Глава 1
Анна стояла у окна, наблюдая, как первые капли дождя оставляют мокрые следы на стекле. За окном пылал багрянец осени, такой яркий и торжественный, что казалось, природа пытается компенсировать грядущую зимнюю спячку. В доме пахло яблочным пирогом и корицей — уютный, продуманный до мелочей аромат, который она создавала вот уже семь лет их брака.
— Мам, смотри! — восьмилетняя Лиза, их дочь, вбежала в гостиную, размахивая рисунком. На нем были изображены три фигурки: большая - папа, чуть поменьше мама и маленькая девочка, все держались за руки. У папы на рисунке была огромная, до ушей, улыбка.
— Красиво, солнышко, — Анна присела, обняла дочь. Ее сердце сжалось от привычной, сладкой боли. Любовь к этому ребенку была таким всепоглощающим чувством, что иногда становилось страшно.
— Папе понравится? — спросила Лиза, сверкая глазами.
— Конечно, понравится. Он будет в восторге.
Ключ щелкнул в замке. Сергей вошел в прихожую, сбрасывая мокрое пальто. Он выглядел уставшим, но его лицо озарила улыбка, когда он увидел Лизу, несущуюся к нему навстречу.
— Папа! Папа, смотри!
Сергей подхватил дочь на руки, покрутил, заставив ее визжать от восторга. Он посмотрел на рисунок, потом перевел взгляд на Анну. Его глаза, серые и обычно такие ясные, на мгновение встретились с ее взглядом, и в них мелькнуло что-то неуловимое. Быстрая тень. Но она исчезла так же мгновенно, сменившись теплой лаской.
— Шедевр, — объявил он, целуя Лизу в щеку. — Повесим в кабинете, на самом видном месте.
Анна подошла, поправила воротник его рубашки.
— Тяжелый день?
— Как обычно. Сделки, контракты, нервные клиенты. Мелочи, — он отстранился, поставил Лизу на пол. — Пойду, приму душ.
Он ушел наверх, и Анна осталась стоять посреди гостиной. Это «мелочи» резануло ее слух. Раньше он делился с ней всем: и триумфами, и провалами. Они могли до трех ночи сидеть на кухне, обсуждая его бизнес, ее работу ландшафтного дизайнера, планы на будущее. Теперь его ответы стали лаконичными, отстраненными. «Все нормально», «Не беспокойся», «Мелочи».
«Он просто устал, — убеждала себя Анна. — Свой бизнес — это огромная ответственность. Он делает это для нас, для нашей семьи».
Они встретились в университете, два романтичных мечтателя. Он — амбициозный экономист, она — влюбленная в искусство студентка. Прошли через бедность, снимали крошечную комнату в коммуналке, грелись одним одеялом и мечтали о большом доме и семье. Мечты сбылись. Дом был прекрасен, семья — идеальна. Но где-то по пути они потеряли что-то важное. Ту самую искру, которая зажигает огонь в душе.
За ужином Сергей был оживлен. Рассказывал Лизе смешные истории из офиса, шутил. Но его смех казался немного форсированным, а взгляд скользил мимо Анны. Он часто проверял телефон, откладывая его экраном вниз с каким-то раздражением.
— Сереж, а помнишь, как мы в прошлые выходные хотели съездить в тот новый парк? Может, в это воскресенье? — осторожно спросила Анна.
Он нахмурился, отрезая кусок мяса.
— В это воскресенье не могу. Встреча. Важная.
— В воскресенье? — удивилась она.
— Да, Анна, в воскресенье! — его голос прозвучал резко. — Бизнес не знает выходных. Ты же это понимаешь.
В комнате повисла неловкая тишина. Лиза испуганно смотрела то на отца, то на мать.
— Конечно, понимаю, — тихо сказала Анна. — Просто спросила.
После ужина, укладывая Лизу спать, она долго сидела на краю кровати, слушая ее дыхание. Девочка крепко сжимала руку отца — плюшевого медвежонка в галстуке-бабочке, которого Сергей привез из очередной командировки.
Спустившись вниз, она застала мужа в кабинете. Дверь была приоткрыта. Он сидел за столом, не работая, а просто уставившись в пространство. На его лице было выражение, которого она раньше не видела — глубокая, всепоглощающая скорбь.
Сердце ее екнуло. Она хотела войти, обнять его, спросить, что случилось. Но что-то остановило ее. Какая-то невидимая стена, выросшая между ними за последние месяцы.
Она тихо закрыла дверь и пошла мыть посуду. Под струей горячей воды она вдруг почувствовала себя невероятно одинокой. Дождь за окном усиливался, стуча по крыше, словно пытаясь донести какую-то тревожную весть.
Глава 2
Мысль пришла к ней неделю спустя, тихая и отвратительная, как таракан в чистой кухне. Она гнала ее от себя, называла параноидальной, глупой. Но семя сомнения было посажено, и оно пускало корни.
Она начала замечать мелочи. Новый одеколон, который пахнет не так, как его привычный аромат. Частые «срочные совещания» по вечерам. То, как он отворачивался, когда разговаривал по телефону. Его возросшую потребность в уединении.
Однажды ночью он встал, думая, что она спит. Анна притворилась спящей, наблюдая сквозь ресницы, как он вышел из спальни с телефоном в руке. Она слышала его приглушенный голос в гостиной, улавливая не слова, а интонацию. Она была мягкой, утешающей. Такой, какой он с ней не разговаривал уже очень давно.
На следующее утро за завтраком она не выдержала.
— С кем ты разговаривал ночью? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
Он вздрогнул, чуть не пролив кофе.
— Что? А... с Максимом. Проблемы с поставками в новом проекте. Не хотел тебя будить.
Максим был его партнером и лучшим другом. Ложь была настолько очевидной, что у Анны перехватило дыхание. Максим в это время был с женой в отпуске на Бали, она сама видела их фото в соцсетях.
— Ясно, — сказала она, вставая и отнеся свою тарелку к раковине. Руки у нее дрожали. — Значит, с Максимом.
В тот день, отправив Лизу в школу, а Сергея на работу, она осталась одна в гнетущей тишине дома. Разум твердил: «Не делай этого. Не унижайся. Доверяй ему». Но сердце, израненное сомнениями, требовало доказательств.
Она зашла в его кабинет. Комната пахла им — кожей, кофе, его одеколоном. Она провела рукой по столешнице, чувствуя себя предательницей. Но что хуже: ее слежка или его ложь?
Она села за его компьютер. Пароль он не менял — дата их свадьбы. Горькая ирония. Она открыла историю браузера. В основном рабочие сайты, новости, статьи о недвижимости. Ничего подозрительного. Затем она открыла его почту. Личные письма были чисты. Рабочие — скучной бюрократией.
И тут ее взгляд упал на корзину. Она была пуста, кроме одного письма. Оно было отправлено неделю назад и имело тему «Отчет». Отправитель — Ольга Н. Адрес электронной почты был незнакомым.
Анна открыла его. Там не было текста, только вложение — файл с тем же названием «Отчет.pdf». Руки ее вспотели. Она скачала файл и открыла его.
Это была не таблица и не графики. Это была фотография. Очень красивая, профессиональная фотография. На ней была она, Анна. Молодая, лет двадцати, с сияющими глазами и беззаботной улыбкой. Она стояла на фоне Эйфелевой башни, подняв руки к небу. Это было их медовное путешествие.
Почему он удалил эту фотографию? Почему она лежала в корзине под видом отчета? И кто такая Ольга Н.?
Внезапно компьютер издал легкий щелчок, и экран погас. Перезагрузка. Видимо, обновление системы. Когда он снова включился, Анна попыталась открыть корзину снова. Она была пуста. Письмо исчезло.
Она откинулась на спинку кресла, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Ей показалось? Было ли это письмо на самом деле? Может, она все выдумала от отчаяния?
В этот момент ее собственный телефон завибрировал. Сообщение от Сергея.
«Милая, сегодня задержусь. Не жди ужина. Целую».
Обычное сообщение. Такое, какое он слал последние несколько месяцев. Но сейчас оно показалось ей эпитафией. Эпитафией их браку.
Глава 3
Ольга. Это имя преследовало ее, как навязчивая мелодия. Кто она? Коллега? Клиент? Случайное знакомство?
Анна перерыла все его социальные сети, просмотрела списки друзей, отметки на фотографиях. Никакой Ольги. Она позвонила Максиму, под предлогом, что хочет организовать сюрприз для Сергея на день рождения, и спросила, не знает ли он кого-то с таким именем из их общего окружения.
— Ольга? — Максим задумался. — Вроде нет. Новая стажерка в отделе маркетинга, кажется, Ольгой зовут. Но я не уверен. А что?
— Да так, мелочь, — соврала Анна, чувствуя, как краснеет. — Спасибо, Макс.
Стажерка. Возможно. Но что могло связать Сергея, владельца компании, и молодую стажерку до такой степени, что он хранил их старую общую фотографию в секретном файле? И почему удалил ее?
Мысли путались, создавая все более невероятные и пугающие сценарии. Может, у него был роман давно, еще в их медовый месяц? Может, эта Ольга была его давней любовницей, а их брак — ошибкой?
Она решила действовать. На следующий день, сказав, что уезжает к подруге в другой город на выходные, она арендовала обычную серую машину и с утра припарковалась напротив офиса мужа. Она чувствовала себя героиней дешевого детектива, но отступать было поздно.
Она просидела несколько часов, наблюдая, как люди заходят и выходят из стеклянных дверей офисного центра. И вот он появился. Сергей шел быстрым, уверенным шагом. Он был один. Сердце Анны заколотилось. Она пригнулась ниже руля.
Он сел в свою машину и через минуту тронулся с места. Анна, сжимая руль так, что кости белели, поехала за ним, стараясь держаться на расстоянии одной-двух машин.
Они ехали по центру города, миновали деловой район, свернули в тихий, престижный жилой квартал. «Он едет на встречу», — подумала Анна с горькой усмешкой. Конечно, важная встреча в элитном жилом комплексе.
Сергей припарковался у красивого кирпичного дома. Он вышел из машины, но не пошел к подъезду. Он остался стоять рядом с машиной, нервно поглядывая на часы. Он чего-то ждал.
Анна припарковалась в тени высокого дуба, в полутора кварталах от него. Она достала маленький бинокль, который взяла из дома «на всякий случай». Руки дрожали.
Прошло минут десять. Из подъезда вышла женщина. Высокая, стройная, с темными волосами, собранными в элегантный пучок. Она была одета в простое, но дорогое платье. На вид ей было лет тридцать пять. Она была красива, но ее красота была какой-то холодной, отстраненной.
Сергей сделал к ней шаг. Его поза, выражение лица — все говорило о напряжении. Анна затаила дыхание, ожидая объятий, поцелуя. Но ничего этого не произошло. Они просто стояли и о чем-то разговаривали. Разговор казался серьезным, даже напряженным. Женщина что-то говорила, жестикулируя, Сергей слушал, опустив голову. Потом он что-то сказал, и женщина резко оборвала его, повернулась и ушла обратно в подъезд, не оглянувшись.
Сергей постоял еще мгновение, потом с силой ударил кулаком по капоту своей машины. Даже с такого расстояния Анна увидела, как его плечи содрогнулись. Он сел в машину и сидел неподвижно несколько минут, уставившись в лобовое стекло. Потом завел двигатель и уехал.
Анна осталась сидеть в своей арендованной машине, в полной прострации. Что это было? Ссора любовников? Но тогда где нежность? Где страсть? В их взаимодействии не было ничего любовного. Было что-то другое. Что-то тяжелое. Как будто их связывала не страсть, а какая-то общая тайна или общая боль.
Она посмотрела на подъезд, куда скрылась незнакомка. Теперь у нее было лицо. И, скорее всего, имя. Ольга.
Она достала телефон, снова открыла поиск. Ввела «Ольга Н» и адрес этого дома. Поиск выдал несколько результатов. Один из них был сайт психологической консультации. «Ольга Нестерова. Семейный психолог. Кризисные ситуации. Конфликты в отношениях».
Психолог? Сергей ходил к психологу? И скрывал это от нее? Но почему? И при чем тут их старая фотография?
В голове у Анны все перевернулось. Она ждала найти доказательства измены, а нашла что-то гораздо более странное и пугающее. Предательство было, она это чувствовала. Но его природа оказалась сложнее, чем она могла предположить.
Она завела машину и медленно поехала домой. Город за окном плыл в слепящих бликах вечернего солнца, но в ее душе была непроглядная тьма. Она не нашла любовницу. Она нашла загадку. И эта загадка была страшнее любой измены.
Глава 4
Анна вернулась домой раньше, чем планировала. Пустой дом встретил ее гулким молчанием. Она прошла в гостиную, села на диван и обхватила голову руками. Мысли метались, как подстреленные птицы.
Психолог. Сергей ходит к психологу. Почему? Что происходит в его жизни, в их жизни, настолько серьезное, что он не может ей довериться? И почему он это скрывает?
Она вспомнила его усталость, его отстраненность, его вспышки раздражения. Признаки депрессии? Выгорания? Но он всегда был таким сильным, таким несгибаемым. Он был ее скалой. Мысль о том, что эта скала дает трещины, была пугающей.
И все же... какое отношение к этому имела их старая фотография из Парижа? Почему психолог, Ольга Нестерова, отправила ему этот файл, замаскированный под отчет? И почему их встреча у ее дома выглядела как напряженный конфликт, а не сеанс терапии?
Логика подсказывала: психолог не отправляет клиентам их личные фотографии. Разве что... если это часть какой-то терапии. Но какая терапия могла быть связана с их медовым месяцем?
Вечером Сергей вернулся домой. Он выглядел измотанным до предела. Темные круги под глазами, осунувшееся лицо.
— Как у подруги? — спросил он, целуя ее в щеку механическим, отработанным жестом.
— Нормально, — ответила Анна, наблюдая за ним. — А у тебя как встреча?
Он вздохнул, снимая пиджак.
— Бесполезная. Потратил время. Я устал, Анна. Ложусь.
Он поднялся наверх, не оглядываясь. Она слышала, как шум воды в душе сменился тишиной. Он не включал телевизор, не зашел в кабинет. Просто лег и замолчал.
Она стояла внизу, прислушиваясь к тишине, и чувствовала, как стена между ними растет, превращаясь в неприступную крепость. Раньше, когда ему было плохо, он искал ее объятий. Теперь он отгораживался.
Предательство ли это? Да, возможно. Не физическая измена, а что-то более глубокое — предательство доверия, предательство их союза. Он нес свой груз в одиночку, отталкивая ее. И она не знала, как до него достучаться.
Следующие несколько дней Анна прожила на автопилоте. Она водила Лизу в школу, ходила на работу, улыбалась клиентам, обсуждала проекты озеленения. А вечером возвращалась в дом-крепость, где ее муж был молчаливым узником, а она — тюремщиком, не понимающим, за кем она охраняет.
Однажды, когда Сергей засиделся в офисе, а Лиза смотрела мультики, Анна снова зашла в его кабинет. Она не искала больше доказательств измены. Она искала ключ к его молчанию.
На этот раз ее внимание привлекла небольшая металлическая шкатулка, стоявшая на верхней полке книжного шкафа, за рядами деловых книг. Она никогда не видела ее раньше. Шкатулка была заперта.
Она перевернула ее. Никаких надписей. Простой стальной ящик с замком. Где ключ? Она осмотрела стол, ящики. Ничего. Потом ее взгляд упал на держатель для визиток. Среди корпоративных карточек был один единственный ключ — маленький, старомодный.
Сердце заколотилось. Она взяла ключ. Он подошел. Замок щелкнул.
В шкатулке не было писем, не было фотографий другой женщины. Там лежала толстая пачка старых писем, перевязанных бечевкой, и несколько исписанных блокнотов. Но это были не его записи. Это был ее почерк. Ее письма. Те самые, что она писала ему в первые годы их отношений, когда он уезжал в долгие командировки. Она писала ему о своей любви, о своих мечтах, о их общем будущем.
Под письмами лежал ее старый дневник. Тот самый, что она вела в университете и в первые годы их брака. Она считала его давно утерянным.
Почему он хранил это здесь, под замком? Как будто это были не нежные воспоминания, а улики. Компромат.
Она открыла дневник наугад. Ее глаза упали на запись, датированную почти девятью года назад. Период, когда они только переехали в этот дом, и она была на седьмом небе от счастья.
«...Сегодня почувствовала легкое недомогание. Тошнота, головокружение. Сережа сразу заметил, забеспокоился. Говорит, сходи к врачу. А я боюсь. Боюсь надеяться. Мы так долго этого ждали...»
Анна замерла. Она помнила тот день. Помнила, как через неделю тест показал две полоски. Как они плакали от счастья, обнимаясь на кухне их нового дома. Лиза. Их маленькое чудо.
Она перевернула страницу. Следующая запись была сделана через две недели.
«...Врач подтвердил. Я беременна! Мы будем родителями! Сережа не может поверить в свое счастье. Целует меня постоянно, не может наслушаться. Говорит, теперь он по-настоящему чувствует себя мужчиной, главой семьи. А я... я смотрю на него и понимаю, что готова на все, чтобы защитить это счастье. На все...»
Слезы навернулись на глаза Анны. Какие же они тогда были счастливые, наивные. Она перевернула еще несколько страниц. Записи были полны радости, надежд, страхов перед родами.
И вот запись, сделанная за месяц до родов.
«...Сегодня была на УЗИ. Сережа не смог пойти, важные переговоры. Врач долго водил датчиком, потом позвал еще одного специалиста. Они что-то шептались, смотрели на экран с странными лицами. Я испугалась. Спросила, что случилось. Они сказали, что есть некоторые отклонения. Возможны... пороки развития. Сердце замерло. Я не помню, как вышла из кабинета. Сижу сейчас дома одна, реву. Жду Сережу. Боюсь ему говорить. Он так ждал этого ребенка, он так гордился... Как я скажу ему, что с нашим малышом что-то не так? Он будет разрушен. Это убьет его. Я не переживу этого...»
Анна сжала дневник в руках. Она помнила этот ужас. Этот всепоглощающий страх. Но потом... потом были повторные анализы, другой врач. Им сказали, что была ошибка, что с ребенком все в порядке. Они выдохнули, отбросили этот кошмар, как дурной сон. Лиза родилась абсолютно здоровой.
Она перевернула страницу, чтобы найти запись об опровержении диагноза. Но следующая страница... была вырвана. Аккуратно, у самого корешка. Анна листала дальше. Вырваны были еще несколько страниц. Как раз тот период — последний месяц беременности и первые недели после родов.
Почему? Что было в тех записях, что он счел нужным уничтожить? Или... спрятать?
Она опустила взгляд на дно шкатулки. Туда, где под слоем вырванных страниц лежал один-единственный листок, сложенный вчетверо. Не из дневника. Это была распечатка. Результат какого-то медицинского анализа. В верхнем углу стояла ее фамилия. Дата — за неделю до того УЗИ, которое напугало ее до смерти.
Анна пробежала глазами по строчкам, не понимая медицинских терминов. Пока не дошла до заключения.
«Заключение: Признаков генетических аномалий, хромосомных патологий у плода не выявлено. Результат в пределах нормы.»
Она перечитала заключение еще раз. И еще. Мозг отказывался верить.
Анализ... был хорошим. Еще за неделю до того УЗИ, где ей сказали о возможных пороках. Значит... ошибки не было? Значит, тот первый, страшный диагноз... был ложным? Но зачем? Зачем врачи так поступают?
Холодная, тяжелая догадка начала ползти из глубины ее сознания, заставляя кровь стынуть в жилах.
Она посмотрела на дату анализа. И вспомнила. Накануне того дня, когда она сдавала этот анализ, Сергей получил свой первый большой контракт. Тот, что стал фундаментом его будущего благосостояния. Он был на седьмом небе. И он сказал ей тогда странную фразу: «Теперь я смогу тебе все дать. Все. И ничто не будет нам угрозой».
Она всегда думала, что он имел в виду финансовую стабильность. Но теперь... теперь эти слова звучали зловеще.
Она судорожно собрала письма, дневник, распечатку обратно в шкатулку, заперла ее и поставила на место. Руки ее тряслись.
Она смотрела в окно, на темнеющий сад, и не узнавала собственной жизни. Тот фундамент, на котором был построен их брак, их семья, их благополучие — все это было не тем, чем казалось. Все было пронизано ложью. И самое ужасное было то, что она еще не понимала масштабов этой лжи. Она только стояла на краю пропасти, заглядывая в темноту.
Глава 5
Наступили выходные. Сергей, вопреки ожиданиям, не пошел на «встречу». Он остался дома. Он пытался быть обычным — играл с Лизой, помогал Анне по дому. Но его попытки казались вымученными. Он постоянно поглядывал на нее с каким-то странным, выжидающим выражением. Как будто проверял, не узнала ли она чего-то.
Анна играла свою роль. Она улыбалась, шутила, готовила его любимые блюда. Но внутри нее все кричало. Каждое его прикосновение обжигало. Каждое его слово она теперь пропускала через сито новых, ужасающих подозрений.
В воскресенье днем Лиза попросила папу построить скворечник. Сергей согласился, и они ушли в гараж, где у него была небольшая мастерская.
Анна осталась одна. Она подошла к книжному шкафу в кабинете, снова взяла шкатулку. Ей нужно было перечитать те ранние письма. Те, что она писала ему. Может, там был ключ?
Она развязала бечевку и стала листать пожелтевшие листы. Ее юношеский почерк, ее наивные, полные любви слова. «...Я скучаю по тебе так, что болит внутри...», «...мечтаю о нашем общем будущем...», «...ничто не разлучит нас, я уверена...».
И вот одно письмо, написанное в особенно трудный для него период, когда его бизнес был на грани краха.
«...Милый, не отчаивайся. Я верю в тебя. Мы справимся. Помни, что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. Мы создадим нашу крепкую семью, у нас будут прекрасные дети, и мы будем смотреть на все эти трудности как на дурной сон. Я готова на все ради нашего счастья. На все, Сережа. Ты это знаешь...»
Фраза «я готова на все» встретилась в нескольких письмах. Раньше она казалась ей романтичной гиперболой. Теперь она звучала как зловещее предзнаменование.
Она услышала шаги. Быстро, не глядя, она сунула письма обратно в шкатулку, захлопнула ее, повернула ключ и бросилась к столу, делая вид, что ищет какую-то бумагу.
В кабинет вошел Сергей. Он вытер руки о тряпку, запах дерева и лака шел от него.
— Что ищешь? — спросил он. Его голос был спокоен, но взгляд скользнул по книжному шкафу, к той самой полке.
— Квитанцию за электричество, — соврала Анна. — Кажется, я ее здесь оставляла.
— Она на холодильнике, под магнитом, — сказал он. Он стоял в дверях, загораживая выход. — Анна...
— Да?
Он помолчал, выбирая слова.
— У тебя все в порядке? Ты какая-то... нервная в последнее время.
Ирония этой фразы ударила ее с такой силой, что она чуть не рассмеялась ему в лицо.
— Все в порядке, — сказала она, сжимая пальцы. — Просто устала. Проекты, Лиза...
— Я знаю, — он прошел в комнату, сел в свое кресло. Он выглядел усталым и постаревшим. — Я... я знаю, что был не лучшим мужем в последнее время. Отдалялся. Прости.
Это было неожиданно. Первое за много месяцев проявление искренности. Сердце Анны дрогнуло. Может, она все выдумала? Может, он просто переживает кризис, ходит к психологу, и все эти тайны — лишь попытка защитить ее?
— Что происходит, Сережа? — тихо спросила она. — Пожалуйста, скажи мне. Мы всегда все делили пополам.
Он посмотрел на нее, и в его глазах она увидела такую боль и такую борьбу, что ей стало страшно.
— Я не могу, — прошептал он. — Ты не поймешь.
— Попробуй. Дай мне шанс.
Он покачал головой, встал и подошел к окну.
— Иногда... иногда мы совершаем поступки, о которых потом жалеем всю жизнь. Но исправить их уже нельзя. Можно только нести этот груз. И надеяться, что те, кого ты любишь, никогда не узнают, какой ценой было заплачено за их счастье.
Он говорил загадками, но для Анны, державшей в руках вырванные страницы дневника и результаты анализов, эти слова обретали чудовищный смысл.
— Какая цена? — спросила она, и голос ее дрогнул. — О чем ты говоришь?
Он обернулся. Его лицо было искажено гримасой страдания.
— Забудь. Просто знай, что все, что я делал... я делал ради нас. Ради нашей семьи. Ради Лизы.
Имя дочери, произнесенное в этом контексте, прозвучало как приговор.
В этот момент в комнату вбежала Лиза.
— Папа! Скворечник готов? Я хочу посмотреть!
Сергей мгновенно изменился в лице. Маска уставшего, но любящего отца снова легла на его черты.
— Конечно, готов. Пойдем, покажу.
Он вышел, ведя дочь за руку. Анна осталась одна посреди кабинета, дрожа от холода, который шел изнутри. Его слова «ради Лизы» звенели у нее в ушах.
Она больше не сомневалась. Тот страшный диагноз во время ее беременности не был ошибкой. Это был чей-то расчетливый ход. И она почти не сомневалась, чей.
Но зачем? Какой смысл было пугать ее смертью их нерожденного ребенка? Что это давало ему?
Ответ был так чудовищен, что ее разум отказывался его принять.
Глава 6
Наступила ночь. Анна лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию Сергея рядом. Его признание, его слова о «цене» и «грузе» висели в темноте, как ядовитый туман.
Он делал все ради их семьи. Ради Лизы.
Она вспомнила тот период. Его бизнес тогда действительно был на грани. Ему срочно нужен был крупный контракт, чтобы удержаться на плаву. Контракт с одной серьезной фирмой. Переговоры шли трудно. А потом... потом случилась эта история с УЗИ. Неделя кошмара, слез, отчаяния. А затем — внезапное спасение. Ошибка! С ребенком все в порядке! И... словно по волшебству, контракт был подписан. Сергей сказал, что его партнеры, узнав об их горе и последующем облегчении, прониклись к нему симпатией и пошли на уступки.
Она тогда поверила. Поверила в чудо.
Но сейчас, оглядываясь назад, это «чудо» казалось слишком удобным. Слишком театральным.
Она тихо встала с кровати и вышла из комнаты. В кабинете, при свете настольной лампы, она снова открыла шкатулку. Она искала ответы в своем собственном прошлом, в своих записях.
Она перечитала запись о том дне, когда врач сказал им, что ошибся, что с Лизой все хорошо.
«...Невероятное облегчение! Слезы счастья! Сережа плакал, я не видела его плачущим никогда. Он сказал: «Теперь я сделаю все, чтобы никто и никогда не мог причинить боль нашей семье. Никто». Он сказал это с такой странной, почти жестокой решимостью. Но я не придала значения. Мы были так счастливы!...»
«Никто и никогда не мог причинить боль нашей семье». Что он имел в виду? Кто мог причинить боль? Врачи? Судьба?
Она отложила дневник и взяла в руки ту самую распечатку с хорошим анализом. Она посмотрела на название лаборатории. «Клинико-диагностический центр «Геном».
Она достала телефон и погуглила название. Центр все еще существовал. Более того, он входил в крупную сеть частных клиник. И одной из учредительниц этой сети была... Ольга Нестерова.
У Анны перехватило дыхание. Психолог? Владелица сети клиник? Кто эта женщина?
Она начала искать дальше. Ольга Нестерова. Возраст — 38 лет. Образование — психологическое и... медицинское. Она была врачом-психиатром. Фотография — та самая элегантная женщина с холодной красотой, которую она видела у подъезда.
Но это было не все. Глубокая поисковая работа вывела ее на старые газетные заметки десятилетней давности. Нестерова. Фамилия мелькала в связи с громким судебным процессом. Дело о мошенничестве в сфере медицинских услуг. Тогда фигурантом был некий известный бизнесмен, обвинявшийся в подкупе врачей для оказания давления на своих партнеров. Среди упомянутых в статье врачей-экспертов, привлекавшихся к делу, была и Ольга Нестерова. Но тогда против нее ничего не доказали, дело закрыли за недостатком улик.
Бизнесмен, с которым был связан тот скандал... был тем самым человеком, с которым Сергей заключал свой спасительный контракт девять лет назад.
Пазл начал складываться. Медленно, страшно, неумолимо.
Сергей был на грани провала. Ему нужен был этот контракт. Его будущий партнер был человеком жестким, не идущим на уступки. Но у него была слабость — он был сентиментален. Он ценил семейные ценности, трагические истории, вызывающие сочувствие.
И вот появляется Ольга Нестерова. Врач-психиатр, специалист по манипуляциям, с темным прошлым. Возможно, Сергей нашел ее сам. Возможно, она сама предложила ему «решение».
План был дьявольским. Создать искусственный кризис. Напугать Анну смертельной болезнью нерожденного ребенка. Позволить партнеру «случайно» узнать об их трагедии. А потом — разыграть спектакль со «счастливым концом». Партнер, тронутый их историей, проникается симпатией к молодому отцу, борющемуся за семью, и подписывает контракт. Все выигрывают. Кроме... Анны.
Ее страх, ее отчаяние, ее слезы — все это было разменной монетой в его бизнес-игре. Он использовал ее любовь к их будущему ребенку, чтобы разжалобить инвестора.
И он добился своего. Контракт был подписан. Его бизнес взлетел. Они стали богаты. У них появился этот дом. А ее душа, ее доверие, ее покой — стали платой за это благополучие.
Она сидела в тишине кабинета, и слезы текли по ее лицу, но она не замечала их. Она чувствовала только леденящую пустоту. Он не изменил ей с другой женщиной. Он предал ее гораздо глубже. Он превратил самое святое — ее материнство, их общее ожидание ребенка — в инструмент для манипуляции. Он играл ее чувствами, как пешками.
И он жил с этим все эти годы. Хранил ее письма о любви и дневник с записью об ее отчаянии, как трофеи? Как напоминание о своей гениальной, бесчеловечной афере?
А Ольга Нестерова... Она была не любовницей. Она была соучастницей. Психологом, который помогал ему жить с этим грехом? Или партнером по преступлению, которая теперь что-то от него требовала? Возможно, шантажировала его? Их напряженный разговор у подъезда говорил именно об этом.
Анна подняла голову и посмотрела в темное окно. В нем отражалось ее бледное, искаженное болью лицо. Теперь она знала правду. Грязную, отвратительную правду, лежавшую в основе их красивого, благополучного мира.
Что она будет делать с этим знанием? Сможет ли она смотреть в глаза мужу, который ради денег обрек ее на неделю адских мук? Сможет ли она жить в этом доме, купленном на цену ее слез?
Она не знала. Единственное, что она понимала сейчас — ее жизнь, какой она ее знала, закончилась. В эту ночь. В тишине кабинета, перед запертой шкатулкой, хранившей секрет их проклятого благополучия.
Глава 7
Рассвет застал Анну в кресле в гостиной. Она не сомкнула глаз. Ночь была похожа на долгую, мучительную операцию без наркоза, где вскрывали ее жизнь, ее брак, ее доверие.
Она слышала, как Сергей встал, прошел в ванную, затем на кухню. Звук кофемолки, запах кофе — обычные утренние ритуалы, которые теперь казались ей фарсом.
Он появился в дверях гостиной, уже одетый для работы.
— Ты здесь? Почему не в кровати?
Его голос был спокоен, но в глазах читалась настороженность.
Анна медленно повернула к нему голову. Она смотрела на этого человека — на его знакомые черты, на руки, которые она так любила, на губы, которые лгали ей все эти годы. И видела не мужа, а стратега, режиссера, поставившего жестокий спектакль с ее участием.
— Я не могла спать, — сказала она. Голос ее был тихим и хриплым от бессонницы.
Он сделал шаг вперед.
— Анна, что с тобой? Ты меня пугаешь.
Она чуть не рассмеялась. Он напуган? Он, который устроил весь этот цирк?
— Мне приснился кошмар, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. Она решила пойти ва-банк. Проверить его реакцию. — Страшный сон. Будто я снова беременна Лизой. И будто врачи снова говорят мне, что с ребенком что-то не так. Тот же ужас, та же беспомощность.
Она видела, как кровь отливает от его лица. Он побледнел, его пальцы сжали ручку портфеля так, что костяшки побелели.
— Зачем... зачем вспоминать это? — он сглотнул. — Это было давно. Ошибка. Все обошлось.
— Ошибка? — она повторила с ледяной усмешкой. — Да, конечно. Ошибка. Как странно, что эта «ошибка» случилась именно тогда, когда тебе так нужен был тот контракт с Волковым. Помнишь? Ты же говорил, он такой сентиментальный, любит семейные истории. Наша «трагедия» так тронула его, не правда ли?
Сергей отшатнулся, словно от удара. Его маска уверенности треснула, обнажив животный, неприкрытый страх.
— Что ты несешь? — прошептал он. — Какая связь?
— О, я думаю, ты прекрасно понимаешь связь, — Анна встала. Она была босиком, в одном халате, но чувствовала себя в этот момент сильнее, чем когда-либо. — Ты использовал мой страх, Сережа. Ты использовал нашего еще нерожденного ребенка. Ты позволил мне пройти через ад, чтобы разжалобить твоего делового партнера. Это была сделка, да? Ты и Ольга Нестерова. Психолог... или, скорее, специалист по постановке медицинских драм?
Имя «Ольга» подействовало на него, как удар тока. Он отступил к двери, его дыхание стало частым и прерывистым.
— Ты... ты ничего не понимаешь. Ты не знаешь всей истории.
— ТОГДА РАССКАЖИ МНЕ! — крикнула она, и вся накопившаяся боль, ярость и отчаяние вырвались наружу. — Расскажи мне, как ты придумал этот гениальный план! Как ты договорился с этой... этой стервой, чтобы она нашла «правильных» врачей! Как ты наблюдал, как я рыдаю, и терпеливо ждал, когда можно будет сыграть сцену счастливого спасения! РАССКАЖИ МНЕ, КАКОВА НА ВКУС ЦЕНА ЭТОГО ДОМА? ЦЕНА НАШЕГО БЛАГОПОЛУЧИЯ?
Она задыхалась, слезы текли по ее лицу, но она не вытирала их. Она смотрела на него, на этого незнакомца в костюме ее мужа.
Сергей стоял, прислонившись к косяку двери. Он сломался. Все эти годы он носил в себе этот груз, и теперь, когда правда вырвалась на свободу, он рухнул под ее тяжестью.
— Я не хотел... — его голос был слабым, детским. — Я не знал, что это будет так... так больно для тебя. Мне сказали, что это просто... формальность. Легкий стресс. А потом все забудется.
— ЗАБУДЕТСЯ? — она захохотала, и этот смех был страшнее любых слез. — Я каждую ночь этой недели молилась, чтобы Бог забрал меня вместо нашего ребенка! Я думала о том, как буду жить без нее! Ты называешь это «легким стрессом»?
— Мне было нужно! — вдруг закричал он в ответ, и в его крике была вся его собственная, выстраданная годами боль. — Бизнес рушился! Мы бы потеряли все! Квартиру, машины, все сбережения! Я не мог этого допустить! Я должен был обеспечить тебя, нашу семью! Ты же сама писала в письмах, что готова на все ради нашего счастья!
Эти слова, вырванные из контекста ее юношеской любви, добили ее. Она покачала головой, смотря на него с бесконечным презрением и жалостью.
— Я была готова на все, чтобы быть с тобой. Бедствовать, голодать, жить в нищете. Но я не была готова на то, чтобы ты торговал моими чувствами. Чтобы ты спекулировал моей болью. Это не любовь, Сергей. Это... это мерзко.
Она увидела, как по его лицу катятся слезы. Он плакал. Впервые за все годы, что она его знала, он плакал не от счастья, а от отчаяния и стыда.
— Прости, — прошептал он. — О, Боже, прости меня, Анна. Я не знал... я не думал...
В этот момент наверху послышались шаги. Лиза. Их дочь. Плод той самой лжи.
— Мам? Папа? Вы что, ссоритесь? — испуганный голосок прозвучал с лестницы.
Они оба замерли. Спектакль должен был продолжаться. Ради нее.
— Нет, солнышко, все хорошо, — сказала Анна, заставляя свой голос звучать нежно. — Папа и я просто... обсуждали кое-что. Иди, умойся, я сейчас приготовлю завтрак.
Она прошла мимо Сергея, не глядя на него, и направилась на кухню. Война была объявлена. Но битва только начиналась.
Глава 8
Следующие несколько дней прошли в ледяном перемирии. Они изображали нормальную семью для Лизы, но когда дверь закрывалась за ней, уходя в школу, в доме воцарялась гробовая тишина.
Сергей пытался заговорить.
— Анна, мы должны обсудить это.
— Мне нечего тебе сказать.
— Я все объясню! Пожалуйста!
— Объяснишь что? Технологию твоего предательства? Нет уж, спасибо.
Он оставил попытки. Он ходил по дому как призрак, жалкий и сломленный. Анна наблюдала за ним с холодным любопытством. Ей было интересно, что он чувствует. Угрызения совести? Или просто страх быть разоблаченным?
Она знала, что не может просто выгнать его. Слишком много было связано — общий бизнес (она была совладелицей его компании по доверенности, подписанной в более счастливые времена), общие кредиты, общая жизнь. И Лиза. Она не могла лишить дочь отца одним махом. Ей нужен был план. И ей нужны были доказательства. Не какие-то догадки из старого дневника, а железные, неопровержимые улики.
Она решила пойти на риск. Пойти прямо к источнику. К Ольге Нестеровой.
Она нашла адрес ее психологической практики. Тот самый элитный дом. Анна надела строгое черное платье, нанесла макияж, скрывающий следы бессонницы, и поехала.
Ресепшн был выполнен в спокойных, дорогих тонах. Девушка-администратор вежливо улыбнулась.
— У вас запись?
— Нет, — сказала Анна. — Но я думаю, доктор Нестерова меня примет. Скажите ей, что здесь Анна. Жена Сергея.
Девушка заколебалась, но, видя решительное выражение лица Анны, набрала номер.
— Ольга Викторовна, вас беспокоят. Здесь к вам... Анна, жена Сергея. Да... Хорошо.
Она положила трубку.
— Проходите, кабинет направо.
Анна вошла. Кабинет был большим, светлым, с панорамными окнами. Ольга Нестерова сидела за массивным деревянным столом. Она была еще красивее при дневном свете, и еще холоднее.
— Анна, — сказала она, не предлагая сесть. — Я вас не ждала.
— Я уверена, что нет, — Анна села в кресло для клиентов без приглашения. — Но я думаю, нам есть о чем поговорить.
— Как жена моего клиента, вы понимаете, что я не могу обсуждать с вами сеансы...
— Не надо, — резко оборвала ее Анна. — Не надо этой профанации. Мы обе знаем, что вы для него не психолог. Вы — его соучастница. Соавтор того кошмара, который вы устроили мне девять лет назад.
Ольга не моргнула глазом. Ее лицо оставалось каменным.
— Я не знаю, о чем вы.
— О, знаете, — Вы знаете. Вы знаете о ложном диагнозе. Вы знаете о том, как мой муж использовал мой страх, чтобы растрогать своего бизнес-партнера. Вы организовали это. Вы, с вашими связями в медицинском мире. Вы были тем архитектором, который спроектировал наше «чудо».
Ольга внимательно посмотрела на нее. В ее глазах что-то мелькнуло — не раскаяние, а скорее профессиональный интерес, как у хирурга, рассматривающего интересный случай.
— Предположим, что ваши... фантазии... имеют под собой почву. Что вы хотите? Денег? Вы же и так прекрасно живете на деньги, заработанные тем контрактом.
Это было почти признание. Холодная, циничная констатация.
— Я хочу правды, — прошептала Анна. — Я хочу услышать это от вас. Как это было.
Ольга вздохнула, откинулась на спинку кресла.
— Правда банальна, моя дорогая. Ваш муж был в отчаянии. Он пришел ко мне... через общих знакомых. Он сказал, что ему нужен... эмоциональный рычаг. Что-то, что сможет растрогать старого сентиментального волка - Волкова. Я предложила вариант. Он согласился. Все было чисто, технически. Врачи, которые делали первое УЗИ, действительно ошиблись. Мы просто... не стали исправлять эту ошибку сразу. Дали ей созреть. Дали вам прочувствовать весь ужас. А потом... героически все исправили. Волков, узнав историю, действительно подписал контракт на более выгодных для Сергея условиях. Все остались довольны.
— КРОМЕ МЕНЯ! — выдохнула Анна. — Я не была довольна! Я была сломлена!
— Но вы же оправились, — парировала Ольга с ледяным спокойствием. — У вас родился здоровый ребенок. Вы получили все, о чем мечтали. Небольшая эмоциональная встряска — и такая награда. Я думаю, игра стоила свеч.
Анна смотрела на эту женщину и понимала, что имеет дело не с человеком, а с машиной. Без совести, без эмпатии.
— А теперь вы его шантажируете, да? — сказала Анна. — Я видела, как вы ссорились у подъезда. Он вам платил все эти годы? А теперь вы хотите больше?
На лице Ольги впервые появилась тень эмоции. Раздражение.
— Это не ваше дело. Ваше дело — наслаждаться жизнью, которую вам построил муж. И не копаться в том, что давно прошло.
— Для меня это не прошло! — встала Анна. — И он заплатит за это. И вы... вы тоже.
Ольга улыбнулась. Холодной, тонкой улыбкой.
— Милая девочка. У вас нет доказательств. Никаких. Ваши догадки — это всего лишь догадки. А у меня... у меня есть кое-что. Например, запись того разговора, где ваш муж умолял меня помочь ему и детально обсуждал наш «план». Он, конечно, не знал, что я его записываю. Профессиональная привычка.
Анна замерла. Запись. Это было уже нечто.
— Чего вы хотите? — тихо спросила Анна.
— Я хочу, чтобы все осталось как есть, — сказала Ольга. — Ваш муж продолжает платить мне за... консультации. А вы продолжаете играть роль счастливой жены. Это в интересах всех. Особенно вашей дочери. Представьте, если эта история всплывет. Что будет с репутацией вашего мужа? С его бизнесом? С вашей семьей? Вы хотите этого для Лизы?
Они смотрели друг на друга — жена, жаждущая мести, и холодная расчетливая женщина, державшая все нитки в своих руках.
Анна поняла, что проиграла этот раунд. У нее не было сил, не было власти против такого цинизма.
Она молча развернулась и вышла из кабинета. Она чувствовала себя грязной, униженной и побежденной.
Но отступать она не собиралась. Теперь она знала о записи. И это меняло все.
Глава 9
Она вернулась домой и заперлась в своей студии — небольшом флигеле в саду, где она работала над своими дизайн-проектами. Здесь пахло землей, растениями и красками. Здесь был ее мир, нетронутый ложью Сергея.
Она сидела на полу, обняв колени, и плакала. Плакала от бессилия, от ярости, от предательства. Она думала о Лиза. О своей дочери. Ради нее она должна была быть сильной. Но что было правильным? Сохранить семью-фарс ради видимости благополучия? Или разрушить все до основания, обрекая дочь на жизнь с клеймом дочери мошенника?
Дверь в студию скрипнула. На пороге стоял Сергей. Он был без пиджака, волосы растрепаны, в руках он держал две стеклянные рюмки и маленький штоф с прозрачной жидкостью.
— Самогон, — хрипло сказал он. — От моего дяди в деревне. Помнишь, мы пили его в первую нашу зиму вместе? В той самой коммуналке?
Она молча смотрела на него.
— Я был у Ольги, — сказал он. — Администратор сказала, что ты приходила.
Он вошел, поставил рюмки на ее рабочий стол, заваленный эскизами, и налил.
— Выпьем? За старые времена? За те времена, когда я еще был человеком, которого ты могла любить.
— Ты никогда им не был, — сказала она. — Ты всегда был тем, кто готов на все ради цели. Я просто не хотела этого видеть.
Он кивнул, словно соглашаясь.
— Возможно. Возможно, ты права. — Он протянул ей рюмку. — Выпьешь со мной? Как враг с врагом? В знак того, что мы хотя бы честны друг с другом сейчас.
Она медленно взяла рюмку. Их пальцы ненадолго соприкоснулись. Его прикосновение было ледяным.
— За что мы пьем? — спросила она. — За нашу сломанную жизнь?
— За нашу дочь, — сказал он и выпил рюмку одним движением.
Она последовала его примеру. Жгучая жидкость обожгла горло, но внутри стало теплее.
— Она сказала мне про запись, — тихо сказала Анна.
Сергей закрыл глаза, словно от боли.
— Я знал. Я всегда подозревал. Она... она коллекционирует такие вещи. Страховка на случай, если клиенты вздумают выйти из игры.
— Что мы будем делать, Сергей? — спросила она, и в ее голосе впервые зазвучала не злоба, а усталость. Бесконечная, всепоглощающая усталость.
— Я не знаю, — он опустился на пол рядом с ней, прислонившись спиной к стене. — Все эти годы... я жил в аду. Каждый раз, когда ты улыбалась Лизе, я вспоминал тот страх в твоих глазах. Каждый раз, когда мы были счастливы, я знал, что это счастье построено на лжи. Я ходил к Ольге не как к психологу, а как к исповеднику. Я платил ей, чтобы она меня выслушивала. Чтобы она напоминала мне, почему мы это сделали. Чтобы я не сломался и не рассказал тебе все.
— И почему? — прошептала Анна. — Почему вы это сделали?
Он посмотрел на нее, и в его глазах была такая мука, что ей стало страшно.
— Потому что я боялся потерять тебя. Ты привыкла к хорошей жизни, Анна. Не смейся. Это так. Ты выросла в достатке. А я... я был парнем из бедной семьи, который должен был тебе что-то доказать. Когда дела пошли плохо, я увидел твой страх. Не за себя, а за наше будущее. За будущее нашего ребенка. Я увидел разочарование в твоих глазах. И я не мог этого вынести. Я был готов на все, чтобы вернуть тебе уверенность. Чтобы снова стать твоим героем. Даже если для этого мне пришлось бы стать монстром.
Он плакал. Тихо, беззвучно, слезы текли по его щекам и капали на его дорогую рубашку.
Анна слушала и понимала, что его мотивы были не менее сложными и извращенными, чем сам поступок. Это не была простая жажда денег. Это была искаженная, больная любовь. Желание любой ценой удержать тот образ, который он создал для нее. Он боялся, что без денег, без успеха, она разочаруется в нем и уйдет.
И самое ужасное было то, что, возможно, в этом был свой страшный смысл. Могла ли она, молодая, избалованная девушка, остаться с ним, если бы он обанкротился? Она хотела верить, что да. Но он в это не верил. Его собственные комплексы и страх оказались сильнее любви и морали.
— Я бы не ушла, — тихо сказала она. — Я любила тебя. Не твои деньги.
— Теперь я это понимаю, — он вытер лицо рукой. — Но тогда... тогда я был другим человеком. Глупым, напуганным мальчишкой, который решил, что может купить счастье.
Они сидели в тишине, слушая, как за окном шумит вечерний ветер. Два врага, связанные общей тайной, общей болью и ребенком, который ничего не подозревал.
— Я не могу простить тебя, — сказала Анна. — Никогда.
— Я знаю, — ответил он. — Я и не прошу.
— Но я не могу и разрушить жизнь Лизе, — продолжила она. — Она любит тебя.
Он кивнул.
— Что же нам делать?
Анна посмотрела в окно, на темнеющее небо. У нее созревал план. Отчаянный, рискованный, но это был единственный шанс выйти из этой ловушки, в которую они сами себя загнали.
— Мы сделаем вот что, — сказала она, и ее голос вновь обрел твердость. — Ты достанешь у Ольги эту запись. Любой ценой. Украдешь, купишь, выменяешь — мне все равно. Ты вернешь мне мое спокойствие. А потом... потом мы решим, что делать с нашей жизнью. Но сначала — записи. Докажи мне, что ты готов что-то исправить.
Сергей смотрел на нее с новым выражением — в нем была тень надежды. Пусть призрачная, пусть крошечная.
— А если я не смогу?
— Тогда я уничтожу тебя, — холодно сказала Анна. — И ее заодно. Я найду способ. Ради Лизы. Ради той женщины, которой я была когда-то, до твоего предательства.
Он медленно кивнул.
— Хорошо. Я достану запись.
Он встал и вышел из студии, оставив ее одну с пустой рюмкой и тяжелым сердцем. Битва за их будущее только что перешла в новую, решающую фазу. И Анна не была уверена, кто из них в итоге победит — или проиграют все.
Глава 10
План был безумным. Сергей понимал это, стоя под холодным осенним дождем напротив дома Ольги. Украсть запись? У этой женщины, у которой каждый шаг просчитан на десять ходов вперед? Это было самоубийственно.
Но он должен был попытаться. Слова Анны «докажи мне» горели в его мозгу раскаленным железом. Это был его последний шанс. Не на прощение — он знал, что прощения ему не видать. Но на возможность как-то искупить свою вину. На возможность смотреть в глаза дочери, не чувствуя себя абсолютным подлецом.
Он видел, как Ольга вышла из подъезда, села в свою машину и уехала. По его данным, у нее сегодня был вечерний прием в другой клинике, через весь город. У него было часа два, не больше.
Сердце бешено колотилось, когда он подошел к подъезду. Код от замка он знал — однажды она продиктовала его ему по телефону, когда он привозил ей конверт с деньгами. Лифт плавно поднял его на нужный этаж.
Ее квартира. Стильная, холодная, минималистичная. Ничего лишнего. Как и она сама. Он включил фонарик на телефоне, чтобы не зажигать свет.
Где она могла хранить запись? Компьютер был первым логичным шагом. Он был защищен паролем. Сергей попробовал несколько очевидных комбинаций — безрезультатно. Взламывать он не умел.
Он обыскал стол. Аккуратные папки с делами клиентов, дорогие ручки, блокнот с ее ровным, безличным почерком. Ничего.
Потом его взгляд упал на книжную полку. Среди книг по психологии и психиатрии стояла старая, потрепанная книга — «Анна Каренина». Улыбка, горькая и невеселая, тронула его губы. Какая ирония. Он взял книгу. Она была тяжелее, чем должна была быть.
Он открыл ее. Внутри был аккуратный вырез. Страницы были удалены, а на их месте лежал маленький, тонкий USB-накопитель в виде серебряной капли. И небольшая, старая аудиокассета.
Руки его задрожали. Кассета. Именно так, на диктофон, она записывала их первые разговоры.
Он сунул находку в карман и уже хотел уходить, когда его взгляд упал на одну из папок на столе. На ней было написано: «Волков. 2008-2015».
Любопытство пересилило осторожность. Он открыл папку. Внутри были не только документы по его делу. Там были распечатки электронных писем, фотографии, выписки из банковских счетов. И дело на другого бизнесмена, того самого, что фигурировал в старом скандале. И на третьего. И на четвертого.
Ольга Нестерова не была просто соучастницей. Она была архитектором целой системы. Она находила отчаявшихся бизнесменов на грани краха и предлагала им свои «услуги» — создание искусственных кризисов, эмоциональных рычагов для давления на партнеров, конкурентов, даже членов семей. Она была инженером человеческих душ, и ее инструментами были страх, боль и манипуляция.
И она хранила компромат на всех. На каждого. На него. На Волкова. На всех.
Сергей почувствовал тошноту. Он был не уникален в своем падении. Он был всего лишь одним из многих, кого она затянула в свою паутину. Щелкнув фотографии на телефон нескольких ключевых документов, он захватил папку с делом Волкова и USB-накопитель с кассетой и выбежал из квартиры.
Он ехал домой, и его трясло. Он держал в руках не просто доказательство своего предательства. Он держал в руках разоблачение целой преступной схемы.
Анна ждала его в студии. Она не спала всю ночь. Когда он вошел, бледный, с мокрым от дождя пальто, она поняла — он что-то сделал.
— Ну? — спросила она, не вставая с кресла.
Он молча протянул ей USB-накопитель и кассету.
— Запись. И... кое-что еще.
Она взяла флешку. Казалось, этот маленький кусок пластика весил тонну.
— Что еще?
— Она... это не просто моя история, — он сел, смотря на свои дрожащие руки. — У нее есть дела на многих. Она система, Анна. Мы все были просто... ее клиентами.
Он показал ей фотографии на телефоне. Анна просматривала их, и ее глаза расширялись от ужаса. Масштабы были ошеломляющими.
— Боже мой, — прошептала она. — Так вот почему она была так уверена в себе.
— Теперь у нас есть это, — сказал Сергей. — Но если мы пойдем в полицию... мое дело всплывет. Все узнают. Бизнес, репутация... Лиза...
Анна смотрела на флешку в своей руке. Ключ к ее личной трагедии оказался ключом к чему-то гораздо большему. И этот ключ давал им невероятную силу. И невероятную уязвимость.
— Нам не нужно идти в полицию, — тихо сказала она. — По крайней мере, не сейчас.
Она подняла на него глаза. В них горел новый, холодный огонь. Огонь не жертвы, а стратега.
— Мы пойдем к ней. И мы предъявим ей ультиматум.
Глава 11
Ольга Нестерова была не из тех, кого легко застать врасплох. Когда на следующий день Анна и Сергей вошли в ее кабинет без приглашения, ее лицо выразило лишь легкое раздражение.
— Семейный визит? — холодно поинтересовалась она. — Как трогательно.
— Мы пришли поговорить, Ольга Викторовна, — сказала Анна, садясь напротив нее. Сергей молча стоял рядом, как солдат, ожидающий приказа.
— Я полагаю, вы принесли мне мои вещи? — ее взгляд скользнул по Сергею. — Кража — это уголовно наказуемое преступление.
— В отличие от шантажа и мошенничества? — парировала Анна. — Или создания преступной группы?
Лицо Ольги на мгновение стало непроницаемым.
— Я не знаю, о чем вы.
— О, я думаю, знаете, — Анна достала из сумки распечатанные фотографии документов из папки «Волков» и положила их на стол. — Мы знаем о вашей... предпринимательской деятельности. Мы знаем о вашей системе.
Ольга бегло взглянула на бумаги. Ни одна мышца на ее лице не дрогнула, но в глазах появилась опасная искорка.
— И что вы собираетесь с этим делать? Пойти в полицию? — она усмехнулась. — Ваш муж сядет в тюрьму первым. Его репутация будет уничтожена. Ваша дочь станет дочерью мошенника.
— Возможно, — согласилась Анна. Ее спокойствие, казалось, злило Ольгу больше, чем крик. — Но ваша империя рухнет вместе с ним. Все эти люди... Волков, другие... они будут вынуждены давать показания. Ваша карьера, ваша свобода — все это закончится. Вы потеряете все.
Ольга молчала, оценивающе глядя на них. Казалось, она пересчитывала варианты в уме.
— Чего вы хотите? — наконец спросила она. Ее голос потерял свой обычный холодный оттенок и стал просто усталым.
— Мы хотим, чтобы вы ушли, — сказала Анна. — Закройте эту... практику. Уничтожьте все компроматы на всех ваших «клиентов», включая моего мужа. Исчезните.
— И вы сохраните это в тайне? — скептически спросила Ольга.
— У нас нет интереса вас уничтожать, — сказал Сергей, впервые вступая в разговор. Его голос был тихим, но твердым. — Мы просто хотим, чтобы вы оставили нашу семью в покое. Навсегда.
Ольга смотрела на них — на мужа, сломленного виной, и на жену, нашедшую в себе силы для этой холодной войны. В ее глазах мелькнуло что-то, почти похожее на уважение.
— Вы оказались сильнее, чем я думала, Анна, — сказала она. — Я обычно не ошибаюсь в людях.
— В этот раз ошиблись, — ответила Анна.
Ольга медленно кивнула. Она открыла ящик стола, достала оттуда несколько USB-накопителей и ту самую папку «Волков».
— Договорились. У вас есть моя копия. У меня — ваша. Мы обменяемся. Я уничтожу все, что у меня есть на Сергея. И я... займусь другими проектами.
Она протянула флешки Анне. Та взяла их, не сводя с Ольги глаз.
— Как мы можем быть уверены, что вы выполните свое слово? — спросила Анна.
— Вы не можете, — честно ответила Ольга. — Но подумайте — если я трону вас снова, вы обнародуете эти документы. Это взаимное уничтожение. Мне это не нужно. Вы больше не представляете для меня интереса.
Это был самый честный ответ, который они могли от нее услышать.
Анна встала.
— Тогда я думаю, это все.
Она повернулась и пошла к выходу. Сергей последовал за ней.
— Сергей, — окликнула его Ольга. Он обернулся. — Вы были одним из моих самых... чувствительных клиентов. Надеюсь, вы найдете свой покой.
Он ничего не ответил, просто вышел вслед за Анной.
На улице шел дождь. Они стояли под одним зонтом, два союзника, связанные общей победой и общей болью.
— Что теперь? — тихо спросил Сергей.
Анна смотла на убегающие по асфальту струи воды.
— Теперь мы возвращаемся домой. К нашей дочери. А там... посмотрим.
Глава 12
Прошло шесть месяцев.
Зима сменилась ранней весной. На деревьях в их саду набухли почки. Анна стояла у того же окна в гостиной, глядя на просыпающийся мир.
Все было по-прежнему. И все было совершенно иным.
Они с Сергеем жили под одной крышей, но как соседи. Он переехал в гостевую спальню. Они были вежливы друг с другом, вместе проводили время с Лизой, обсуждали бытовые вопросы. Но той легкости, того доверия, что было раньше, не осталось и следа.
Иногда, глядя на него, играющего с Лизой, Анна чувствовала что-то, похожее на жалость. Он старался. Он стал другим — более тихим, более внимательным. Он бросил пить. Он проводил с Лизой все свободное время, как будто пытаясь искупить свою вину перед ней, которая даже не знала о ней.
Он отдал ей полный контроль над семейными финансами. Он был прозрачен, как стекло. Он пытался заслужить то, что уже нельзя было вернуть.
Однажды вечером, после того как Лиза уснула, он нашел Анну в студии. Она работала над новым проектом — парком. Большим, амбициозным проектом, который давал ей силы жить дальше.
— Можно? — он стоял в дверях.
Она кивнула.
Он вошел и молча постоял несколько минут, глядя на ее эскизы.
— Это красиво.
— Спасибо.
— Анна... — он сделал глубокий вдох. — Я нашел психолога. Настоящего. Я хожу к нему уже месяц.
Она подняла на него глаза. Это было неожиданно.
— И как?
— Тяжело, — он честно признался. — Но нужно. Я должен разобраться в том, почему... почему я так поступил. Почему я позволил страху взять верх над всем.
Она кивнула, снова погрузившись в эскиз.
— Я рада за тебя.
— Я не прошу тебя ждать меня, — тихо сказал он. — И не прошу дать еще один шанс. Я просто хочу, чтобы ты знала... что я работаю над этим. Чтобы однажды, когда Лиза вырастет, я мог смотреть ей в глаза, не чувствуя себя обманщиком.
Слезы выступили на глазах у Анны. Она быстро смахнула их.
— Для Лизы... ты всегда будешь героем. И я не стану разрушать этот образ. Что бы ни было между нами.
Он кивнул, и в его глазах читалась бесконечная благодарность.
— Спасибо. За это. И за... за то, что не дала мне окончательно сломаться. За то, что нашла в себе силы бороться.
Он развернулся и ушел.
Анна осталась одна. Она подошла к своему столу и открыла верхний ящик. Там, рядом с карандашами и кистями, лежал тот самый USB-накопитель — серебряная капля. Она так и не послушала запись. Ей не нужно было слышать его умоляющий голос, его отчаяние. Она и так все знала.
Она взяла флешку в руку. Она была холодной и гладкой. Символом той лжи, что едва не уничтожила ее.
Она не знала, что будет дальше с их браком. Сможет ли она когда-нибудь снова полюбить этого человека? Сможет ли доверять? Время покажет. Сейчас ей нужно было просто жить. Дышать. Растить дочь. Творить.
Она подошла к тяжелой металлической урне для мусора, где сжигала обрезки бумаги. Она зажгла спичку и поднесла ее к краю флешки. Пластик затрещал, почернел, расплавился в уродливый комок.
Она смотрела, как горит огонь, пожирая прошлое. Оно не исчезло. Шрамы останутся навсегда. Но пламя очищало. Оно давало шанс начать все с чистого листа. Не с белого, нет. Лист был испещрен шрамами и надрывами. Но он был чист от лжи.
Она потушила огонь и выбросила обгоревшие остатки. Затем вернулась к своему эскизу. К парку. К жизни. К будущему, которое было туманным, но, по крайней мере, настоящим.
За окном стучал по крыше весенний дождь. Он уже не казался ей зловещим. Он был просто дождем. Вода, которая смывает грязь и дает жизнь новому ростку. А она была садовником, который помогал этому ростку пробиться сквозь толщу прошлого к свету.