— Да пошли вы все к чёртовой матери! — Лизин голос прорезал вечернюю духоту кухни, как нож по масляному крему. — А я не клоун для твоей мамани и не обязана её веселить! Так что валите, куда подальше!
Майя Сергеевна замерла с бокалом коньяка в руке. На её накрашенных губах застыла улыбка, словно маска, которую забыли снять после карнавала.
— Лизочка, милая, что с тобой? — протянула она медовым голосом, но в глазах мелькнул холодный огонёк.
— Что со мной?! — Лиза швырнула на пол кухонное полотенце. — А то, что мне надоело быть прислугой в собственном доме!
Анна Кирилловна, подруга свекрови, сидела за столом в розовом халате и машинально крутила в руках янтарные бусы. Тётя Лариса — сестра Никиты — делала вид, что изучает маникюр, но уши навострила, как охотничья собака.
— Никита! — завопила Майя Сергеевна в сторону гостиной. — Иди сюда немедленно! Твоя жена с ума сошла!
Лиза рассмеялась — коротко, зло:
— Точно! С ума! От вашего бесстыдства!
В кухню вплыл Никита — высокий, сутулый, с вечно виноватым выражением лица. Домашние тапочки шлёпали по линолеуму.
— Что случилось? — пробормотал он, озираясь на женщин, как затравленный зверь.
— А то случилось, — Лиза подошла к плите и демонстративно выключила духовку, — что твоя мамочка устроила здесь филиал ресторана! Каждый день гости, каждый день пьянка! А я — официантка, повар, уборщица в одном лице!
Майя Сергеевна поставила бокал на стол с такой силой, что коньяк плеснул на белую скатерть:
— Ты забыла, кто в этом доме хозяйка? Кто здесь прописан? А?
— А ты забыла, что твой сынок женат! — Лиза повернулась к Никите. — Или ты думаешь, я буду всю жизнь прислуживать твоим подружкам?
Никита переступил с ноги на ногу:
— Мам, может, не стоит... Лиза устала...
— Молчи! — рявкнула на него Майя Сергеевна. — Не смей вставать на её сторону против матери!
Анна Кирилловна деликатно откашлялась:
— Майечка, может, правда не стоит... Мы могли бы и в кафе...
— Не смей! — Майя Сергеевна развернулась к подруге. — Это мой дом! И я здесь делаю что хочу!
Лиза смотрела на эту сцену и чувствовала, как внутри поднимается что-то тёмное, злое. Три года. Три года она терпела. Три года накрывала на стол для свекровиных подружек, мыла их грязную посуду, слушала их пьяные песни до полуночи.
— Знаешь что, Майя Сергеевна, — произнесла она тихо, но каждое слово звучало как выстрел, — а ты просто стара́я эгоистка, которой не хватает мужского внимания. Вот и развлекаешься, как можешь.
Тишина. Даже тётя Лариса подняла голову от маникюра.
Майя Сергеевна побагровела:
— Что ты сказала?! Как ты смеешь!
— Смею! — Лиза шагнула вперёд. — А ещё скажу: хватит устраивать здесь балаган! Хочешь веселиться — вали к Анне Кирилловне! У неё двушка пустая, там и танцуйте!
— Лиза! — Никита попытался встать между женщинами.
— Отойди! — отмахнулась жена. — Тебя это тоже касается! Ты думаешь, можно всю жизнь сидеть между двух стульев? Выбирай — или жена, или мамочка!
Майя Сергеевна встала. В её движениях чувствовалась угроза:
— Ты мне ультиматумы ставишь? В моём доме?
— В нашем! — заорала Лиза. — Мы тоже здесь прописаны! И платим за коммунальные услуги! И продукты покупаем! А ты только жрёшь и требуешь развлечений!
Анна Кирилловна тихонько поднялась из-за стола:
— Я, пожалуй, пойду...
— Стой! — Майя Сергеевна схватила её за руку. — Никуда ты не пойдёшь! Это она пусть уходит! Это ей здесь не место!
— Да? — Лиза засмеялась истерически. — А знаешь что, бабуся? Пошла ты куда подальше!
И тут случилось то, чего никто не ожидал.
Майя Сергеевна вдруг села на стул и... заплакала. Не по-женски, красиво, а как-то судорожно, всхлипывая, как маленький ребёнок.
— Я... я просто одинокая, — всхлипнула она. — Мне скучно... Мне не с кем поговорить...
Лиза остолбенела. Это было последнее, чего она ожидала услышать. Анна Кирилловна села обратно, тётя Лариса подняла брови до самых корней волос.
— Мам? — Никита растерянно приблизился к матери.
— Отстань! — всхлипнула Майя Сергеевна. — Ты же всё равно на её стороне! Всегда на её стороне!
Лиза почувствовала, как гнев начинает утихать. Вместо него приходило что-то другое — не жалость, но... понимание?
— А знаешь что, Майя Сергеевна, — сказала она медленно, садясь напротив свекрови, — а может, хватит играть в театр?
Плач мгновенно прекратился. Глаза свекрови стали настороженными.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что ты не одинокая бабушка. Ты манипулятор со стажем. — Лиза откинулась на спинку стула. — Только что орала, что ты хозяйка, а теперь включила несчастную старушку.
Майя Сергеевна вытерла глаза платочком и посмотрела на невестку с новым интересом:
— Поумнела, однако.
— Поумнела, — согласилась Лиза. — А теперь давай по-взрослому. Без истерик и слёз.
Анна Кирилловна наклонилась вперёд — представление явно становилось интересным. Тётя Лариса достала телефон и сделала вид, что читает сообщения, но слушала каждое слово.
— Ты хочешь общения? — продолжила Лиза. — Хочешь, чтобы к тебе приходили подруги? Пожалуйста. Но на равных условиях.
— Каких именно? — Майя Сергеевна уже не плакала, в голосе появились деловые нотки.
— Готовите сами. Убираете сами. Посуду моете сами. Я — не прислуга.
— А если я готовить не умею? — хитро улыбнулась свекровь.
— Враньё! — рассмеялась Лиза. — Ты же двоих детей вырастила! Значит, умеешь.
Никита стоял между ними, поворачивая голову то к одной, то к другой, как на теннисном матче.
— Хорошо, — неожиданно согласилась Майя Сергеевна. — А что я получу взамен?
— Уважение. И спокойствие в доме.
— Мало.
Лиза прищурилась:
— А что ты хочешь?
— Внука.
Тишина была оглушительной. Никита покраснел до корней волос, Анна Кирилловна подавилась коньяком, тётя Лариса уронила телефон.
— Что?! — выдохнула Лиза.
— Внука хочу, — спокойно повторила Майя Сергеевна. — Мне шестьдесят два года. Сколько мне ещё ждать? Вы женаты уже три года!
— Это... это наше дело! — Лиза вскочила со стула.
— Нет, моё, — невозмутимо возразила свекровь. — Я хочу продолжение рода. Хочу нянчить внучка. Хочу смысл в жизни, а не только эти посиделки.
— Майечка, — осторожно вмешалась Анна Кирилловна, — но ведь это их решение...
— Заткнись, Аня, — отмахнулась Майя Сергеевна, не сводя глаз с Лизы. — Ну что? Договариваемся?
Лиза смотрела на свекровь и понимала, что та говорит серьёзно. Очень серьёзно. И это меняло всё.
— А если не получится? — спросила она тихо. — А если у нас не будет детей?
— Получится, — уверенно ответила Майя Сергеевна. — Я знаю хороших врачей. И буду помогать. Деньгами, заботой, всем чем нужно.
Никита наконец нашёл свой голос:
— Мам, это же... это же шантаж!
— Это бизнес, сынок. Честный бизнес. — Майя Сергеевна встала и подошла к Лизе. — Так что, невестка? Мир?
Лиза смотрела в глаза свекрови и вдруг поняла — перед ней не злобная старуха, а умная, расчётливая женщина, которая точно знает, чего хочет. И готова за это платить.
— А что, если я скажу «нет»?
— Тогда, дорогая, — Майя Сергеевна улыбнулась, — тогда жизнь станет для тебя совсем невыносимой. И никто тебя не поймёт — ну подумаешь, свекровь внуков хочет! Какая жестокая невестка, даже этого дать не может!
Лиза поняла, что попала. Попала по-крупному. Но странное дело — впервые за три года она почувствовала к свекрови что-то похожее на уважение.
— Знаешь что, Майя Сергеевна, — сказала она медленно, — ты умная тётка. Очень умная. Но есть одна проблема.
— Какая?
— А то, что я тебя раскусила. — Лиза села на стол, болтая ногами. — И теперь знаю твой секрет.
Свекровь напряглась:
— Какой секрет?
— А то, что ты не просто внуков хочешь. Ты хочешь власти. Над ребёнком. Над нами. — Лиза усмехнулась. — Думаешь, родится малыш, и ты станешь главной? Будешь решать, как его воспитывать, кормить, одевать?
— Это неправда!
— Правда. — Лиза спрыгнула со стола. — А знаешь, что я сейчас сделаю?
Майя Сергеевна молчала, но в глазах мелькнула тревога.
— Я расскажу всем твоим подружкам, какая ты на самом деле. Расскажу Анне Кирилловне, как ты её за спиной обсуждаешь. Тёте Ларисе поведаю, что ты про неё думаешь. А соседкам объясню, почему у тебя каждый день пьянки.
— Ты не посмеешь!
— Ещё как посмею! — Лиза повернулась к Анне Кирилловне. — Аня, а ты знаешь, что Майя Сергеевна называет тебя "толстой дурой без мозгов"?
Анна Кирилловна побледнела:
— Майя... это правда?
— Она врёт! — заорала свекровь.
— А тебе, Лариса, — продолжила Лиза, обращаясь к золовке, — она говорит, что ты "неудачница, которая так и не вышла замуж".
Тётя Лариса медленно встала:
— Майя Сергеевна... Мы ведь как сёстры...
— Это всё ложь! — Майя Сергеевна металась между подругой и золовкой. — Не слушайте её!
— А ещё, — Лиза достала телефон, — я записала наш сегодняшний разговор. Весь. И отправлю всем нашим знакомым. Пусть послушают, как ты шантажируешь нас детьми.
Майя Сергеевна схватилась за сердце:
— Ты... ты...
— Что, больно? — Лиза подошла ближе. — А мне было больно три года терпеть твои выходки. Думала, ты изменишься? Не-а. Ты просто поменяла тактику.
— Мне... мне плохо... — свекровь осела на стул, хватая ртом воздух.
— Майя! — Анна Кирилловна бросилась к подруге. — Что с тобой?
— Сердце... — прошептала та. — Никита... скорую...
Через полчаса Майю Сергеевну увезли в кардиологическое отделение. Врачи говорили о стрессе, перенапряжении, необходимости покоя.
Прошла неделя
Лиза сидела на больничной лавочке в коридоре, держа в руках пакет с апельсинами.
— Она просила тебя не приходить, — сказал Никита, выходя из палаты.
— Знаю. — Лиза встала. — Но я всё равно пришла.
— Зачем?
— Потому что я выиграла, Никита. А побеждённых не добивают.
Она вошла в палату. Майя Сергеевна лежала бледная, постаревшая, с капельницей в руке.
— Зачем пришла? — хрипло спросила она.
— Мириться.
— После того, что ты сделала?
Лиза села на стул рядом с кроватью:
— А знаешь, Майя Сергеевна, я поняла одну вещь. Мы с тобой очень похожи.
— Чем это?
— Обе умеем быть стервами, когда нужно. — Лиза улыбнулась. — Только ты забыла, что я моложе. И злее.
Майя Сергеевна неожиданно рассмеялась — слабо, но искренне:
— Ты серьёзно пришла мириться?
— Серьёзно. На моих условиях.
— И каковы они?
— Никаких посиделок без спроса. Никаких требований насчёт детей. Никакой войны. — Лиза положила апельсины на тумбочку. — А взамен я буду относиться к тебе как к свекрови, которую уважаю.
— А если я не соглашусь?
— Тогда ты проведёшь старость в одиночестве. Потому что Анна Кирилловна больше к тебе не придёт. И Лариса тоже.
Майя Сергеевна закрыла глаза:
— Ты жестокая девчонка.
— Жестокая. — Лиза встала. — Но справедливая.
Она уже дошла до двери, когда услышала:
— Лиза.
— Да?
— А дети... Ты правда не хочешь?
Лиза обернулась. В глазах свекрови не было ни требования, ни шантажа. Была просто надежда. Тихая, человеческая надежда одинокой женщины.
— Хочу, — ответила она честно. — Но когда сама решу. А не когда мне прикажут.
— Понятно.
Лиза вышла в коридор, где её ждал Никита.
— Ну как? — спросил он.
— Нормально, — ответила жена. — Мир заключён. На моих условиях.
— А что дальше?
— А дальше, — Лиза взяла мужа под руку, — мы идём домой. В наш дом. Где я больше не прислуга, а ты не вечный сын. Где мы просто муж и жена.
— И всё?
— И всё, — кивнула Лиза. — А остальное... остальное приложится.
Они шли по больничному коридору, и Лиза думала о том, что иногда самые сложные войны выигрываются не силой, а пониманием слабостей противника. И ещё о том, что, возможно, через год-другой она действительно принесёт Майе Сергеевне внука на руках.
Но только когда сама захочет.
А пока что было достаточно и победы.