнородных участков на лезвии достигала нескольких сантиметров, режущих свойств и прочности не было совсем. Никаких.
Что ж, обратился к истории – нет ли там аналогов? Нечто схожее нашлось. Во-первых, колотый чугун как составную, науглероживающую часть клинкового металла использовали в Индии, где им посыпали заготовку при сварке. Так же поступали и цыганские бродячие кузнецы, потомки выходцев из Индии, которые были вынуждены ковать свои ножи из всякого бросового металла марки КН. Проведя сварку с посыпанием чугуном несколько раз, они повышали содержание углерода в мягком «бытовом» железе до вполне приличного для ножа уровня. Заодно выравнивали состав и измельчали структуру набранного из отходов металла, так что лезвия получались и твердыми, и острыми.
Исходя из такого понимания смысла процесса, отработал «трубную» технологию и отковал по ней несколько клинков. Они весьма прилично показали себя в работе, а один добрался даже до Бразилии, где среди прочих нюансов проявилась повышенная коррозионная стойкость такого металла.
Позднее для удобства работы заглушенную трубу стал заменять на открытую железную коробку из листового железа. По возможности плотно, с горкой, набивал ее обрезками железа и стали неопределенного состава (обрезки дамаска, стальных и железных пластин), к этой смеси добавлял колотого чугуна от автомобильных тормозных барабанов (3. 5% углерода и 2% кремния) с таким расчетом, что среднее содержание углерода в смеси с учетом веса коробки (или трубы) составляло примерно 1. 5%. Часть углерода выгорит при нагреве и ковке, часть чугуна, по опыту, расплавится и вытечет, и в готовом металле останется несколько более 1% углерода, т. е. больше чем в рессоре, но меньше, чем в напильнике.
Пакет посыпал флюсом-бурой и нагревал до температуры в 1100-1150 градусов, затем аккуратно проковывал по плоскости, сжимая кусочки до плотного контакта. Сразу нагревать выше, до большей температуры не следовало, потому что чугун расплавится и стечет на дно, а нужно, чтобы его куски были более-менее равномерно распределены по объему.
Этот первично уплотненный брикет нагревал уже выше температуры плавления чугуна и равномерно проворачивал, чтобы расплавленный чугун проник во все щели, растворяя оставшуюся окалину и насыщая углеродом поверхность стальных и железных кусков. Затем опять же аккуратно, не разбрызгивая чугун, еще раз проковывал для уплотнения и сварки, получая более-менее плотный плитку-брусок. Полезно этот брусок еще как следует сильно нагреть и пару минут потомить в углях - углерод из объемов жидкого чугуна перейдет в железные части ко всеобщей пользе, т. к. и железо науглеродится, и чугун затвердеет, потеряв часть углерода. (Для справки: +\- 1% углерода снижает\повышает температуру плавления стали на 80 градусов.)
Прокованный брусок-плитку разрезал на 4 части, складывал в пакет и проваривал в монолит обычным порядком
Структура металла все еще слишком груба и не годна к изготовлению лезвия, поэтому брусок снова складывается вчетверо и проваривается. Полученный многотрудный металл уже можно использовать в качестве центральной вставки трехслойного клинка для отковки лезвия.
Обкладки изготавливаю таким же образом, из смеси кусков, но без добавления чугуна, чтобы получился упругий и, главное, вязкий металл с невысоким содержанием углерода.
Готовый закаленный клинок без труда открывал консервы, при изгибе сначала пружинил, а с увеличением нагрузки мягко поддавался с остаточной деформацией - но не ломался. Что, собственно, и требовалось.
Легендарная технология оказалась вполне рабочей и даже хорошей. Но… с течением времени выяснился один нюанс – никто из местных коряков в Парени и окрестностях о ней даже не слышал, а приезжие довольно единодушно отвергали саму возможность того, что коряки-паренцы с нулевым уровнем пассионарности могли сами, с нуля, разработать столь сложную технологию. Да и откуда в тех краях чугун и трубы в нужном количестве?
Был слух в точности на уровне ОмБС (одна местная бабушка сказала), что «трубной» технологии местных кузнецов когда-то обучил некий ссыльный цыган (а что, цыгане подходят…), но при царях в окрестностях Парени за все время побывало лишь трое ссыльных, да и тех быстро переправляли в более гуманные места. В советское время – да, зэков и трудяг целые пароходы, но на 1000 километров западнее, в Магадане.
И даже нашелся очевидец, который реально видел процесс изготовления клинка по этой технологии на берегу Охотского моря… но лишь в 1983 году и в Аяне, за полторы тысячи километров от Парени. Да, была такая интересная технология, и была именно на Севере, но использовалась ли она когда-нибудь в Парени? Кажется, и эта красивая легенда о пареньском ноже не подтвердилась…
Реалии советской северной жизни привели к тому, что производство ножей в Парени к концу 80-х годов полностью прекратилось, да и само селение практически исчезло. Несколько домов, два десятка жителей – и ни одного кузнеца. Двухсотлетняя легендарная традиция изготовления пареньских ножей прервалась…
Село ПарЕнь, 2010 год
Следуя принципу, что из прошлого надо брать огонь, а не пепел, следующие ножи уже делал по-современному, но сохраняя смысл. Легированная дамасская сталь по схеме сан-маи, стабилизированное дерево, украшение...
Пареньские ножи? Да. Но по Архангельскому.
