Я тебя так ненавижу, что, наверное, влюблюсь
Тем временем, Ольга Павловна, убедившись, что гости (особенно хрупкая здоровьем и больная нервами Елена Дмитриевна) благополучно устроились в своих комнатах, добилась короткого разговора с Павлом Аполлоновичем, не желая давать ему время, чтобы обдумать странности будущих родственниками и усомниться в том, что решение соединить их семьи было верным.
Ничего на свете не желала Ольга Павловна так страстно, как породнится с кланом Рогинских. С детства была она наслышана о подвигах этого в высшей степени благородного и родовитого семейства. Только прочная родственная связь с ними способна искупить попустительство к своим обязанностям ее покойного супруга.
Коснувшись рукава Павла Аполлоновича и стерпев его недовольный (раздраженный даже в ее сторону) взгляд, Ольга Павловна решительно спросила.
— Теперь, когда мы одни, скажите откровенно, что именно заставило вас переменить решение? Ведь не просто же так вы появились у нас именно сегодня?
Павел Аполлонович выразительно посмотрел на то место, которого коснулась рука Ольги Павловны, высокомерием демонстрируя, что не одобряет нарушения его личных пространств. Несмотря на то, что Николаева равнодушно выдержала его взгляд и спокойно отошла в сторону, внутри у нее все вскипело. Никто и никогда, сколько она себя помнила, не позволял себе так на неё смотреть. Обычно она встречала страх и ненависть в глазах окружающих, но никак не презрение.
— Раз вы настаиваете, — сказал Рогинский, убедившись к своему удовольствию, что одержал верх в этой маленькой схватке. — Сон Наташа видела. Нехороший. Проснулась и говорит, запрягай, отец, лошадей — к Николаевым срочно едем.
— И вы так-то ей сразу и поверили? — подняла тонкую бровь Ольга Павловна, чувствуя нарастающее беспокойство, природы которого еще не понимала.
— Так-то и поверил, — отрезал Рогинский. — Дочь моя пустого болтать не станет. Я, знаете ли, не в восторге был от этого брака — подостойнее хотел для Наташи жениха найти, — он говорил прямо, не стесняясь задеть её гордость, и Ольга Павловна задыхалась от унижения, а ещё больше от того, что вынуждена его терпеть. — Супруг ваш покойный неважную репутацию среди наших заработал, — это Ольга Павловна и без него знала — но слышать правду от посторонних было невыносимо. — Только Наташа сказала, что быть этому браку.
— Почему? — выдохнула Ольга Павловна глухо.
— Ребенок, — коротко ответил Рогинский. Этот разговор начал его утомлять своей малой для него информативностью.
Но Николаева не сдавалась.
— И часто ваша дочь такие сны интересные видит?
— Достаточно. — подтвердил её догадку Рогинский. Намекнул, повесил в воздухе многоточие и сдул его своим уходом.
Вот оно что. Ольга Павловна плыла по залитому холодным сумраком рассвета дому мимо призрачных в своих еще не оформившихся очертаниях комнат, утратившим за ночь блеск роскоши и богатства.
Встречающиеся на пути слуги, увидев сталь в глазах барыни, вжимались в стену и втягивали головы, словно она могла снести её прочь, взглядом, как острой саблей. И хотя почти никогда не поднимала она руку лично, все, кто давно служил в доме, ожидали от неё нечто подобного в любую секунду.
Добравшись до залы, Ольга Павловна резко затормозила, и платье, не уловив вовремя намерений хозяйки, штормовой волной взмыло вверх.
Медленно повернув голову, Ольга Павловна посмотрела на портрет мужа, чье поразительное внешнее сходство со старшим сыном всегда вызывало в ней подсознательное раздражение по отношению к последнему.
Александр Петрович поймал её полный ненависти взгляд, и… он, что — ухмыльнулся? Мол, теперь ты меня не достаёшь, уже не страшна — пыхти, негодуй, злись — не достаёшь.
«Мерзавец!», — прошипела Ольга Павловна, бросаясь к язвительно смотрящему на неё портрету. — «Сына из-за тебя на заклание отдаю. Будь ты проклят, где бы ни был!»
«Ах, душенька, злись, злись. Ах, какое наслаждение», — Ольга Павловна уже не сомневалась, что слышит, и не в воображении, а наяву голос покойника.
Портрет Николаева-старшего висел достаточно высоко, но плевок его жены достиг цели, повиснув на подбородке мертвого барина. Возможно, она бы не ограничилась этим. Сорвала бы, а потом топтала и рвала ненавистное лицов клочья, но в дверях появился Андрей.
— Мама! Вы здесь? Как наши… гости?
От неожиданности Ольга Павловна не успела спрятать ярость, и ее сын, когда она, пойманная врасплох, обернулась, с удивлением увидел раскрасневшееся лицо матери с воспаленными безумным блеском глазами. К счастью для нее, Николаев неверно оценил состояние матери. Он подошел к ней быстро и так стремительно, и Ольга Павловна, чтобы спрятаться, уткнулась лицом в его плечо. Ошеломленный невиданной доселе слабостью, Николаев стал неловко гладить мать по спине, настороженно ожидая, что она в любой момент оттолкнет его.
— Мама, мама, что с вами? Послать за доктором?
Воспользовавшись паузой и тем, что Андрей не может заглянуть ей в глаза, Ольга Павловна взяла себя в руки.
Ясновидящие (или прорицатели, как вам угодно) даже среди особенных семейств встречались не часто, и не сказать, чтобы их жаловали. За свою жизнь Ольга Павловна ни разу не сталкивалась с ними, но слышала, что держаться от дам, обладающих этим даром, нужно подальше. Неудивительно, что Рогинские не афишировали способность дочери.
Ясновидящие рождались в разных уголках планеты раз в сто-двести лет. Их имена держались в тайне. Все, что связано с ними, порождало скорее слухи и легенды, чем факты, которые любила Ольга Павловна.
Насколько она понимала, видения не сыпались на ясновидящих регулярно, и всегда были связаны с выбором партнера, так как их дар касался исключительно производства на свет ребенка — особого ребенка — после рождения которого талант к прорицанию, как правило, пропадал, равно как и способность к телепортации у мужчин по возвращении из будущего.
Зато теперь ясно, почему Рогинские не возражали, когда Ольга Павловна с молчаливого равнодушия мужа договаривалась о свадьбе между Андреем и Натальей Павловной. Это не Ольга Павловна выбрала их, это Наталья Рогинская выбрала Андрея.
Судя по всему, Рогинская увидела нечто, что могло помешать ее браку с Андреем и предотвратила возникновение препятствия своим поспешным приездом. Что же она видела? Но Наталья не знает ничего о Маше — кто она и откуда. Если бы знала, Павел Аполлонович нашел бы силы и средства расправится со всей их семьей во избежание огласки.
А эта девица рано или поздно себя выдаст... Бездельник Егор. Ольга Павловна сузила глаза. Ведь он что-то знает. Надо немедленно его найти.